Тут наставник Кодзё принялся к слову приводить исторические примеры подвигов, совершенных другими ниндзя. Некоторые из этих исторических примеров были крайне малоаппетитны, что, впрочем, как раз и повышало достоверность излагаемого. Скажем, знаменитая история о внезапном убийстве одного вредного даймё копьём снизу. Рассказ этот произвёл столь глубокое впечатление на доброго соседа Такэто Нутипа, что тот даже на некоторое время отставил кружку с тёмненьким.
Хороша была также история о знаменитом некогда мастере ниндзюцу, который через посредников получил от двух враждующих даймё задание убить самого себя (каждый из даймё боялся, что противник захочет использовать искусство этого ниндзя против него) и весьма эффектно и с большой пользой для умиротворения воюющих провинций этот заказ исполнил.
- Как это только люди не развлекаются, - удивился добрый сосед Такэто Нутипа, прихлебывая из кружки.
- Не думаю, что изложенные мудрым наставником Кодзё истории можно понимать как примеры развлечений, - заметил в ответ ему самурай. - Ибо деяния эти вызывают прежде всего уважение к мастерству и другим выдающимся качествам тех, кто их совершил.
- Так это, оно, ну, типа, так и есть, - покладисто сказал сосед. - Только они же все, типа, кайф от этого ловили. От своего мастерства. Стали бы они, ну, типа, выпендриваться, если бы это их не заводило никак.
- Добрый Такэто совершенно прав! - заметил мудрый наставник Кодзё. - Истинное мастерство, несомненно, приносит радость тому, кто владеет им в совершенстве. Ну и тем, кто способен его оценить...
- Приведённые в нашей беседе исторические примеры, однако, не были чрезмерно забавны...
- Это потому, что у тебя, Цюрюпа, пока не получается отвлечься от формы, которую принимает подвиг, - горячо сказал наставник Кодзё. - Героическое деяние, однако, редко может обойтись без формы вообще, но если уж оно форму принимает, то форма эта по определению материальна, причём часто весьма неприятна на ощупь, а иногда даже вонюча до чрезвычайности. Но ведь это не лишает подвиг духовного смысла, который и содержит истинный повод для радости!
- Ну, типа, вот кружка, - внезапно поддержал его Такэто Нутипа. - Мытая она, или немытая, так это фигня, - главное, типа, что туда нолито!
Поддержка, казалось, несколько сбила наставника Кодзё с мысли. Кажется, он собирался что-то доброму соседу возразить, но, вроде бы, придраться было не к чему - найденная Такэто Нутипа аналогия была безупречной, и чем больше наставник Кодзё и самурай Цюрюпа Исидор размышляли над ней, тем более очевидным это становилось.
- Да, - сказал наконец наставник после паузы. - Примерно в этом ключе. Но кружку мыть всё равно надо.
- Так, это, - сказал добрый сосед. - Кто ж ить спорит-то?
Он снова отхлебнул тёмненького и задумался.
- А это... - вдруг сказал он со странной для него задумчивостью. - Ниндзи, которые, ну, типа, герои - они при жизни часто пить бросали? Чтобы окончательно?
О магии (и немножко грустно)
Однажды возле дома, где проживал с недавних пор самурай Цюрюпа Исидор, из кроны одиноко стоящего в самом центре двора дерева упал лист.
Хотя до официального наступления осени было ещё далеко, да и лист выглядел не вовсе обычным (это была тонкая полоска дорогой китайской рисовой бумаги), некоторое время факт листопада оставался незамеченным. Окажись рядом с деревом поэт, он непременно вдохновился бы плавным изящным падением листка; ближайший поэт, однако, в это время смотрел по телевизору матч между "Зенитом" и "Ювентусом", где, впрочем, сухими листьями тоже не пахло. Конечно, лист мог бы обнаружить дворник, но местный дворник как раз сейчас заседал в жюри ежегодного фестиваля музыкального авангарда и также был для падающих листьев практически недоступен.
Самурай же Цюрюпа Исидор, что для нашей истории чрезвычайно существенно, на той неделе был отправлен господином Мосокавой с важным поручением в Можайск, да так пока оттуда и не вернулся.
Ветра во дворе тоже не было.
Таинственный листок, таким образом, некоторое время оставался никем не востребованным.
Через несколько минут из кроны того же дерева бесшумно спланировал другой листок, на первый взгляд, точно такой же, как первый.
Затем ещё один.
Проницательный читатель, конечно, давно уже догадался, что появление в кроне дерева бумажных листьев не было следствием изменения природных законов - эти листья кто-то из кроны сбрасывал.
К той же мысли пришёл младший сержант службы охраны правопорядка Кузнецов, забредший во двор в надежде разминуться с начальством и ненароком заметивший собравшуюся под деревом кучку листвы явно искусственного происхождения. Младший сержант подошел к дереву поближе и принялся высматривать в кроне источник беспокойства.
Источник, похоже, только и ждал, чтобы его высмотрели. По всем приметам, это был ниндзя. Закрепившись ногами на довольно толстых горизонтальных ветвях, он висел в кроне вниз головой, свободно раскачиваясь и с произвольной периодичностью роняя вниз бумажные полоски.
Младший сержант службы охраны правопорядка Кузнецов оказался в трудном положении. С одной стороны, ниндзя выглядел довольно-таки мирно висящим. С другой - ниндзя, несомненно, мусорил. Вроде бы, в таких случаях следовало делать нарушителям замечание и настойчиво намекать на возможность неуплаты штрафа в пользу несоставления протокола, но младший сержант опасался, что ниндзя может среагировать на начало общения неадекватно. Он не видел по телевизору ни одного фильма, в котором ниндзя адекватно бы реагировал на представителей службы охраны правопорядка. Некоторых он даже, помнится, бил. Избранных - ногами.
В отличие от большинства мечтательных молодых людей, младший сержант вовсе не горел желанием проверять, избранный он или нет. Он отошёл подальше, сел на скамеечку возле подъезда и вызвал подкрепление в лице старшего сержанта службы охраны правопорядка Кузнецова.
Кузнецов-старший прибыл минуты через четыре. За это время бумажной листвы под деревом заметно прибавилось.
- Шо тут? - спросил старший сержант младшего. - Опять прячисся от старшого по званию? Зачем звал тогда?
- Там, на дереве, - не по уставу ответил Кузнецов-младший. - Висит.
Старший сержант сделал форменное "грхм", поправил треуголку и помаршировал к дереву. Обследовав его на предмет и обнаружив то же самое, что уже обнаружил Кузнецов-младший, он решительно постучал по стволу суставом согнутого среднего пальца руки.
- Висение на дереве, - сказал он в пространство, - само по себе ненаказуемо. Но в сочетании с замусориванием территории - подлежит. Шо это вы тут, гражданин, набросали?
Ниндзя молча раскачивался под ветвями.
Не дождавшись ответа, старший сержант Кузнецов поднял с земли один из бумажных листков и пристально его освидетельствовал. На листке наблюдались буквы. И больше одной зараз, поэтому на разрезную азбуку бумажки похожи не были. С другой стороны, для прокламации или подрывной литературы буков было маловато. Всего три строчки, на круг.
Кузнецов-старший их прочитал.
- Ничо не понял, - сказал он Кузнецову-младшему. - Какая-такая "девушка из Оцу"? Фамилия?
- Не могу знать, - сказал Кузнецов-младший. - Товарищ сержант!
Кузнецов хотел было поправить Кузнецова, но вдруг понял, что не может. "Какой я те сержант, - хотел сказать он, - когда давно уже старшой сержант?" Но сказать это было никак невозможно, потому что Кузнецов вдруг определённо осознал себя сержантом. Не старшим.
- Ничо не понял, - растерянно сказал нестарший сержант Кузнецов.
- Может, ещё раз прочитать? - предложил Кузнецов-младший.
Кузнецов машинально опустил глаза на бумажку и вновь пропахал глазами три строчки.
- Ничо не понял опять, - жалобно сказал он, ощущая в организме какую-то неизъяснимую деградацию. - Обратись.
- Как обратиться, товарищ младший сержант?
- О... оба-на... - прибито сказал опущенный в звании младший сержант Кузнецов.
- Оба? - ничего не понимая, переспросил бывший младший его однофамилец, ныне приравненный ему в звании.
- Ннна... - подтвердил Кузнецов.
Его потянуло было ещё раз прочитать листок, но многолетний инстинкт правоохранителя заставил его глаза вовремя закрыться.
- Нннна.... - повторил он и с закрытыми глазами протянул бумажку Кузнецову. - Читай ты.
Младший сержант принял листок и прочитал.
- Ну да, "девушка из Оцу", - сказал Кузнецов. - Ничего не понятно с ней.
Младший сержант Кузнецов открыл глаза и взглянул на рядового Кузнецова.
- Рядовой Кузнецов, - хриплым шепотом сказал младший сержант. - Бросай бумажку и слухай меня.
Рядовой Кузнецов выполнил приказ, по дороге впадая в крайне первобытное состояние. Боясь повернуть голову, он скосил глаза на погон, но плечи у него были узкие и в поле зрения не попадали.
- Пошшупай, - тем же хриплым шепотом сказал младший сержант.
Рядовой Кузнецов, едва не теряя сознание, провёл правой рукой по левому погону. Пластинок на погоне не было. Ни одной.
- Слухай меня, - младший сержант Кузнецов выпучил глаза на рядового Кузнецова. - Внимательно, слышь?
- Ну, - шепотом сказал рядовой Кузнецов.
- Ты приказ о своём понижении видел?
- Нет.
- И не подписывал?
- Нет.
- И не намекали?
- Нет.
- И мне нет, - младший сержант Кузнецов открыл рот, потом закрыл. - Это как жеж оно без приказа... - беспомощно и даже слегка плаксиво сказал он. - Не могёт жеж такого быть...
- А если б я ещё раз прочитал? - у рядового Кузнецова обнаружилось богатое воображение. - Или два?
Младший сержант с опаской глянул на листок, прилёгший у правого сапога рядового Кузнецова.
- Слухай меня, - снова сказал он. - Рядовой Кузнецов, слухать мою команду. Закрой глаза, ползи к дереву и сгреби усё шо там лежит. Усё шо есть. Усё это отнесёшь в отделение и отдашь... отдашь... старшому прапорщику Кузнецову в его руки персонально.
Рядовой Кузнецов гулко сглотнул.
- Они ж меня увидят... рядовым...
- И шо? Ты шо, один рядовой Кузнецов в отделении?
- Нет...
- Вот и не боись. И увидят - так не отличат... Главное, шоб они тоже... Шоб не мы одни... Понял?
- Понял... - судя по тому, что рядовой Кузнецов воспрял духом, он действительно что-то понял.
- Тогда - ползи...
* * *
Осталось невыясненным, кто дал таинственному бибирёвскому ниндзя это дьявольское задание. Древние кланы никогда не выдают своих тайн, об их причастности к переломным событиям эпох мы узнаём лишь после того, когда эпохи заканчиваются. Но и тогда имена заказчиков остаются скрыты в безднах между строками хроник. В нашем случае можно сказать только одно: задание было выполнено в точности.
Но заказчик проиграл.
Вероятно, он предполагал, что прОклятые стихи, направляемые страхом и завистью тех, кто их прочитает, будут ползти всё выше и выше по склонам служебной Фудзиямы - до самых её высот. И в этом таинственный заказчик вовсе не просчитался: так и произошло. И в чем более высоких кабинетах оказывались безжалостные листки, тем вернее они вползали на следующую высоту. Остановить проклятие было некому. И те, кто осознавал его действие сразу, и те, кто даже прочитав таинственное стихотворение несколько десятков раз искренне говорил "ну вот всё равно ничего не понимаю", не решались остановить эту лавину, вопреки всем законам рвущуюся снизу вверх.
Лавина дошла до вершины. Проклятие сделало своё дело.
Но при этом в той части обитаемой вселенной, которая поддавалась наблюдению, не изменилось ровным счётом ничего. Ни по сути, ни даже по форме. Ни, тем более, по содержанию.
Ну, вышли приказы, которые ввели новые знаки различия.
В сущности, это была такая мелочь, что когда самурай Цюрюпа Исидор вернулся из можайской командировки, он этих перемен и не заметил.
А ведь кому-то идея с проклятием поначалу наверняка показалась удачной. Эх...
Да: автору, пожалуйста, её не приписывайте. Автор не имеет к ней никакого отношения. Ну что вы в самом деле? Да ну вас...
О некоторых итогах войны миров
Однажды самурай Цюрюпа Исидор срочно был вызван к господину Мосокава. Самурай только вернулся из длительной служебной командировки и собирался писать о ней отчет, однако, раз уж такое дело, бросил всё (кроме мечей), и явился на зов.
Господин Мосокава сидел в зале для приёмов и слушал монотонное жужжание каких-то, судя по официальным костюмам, референтов. На лице его, отмеченном печатью благородства (печать заказывали тайным специалистам на рынке в Сокольниках за огромные деньги), наблюдалось изрядно печальное выражение, которое самурай, отлично понимавший душу главы клана, мгновенно распознал также как отрешенно-непечатное.
Войдя в зал, Цюрюпа Исидор привёл свою походку в соответствие ритуалу; в середине зала он сел на пятки и поклонился. Господин Мосокава заметил прибытие самурая, очень ему обрадовался и знаком показал приблизиться на дистанцию интимной беседы.
- Ну, как семья? - спросил он с искренней заинтересованностью.
- Да по-прежнему, - невозмутимо ответил Цюрюпа Исидор, ни словом не погрешив против истины (семьи у него по-прежнему не было).
- А поездка как?
- Беспокоившая господина проблема вражды кланов Кога и Ига мною решена, однако отчет об этом я подготовить не успел. Прошу простить мою неисполнительность.
- Ай-я-яй, - грустно сказал господин Мосокава. - Отчёт напиши. Без отчёта нам будет никак не отчитаться перед дайнагоном... Но ты мне вот что скажи: ты там с мухами сталкивался?
- ?..
- Ну, может, не там, может раньше - сталкивался с мухами?
- Господин забыл, как я показывал ему своё умение ловить мух палочками для еды?
- Ах, так это был ты! Тем лучше. Тут, понимаешь, такое дело. Каннуки нечаянно убил муху прямо во время официального приёма, при журналистах. Это попало в прессу и на нас ополчилось какое-то общество животных. Требуют отдать им одного ценного для клана человека в заложники, чтобы они провели с ним разъяснительную работу. А Каннуки, как на зло, опять пригласили сниматься в "Улицах пионовых фонарей". Ты не мог бы?..
- В заложники?
- Ну да. Они тебя будут кормить... то есть, тьфу, будут тебе разъяснять про ценность всего живого.
- Так я знаю про ценность, - самурай был настолько озадачен, что даже не попал в ритуальную интонацию. - Они ведь там тоже буддисты?
- Не думаю, - господин Мосокава, коротко оглянулся на референтов, наклонился к уху самурая и доверительно туда прошептал: - По-моему, они мудаки. Но ты уж там, браток попробуй их хоть немного уважать.
- Да, господин, - сказал самурай Цюрюпа Исидор.
И отправился по указанному адресу в заложники.
Цюрюпу Исидора ценили в клане не только за мастерство и изощренную военно-философскую подготовку, но и за изобретательность, с которой он подходил к решению поставленных перед ним задач. Вот и теперь он решил, что уместно будет применить нестандартный подход, а потому зашел по дороге в хозяйственный магазин и купил там пару мухобоек.
Штаб-квартира "Фронта за освобождение насекомых" находилась аж в Котельниках (микрорайон Ковровый, дом 17-Ж). Микрорайон был чистый, ухоженный и хорошо дезодорированный - почти весь, лишь у входных дверей штаб-квартиры гудел немалый рой мух, и запах, стоявший тут же рядом, был, надо сказать, несколько тяжеловат. Вероятно, тому и другому способствовала разлившаяся рядом лужа помоев, которую на глазах изумленного самурая через окно пополнил из кастрюльки сотрудник "Фронта". Выплеснув через окно в лужу остатки не то куриного супчика, не то мясной подливки, он прокричал мухам что-то вроде "цыпа-цыпа-цыпа" и спешно захлопнул раму.
Самурай привычно потянулся поправить мечи, не сразу вспомнив, что заменил их мухобойками, и направился к дверям.
Некоторые повествователи считают нужным в подробностях следовать мельчайшим событиям в жизни их персонажа, однако автор всегда склонялся к идее, что драгоценный читатель гораздо щедрее снабжен от природы воображением, чем он сам, и придумает всё гораздо лучше и интереснее, достаточно ему лишь намекнуть. В нашей истории всё предварительно необходимое уже сказано и все, конечно, догадались (и догадались правильно), что мухобойки Цюрюпа Исидор захватил с собой не зря. Небезосновательным будет предположение, что в штаб-квартире "Фронта за освобождение насекомых" вскоре во множестве раздались столь противные духу этого мухоугодного заведения щелчки и шлепки. Заслуживает внимания версия, что звуки эти сопровождались криками, которые много говорили чуткому уху о нравственном и телесном страдании. Наиболее проницательные читатели также наверняка пришли к выводу, что кричали не мухи.
В общем, самурай пробыл в заложниках совсем недолго. Он вышел из дверей штаб-квартиры "Фронта" нимало не поврежденным (туча мух, осознав в нём врага, временно покинула позицию над лужей помоев) и отправился писать отчеты о содеянном. В зарешеченных окнах штаб-квартиры начали появляться лица "фронтовиков", более всего похожие на пышные розы, которые одновременно решили вдруг бурно распуститься. Зрелище даже сквозь марлевые антимоскитные занавески выглядело чрезвычайно летним и жарким, однако в то же время неожиданно освежающим, и автору жаль, что Цюрюпа Исидор так и озаботился тем, чтобы обернуться и полюбоваться им.
На следующий день самурай в урочный час и при мечах отправился к господину Мосокава - представлять отчеты. Завидев его, господин Мосокава на этот раз почему-то обрадовался гораздо меньше, чем накануне, и про семью спрашивать не стал. Он бегло ознакомился с отчетами, печально вздохнул, протянул бумаги жужжащим тише обычного референтам и сказал:
- Всё это хорошо, всё это правильно... Молодец. Да. Только всё опять попало в прессу... Ну и вот...
Он взял со столика официального вида лист и протянул Цюрюпе Исидору. Самураю достаточно было взглянуть на шапку с названием испустившей документ организации, чтобы проникнуться печалью, столь же глубокой, как и та, что овладела господином Мосокава.
Шапка же была такова: "Международный фонд защиты неотъемлемых прав мухобойных инструментов".
Так самурай впервые осознал, что планета Земля тайно оккупирована негуманоидами.
О безусловном и несомненном
Однажды самурая Цюрюпу Исидора спросили, как он относится к смертной казни. Самурай прикрыл глаза, сосчитал до семи и сказал:
- Я готов. Ведите.
Даже минуты для последнего хокку не попросил он.