"Бич погибели" был острием клина, его копье было нацелено в сердце Магистру Войны. Эгелик и Бэнан держались вплотную по бокам. Головы опущены, ионные щиты выставлены перед сердцами.
Цепные клинки-жнецы отведены назад для удара.
Он разразился диким хохотом. Он был имперским командующим. Ему принадлежало право первого убийства, и каким обещало стать это убийство.
Гора окружали воины, броня которых казалась горящей, но странное зрелище не замедлило Рэвена. Сенсориум сообщал, что другие воины направляются спасти своего предводителя. Они опоздают.
Он сжал кулак, и с наплечной установки ударил пылающий поток высокоэнергетических лазеров. Четверых черных воинов практически испепелило. "Лендрейдер" разрезало надвое.
Гор поднялся на ноги, и, хотя на нем и был шлем, Рэвен мог вообразить страх в его глазах. "Бич погибели" щелкнул кнутом, и Магистра Войны швырнуло на разбитый "Лендрейдер". Он силился встать, а на его плечах и груди вспыхивали лиловые дуги молний.
Плавающие перекрестья прицела Рэвена сошлись на янтарном оке на груди Магистра Войны.
- Попался, - произнес Рэвен, дав волю яростной мощи оружия, которое берег для этого мгновения: термального копья.
Стремительные копья раскаленного как солнце света обвили Луперкаля, но когда Аксиманд проморгался, отогнав кружащиеся остаточные образы, то увидел вокруг своего господина и повелителя лишь тьму. Луперки прильнули к Магистру Войны, словно фанатики, которые умоляют возносящегося бога остаться.
Они завыли, и Аксиманд почувствовал, что дневной жар пропал.
Время замедлилось. Не так, как это порой бывало в пылу боя. Совсем не так. В сущности, оно не столько замедлилось, сколько остановилось.
Мир стал неподвластен времени, как будто оно здесь никогда не существовало, не должно было и не могло существовать. Галактики могли бы возникнуть в круговороте, дойти в своем вращении до исчезновения, и это бы произошло в одно мгновение ока. Мясная муха могла бы взмахнуть крыльями, и на завершение движения ушла бы вечность.
Это исходило из черных воинов, окруживших Магистра Войны, словно они черпали его из некоего бездонного источника внутри себя. Или же какая-то ужасная сила тянулась сквозь них, позволяя толике своего мира просочиться в этот.
Стрелы убийственной энергии из орудий рыцаря вошли в луперков. И исчезли. Они оказались поглощены, будто Двойное Пламя стало темными окнами в иное царство бытия.
А затем все кончилось, и Аксиманд пошатнулся, когда ход времени догнал его, а мир мгновенно вернулся в фокус. Он оперся на щит. Сердце работало с натугой, словно оказалось в плену кожи, которая была ему слишком мала.
- Что…
Это было все, что он успел сказать, прежде чем луперки разорвали объятия вокруг Магистра Войны. К доспеху Луперкаля липли ручейки черного пламени, но он был жив.
Рыцарь, возглавляющий атаку, замешкался, ошеломленный тем, что цель не погибла. Его орудия поднялись исправить эту ошибку, но секундная пауза уже лишила его единственного преимущества.
И лишь эта секунда и требовалась Гору.
Я должен быть мертв.
Нервные окончания горят. Боль. Боль, подобной которой он никогда не знал.
Даже при нападении на Купол Возрождения не было настолько плохо. Он мог бы выдержать ожоги и физические травмы, но колючее пламя от кнута рыцаря резало нервы, словно ликующие мучители.
Я должен быть мертв.
Нет времени размышлять о том, что это не так. Справься с болью. Загони ее вглубь. Перенеси ее позже.
Луперки Мала и Таргоста спасли его. Не было времени гадать, как именно. Отступление было невозможно. Ему причинили боль, и ему нужно было причинить боль в ответ. Аксиманд и Пятая рота приближались. Все кончится до того, как они доберутся к нему.
Гор поднял взгляд на атакующих рыцарей.
Я жив, и это был ваш единственный шанс.
Луперки бросились от него, словно стая хищных птиц, выпущенных с гнезд на доспехе. Гораздо быстрее, чем должно двигаться что-либо живое. Там, где они вцепились в него, остались ожоги. Холодовые ожоги. Гор двинулся следом, занося Сокрушитель Миров над головой.
Первый рыцарь сделал шаг назад, и Гор рассмеялся.
- Испугался теперь? - взревел он.
Шлем заполнился вопящим треском вокса. Он сорвал его и отшвырнул прочь.
Луперки роились вокруг ног рыцаря, карабкаясь и прыгая вверх. Уверенно, хватаясь за кромки сегментированных пластин. По пути наверх они рвали, переламывали соединительные кабели, выдирали сервоприводы и сцепки. Гер Гераддон вскарабкался быстрее всех и вогнал когтистый кулак в пилотский отсек. Рыцарь щелкнул кнутом, бичуя себя самого, чтобы стряхнуть его. Приближались другие рыцари, обходящие предводителя с боков.
Приблизься. Окажись внутри их зоны обстрела.
С фырканьем загрохотали пушки, дульное пламя перемалывало землю в пыль. Сплошные снаряды следовали за Гором, но тот подставил между собой и обстрелом первого рыцаря. Заряды стабберов прошлись по панцирю ведущего рыцаря и установке термального копья. Оружие взорвалось.
Тело другого рыцаря врезалось в первого, раздавив еще двух луперков, которые умерли с воем. Он вогнал ионный щит в броню предводителя, швырнув последних в воздух. Словно слезы, хлынули стекло и смазка.
Показавшийся пилот был мрачным красавцем с жестокой улыбкой.
Гор рассмеялся. Ты все еще думаешь, что можешь меня убить.
Он поднырнул, когда рыцарь топнул ногой. Перекатившись, Гор поднялся на ноги и разорвал своей когтистой перчаткой пневматический узел в сочленении голени рыцаря. Тот пошатнулся, гироскопические сервоприводы с визгом пытались удержать боевую машину в вертикальном положении.
Третий и четвертый рыцари выходили на огневые позиции. Позади толкалось еще больше.
Продолжай двигаться. Не давай им прижать тебя на месте.
Гор петлял между ногами атакующих, будто волк-одиночка посреди стада. Однако создания из этого стада могли раздавить, сжечь и выпотрошить его. Топающие ноги давили землю. Вокруг били ревущие цепные клинки, превосходившие шириной спидер "Дротик". Энергетический кнут ведущего рыцаря затрещал, проплавив на песке трехметровую стеклянистую борозду.
Гор вскарабкался на грейферный механизм растопыренной ноги рыцаря. Он ухватился за ребристые кабели на голени и согнул ноги. Присев, он подпрыгнул так высоко, как только мог. Взмах Сокрушителя Миров - и коленный сустав взорвался. Нога рыцаря подогнулась, и тот пьяно оступился. Ни одна система стабилизации не могла его удержать.
Рыцарь рухнул, его броня смялась, панцирь раскололся. Взорвались силовые ячейки орудийной установки, и поверженную машину окутало пламя. Гор увидел, как в кабине кричит сгорающий пилот.
Упал еще один рыцарь, верхняя часть его торса взорвалась вишнево-красным огненным шаром. Гор ощутил волну жара, не связанную с его уничтожением. По черному пляжу с ревом двигался эскадрон из трех "Глеф", и их безумно мощные волкитные карронады окутывало колышущееся марево от недавнего разряда.
Громадные танки представляли собой разновидность "Разящего клинка", для производства которой требовался катастрофический объем ресурсов и квалификации. Лишь с великой неохотой Марс утвердил внедрение в Легионы танка, несущего такое орудие. Лунные Волки были одним из первых Легионов, кто получил "Глефы" - еще один знак благосклонности Императора.
За ними появились и другие танки, все сверхтяжелые. Два эскадрона "Теневых мечей" и кузенов "Глеф" - собственно "Разящих клинков". Из пушек - "вулканов" ударили жгучие лучи, а турели ускорителей хлестнули бронебойными снарядами. Шум был оглушительным. Грохот эхом отразился от утесов.
Три рыцаря оказались практически стерты с лица земли, от них осталась лишь пара расплавленных ног и пара орудийных установок. Четвертый успел вскинуть свой ионный щит достаточно быстро, чтобы отвести в сторону всю мощь снаряда повышенной плотности, который, тем не менее, полностью оторвал руку и большую часть плеча.
Рыцарей чудовищно превосходили огневой мощью, и им было об этом известно. Охотничий горн предводителя испустил воющий звук, и они отступили туда, откуда пришли. Посрамленные и сокрушенные, они оставили половину своих мертвыми и уничтоженными.
Гор втянул пахнущий фицелином воздух, давая выход изнеможению и напряжению после боя. Маслянистый пот стекал по раскрасневшемуся лицу, собираясь в бороздках на броне, где запеклась кровь. Тело перегревалось, восстанавливая плоть. Движение с такой скоростью изнуряло. Даже примарха.
Он услышал лязг доспехов, и воины построились вокруг него, вогнав щиты в песок, чтобы создать импровизированное прикрытие. Он уже знал, что в этом нет нужды.
Сражение уже было выиграно.
Об этом сообщала болтающаяся бусинка вокса, которая повисла на вороте, когда он выбросил шлем. Обезглавливающий удар Ноктуа разрушил центр и, скорее всего, убил старшего вражеского офицера. Телепортирующиеся юстаэринцы и Катуланские Налетчики зачищали траншеи, и Эзекиль с Кибре не давали пощады.
Когда линия обороны оказалась брошена, по окровавленному пляжу двинулись тысячи бронемашин: "Лендрейдеры", "Разящие клинки", Носороги", "Сикараны" и, наконец, "Химеры" ауксилий Литонана. За ними следовали "Хищники" всех разновидностей, а также эвакуационные тягачи, разведывательные танки и машины пополнения запасов "Троянец".
На поле боя роились апотекарии, которые подбирали раненых, пока дым от бомбардировки сдувало в море. Горело множество остовов, устилающих побережье.
- Тяжелая цена, - произнес Гор, когда Аксиманд подошел к нему и вогнал свой щит в песок. Он закашлялся, во рту была кровь.
- Сэр! - сказал Аксиманд. - Сэр, вы ранены?
Гор покачал головой, а затем осознал, что да - его действительно ранили. Сильно ранили. Он протянул руку и оперся на Аксиманда. Последний раз, кода он находился в окружении своих воинов и чуть не упал, кончился скверно для всех.
- Я в порядке, Маленький Гор.
Они оба знали, что это ложь, но, тем не менее, сошлись на ней.
- Сразившись с десятью рыцарями? - поинтересовался Аксиманд. - Правда?
- Я убил одного, а остальные бежали при виде меня.
- Скорее, при виде "Глеф" и "Разящих клинков", - заметил Аксиманд.
- Аккуратнее, - произнес Гор, на мгновение сильнее нажав на руку Аксиманда. - Будь я мелочен, мог бы решить, что ты принижаешь эту победу.
Вняв предостережению Луперкаля, Аксиманд кивнул.
- Вы уверены, что с вами все хорошо?
- Лучше, чем хорошо, - ответил Гор. - Я победил.
Черный песок побережья Авадона напоминал Граэлю Ноктуа о Исстване V, однако прометиевые костры, горевшие вдоль дороги от пляжа, и построенная на ее краю трибуна были в точности как на Улланоре. Опустилась ночь, но небо до сих пор рассекали яркие, словно фосфорное пламя, следы падающих с орбиты обломков.
Над головой кружили "Грозовые орлы" и "Огненные хищники", похожие на охотничьих птиц, которым не терпится вновь получить свободу.
Возвышавшийся на узком полуострове Авадон был окутан тьмой, его острые углы озарялись лишь лунным светом, отраженным в океане. Огни жилых башен города, памятников Легионам и рынков практически полностью погасли, тысячи жителей цеплялись за темноту в надежде, что Легион обойдет их стороной.
Завоевательная армия высадилась на Дамесеке и строилась вокруг Авадона, готовясь наступать на юг по сельскохозяйственному центру континента, по направлению к Луперкалии. Отделения поиска и разведки уже носились в воздухе, и к командованию Легиона потоком лилась информация о диспозиции сотен тысяч солдат Молеха.
Морниваль сопровождал Магистра Войны, шагающего среди построенных рот Легиона. Он вновь обрел величественный вид благодаря наспех произведенным ремонтным работам, пусть даже никакие из них не годились для нового сражения. Гор шел, слегка прихрамывая, чего большинство не замечало, но для расчетливого взгляда Ноктуа это было ослепляюще очевидно.
Прямо перед ними располагалась трибуна, построенная из обломков разрушенных опорных пунктов линии обороны. За ней высилось шесть титанов "Полководец-Смертоносный": четыре в графитово-золотистой раскраске Легио Вулканум, два - в цветах ржавчины и кости Вульпы. Лунный свет отражался от тяжелых пластин их брони. Орудийные установки испускали отработанные газы, словно жаркое дыхание зверя.
На Дамасек высадилось двадцать шесть машин Титаникус: одиннадцать из Вулканум, шесть из Интерфектор, четыре из Вульпы и пять из Мортис - самое крупное скопление титанов, какое Ноктуа доводилось видеть после Исствана III. Десять "Разбойников", будто громадные статуи, стояли в окраинных районах Авадона, а шесть "Псов войны", словно бдительные сторожевые собаки, бродили по краю сборной площадки.
- Напоминает мне о Триумфе, - одобрительно произнес Эзекиль.
- В том-то и идея, - отозвался Луперкаль.
- Разве триумфы обычно не устраивают после кампании? - спросил Ноктуа, и Первый капитан бросил на него рассерженный взгляд. Эзекиль не собирался быстро забывать о задержке, к которой привела его рана от руки смертной.
- Если только ты не из отребья Фениксийца, - сказал Кибре.
- Это символично, Граэль, - произнес Гор. - Мы покидали Улланор слугами Императора. Покидая Молех, мы будем своими собственными господами.
Что-то в интонации Магистра Войны подсказывало Ноктуа, что это не вся правда, однако предупреждающий взгляд Аксиманда удержал его от развития темы. Он кивнул и скрыл гримасу боли. Казалось, кто-то вгоняет ему в грудь холодный, словно лед, клинок.
- Граэль? - спросил Гор, сделав паузу и искоса посмотрев на него.
- Ничего, - ответил он. - Сам виноват.
- Не поспоришь, - проворчал Эзекиль.
Гор кивнул, и они двинулись дальше.
Апотекарий, занимавшийся Ноктуа в конце битвы, буквально требовал, чтобы тот покинул боевые порядки и отправился на операцию по имплантации сердца. Ноктуа отказался от всего, кроме простейшего ухода.
Он заставлял себя не отставать, чувствуя, как холодный клинок боли вкручивается вглубь пустоты в груди. Ощутив на себе чужой взгляд, Ноктуа перевел глаза с Магистра Войны на воинов, стоявших вдоль его пути.
Гер Гераддон ухмыльнулся Ноктуа так, что тому захотелось разбить ему лицо кулаком. Гераддона окружали луперки в глухих шлемах, глаза которых заполняли помехи. Их было гораздо больше, чем Ноктуа видел во время штурма Вар Криксиа.
Насколько далеко зашли Малогарст и Таргост в поисках тех, кто бы добровольно вызвался стать носителями пожирающих плоть убийц из варпа?
Гераддон оглянулся через плечо и приподнял брови.
Скоро ты станешь одним из нас, - говорил этот взгляд.
Нерожденным.
Свободным от бремени…
- Эзекиль, ты знал, что вы с этим городом тезки? - поинтересовался Магистр Войны, когда они приблизились к трибуне. Ноктуа отвернулся от Гера Герадона и постарался избавиться от мысли, что смотрит на собственное будущее
- А это так? - спросил Первый капитан.
- Я имею в виду имя "Абаддон". Говорят, что Эзекиль был древним пророком, хотя похоже, что он мог просто стать свидетелем одного из первых контактов Старой Земли с ксеноформами. Мне попадалось несколько упоминаний об Абаддоне, - сказал он. - Или же Аполлионе или Авадоне, в зависимости от того, читаешь ли ты Септуагинту или Гекзаплу. Или это была Вульгата? Так много версий, и все они не сходятся друг с другом.
- Так кем был Абаддон? - спросил Кибре. - Или мы не хотим об этом знать?
Гор остановился у подножия лестницы на трибуну.
- Он был ангелом, Фальк, - сказал Гор. - Но пусть этот термин не вводит тебя в заблуждение. В те времена ангелы были пропитаны кровью, они были десницей мстительного духа, который посылал их в мир людей учинять опустошение и убивать в свою славу.
- Прямо как про тебя сказано, - заметил Аксиманд, и все рассмеялись.
Гор взошел на трибуну, но Морниваль не последовал за ним. Их место было здесь - незримо присутствовать за кулисами, пока Луперкаль наслаждается преклонением. Ноктуа воспользовался моментом, чтобы оглядеть собравшихся легионеров.
Сыны Магистра Войны тянулись вдаль, насколько хватало зрения. По меньшей мере, шестьдесят тысяч космических десантников. В традиционной системе оценки численности эта сила являлась мизерной для завоевания мира.
Однако это был XVI Легион, Сыны Гора, и этого было более чем достаточно. Практически переизбыток.
Магистр Войны занял центральную сцену, высоко подняв Сокрушитель Миров и свой коготь. Титаны "Полководец-Смертоносный" испустили из боевых горнов оглушительные звуки, и тысячи легионеров вскинули кулаки в воздух при виде Луперкаля.
- Из мира тьмы я соединил демонов и убийц в обличье волков.
Гор махнул булавой вниз, и ночь обратилась в день, когда окружавшие Авадон титаны "Разбойник" открыли огонь из всех своих орудий. Они обрушивали вниз непрерывный обстрел лазерами, ракетами и плазмой, пока город и все живое в нем не поглотила огненная смерть.
Вокс-каналы передали голос Магистра Войны через горны титанов, и от его фразы Ноктуа до костей пробрала дрожь.
- Так сгинут все, кто встанет против меня.
- Йактон, - произнес Локен, встав в дверях кают-компании "Тарнхельма". С момента входа в варп, Странствующие Рыцари проводили большую часть дня вокруг длинного стола, обмениваясь информацией о своих свершениях и опытом. Арес Войтек пересказывал историю штурма его Легионом кочевой флотилии ксеносов и людей. Его серворуки обрисовывали маневры нескольких звездолетов.
Рассказ стих, когда они увидели Локена.
- Гарвель, - отозвался Круз. - Если ты пришел закончить начатое, я не стану тебе мешать, парень.
- Может, я стану, - сказал Брор Тюрфингр.
- Жаль, я пропустил первый раз, - хихикнул Севериан.
Локен покачал головой.
- Я здесь не для того, чтобы драться с тобой.
- Тогда чего ты хочешь?
- Соответствовать словам, которые сказал Каллиону Завену.
Услышав свое имя, бывший легионер Детей Императора поднял глаза, на мгновение отвлекшись от полировки своего клинка, сделанного из рубящего когтя.
- И что ты ему сказал? - поинтересовался Круз.
- Я сказал ему, что перед нами достаточно врагов, чтобы не выискивать их в собственных рядах.
- Тогда почему ты чуть не убил Йактона? - спросил Каин.
- Заткнись, Тубал, - сказал Варрен, заменяя заточенные зубья своего топора, который ни на толику не утратил смертоносной остроты.
- А что? - возразил бывший Железный Воин. - Это уместный вопрос.
- Не в этом дело, - отозвался Арес Войтек.
Круз кивнул и, вынув ноги из-под стола, встал перед Локеном. На борту корабля легионеры не носили доспехов, и Локен видел, что тело Вполуха жилисто и полно силы, словно закаленная сталь или высушенная сердцевина дерева. На нем была обтягивающая безрукавка и бежевые штаны, заправленные в доходящие до колен черные сапоги.
На его лице почти не осталось следов от нападения Локена, только легкое изменение цвета кожи вокруг правого глаза.
- Славные слова, - произнес Круз. - Тяжело соответствовать с такой нехваткой доверия, а?
- Насколько это имеет значение, мне жаль, - сказал Локен, садясь за стол.