Туман сомкнулся вокруг него, словно плащ.
Локен не стал пускаться в погоню. Какой смысл?
Он раскрыл ладонь, чтобы посмотреть, что же ему бросил Севериан.
Два мерцающих серебристых диска. Сперва Локен решил, что это медальоны ложи, но затем перевернул их, увидел, что они гладкие и зеркальные, и понял, что это такое.
Монеты-зеркала Хтонии.
Символы, которые оставляют на глазах умерших.
5 Разрисованный ангел/Кровники/Следопыты
Цепляться руками было удобно, камни разрушенной цитадели до сих пор были крепки и не впитывали влагу, несмотря на то, что крепость была выстроена на бичуемом бурями побережье. Они напоминали Витусу Саликару о твердой скале массива Кварда на Баале Секундус - недружелюбном хребте радиоактивных пиков, который называло своим домом племя, давшее ему жизнь.
На твердых, как гранит, и выбеленных за тысячи лет пребывания на открытом воздухе камнях разрушенной башни было множество опор для рук, однако мало какие из них были шире одного пальца. Саликар много раз взбирался на башню, однако это была его первая попытка на западном фасаде. Эрозия сгладила обращенную к океану скалу, а свирепые ветра пытались сорвать его с места.
На Саликаре были только штаны цвета хаки, его трансчеловеческое тело было рельефным и бледным, словно у адония греканских храмов, обретшего жизнь и подвижность. На мускулистой спине была вытатуирована крылатая капля крови, колыхавшаяся при каждом его движении во время подъема. Такие же символы украшали дельтовидные мышцы и бицепсы Саликара, а на предплечьях были наколоты изображения каплющих чаш и плачущих кровью черепов. Длинные светлые волосы были туго стянуты в пучок, симметричные черты лица обладали живописной красотой.
В шестистах метрах под ним находилось море - бушующий котел грохочущих волн, разбивающихся о подножие утеса. С наступлением прилива глубокие провалы заполнялись пенящейся белой водой, а при отступлении обнажались скрытые под поверхностью резцы камней. Падение означало смерть, даже для трансчеловека, которого кузнецы генов Кровавых Ангелов создавали идеальным воином.
И разве это не будет справедливо?
Саликар отогнал мешающую мысль и запрокинул голову, чтобы изучить маршрут наверх. Сорок лет назад удар молнии расколол башню, разделив ее почти ровно напополам. То, что она до сих пор стояла, служило доказательством мастерства древних строителей. Путь прямо вверх был невозможен, камни расшатались и держались на месте лишь чудом, благодаря стечению сдавливающих сил. Подъем этим маршрутом целиком бы разрушил верхние этажи.
Его текущее положение на краю сводчатого оконного проема было неустойчивым, однако Витус Саликар был не из тех воинов, кто отказывается от брошенного вызова. Дразен рискнул получить взыскание, назвав его сумасшедшим из-за попытки на западном фасаде, а Вастерн недвусмысленно заявил, что сангвинарные жрецы не понесут ответственности за утрату его генетического наследия.
Итак, вверх было нельзя, но вот поперек…
Ширина проема составляла порядка шести метров. Вбок было прыгать слишком далеко, но над вершиной окна нависала консоль, которая когда-то, возможно, поддерживала давно исчезнувшего идола Владыки Бурь.
Два метра вверх и три вбок.
Сложно, однако не невозможно.
Саликар напряг ноги, согнув их, насколько мог, и прыгнул вверх, будто разъяренный огненный скорпион. От внезапного нажима камень у него под ногами треснул. В момент прыжка он отвалился от стены, и на мгновение, от которого замерло сердце, Саликар повис в воздухе, словно невесомый.
У него перед глазами промелькнули образы раздробленных костей и размазанных органов, которые чрезвычайно красочно описывал Вастерн. Руки молотили воздух в поисках консоли. Выставленная ладонь царапнула по краю камня, и пальцы крепко вцепились в него. Саликар закачался, словно маятник, издав рычание, когда на руке порвались сухожилия.
Боль была благом. Она сообщала, что он не падал.
Саликар закрыл глаза и направил боль прочь из руки, позволяя ей раствориться в теле повторением мантры плоти к духу.
- Боль есть иллюзия чувств, - проговорил он сквозь стиснутые зубы. - Отчаяние есть иллюзия разума. Я не пребываю в отчаянии, и потому не почувствую боли.
Этому его научил Атекхан на Фраксенхолде. Духовная практика Просперо была проста, но эффективна, и вскоре возымела эффект. Боль угасла, и Саликар открыл глаза, потянулся вверх другой рукой, и обхватил пальцами тонкий край консоли.
Он плавно подтянулся, как будто делая упражнение в гимназии. Он забросил ноги на узкую консоль и встал вертикально в середине оконного свода. Очередной путь наверх был возможен через выступающий наверху край фронтона, однако этот маршрут не представлял особой сложности. Саликар отказался от него и переключил свое внимание на кусок кладки дальше, который упал с верхней части башни.
Непрочно утвердившись в клиновидной выемке стены, он стоял на каменной кромке, словно идеально уравновешенные весы. Саликар счел, что фрагмент заклинило достаточно крепко, чтобы выдержать его вес. Не давая себе времени на повторные размышления, он спрыгнул со своего узкого насеста и приземлился на блок.
Он сразу же понял, что ошибся, предположив, будто тот удержит его тело. Хотя блок и весил несколько тонн, он тут же опрокинулся и соскользнул со стены. Саликар спрыгнул с него и вогнал кисти в тонкую щель в камне над ним. Когда он сжал кулаки, чтобы удержаться, кожа порвалась, и с рук полилась кровь,
Блок падал со стены вместе с каскадом обломков, унося с собой множество кусков разбитой кладки. Он переворачивался вокруг своей оси, пока не рухнул вниз, гулко взорвавшись каменными осколками и взметнув пятидесятиметровый гейзер морской воды.
Лица тех, кто стоял на чернокаменном причале у подножия башни, задрав головы, казались лишь крошечными розовыми овалами. По цвету доспехов Саликар отличил своих младших командиров: Дразен в красно-золотом, Вастерн в белом, Агана в черном. Остальные его воины были закованы в алую броню Легиона, а их мечи поблескивали серебром в лучах угасающего солнца.
Он отвернулся от них в поисках другого пути наверх, однако таковым был лишь выступ фронтона наверху. Как бы ему ни хотелось сложностей при подъеме, все прочие пути были попросту самоубийством.
Саликар высвободил из камня одну окровавленную руку, и ухватился за выступающий край. Тот выдержал его вес, и он вытащил вторую руку, и подтянулся.
Начиная с этого этапа, опор для рук было множество, и он добрался до верхнего ряда могучих блоков без особых усилий. Саликар ступил на вершину разрушенной башни и распрямился в полный рост - прекрасная картина человека в идеализированной форме.
Он поднял руки над головой, глядя вниз на бьющиеся волны, непостоянные бассейны и смертоносные скалы. Ошибка в одно мгновение влекла за собой смерть.
И, возможно, я был бы ей рад.
Махнув руками вбок, Саликар прыгнул с башни.
Цитадель Владыки Бурь была возведена на северном мысе острова Дамесек - проклятой косе поражаемых молниями пиков, вырезанных из вулканического черного камня. Остров был практически необитаем, его связывала с материком только фульгуритовая дамба из города паломников Авадона.
Цитадель и мол у ее основания были единственными рукотворными сооружениями на Дамесеке. Мол сохранился по большей части неповрежденным, однако цитадель представляла собой разрушенный опорный пункт, построенный в более древнюю эпоху вокруг одиночного базальтового пика. Светлый камень, из которого она была сооружена, не встречался в этом регионе, и было невозможно поверить в те колоссальные усилия, которые обитатели дотехнологического Молеха должны были приложить, чтобы доставить его сюда.
Одна из старейших легенд планеты повествовала о мифической фигуре, известной как Владыка Бурь. За ним по пятам следовал гром, а его Фульгуритовый Путь когда-то был маршрутом местных паломничеств.
До роспуска библиариума Кровавых Ангелов Дразен изучил великое множество подобных легенд в поисках скрытой за ними истины, и этот миф большинство жителей Молеха игнорировали, считая аллегорией.
Большинство, однако не все.
На нижних уровнях цитадели до сих пор жила уменьшающаяся с каждым поколением преданная группа нищенствующих монахов, кормившихся подаянием и дарами, которые оставлял любопытный народ, приходивший поглазеть на руины.
Дразен Акора впервые увидел цитадель два года назад, и много раз тренировался здесь вместе с капитаном Саликаром и Кровниками. Он находил в голодающих мужчинах и женщинах, живших в развалинах на этом бесплодном побережье, много того, что заслуживало восхищения.
Как и Кровники, они хранили верность долгу, который казался малоосмысленным, однако у них никогда не возникло бы и мысли его бросить. Они больше не называли себя жрецами - в эпоху разума подобный термин опасен - однако это было подходящее слово.
В здешнем воздухе что-то чувствовалось. Еще не так давно Акора бы открыто назвал это призрачным. Однако слова вроде этого были давно отброшены прочь вместе с лазурным цветом библиария, который он некогда с гордостью носил. Камни цитадели шептали о чем-то невероятном, никогда им доселе неизведанном, и он с трудом сдерживался, чтобы не простереть свои чувства и не послушать их тайны.
Восемьдесят три избранных воина IX Легиона проводили тренировочные поединки под
непреклонным взором Аганы Серкана, их Смотрителя в черной броне. Они входили в число лучших воителей Легиона, и Сангвиний лично выбрал их на роль своих доверенных лиц. По приказу cамого Императора Кровавые Ангелы более столетия отправляли на Молех боевой отряд Кровников. Исполнять прямой приказ Повелителя Человечества было великой честью, однако воины скорбели, что не имеют возможности сражаться подле своего примарха против ненавистных нефилимов в скоплении Сигнус.
Акора разделял их горе, однако никакая сила во вселенной не смогла бы заставить его нарушить обет долга. Саликар принял багряный грааль, наполненный смешанной жизненной влагой предыдущего отряда Кровников капитана Акелдамы. Саликар и все его воины испили из чаши, освободив своих предшественников от клятвы, а затем наполнили ее собственной кровью, дабы принести новую.
Он отстранил воспоминания о своем прибытии на Молех и подошел к краю мола. Когда-то океанские суда бросали вызов коварным морям, чтобы доставить сюда паломников, однако уже много веков здесь не швартовался ни один корабль.
Нищенствующие жрецы, постоянно суетившиеся вокруг, расступились, освобождая ему дорогу. Даже самый высокий из них едва доставал до нижнего края наплечника Акоры, полностью облаченного в свой кроваво-красный боевой доспех. Они благоговели перед ним, однако страх заставлял их держаться поодаль, и Акору это радовало.
От их страха у него во рту появлялся привкус желчи.
Им не нравилось, что Саликар регулярно взбирается на самую высокую башню, но это не останавливало капитана. Они не могли выразить свой протест в категориях кощунства или осквернения и вместо этого ссылались на неустойчивость руин.
Акора услышал судорожный вздох ужаса одного из побирушек и прикрыл глаза рукой, обращая свой взгляд к вершине башни.
Он уже знал, что увидит.
Витус Саликар по дуге летел с вершины башни. Закат окружал его распростертые руки ореолом, придавая им сходство с крыльями перерожденного феникса.
Акора моргнул, когда поверх фигуры Саликара промелькнули мимолетные образы: падающий в огне красно-золотой ангел; прекрасный юноша, вознесшийся ввысь на распадающихся крыльях; дерзкий сын, мчащийся по небу на солнечной колеснице.
Он ощутил вкус пепла и кислого мяса и подавил потребность позволить силе псайкера течь сквозь него так же свободно, как когда-то раньше. Он сплюнул желчь, а Саликар обрушился в глубокую скальную чашу с водой, которую лишь за долю секунды до того заполнил нахлынувший прилив.
Вода откатилась назад, и появился капитан, стоящий на коленях на черном камне между двух копьевидных сталагмитов. Голова Саликара была опущена, и когда он выпрямился, Акора увидел на его лице то же выражение фатализма, которое у него было с момента возвращения с Общинной Черты.
Прежде, чем море успело налететь и вновь заполнить бассейн, Саликар подбежал к молу и прыгнул. Акора опустился на колено и поймал руку капитана, вытащив того наверх. Лишившись добычи, вода сердито зарокотала о кладку, окатив их обоих холодной пеной.
- Теперь удовлетворены? - поинтересовался Акора, когда Саликар выплюнул полный рот морской воды.
Саликар кивнул.
- До следующего раза.
- Менее разумный человек мог бы сказать, что вы хотели умереть.
- Я не хочу умереть, - сказал Саликар.
Акора снова взглянул наверх башни.
- Так почему же вы тогда настаиваете на подобном ненужном риске?
- Ради вызова, Дразен, - ответил Саликар, направляясь к сражающимся Кровникам. - Если мне не бросают вызов, я застаиваюсь. Все мы застаиваемся. Вот почему я сюда прихожу.
- И это единственная причина?
- Нет, - произнес Саликар, но не стал вдаваться в подробности.
Акора почувствовал, как кончики пальцев пощипывает от желания применить те силы, которые ныне были провозглашены противоестественными. Подлинные мотивы капитана
было бы так легко узнать, однако этот путь ему запрещала другая клятва.
Они подошли к месту, где рабы Легиона поставили боевой доспех Саликара: мастерски сработанный костюм с алой броней, золотыми крыльями и черной отделкой. Мечи висели на поясе из бежевой кожи, в набедренной кобуре был примагничен украшенный золотом пистолет. Шлем представлял собой нефритовую погребальную маску, лишенную выражения, будто автомат.
- Нищие предпочли бы, чтобы вы не лазали на башню, - произнес Акора, когда Саликар взял полотенце и начал вытираться.
- Они боятся, что я наврежу себе?
- Думаю, их больше заботит башня.
Саликар покачал головой.
- Она переживет всех нас.
- Только не в том случае, если вы продолжите вышибать из нее куски, - заметил Акора.
- Ты суетишься вокруг меня, будто слуга-подхалим, - сказал Саликар.
- Кто-то должен это делать, - ответил Акора. Саликар повесил на шею пару блестящих личных жетонов. Даже не имея трансчеловеческих чувств, было невозможно не заметить пятнышки крови на них.
- Разумно ли их хранить? - спросил он.
Саликар мгновенно утратил дружелюбие.
- Не разумно, однако необходимо. Их кровь на наших руках.
- Мы не знаем, что произошло в тот день, - произнес Акора, отгоняя кошмарное воспоминание о том, как вышел из состояния фуги и обнаружил себя окруженным трупами. - Никто не знает, но если и есть вина, то мы делим ее в равной мере.
- Я капитан Кровников, - ответил Саликар. - Если не мне нести бремя вины, то кому?
За последний год горная вилла Ясу Нагасены увеличилась в несколько раз за счет многочисленных флигелей, подземных покоев и технологических пристроек. Изначально она создавалась как место для уединения и размышлений, но стала неофициальной оперативной базой многих агентов Сигиллита.
Вместо того, чтобы быть для посетителей спокойным прибежищем, она зачастую становилась последним местом на Терре, которое они видели в своей жизни. Сам Нагасена отсутствовал, отправившись на очередную охоту, и виллу заняли следопыты Локена.
Стены комнаты в сердце виллы были покрыты чертежами на вощеной бумаге, добытыми из самых глубоких и закрытых хранилищ дворца. Сотни планов, сечений и изометрических проекций изображали один из самых грозных кораблей, когда-либо создававшихся по конструкционным схемам типа "Сцилла".
"Мстительный дух" на протяжении двух веков являлся ядром кампаний Лунных Волков. Боевой корабль класса "Глориана" обладал такой мощью, что усмирял целые системы масштабами разрушений, которые мог учинить в одиночку. Поверх точно выписанных линий схем шли торопливые каракули и приколотые бумажки с записями. Были определены стратегические места в надстройке, обведены возможные точки абордажа, а цветные мазки кисти выделяли области наибольшей уязвимости и силы. Вторых было гораздо больше, чем первых.
Кораблестроительные чертежи окружали двух воинов трансчеловеческих габаритов. Оба горячо спорили о корабле, на который им нужно было проникнуть.
Локен постучал стилусом по верхним транзитным палубам.
- Проспект Славы и Скорби, - произнес он. - Он ведет к стратегиуму. С ним связано множество сходных люков и галерейных палуб, и это естественная корабельная магистраль.
Собеседник Локена явно думал иначе, и покачал головой с кибернетическими цепочками.
Он был весьма крупным, шире и выше Локена, однако заметно сутулился, из-за чего его бледное лицо оказывалось на том же уровне.
Его звали Тубал Каин, и когда-то он был Железным Воином.
- Видно, как давно ты последний раз штурмовал боевой корабль, - сказал он, тыча пальцем в вентиляционные узлы вдоль поперечных переходов. - Чтобы здесь прорваться, придется драться, а у меня было впечатление, что ты хочешь этого избежать. Кроме того, у любого опытного командира будут силы быстрого реагирования, размещенные здесь, здесь, и повсюду вот тут. Или ты мне пытаешься сказать, что Магистр Войны стал не только безумен, но и слабоумен?
Несмотря на то, что его примарх совершил предательство, Локен ощутил нелепую потребность встать на его защиту от нападок Каина. Железный Воин мастерски умел выводить людей из себя холодной логикой и полным отсутствием сочувствия. Локену уже пришлось вмешаться, чтобы не дать Аресу Войтеку задушить Каина серворукой за утверждение, будто гибель Ферруса Мануса, возможно, оказала на Железный Десятый положительный эффект.
Он глубоко вдохнул, чтобы успокоить нарастающий гнев.
- "Мстительный дух" никогда не брали на абордаж, - произнес Локен. - Мы никогда не удосуживались проигрывать такой сценарий битвы. Кто будет настолько безумен, что возьмет флагман Магистра Войны на абордаж?
- Всегда найдется кто-то достаточно безумный, чтобы попробовать то единственное, чего ты не учитывал, - ответил Каин. - Просто оглядись по сторонам.
- Тогда что ты предложишь? - огрызнулся Локен, начиная уставать от непрестанных критических замечаний Каина. Он понимал, что его раздражение в большей степени направлено на него самого, поскольку каждое возражение Каина базировалось на логике и надлежащей осмотрительности мышления.
Каин наклонился, чтобы еще раз изучить схемы. Его глаза бегали туда-сюда, а пальцы проводили загадочные узоры вдоль тонких, как волос, линий, оставленных пером творца со Сциллы. В конце концов, он постучал по посадочному ангару на подпалубе снабжения с нижней стороны "Мстительного духа".
- Нижняя палуба всегда является слабейшим местом в обороне других кораблей, - сказал Каин, обводя пальцем прилегающие спальни и снарядные камеры. - Она не обращена к планете внизу, так что там будут только чернорабочие, орудийные команды и те отбросы, которые ушли под ватерлинию.
- Других кораблей?