- Ну, - прогудело оно, немного погодя, - может, ты и прав. - Гнев гиганта слегка улегся, и кровавый отблеск в его глазах поугас, - если оценивать по десятибалльной шкале, с восьми до шести. - Выкладывай, какие у тебя трудности.
- Мне надо попасть в Башню из Слоновой Кости.
- В Башню из Слоновой Кости! - Глазищи снова налились кровью до десятибалльной отметки. - Да чтоб я когда-нибудь подплыл к этому трижды пруклятому месту!
- А что в нем такого скверного?
- Взгляни на мои клыки, - проревело чудовище. - Как, по-твоему, из чего они?
- Ух.., это.., из слоновой кости?
- Догадливый малыш. А башня?
- Теперь понимаю. Ты боишься, что у тебя отнимут бивни для строительства башни.
Чудовище пожало ластами:
- Ну, по правде сказать, это не совсем так.
Строительство башни завершилось много веков назад. Но она сложена из клыков многих невинных чудо.., существ вроде меня. И всякий раз, когда вижу ее, я вспоминаю о несчастных жертвах жестокости морской ведьмы.
- Морской ведьмы?
- Ага. Это она соорудила башню. Страшная чародейка, бич моря.
- Боюсь, все это меня не радует, - промолвил Гранди. - Но деваться некуда. Я должен отправиться туда на подкроватном чудовище, чтобы вызволить дракона.
- А не дракониху? Может, дракониха попала в беду? - живо заинтересовалось чудовище.
- Нет, я имею в виду паровичка Стэнли, бывшего провального дракона.
- А, этого… То-то я думаю, чего ради его заменили драконихой. Выходит, он заперт в Башне из Слоновой Кости?
- Я не уверен, что дело обстоит именно так, - признался Гранди, - но Рапунцель действительно живет там. Возможно, хоть она знает, где Стенли.
- Рапунцель? Это девица?
- Скорее всего, да.
- И она в башне? А не попала ли она в .беду?
- Не берусь судить. По правде сказать, мне известно лишь, что она обменивается посылками с Айви, дочкой короля Ксанфа. Я имею в виду короля людей.
- Но раз Рапунцель заточена в башне, значит, она пленница морской ведьмы. А коли так, она, скорее всего, в беде.
Гранди сообразил, что такая трактовка ситуации ему на пользу:
- Вполне вероятно. Допускаю, что эта девица нуждается в избавлении.
- Я, конечно, терпеть не могу ни Башню из Слоновой Кости, ни морскую ведьму, - призналось чудовище, - но, судя по всему, нам надо поскорее отправляться в путь. Страшно подумать, что грозит этой девице, коль скоро она ежедневно встречается с морской ведьмой.
- Вообще-то Айви ,мне ни о каких кошмарах не рассказывала. Она посылает Рапунцель всякую всячину, а та ей короба каламбуров. Обмен, на мой взгляд, неравноценный, но на мысль об опасности все это не наводит.
- А каламбуры хорошие или плохие?
- Разве бывают хорошие каламбуры?
- Конечно, нет. Значит, плохие. А коли это все, что девица может послать, значит, она живет в страхе.
Гранди кивнул:
- Я не рассматривал дело с такой стороны, но теперь вижу, что ты прав. Нам необходимо ее выручить. Но мы не можем отправиться до темноты, поскольку я должен взять с собой Храповика и его кровать.
- Что за вздор! - прогудело чудовище.
- Вовсе не вздор, - мигом нашелся Гранди. - Если мы двинемся ночью, легче будет одурачить морскую ведьму.
Гигант призадумался. Огромные глаза поблекли.
- Ладно, подождем.
Голем в очередной раз добился успеха, но облегчения почему-то не чувствовал. Ему вовсе не хотелось встречаться с морской ведьмой, нагнавшей страху даже на столь огромное и грозное чудовище. Голем был не прочь вернуться на кровать и вздремнуть, но боялся - а вдруг чудовище передумает и уплывет? Лучшим способом избежать этого представлялось занять ластоногого гиганта беседой.
- Слушай, - начал Гранди, - а как вышло, что все думают, будто ты поедаешь попавших в беду девиц?
- О… - прогудело чудовище, - это долгая история, исполненная печальной иронии.
Голему только того и надо было.
- Я хочу знать правду! - с воодушевлением заявил он.
- Ладно. Дай мне устроиться поудобнее, и я все тебе расскажу. - Чудовище сползло на мелководье, разгребло ластами песок, устроив себе удобное лежбище, и, свернувшись в колоссальный клубок, начало свой рассказ:
- Все началось в Обыкновении примерно пять тысяч лет назад. Пара веков туда-сюда значения не имеют. Побережье страны, именуемой Эфтапопия…
- Как-как?
- Кажется, все-таки Эфиопия. В Обыкновении весьма чудные названия. Так вот, побережье этой страны опустошали страшные бури, и тамошние жители, полнейшие идиоты, решили, что бури прекратятся, если принести в жертву прекрасную девицу. Свет не видал таких кретинов!
Каждому остолопу понятно, что всякая уважающая себя буря попросту приберет девицу и продолжит бушевать по-прежнему. Но эти олухи не придумали ничего лучше, как схватить девушку по имени.., нет, не Мелодрама а.., как же ее…
Андромеда и оставить ее прикованной цепями к скале на берегу моря.
Я услышал об этом случайно, от тамошних рыб.
Признаюсь, мне не очень по нраву береговые жители, а уж люди особенно, но обижать женщин нехорошо. Это я точно знаю. Посади они туда здорового мужика в доспехах, я бы и ластой не шевельнул, но тут мне приспичило вмешаться.
Должен заметить, что в это время и бури-то не было.
Ну, приплыл я, стало быть, туда, смотрю, а там обыкновенская рыбина под названием акула кружит да кружит. Ждет, когда прилив позволит ей подплыть к скале и отхватить от девицы кусок посочнее. Впрочем, бежняжка все равно была обречена - не рыба сожрет, так вода затопит.
На сушу я выбираться не люблю, но, если надо, могу - все-таки у меня не плавники, а ласты.
Выбрался я на берег, посмотрел на девчонку и… хм… Будь я плотоядным, у меня бы точно слюнки потекли. Чего-чего, а плоти там имелось в достатке, да какой - этакое все круглое, да упругое, да сочное!
Девица приметила меня и заулюлюкала, - надо полагать, от восторга. Поняла, что я пришел ей на помощь. Подцепил я клыком цепи, дернул разок, - они и разорвались, как паутинка. С цепями-то оказалось проще, чем с девицей. Оставлять ее этим дикарям не имело смысла - опять закуют, с них станется. Увезти бы ее куда подальше, но как втолковать невежде, которая, по-чудовищному, ни бельмеса не смыслит, что ей надо забраться ко мне на спину?
Пришлось объясняться жестами. Она вроде уже начала понимать, что к чему, но тут прилетел какой-то болван в сандалиях, с крылышками, в одной руке меч, в другой круглый полированный щит.
И вот, представь себе, вместо того чтобы потолковать о деле, как поступило бы всякое разумное чудовище, этот идиот прямо с лету рубанул меня мечом по рылу. Должен сказать, что нос у меня чувствительный; кровь хлынула так, что аж глаза застило. Я, конечно, такого фортеля не ждал, иначе сшиб бы этого недоумка клыком еще в воздухе. Но такова уж моя натура, ни от кого зла не чаю, пока не становится слишком поздно.
Пришлось мне нырнуть - рыло прополоскать. В воде рана мигом закрылась, потому как мы, чудовища, народ живучий, и здоровье у нас отменное. Но к тому времени, когда я вынырнул, этот летающий олух, которого звали то ли Просей, то ли Пересей, то ли Персик.., ох уже мне эти обыкновенские имена.., успел упорхнуть вместе с девицей. Бедняжка! Едва спаслась от смерти и тут же угодила в руки, - прямиком в руки - глупого и распутного злодея.
Но тут уж я ничего поделать не мог, потому как летать, увы, не умею.
Позднее выяснилось, что этот враль оклеветал меня самым наиподлейшим образом: распустил слух, будто я хотел слопать девушку, но он спас ее, а меня убил. Все это, разумеется, чистейшей воды враки - девицу я пытался спасти, а слух о моей смерти оказался, прямо скажем, преувеличенным. Предательский удар этого обыкновенского задиры представлял собой не более, чем булавочный укол. Но людям что ни соври, они рады слушать. Все поверили в то, что я - я, разбивший цепи, чтобы освободить пленницу! - злодей, а этот пустобрех - герой. Надеюсь, ты понимаешь, что с тех пор я не особо чту двуногое племя.
Но девиц мне все-таки жалко, а потому я решил патрулировать берега и вызволять тех, которые попадают в беду. Время от времени это приводило к стычкам со всякими недотепами вроде того Пересея.
Помнится, встретился я с одним… Газон.., или Вазон.., нет, его звали Язон. Этому недоумку втемяшилось в башку собрать золотых блох со шкуры какого-то дракона. Ради этого он построил корабль под названием "Жаргон" или как-то похоже и принялся мне докучать. Кажется, он принял меня за того дракона. Только полнейший тупица может спутать дракона с морским чудовищем, но Язон как раз соответствовал этому определению. В конце концов он разозлил меня настолько, что я его заглотнул. И зря. Я вообще не люблю вкус плоти, а уж плоть обыкновенского драчуна - это такая гадость! Пришлось его выплюнуть, но мерзкое послевкусие оставалось во рту еще пару недель. Кажется, потом Язон все же нашел нужного дракона и стащил у него блох, приманив их на желтую овечью шкуру. По части справедливости в Обыкновении дело обстоит скверно.
От огорчения мне захотелось уединиться. По подземной реке я заплыл в отдаленное озеро под названием Несс и поселился там. Увы, Обыкновения не то место, где можно обрести покой.
Стоило мне вынырнуть на поверхность, как толпы людей сбегались к берегу и показывали на меня пальцами, словно на какое-то чудо. Тогда меня и прозвали Несским Лохом. Кажется, по-обыкновенски это значит что-то обидное.
В конце концов, я плюнул на все и перебрался в Ксанф. Увы, гнусный вымысел Пересея настиг меня и здесь. Не только люди - с них-то что взять, - но и вполне благоразумные чудовища думают, будто я питаюсь несчастными девицами. Однако настоящий Лох всегда верен своему долгу. Несмотря ни на что, я продолжаю плавать вдоль побережья в поисках девиц, которых смогу вызволить из беды. Такова моя история, грустная и поучительная. Увы, добрые намерения слишком часто натыкаются на непонимание. - Чудовище закончило свой рассказ и умолкло.
Гранди не был уверен, что все, услышанное им, чистая правда, однако счел за благо оставить сомнения при себе.
- Очень рад, что теперь мне, наконец, известна подлинная история, - вежливо проговорил он.
- А мне было очень приятно рассказать ее столь разумному и внимательному собеседнику, - прогудело чудовище. Как ни странно, оно уже не казалось голему страшным и отвратительным.
Внешность Лоха осталась прежней, но воспринималась почему-то совсем иначе.
- А эта морская ведьма, - сменил тему голем, - чем она так плоха?
- Ох, морская ведьма! - вздохнуло чудовище. - По правде сказать, мне и думать о ней не хочется, не то что иметь с ней дело.
- Но ведь ты чудовище, ужас морей! - удивился Гранди. - Тебе ли бояться какой-то старухи?
- Позволь, я объясню тебе, в чем дело. Эта старуха - могущественная волшебница, сам знаешь, волшебницу одолеть не под силу никому, кроме другой волшебницы или волшебника.
- Волшебница? Не может быть. Ныне в Ксанфе живут только три волшебницы: Ирис, Айрин и Айви. Волшебницы иллюзии, роста и усиления. Других нет.
- Ты говоришь о живущих в Ксанфе, - с нажимом промолвило чудовище, - а морская ведьма обитает на островке, как бы за пределами Ксанфа. Кроме того, она не живет по-настоящему. Видимо, по этой причине ты ничего о ней не знаешь.
- Но доброму волшебнику известно все, - заявил Гранди. - Он непременно сказал бы мне, если бы…
- Слышал я о добром волшебнике, - прогудело чудовище. - Говоришь, ему все известно?
А он склонен делиться своими знаниями?
- Хм, не особенно, - признал Гранди.
- Ив полной ли мере владеет этот волшебник своей магией? Насколько я понимаю, он очень стар.
- Какое там стар! Он мальчишка, во всяком случае, был мальчишкой, когда я с ним виделся.
- Мальчишка? Но как это может быть?
- Его случайно опрыскали эликсиром молодости.
- Эликсиром молодости? Но если такой эликсир попадет в руки ведьмы…
- Не волнуйся, - успокоил своего собеседника Гранди. - Никто, кроме доброго волшебника, не знает, где находится Родник молодости.
А он не собирается делиться этим знанием с кем бы то ни было.
- Хочется в это верить, ведь эликсир молодости - единственное, что может сделать морскую ведьму еще опаснее, чем она есть.
- А каков ее талант?
- Бессмертие.
- Но ты вроде бы говорил, будто она по-настоящему не живет?
- Так и есть. Ведьма занимает чье-нибудь тело и обитает в нем, пока его не износит. Потом она убивает себя и переселяется в новое тело, как правило, помоложе. Через несколько лет изнашивается и оно - мерзкая природа ведьмы заставляет даже самые красивые, юные тела становиться старыми и безобразными гораздо быстрее, чем диктует природа. Только морской ведьме это нипочем, ведь ей ничего не стоит раздобыть себе новую оболочку.
- Но как?
- Таков ее талант. Когда умирает очередное тело, ведьма становится призраком. Как долго она способна оставаться бесплотной, мне неизвестно, но достаточно, чтобы найти новое вместилище. Ведьма может вселиться в кого угодно и способна менять тела так часто, как ей вздумается.
- В кого угодно? - в ужасе переспросил Гранди.
- Да, но лишь в том случае, если ее согласятся впустить, - уточнило чудовище.
- Да кто же на такое согласится?
- В здравом уме - никто. Но ей ведомы хитрые уловки, позволяющие замутить сознание.
На то она и ведьма. Вот почему я боюсь ее. Она может обмануть меня и заставить впустить ее в свое тело.
- Обмануть тебя? Но как?
- Кабы я знал… Она может предстать передо мной в любом облике, ведь эта карга веками практиковалась в гнусных уловках. Прикинется, например, попавшей в беду девицей и…
- О! - Гранди сообразил, что чудовищу и впрямь есть чего опасаться. - Но услышанное породило у голема ряд новых вопросов. - Коли эта ведьма так могуча, зачем ей держать кого-то взаперти в Башне из Слоновой Кости?
- Как? Ты еще не понял?
- Раз спрашиваю, значит, не понял.
- Ладно, попробую объяснить. Ведьма обитает в восточном Ксанфе уже не одно столетие, и здешние жители давно уразумели, кто она такая.
Мамаши предупреждают дочек насчет возможных хитростей, и добывать новые тела становится все труднее.
Животные, и те держатся настороже, как, например, я. Ведьма может вселиться в существо любого вида, пола и возраста, но, насколько я понимаю, предпочитает молодых женщин. Это не значит, что мужчины могут чувствовать себя в безопасности, проклятой колдунье ничего не стоит занять мужское тело временно, пока она не подыщет подходящее женское. Но вся эта возня с самоубийствами и блужданиями в качестве призрака отнюдь не доставляет ей удовольствия.
Чем полагаться на случай, не лучше ли всегда иметь под рукой молодую девицу, которая не может убежать и даже не догадывается о гнусных ведьминых затеях?
- Но ведь о них известно решительно всем в округе!
- Точно. Решительно всем, кроме одной-единственной особы, выросшей взаперти и никогда даже не разговаривавшей с посторонними.
- Рапунцель! - воскликнул Гранди, только сейчас сообразив, к чему клонит чудовище. - Так вот для чего ведьма построила Башню из Слоновой Кости!
Чудовище кивнуло:
- Чтобы вырастить там девочку, здоровую, сообразительную, красивую, но совершенно невинную. Эта девочка должна быть очень умна и может обладать разнообразнейшими познаниями, но лишь в весьма далеких от реальной жизни вопросах. А потому, когда придет ее час, она станет легкой добычей ведьмы.
Гранди задумался:
- Раз добрый волшебник послал меня в Башню из Слоновой Кости, стало быть, у него имелись на то резоны. Но если Рапунцель отрезана от всего Ксанфа, откуда ей знать, куда подевался пропавший дракон?
- Она может знать все, что ведьма сочтет нужным ей сообщить, - заметило чудовище. - А ведьме нужно, чтобы девица имела некоторое представление об истории и географии Ксанфа, ибо, когда колдунья овладевает очередной жертвой, она первое время оказывается ограниченной как физическими, так и умственными возможностями последней. Разумеется, ведьма помнит, кто она такая, каков ее талант, и все такое прочее, но ряд познании ей приходится черпать из памяти новой хозяйки. В этом заключается еще одна причина, по которой ведьме выгодно не полагаться на случай, а готовить жертву заранее. Поэтому не исключено, что Рапунцель располагает весьма обширными познаниями.
- Твои слова не лишены смысла, - согласился Гранди. - Вот и Айви рассказывала, что Рапунцель не только красива, но и очень умна.
- Наверное, раз она посылает каламбуры, - изрекло чудовище. - Но когда ведьма завладеет телом этой девочки, ум ее станет служить колдунье, а красота увянет, и довольно быстро.
- По всем признакам выходит, что Рапунцель - девица, попавшая в беду, - заключил Гранди. - А значит, мы должны ее вызволить.
- Так-то оно так, - прогудело чудовище, - но боюсь, это будет нелегко. Думаю, за минувшие века многие предпринимали попытки проникнуть в Башню из Слоновой Кости, но все эти попытки заканчивались плачевно.
- Могу себе представить, - грустно пробормотал Гранди.
- Но заметь, - задумчиво произнесло чудовище, - добрый волшебник направил тебя в башню как раз тогда, когда девица действительно нуждается в помощи. Интересное совпадение.
- Никакого совпадения! - возразил Гранди. - Уж кто-кто, а добрый волшебник наверняка знал про морскую ведьму и послал меня в башню, чтобы спутать ее гадкие планы.
- Это похоже на правду.
К сожалению, голем отнюдь не чувствовал себя готовым к предстоящей борьбе. В конце концов, ростом он был в человеческую пядь. И явно не герой.
Стемнело. Пришло время забирать кровать с Храповиком и отправляться в опасное плавание к внушающей ужас Башне из Слоновой Кости.
Глава 7
БАШНЯ ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ
Они плыли на юг вдоль побережья. Чудовище было столь огромным и устойчивым на воде, что походило на плавучий остров. Кровать попросту поставили ему на спину, а Гранди с Храповиком забрались на нее.
Говорить чудовище не могло, потому что рыло его по большей части оставалось погруженным в воду, но голема это не огорчало. Он уже наговорился вдоволь.
Морское чудовище продвигалось вперед уверенно, но не слишком быстро, так что на путешествие до башни предстояло затратить несколько дней. На рассвете путешественники сделали привал; кровать установили на уединенном и, как заверил Лох, совершенно безопасном вдававшемся в море мысе, где имелся тенистый грот. Это давало возможность Храповику отдохнуть с комфортом. Чудовище отправилось в открытое море подкрепиться планктоном, а Гранди ограничился тем, что нарвал целый букет ирисов, увешанных спелыми сладкими ирисками. Храповик, как всегда, перекусил имевшейся под кроватью пылью.
Из пыли он возник, и в пыль же ему предстояло обратиться, когда Айви вырастет. Такова трагическая участь всех подкроватных чудовищ.
По мере продвижения на юг облик побережья менялся. С каждой милей земля рыжела, потом стала желтеть и, наконец, приобрела ярко-желтый цвет.