Стену справа до потолка занимали стеллажи с книгами. Вдоль книжных рядов стоял дюралевый лабораторный стол весь в ожогах, в пузатой реторе на медленном огне кипятилось и плотоядно булькало что-то купоросно-синее. Так что к книгам было не подобраться, и с расстояния с трудом угадывались зашмыганные названия. "Дух как противник души" Клагеса Людвига, "Книга девяти утесов" Дмитрия Коновалова, "Воззвание к человекам о проследовании внутреннему влечению Духа Христова" Евлампия Котельникова… От книг исходил неприятный аромат плесени. И тем более книги сегодня были недоступны, поскольку у реторы уголком в пламени лежал и не загорался обыкновенный бумажный лоскут с Пашиным факсимиле: "Спокондрэ, идет эксперимент". От проводимого эксперимента в помещении было довольно душно, но неуютно.
А впрочем, действительно ли собирался стажер сегодня рыться в книгах? Скорее всего, вытащил бы какой-нибудь том, перелистнул бы пяток страниц и задвинул назад. И стал бы другое занятие себе искать, потому что спокойно не сиделось.
Стену слева украшали стеллажи с видеокассетами. Сзади до потолка теснились папки личных дел. Сначала Юрий Горный, Джуна Давиташвили, Анатолий Кашпировский, Юрий Лонго, Алан Чумак, потом - местные… Полки тянулись к потолку, и кажется, несколько отклонялись от стены, того и гляди, знания посыпятся на голову.
Были в комнате магнитофоны: студийный при колесах-бобинах и кассетный. Были принтер, сканер, три пентюха последней навороченности на трех тесно сдвинутых столах. Стол Ильи убран, как койка в сиротском приюте. На столе Хомяка огрызок яблока среди хабариков в черепе-пепельнице, картонные папки, а рядом две пачки папирос: пустая - дешевая, дорогая - непочатая. Был в помещении отгороженный черной портьерой угол, откуда кисло несло фотохимией.
Не сиделось Пете ровно одному в дежурке. Не по себе как-то было. И хотелось, чтоб скорей пожаловали старшие коллеги. Петя дежурил. Это значило, что именно он сегодня должен оприходовать поступившую самотеком информацию. Ведь именно дежурным добывалось 95 % фактуры. Здесь, а не где-нибудь еще, открывалось и закрывалось 87 % солярных дел. Сюда стекалось все собранное и неразгаданное другими - мирскими - спецслужбами.
Петя сунул кассету в магнитофон, включил и стал рассеянно слушать, изредка поглядывая на дисплей, где программа "Шептун" потеснила "Вальпургию" и теперь звуковая дорожка преобразовывалась в словесный ряд.
- А вот еще была странная история, - поплыл неспешный хриплый голос из динамика. - Работал у нас такой Аркашка Кольцов. Из тех, кто дачный сезон начинает в марте, а заканчивает в ноябре. И вот как-то его супруга вроде заболела, и он один на дачу поехал. И приснилось ему на даче, да так ясно, как наяву, будто в это самое время его вторая половина ему рога в номере гостиницы "Москва" с хачиком наставляет…
Петя потянулся к кнопке и остановил шуршание ленты. Ему послышалось? Нет, он явственно засек странный звук в коридоре, будто кто-то звякает связкой ключей. Петя выждал десять секунд. Померещилось. По-детски грызя ноготь, он снова запустил звук:
- …Аркашка с утра, это уже воскресенье, не долго думая - на электричку. Не заглядывая домой - сразу в гостиницу. Как его уж швейцар в дачном-то прикиде пропустил, фиг знает. Наверное, за столяра принял, потому что Аркашка с собой инструмент прихватил. И вот постучался Кольцов в приснившийся номер, а дверь открывает тот самый хачик, что и во сне. Ну Аркашка его долотом и пырнул. С одного удару наповал. А в номере никакой жены нет. Она ему потом передачи носила в "Кресты" и божилась, что ничего такого не было… - и опять Пете почудились звуки за дверью. То ли ходит кто-то, то ли кашляет. Опять остановив запись, стажер, стыдя себя за страхи, заставляя себя, подгоняя себя, неискренне уверенно подступил к двери, распахнул рывком, готовый сорвать со стены огнетушитель и шарахнуть по…
И уже коря слабые нервы за мнительность, отшагал обратно. Дотронулся до кнопки "Вкл.". Хотя ощущение, будто за спиной кто-то есть, так и взывало внезапно развернуться и наугад засветить кулаком. Вместо этого Петя трижды, как тренировали, сплюнул через левое плечо - нечаянно на архаичную доску приказов и объявлений с графиком дежурств.
- …Я в этом не Копенгаген, но у меня покруче было, - завибрировал второй магнитофонный голос, расслышался чирк спички и глубокий выдох, явно выпускался дым от прикуренной сигареты. - В ночь с седьмого на восьмое марта, часов около трех вывалил такой я весьма кривой, из кабака, и на Пяти углах давай ловить тачку. Притормаживает частник, а у него на заднем сидении пассажир. Я рукой машу, мол, проезжай. К двоим бугаям в машину не сяду - хоть пьяный, а осторожный. А водила открывает дверцу и такой говорит: "Слышь, тут у меня иностранец, и мы не можем найти его гостиницу. Не слыхал такую - "Советская"?". Я такой говорю: "Чего проще, подъедете к любой гостинице, и спросите швейцара". А он такой мне: "Да ты присядь на переднее сиденье, а то тут мимо машины носятся, твой совет заглушают". И я, как лох, присаживаюсь. А задний на ломаном русском: "Камрад, вас ис дас гостиница "Советский"?". И тут я вспоминаю, как мне приятель рассказывал про подобный способ кидалова - придуриваются иностранцами, завозят в глухое место и бомбят. И я такой, поскольку датый, весело так этим гадам заявляю: "Типа вы, ребята, кидальщики!". А они сходу меня пинать. Еле из машины выскочил. - Близко от рассказчика забулькало. То ли водопроводная вода, толи кто-то "Спрайт" с горла стал потреблять, - Но дело даже не в том, что потом я предостерегшего приятеля нахожу и рассказываю все, а он такой в отказ: "Ничего я тебя не предупреждал, тебе приснилось". Самое главное: ровно через год, опять в три часа ночи, с седьмого на восьмое марта меня опять пытались грабануть… - Петя резко всем корпусом повернулся к отгороженному портьерой углу. Нет, при внимательном рассмотрении тень от черной портьеры оказалась лишь тенью от портьеры. Но по новой наплыло ощущение, будто в коридоре кто-то шушукается…
Тогда дежурный закрыл глаза и попытался вообразить вокруг себя непрозрачную розовую сферу. Но с закрытыми глазами он продержался недолго, так как чувствовал себя еще беззащитней.
Далее подслушанный жучком разговор сместился на обсуждение, чем пиво "Степана Разина" отличается от "Балтики". Петя вырубил магнитофон. Прогнал отраженный на дисплее текст через "Редактор". Почистил орфографию. Разбил по количеству историй на два файла. И оба принтанул. Вернул картинку "Вальпургии", и снова в словах-именах потекла буквенная чехарда, несущая внесенсорный привет врагам ИСАЯ.
Из принтера выползло два нагревшихся листика. На каждом из них Петя проставил дату и место подслушивания, и расписался, в скобках расшифровав фамилию. Поднялся и повернулся к полке с папками. Отступил на два шага вправо к разделу "Сны". Переставил, чтоб не мешали, на другую полку незаведенные часы с двумя дополнительными стрелками, показывающими время от заката до рассвета. Пальцем пробежал по корешкам папок: "Чужие сны", "Сны о чем-то большем", "Радужные сны"… Все действия как можно громче, чтобы заглушить полузвуки из коридора. Обнаружил задвинутую с глаз долой меж папки доску для общения с духами, за которую ушлый Максимыч вычел из Пашиной зарплаты.
Мнимые полузвуки? Конечно, мнимые. Сто процентов - мнимые. А все равно страшно.
Палец остановился, и рука выудила папку "Вещие сны". И хотя Петя не был до конца уверен, что первая из зафиксированных историй полностью соответствует, заморачиваться не стал, а стал вшивать оба документа сюда. Его сгубило любопытство: он перелистнул несколько страниц назад. Рассказ о дачнике, пришившем хачика в гостинице "Москва" уже присутствовал в папке. Только в тот раз душегубом выступал не Аркашка Кольцов, а Сема Широбоков. Еще за пяток страниц до того - Владик Жирнов, а еще ранее некий Евменчук.
Кажется, он нашел! Нашел, как бороться с навалившейся робостью. Нужно загружать себя работой.
Фольклор следовало регистрировать по-особому. И, на радость Пете, пришлось окунаться в бумажную канитель. Это профилакторно отвлекало от мнящихся полувсхлипов, полувздохов и недошепотов. А разобравшись с хачиком, стажер кстати вспомнил, что не расставленными на места остались папки, извлеченные по текущим делам. Они лежали неуклюжей стопкой на краю стола Паши. Петя взял стопку - четыре папки.
Нечаянно задел ногой выглядывающее из-под стола второе мусорное ведро и брезгливо ногу отдернул, поскольку в ведре сухо громыхнуло. Туда старший опер свалил переставших являться вещдоками по закрытии дела высушенных до деревянности летучих мышей. А вынести мусор не удосужился. Зато рядом с ведром Петя нашел то, что нужно: привезенную из турпрогулки по Румынии сувенирную бейсбольную биту из осины. Стажер не посчитал зазорным переложить спортивный снаряд под свой стол.
Череп-пепельница как-то не так пустыми глазницами отреагировал на движение руки. Чуть волосы дыбом не встали. Ага, вот в чем дело! Это просто блик от дисплея. Но отключить экран стажер не решился. А вдруг и последняя лампочка перегорит? И тогда мрак подступит к Пете ближе…
Первая папка - совершенно неинтересная. Досье на бригадира токарей одного из цехов ЛОМО. Якобы завел бригадир дружбу с домовым, то есть - с цеховым. И вроде бы эта зверюшка подсобляет бригаде. И резцы у токарей меньше тупятся, и пить работяги стали умеренней, и брака почти нету, и рацухи ни с того, ни с сего работягам в головы приходят… Даже если и правда, никакой крамолы нет. Материал скорее ценный для Москвы, где есть специальный отдел, изучающий вопросы селекции нежити.
Вторая папка - досье на сотрудника редакции "Третий глаз". Эту папку убирать до возвращения Ильи смысла не было. Может, Илья что-нибудь по горячим следам добавит. А вот и третья папка. На Поликанову Маргариту Васильевну. Сакральная специализация - нумеролог.
И почему это мужики из отдела при имени Поликановой так напряглись? Полистав дело туда-сюда, полюбовавшись единственной цветной фотографией - снимком биополя пациентки, ничего отмороженного стажер не обнаружил. А только нашел, что отсутствует седьмая страница с описанием места проживания весьма преклонных лет загадочной дамы. Читать же от корки до корки заленился глаза напрягать, слишком темно в дежурке. Последней оставалась папка Стерлигова Станислава Витальевича. Антиквара и гражданина, которого стажеру с таким скрипом удалось завербовать. До сих пор зло берет, как вспомнит.
Впрочем, этот агент в зачет Пете не шел. Сегодня Петя проставлял за совсем другого стукача. И по неписаным законам всех силовых структур имя пациента он обязан был держать в секрете даже от прямого и непосредственного начальства. Кличку своему агенту Петя выбирал долго - как вы яхту назовете, так она и поплывет - и выбрал очень красивую: "Некрофаг". И символично, и как в шпионских романах… Опять в уме всплыл коварный Анатолий Лазарев со своей интернетовской мурой, будто из Пети не выйдет толк. Ничего, "Вальпургия" быстренько отвлечет оборзевшего толмача от сочинения глупостей.
Задумавшись о своем, Петя меланхолично перевернул пару страниц и вдруг обнаружил тот самый пропавший лист из "Дела" Поликановой. Видать, сам, когда беса из Ильи изгоняли, неправильно оттасовал рассыпанные бумаги. Какое счастье, что оплошность можно устранить втихаря, никто и не узнает!
Блудный лист перекочевал в родное досье, и папки, кроме Соломенковской, заняли (от греха подальше) позиции по регламенту. И неотложные обязанности на этом неожиданно кончились. Но вместо того, чтобы, дрожа от беспричинного страха, дожидаться старших товарищей в безделии, сам этого не желая, Петя достал с полки видеокассету. Одну из четырнадцати видеокассет, берегущих крохи информации о деятельности Черного Колдуна Герасима Варламовича Передерия. (На четырнадцатой кассете содержалась полная пурга - лишь бы общее число кассет не равнялось тринадцати.)
Зарядил черную пластмассовую коробку в видик, врубил телевизор, перемотал пленку к началу. На экране появился неопределенного возраста персонаж в клетчатой рубашке и кожаном жилете. С учетом серьги в ухе совершенно богемный типаж. Персонаж изо всех сил пытался говорить спокойно и плавно, но ему не шибко удавалось:
- Белиберда это несусветная, - неуверенно мямлил персонаж. - Слезы - это только слезы. И никакой информации они накапливать не могут, - и Пете поневоле начал передаваться этот плохо скрываемый болезненный страх персонажа.
- Ваше личное мнение нас сейчас не интересует, - раздался микрофонный голос за кадром. - Высказывайтесь, пожалуйста, ближе к теме.
- Виноват, - заскрипел стулом рассказчик. - В общем, этот интересующий вас экс неоднократно и принародно заявлял, будто в слезе, набегающей при закрытом глазе спящего человека, фиксируется видеоряд сновидения… - не от услышанного, а скорее от воспринятых на сюрреалистическом уровне излучаемых рассказчиком волн ужаса Петя ощутил, как по спине засеменили мурашки. И ему даже пришлось подавлять порыв тут же вырубить запись, как испуганный ребенок захлопывает книжку со страшной сказкой.
- Это теоретическая предпосылка, - выдержав паузу, ожил микрофонный голос. - Что вы можете сказать о практических замыслах Черного Колдуна?
- Ну, далее все просто. Как известно, сны - есть путешествия в иные миры. И сняв с лица спящего человека слезу, получаешь доступ к одному из его миров. То есть ключ к частице астрального тела жертвы… - персонаж попытался улыбнуться в камеру. Дескать, вы - умные люди, и сами понимаете, какая это чушь. Но улыбка получилась, как у клянчащего милостыню. И даже Петя, несмотря на неопытность, просек, что персонаж не был задержан в ходе оперативно-сыскных мероприятий. Персонаж сам явился искать покровительства. И что-то подсказало Пете, что, несмотря на могущество ИСАЯ, персонаж защиты не нашел. И осталась от него на этом свете только плохонькая видеозапись.
Петя тряхнул шевелюрой, отгоняя грешные мысли, и подумал, что папки по теме "Слезы" находятся рядом с папками по теме "Сны". Например, в зрительной памяти маячил корешок папки "Отравленные слезы". Тут же Петя вспомнил, что так и не изучил вопрос, какое сякое кольцо он должен сыскать для шефа. А ведь со Стасом они договорились, что как только Петя обратится с подробностями, так Стас возьмется за работу.
Девушка, которая еще несколько дней назад носила искомое кольцо на руке, в это время сидела на полу в комнате без окон в квартире на проспекте Большевиков. Вокруг девушки сонно гудели четыре обогревателя, нагоняя температуру в помещении до плюс двадцать три. А далее по периметру стены, насколько высоко можно без риска дотянуться рукой, были заставлены параллелепипедами толстого стекла. И в этих параллелепипедах, в добавочном свете жарких ламп, копошилась или дремала жизнь.
Света только что завершила кормление змей. И наручный пластиковый щиток валялся на теплом линолеуме. Однако ни толстые резиновые, выклянченные на химическом производстве перчатки, ни брезентовую, застегнутую под горло куртку Света снимать не торопилась.
Сытые гады, в данный момент за стеклами их насчитывалась всего четверо, перешли к перевариванию пищи. Самая опасная дрянь в коллекции - габонская гадюка, а по-африкански "кассава", убралась с глаз долой в пышно заполонившие кубометровый террариум лохматые экзотические травы.
Молодой короткохвостый питон, полчаса назад набросившийся вместо лабораторной мышки на Светину руку, накрутивший кольца и врубивший весьма неслабые для полуметровой длины мышцы на сжатие так, что рука под перчаткой посинела, и пришлось шельмеца нести и окунать в заранее наполненную ванну, нынче поуспокоился и в блаженстве закрыл глаза. Питона Света держала не из корысти, а из озорства. Проку от этого шевелящегося полена не было никакого, а продавать душа не лежала.
Среднеазиатская кобра, старослужащая питомника на дому, получившая повышенную пайку - крольчонка вместо крысы - продолжала не мигая следить за движениями человеческих рук. А в стеклянном коробе над ней почивала гремучая ямкоголовая змея, вполне довольная обедом из цыпленка.
Сзади послышалось влажное чап-чап-чап. Света не оглянулась. И молодой ручной лебедь, выклянчивая у обожаемой хозяйки толику ласки, зашел сбоку. Попытался умными, как у собаки, глазами поймать отрешенный взгляд благодетельницы, требовательно ткнул клювом в локоть. Уступив молчаливой просьбе птицы, Света принялась ее гладить по спине. Аккуратно и осторожно, чтоб не задеть еще окончательно не зажившее крыло.
Подранка она подобрала на Крестовском острове. Можно сказать - спасла от неминуемой гибели - если только с самой Светой за зиму ничего не случится… Нет, это была не самая удачная мысль. Со Светланой не должно ничего плохого случиться. Она справится с проблемами.
На появление птицы чешуйчатый питон не отреагировал. Гремучая змея открыла правый глаз. Образованная рядом свободно надетых друг на друга роговых чехликов погремушка дернулась было, но лениво. И глаз снова закрылся. А вот кобра почему-то разглядела в изогнутой шее лебедя вызов и взвилась, раздув капюшон. В сей позе аспид был необычайно красив. Желтовато-оливковое туловище поперек обтекали яркие черно-коричневые полосы и замыкались на брюхе. А открывшееся брюхо имело светло-палевый цвет с перламутровым оттенком.
Ободряюще похлопав птицу, Света легонько оттолкнула преданное существо и поднялась с пола. Поворот назад. Здесь тоже стеклянные короба, тоже заключающие жизнь, но несколько другую. Сейчас кубы для скорпионов пустовали - последних братишек она продала оптом, и наконец в ее кармане появилась какая-то мелочь. Зато в террариумах для птицеедов активность наблюдалась в полный рост.
На втором этаже освещенные красными низковольтными лампами, отбывали сроки самцы. Правый крайний серо-черный старый зебровый птицеед с шипами на третьих сегментах третьих ножек, впрыснув в поданного на обед голого мышонка смесь пищеварительного сока и яда, упоенно рыл субстрат подстилки. Его надутое брюшко оттопыривалось высоко вверх, волосики топорщились. Братишка готовил брачное ложе, совершенно не заморачиваясь, что партнерша после романтического акта способна схрумкать пылкого Мазепу.
Приятель Pterinochilus murinus из соседней камеры, сидя на потолке вниз головой, выставил напоказ ярко-желтую головогрудь и не менее увлеченно счесывал волоски с обляпанного желто-зелено-коричневыми крапинками брюшка. Намереваясь их вплести в паутину. У этого симпатяшки не хватало одной второй ноги. И поскольку он пребывал в преклонных годах, надежды, что лапа отрастет, не оставалось.
Следующий приятель - чилийский розововолосый птицеед Grammostola gala - подобрав под себя ножки, устроился рядом с ванночкой. Еще пару часов, и он перевернется на спину чтобы благополучно, будем надеяться, отлинять. Выше этажом мамаша Euathlus smithii переворачивала яйцевой кокон. Паучата у нее должны были вылупиться через неделю. И момент следовало не прозевать. Иначе плотоядная маменька оставит от паучат рожки да ножки.
Подхватив с этажерки сачок, хозяйка выудила так и не растерзанного сверчка и отпустила певчего смертника в пустующий террариум поскрипеть до следующей встречи. Вроде бы долг перед членистоногим и пресмыкающимся воинством она выполнила. Долг перед лебедем, поселенным в застланной полиэтиленом соседней комнате, был выполнен ранее. Теперь пришел черед другого ритуала.
Девушка с громким резиновым щелчком стащила перчатки, медленно расстегнула пуговицы и выбралась из брезентовой кольчуги. Оставив снаряжение в ванной каморке, а заодно и вынув из ванной пробку, чтобы сошла вода, Света перебралась на кухню.