- Заглядывала, - подтвердил ульдон, и на лице у Ярослава заходили желваки. - Что за женщина, что за женщина! Аристократки из вашего королевства - это совсем не то, что наши женщины. Ваши - это просто чудо какое-то! Только она у меня недолго пробыла - дела, дела, спешила куда-то. А что, ваша знакомая?
- Почти, - процедил Волк.
- Ну, значит, вы с ней разминулись, - вздохнул ульдон и хлопнул в ладоши. - Ну-с, засиделся я с вами. Заходите в гости. Если выживете, конечно. А не выживете - обещаю гостеприимно похоронить ваши косточки на этой поляне.
- Спасибо и на этом, - пробормотала я. Плечо болело невыносимо, и я просто не представляла, как мне теперь удастся осуществить все задуманное.
Подождав, когда ульдон улетит, Ярослав подошел ко мне и сказал:
- Ложись, сейчас буду тебе плечо вправлять. Зажми что-нибудь между зубами, будет очень больно.
- А вы умеете? - спросила я. Очень хотелось хоть немного потянуть время перед этой жуткой процедурой, но я понимала, что без этого не обойтись, иначе я совсем не смогу двинуть рукой.
- Вывихи вправлять я точно умею, - заверил меня капитан. - На войне была возможность научиться.
Я зажала между зубами скомканный подол юбки и закрыла глазам. Готовься не готовься, но боль была такой сильной, что, замычав, я потеряла сознание.
Очнулась на теплых и уютных коленях тролля. Он нежно гладил меня рукой по голове и сердито выговаривал Ярославу:
- Что же ты ей даже обезболивающего не дал, а? Это же тебе не солдафон!
- Да я как-то не подумал, - оправдывался Волк.
- Не подумал он! Ярик, в твоем возрасте уже пора было научиться обращаться с женщинами!
- Поздно уже учиться, - буркнул Волк, пряча смущение за грубостью.
- Котя, - ласково промурлыкал тролль, увидев, что я открыла глаза, - я принес целительскую сумку, скажи, где там обезболивающее. Нет, нет, не двигайся, прошу тебя! Я сам достану. И плачь, плачь, не стесняйся, я же знаю, что тебе больно.
- Розовый флакончик, самый большой, - выдавила я. После пережитой боли перед глазами до сих пор плавали разноцветные звездочки, но я знала, что это только начало. Дальше будет только хуже. И намного, намного больнее.
Как только перед моими губами возник флакончик, бережно поддерживаемый ручищей тролля, я жадно принялась глотать настойку. По телу растеклось приятное тепло, а боль отступила. Все-таки эльфы - непревзойденные мастера средств для исцеления!
- Эммм… котя, - осторожно сказал Драниш, - ты бы не пила его так много… это же болеутоляющее, а его много нельзя, я прав?
- Ничего. - Я вновь чувствовала себя отлично. Нигде ничего не болело, и можно было приступать к исполнению своего плана.
- Как ты себя чувствуешь? - поинтересовался капитан.
- Замечательно.
- Хорошо, тогда мы будем начинать, вот-вот рассветет.
И действительно, ночь как-то незаметно минула, и темный мир сменился на серый, словно укутанный ватой тумана. На крыше, сундуках и волосах склонившихся надо мной мужчин блестели капельки влаги.
- Поцелуешь меня на прощанье? - жадно спросил тролль.
- Не буду вам мешать, - криво улыбнулся капитан и спустился к остальным.
- Котя, - зашептал Драниш, склонившись к моему уху, - я готов пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы ты жила, но я также не могу допустить, чтобы Ярик погиб. Я сейчас спущусь вниз и его вырублю, хорошо? Тиса против не будет, а с гномом я разберусь. А ты уж тогда мчись на фургоне вперед, пока он не развалится, хорошо? Я так люблю вас обоих, что просто не могу допустить, чтобы кто-то из вас умер! И пообещай мне, что проживешь достойную жизнь за нас двоих, хорошо? Чтобы ни один день зря не тратила, хорошо? И… поцелуй меня, пожалуйста!
- Конечно, - кивнула я, - только прошу, чтобы вы сейчас дали мне несколько минут побыть тут в одиночестве. Когда я буду готова, тогда и начнем.
- Сколько времени тебе будет нужно? - Драниш внимательно рассматривал мое лицо, словно пытался впитать его в себя. Нежно-нежно очерчивал пальцем мой подбородок, крылья носа, брови…
- Вы поймете, - пообещала я. - Знаешь, это тяжело…
- Я понимаю, - кивнул тролль. - Я знаю, ты бы хотела, чтобы все было не так, но это жизнь. И я хочу, чтобы ты знала: я действительно рад пожертвовать собой ради того, чтобы ты осталась жива.
Я обхватила мощную шею тролля руками и притянула к себе его голову.
Драниш целовался одновременно жадно и нежно, с горькой тоской первого и последнего поцелуя, который он никак не хотел заканчивать. Я полностью отдалась поцелую, плывя на волнах беззаветной любви тролля. Он гладил мои волосы, руки, плечи, а потом обхватил меня и крепко-крепко прижал к себе.
- Я бы никогда, никогда тебя не отпускал, - пробормотал Драниш в мои волосы. - Я бы хотел стать для тебя крепкой стеной, я бы хотел построить дом для нас и наших будущих детей и обеспечить вам достойную жизнь. Я бы хотел быть с тобой рядом всегда, всегда, чтобы сделать тебя самой счастливой женщиной в мире, моя единственная, моя драгоценная котя! Как же жаль, как жаль, что нам так мало довелось побыть друг с другом! Но ты, главное, живи, хорошо? Живи так, как живет Чистомир, чтобы на всю широту души! Обещаешь?
Я плакала, не скрывая слез. Почему так устроена эта жизнь, что счастливые истории любви бывают только в сказках?
- Пожалуйста, котя, - прошептал Драниш, целуя мои глаза, - не плачь. Ты должна быть сильной, ты должна спасти себя и Ярика, только не плачь. Я, когда вижу твои слезы, готов перевернуть мир! Кто знает, может, сайды мной еще подавятся? Я выживу ради тебя… нет, ради нас, только не плачь!
- Пожалуйста, оставь меня одну, Драниш, - попросила я из последних сил. - Мне нужно совсем немного времени.
Он последний раз прикоснулся ко мне губами нежно-нежно. Помог подняться и тяжело ступая, дошел до края крыши и с грохотом спрыгнул вниз. Раньше я никогда не слышала его шагов, даже если тролль шел по лесу, полному сухих веточек под ногами.
Я села на колени и последний раз посмотрела на туман, который из серого постепенно превращался в нежно-розовый и золотистый под первыми лучами солнца. Это только нежить цепенела во время рассвета, а я его всегда любила. И даже родилась на рассвете; мать рассказывала, что я закричала как раз в тот момент, когда в окно ее спальни проник первый луч солнца. Да, сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы заниматься высшей магией.
Достав из ножен свой верный старенький кинжал, я полоснула себя по запястью с едва зажившей раной от сеанса исцеления капитана после обращения к магии рода. Тогда со мной рядом был эльф, всезнающий, хладнокровный и почему-то очень близкий. А сейчас я была одна, но это не пугало. Больше всего пугает неизвестность, а я знала, что буду сейчас делать и зачем. Я должна была спасти тех, с кем пережила вместе множество опасностей. Не это ли достойное завершение собственного ничем не примечательного жизненного пути?
Кровь стекала с запястья крупными каплями. Боли не было, и я мысленно поблагодарила эльфов за чудесное обезболивающее.
Больше всего я боялась, что забуду слова заклятия, которое развеивает сайд. Жаль, что не догадалась их выписать на отдельный листочек.
Я закрыла глаза и принялась глубоко дышать, отсекая от себя все лишние мысли и чувства, кроме решимости. Достаточно было представить, что я сижу в тренировочном зале, рядом стоят учитель и отец. Учитель придирчиво сощурился, готовый поймать меня на любой, даже самой малейшей ошибке. Главное - сконцентрироваться. Я не могу посрамить своего отца и опозориться у него перед глазами, он этого никогда не простит.
- Силой своей крови, - прошептала я, - я заклинаю о помощи. Своей кровью и правом, которое мне было дано при рождении, я заклинаю о помощи.
На спине разгорался пожар. Пока я его чувствовала еле-еле, как будто шум через ватное одеяло, но знала, что скоро придет такая боль, которую не сможет сдержать и усмирить даже эльфийское снадобье.
Тук-тук-тук-тук-тук… Боль нарастала с каждым ударом сердца, с каждой каплей крови, которая стекала сейчас на лезвие кинжала, а вместе с болью нарастала и магическая сила. Казалось, что меня подхватил и закружил вихрь, и я знала, что моей задачей было усмирение этого вихря. А потом главное, чтобы достало сил направить силу магии в нужное русло заклинанием. Я чувствовала, как дрожит и видоизменяется в моей руке кинжал, впитывая в себя кровяные капли, как губка. Я открыла глаза и сконцентрировалась на его рукояти. Как только загорится рубин в изголовье, концентрация энергии достигнет своего максимума. Вихрь силы, хоть и неохотно, но подчинился мне, а боль в спине стала просто невыносимой.
Еще немного. Еще. Еще. Вот. Сейчас!
Зря я боялась, что забуду слова. Все получилось самым лучшим образом. Даже, наверное, перестаралась. Отец был бы доволен.
Последнее, что я увидела, прежде чем провалиться в беспамятство, - совершенно пустую от сайд и тумана поляну. Среди ярко-зеленой травы яркими пятнами цвели многочисленные цветы, которых заставила забыть о календаре моя магия.
Снизу, в фургоне, яростно завопил эльф:
- Как вы могли это допустить, кретины?
Все было в порядке. Теперь можно было умирать с чистой совестью.
ГЛАВА 6
Женщины? Вы спрашиваете меня, много ли хлопот от женщин? Если вы спрашиваете, это означает, что вы никогда не видели живую женщину!
Чистомир Дуб делится жизненным опытом
Голоса плыли в пустом сером пространстве, то удаляясь, то приближаясь. Они то пропадали совсем, то становились слишком громкими. Иногда они звучали приятно, а иногда резали слух острыми звуками.
Больше я не чувствовала ничего.
И это после той боли, что я испытала во время обряда, наверное, было хорошо.
- …Кретины! Идиоты! Тупицы! Не подходи сюда, и чтобы я тебя вообще не видел! Как вы могли!..
Зачем так громко кричать, Даезаэль? И… ты что, плачешь? Не надо…
- …Ай! Больно! Даезаэль, помоги! - Хнычущий голос Персиваля.
- Нет, - уставший, еле слышный - целителя, - тебе еще Чистомир говорил, что нельзя трогать чужие артефакты.
- Что это за кинжал, Ярик? Ты его так в руках крутишь, будто что-то знаешь. - Хриплый бас тролля.
- Ага, его он не режет, а меня так сразу! - хнычет Персик. - Почему?
- Потому что это старинный аристократический кинжал. - Голос капитана, как всегда, холоден и безэмоционален. - Он признал меня, потому что я дал ему попробовать своей крови. Но вот к какому Дому он принадлежит, я не знаю.
- Она еще не приходила в себя? - Равнодушный голос Волка.
- Ты меня уже достал этим вопросом! Не приходила! - Яростный - эльфа.
- Кажется, я знаю, кто такая Мила! - Бас тролля.
- Ты порылся в ее вещах? - Целитель так и сочится ядом.
- Нет, конечно. Я просто подумал.
- Ты это умеешь?..
- …Сестра Чистомира? Внебрачный ребенок? - Почему в голосе Тисы такой испуг? - Ты уверен?
- Нет, пока она не придет в себя и мы не сможем ее расспросить. - Лед в голосе капитана был привычным, и меня радовала эта стабильность.
- Но ведь… ваше отношение к ней после этого не изменится?
- Почему мое отношение должно меняться к незаконнорожденной?
- …Котя, ты еще с нами? Котя, ну скажи что-нибудь, прошу тебя! - Бас тролля звенит, как перетянутая струна.
- Если ты ее будешь трясти за плечи, угробишь еще быстрее, - сонно бормочет эльф.
- А разве это жизнь?
- Ну, она же дышит, значит, жизнь. Поцелуй ее, как принцессу из сказки, может быть, поможет.
- Не помогает! Не помогает!
- Или не поможет…
- Мне нужно ее осмотреть! - Капитан в ярости.
- Не притрагивайся к моей пациентке! - Голос эльфа звенит, как металл. - Хочешь голую бабу - иди смотри на Тису!
- Мне нужно знать, если ли у нее татуировка!
- Что это изменит? Пока она моя пациентка, я не позволяю тебе дотрагиваться до нее!
- …Сколько нам еще торчать на этой поляне? - уныло спрашивает Персиваль.
- Пока Мила в себя не придет. Ты же сам слышал, ее нельзя транспортировать, - раздраженно шипит Тиса.
- Так давай ее здесь оставим с эльфом, а сами пойдем в гости к ульдону. Он же звал. Там кормят вкусно!
- Ты во мне союзницу решил найти, Персик, а? Я своих не бросаю! А если тебе не нравится моя стряпня - больше не получишь ни ложки!
- Ну, Тиса-а-а…
- Зачем ты вынес ее наружу? - холодно спрашивает капитан.
- Она всегда любила солнышко. - Бас тролля нежен, словно текущий ручеек…
Я открыла глаза - и тут же зажмурилась, таким ярким мне показался ударивший в них свет.
- Давай, давай открывай глаза, не придуривайся, - сказал где-то рядом эльф. - Полог задернут, только небольшая щель. Тут полумрак. Давай, давай, хватит уже помирать.
Я медленно открыла глаза и поморгала, стараясь избавиться от выступивших слез.
- Ну, что? - спросил Даезаэль и наклонился ко мне. - Как ощущения?
И тут на меня навалилась такая боль, что я завопила, суча ногами. Полог отдернулся, среди потока яркого-яркого света я еще успела различить массивную фигуру тролля, и потеряла сознание.
Второй раз я пришла в себя уже ночью - вокруг царила тишина, нарушаемая только привычным храпом Персиваля. Я осторожно приоткрыла глаза - крохотный огонек лампочки на потолке не отдавался болью в голове - и пошевелилась.
- Пить хочешь? - раздался шепот капитана.
- Да, - хрипло каркнула я. Голос совсем не слушался.
Он осторожно поднес мне чайник и помог приподнять голову. Я пила долго и жадно, надеясь, что это не ухудшит моего состояния.
После питья я отдыхала, а Волк сидел рядом, не спуская с меня цепкого и настороженного взгляда - это чувствовалось даже с закрытыми глазами. Вести себя прилично, то есть внять его укоризненному молчанию и исповедаться, я не спешила, и скоро Ярослав не выдержал:
- Хорошо, что ты пришла в себя во время моего дежурства. Можем побеседовать с глазу на глаз.
- О чем? - Я попробовала прикинуться деревенской дурочкой.
Капитан раздраженно зашипел:
- Сама прекрасно знаешь о чем. О твоем использовании высшей магии. Чей у тебя кинжал?
Я приоткрыла глаза. Перед моим носом пальцы Волка ловко крутили мой кинжал. Рубин на рукояти то и дело подмигивал красным огоньком, ловя свет лампы. Видеть свой кинжал в чужих руках было дико.
- Отдай! - Я, забыв про слабость, рванулась к оружию, но не успела. Рука Ярослава дернулась вверх. - Отдай!
- Котя? - сонно спросил тролль. - Котя? Ты очнулась!
- Ну вот, всех разбудила, - огорчился Ярослав.
- Отдай кинжал! - прорычала я. Ради оружия, с которым я не расставалась всю жизнь, я была готова кинуться на Ярослава прямо сейчас.
- Чей это кинжал?
Зашуршало. О, этот звук я прекрасно знала - капитан вкладывал мой кинжал в ножны. Я скосила взгляд и увидела, как он невозмутимо цепляет их к себе на пояс.
- Мой!
- Да ну, у простой купеческой дочки, ладно, даже у богатой купеческой дочки просто не может быть родового кинжала аристократа! Ты ведь раньше его видоизменяла, да? Как и наш фургон во время встречи с ульдоном, который преследовал Чистомира, да? Чтобы никто не догадался. А как только ты перестала контролировать заклятие, полностью магически истощившись, кинжал приобрел свой первоначальный вид.
- Если ты все знаешь, зачем тогда спрашиваешь? - ответил за меня эльф. - Закрой глаза, Мила.
Он хлопнул в ладоши, ярче зажигая лампу.
- Вы всех зачем перебудили? - бурчал целитель, выслушивая мой пульс. - Чтобы порадовать нас повторением того, что и так известно?
- Это только начало, - зловеще сказал капитан. - Сегодня Мила ответит мне на все вопросы, о да! Сегодня мы узнаем, кто таился под личиной купеческой дочки.
Он помолчал, видимо наблюдая за выражением моего лица - я и не думала скрывать ярость, - и веско добавил:
- А если не ответишь, не верну кинжал.
- Ну и угроза, - фыркнул Персиваль. - Что мешает ей снова нам наврать с три короба?
- О нет, ты заблуждаешься! Если я правильно понимаю, потеря кинжала для нашей "Милы" как потеря руки или ноги, правда? - нарочито ласково спросил капитан. - Чтобы вернуть свое оружие, она расскажет нам все, и чистую правду.
- Ярик, она только пришла в себя, - пробасил тролль, и его теплая ладонь легла мне на плечо. - Зачем же ты сразу так?
- Драниш, мы это уже обсуждали, - жестко сказал Волк. - Ты и сам не прочь узнать, что за птица твоя так называемая невеста.
Я вздохнула и закрыла руками лицо. Ярослав был прав. Потеря кинжала, с которым я не расставалась с рождения, еще в колыбели играя резными ножнами и пробуя на первый зуб крепость рубина, была для меня - впрочем, как и для него - очень болезненной. Выхода не было, мне действительно нужно было открыться перед всеми. Да и, честно говоря, это нужно было сделать давно, еще когда мы нашли Чистомира, но мне было страшно. Просто очень страшно. А потом события полностью вышли из-под контроля, и я все не находила подходящего момента. Нет, буду честной хотя бы с собой. Я надеялась, что никогда не наступит тот самый "подходящий момент".
- Хорошо, - не буду отступать от принятого решения. - Я все вам расскажу. Но только сначала я хотела бы помыться. Я чувствую себя очень грязной.
- Нет! - категорически заявил Волк.
Я посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.
- Вы отказываете мне в том, чтобы достойно предстать перед всеми, назвав свое истинное имя?
- Достоинство должно быть внутренним и не зависеть от состояния кожи, - скучным тоном проговорил Ярослав.
Остальные молча наблюдали за нашей перепалкой, переводя взгляды то на меня, то на капитана.
- Вы же сами не верите, что я купеческая дочка, - возразила я. - Почему бы тогда не начать относиться ко мне по-другому?
- По-другому - это как? Как к королевской дочери? - Капитан крутил между пальцев мой кинжал, не глядя на меня.
- А почему бы и нет? - с вызовом спросила я, пытаясь приподняться, чтобы выглядеть более внушительно. Однако короткая вспышка гнева истощила мои и без того небольшие силы.
- Тогда скажи, кто ты, и иди купайся, - предложил Волк.
Я, стараясь не открывать глаза широко - все же свет лампы заставлял течь слезы, - взглянула на Драниша. Он нервно почесывал грудь в вырезе сорочки и явно не мог определиться со стратегией поведения.
Ах, так! Он же клялся мне в любви! Неужели сейчас он не может защитить меня от Ярослава? Или ему тоже чрезвычайно интересно выяснить, кто я такая? Злость придала мне упрямства.
- Нет! Я пойду…
- Сп олзаю, - поправил Даезаэль, - с достоинством сп олзаю, ты еще слишком слаба для ходьбы.