- А эти новые люди - они останутся истинными паонитами?
Палафокс выказал удивление:
- А почему бы нет? И по крови, и по рождению, и по воспитанию.
Беран открыл было рот, но в замешательстве не сказал ничего. Палафокс ждал, но Беран, явно удрученный, все-таки не мог найти логического выражения своим эмоциям.
- А теперь скажи мне, - тон Палафокса стал совсем другим, - как дела в институте?
- Очень хорошо. Я закончил свою четвертую курсовую работу, и ректор заинтересовался моим последним эссе на вольную тему.
- И какова же тема?
- Исследование семантического поля паонитского ключевого слова "настоящее" с попыткой перенесения его на образ мышления, характерный для Брейкнесса.
Голос Палафокса прозвучал резко:
- Как ты можешь с такой легкостью анализировать образ мышления людей Брейкнесса?
Беран, удивленный столь явным неодобрением, все же ответил смело:
- Несомненно, именно я - уже не паонит, и еще не человек Брейкнесса, но частица обоих миров - могу легче всего сравнивать.
- И может быть, даже легче, чем я?
Беран осторожно произнес:
- У меня нет оснований для подобного вывода.
Палафокс ответил ему тяжелым взглядом, затем рассмеялся:
- Я должен затребовать твое эссе и изучить его внимательно. Ты уже избрал основное направление твоей научной работы?
Беран покачал головой:
- Есть масса возможностей. Сейчас я поглощен историей человечества, возможностью существования общей модели развития, равно как и ее полного отсутствия. Но мне надо еще во многом разобраться, проконсультироваться со специалистами, и, может быть, в скором времени этот вопрос для меня прояснится.
- Похоже, тебя вдохновляют идеи Магистра Арбурссона, Телеолога.
- Да, я изучал его работы.
- И они тебя не заинтересовали?
Беран был осторожен:
- Лорд Арбурссон - Магистр Института Брейкнесса, я - паонит.
Палафокс издал короткий смешок:
- Форма твоего высказывания как бы ставит на одну доску два образа существования, не так ли?
Беран, удивленный придирчивостью Палафокса, ничего не отвечал.
- Ну, хорошо, - сказал Палафокс, все еще слегка недовольно, - кажется, ты уже нащупываешь собственный путь в науке и делаешь успехи. - Он оглядел Берана с головы до ног. - Ты зачастил в космопорт?
Беран, как истинный паонит, покраснел:
- Да.
- Настало для тебя время стать продолжателем рода. Несомненно, ты уже теоретически подкован?
- Студенты - мои ровесники редко говорят о чем-либо другом. Но, Лорд Палафокс, сегодня в космопорту…
- А, так вот в чем причина твоего волнения! Ну-ну, и как же ее зовут?
- Гитан Нецко, - тихо сказал Беран.
- Жди меня здесь, - Палафокс вышел из комнаты. Минут через двадцать он появился в дверях и сделал Берану знак идти следом.
Бочкообразный летательный аппарат уже ждал около дома. Внутри, свернувшись калачиком, затаилась маленькая жалкая фигурка. Палафокс взглянул на Берана.
- Наш обычай таков, что родитель дает сыну образование, его первую женщину и минимум беспристрастных советов. Ты уже сделал успехи на ниве просвещения, в этой машине - та, которую ты выбрал, машину также можешь оставить себе. А теперь совет - и запомни, никогда ты не получишь более ценного! Хорошенько контролируй эту паонитскую сентиментальность и мистицизм, что так въелись в твое сознание. Сдерживай эти импульсы, никогда не выпускай их наружу, никогда не давай им воли - иначе они в конце концов разрушат твои устои. - Палафокс обычным для Брейкнесса резким жестом вскинул руку: - А теперь я слагаю отныне с себя всю ответственность на твое будущее. Желаю тебе успешной карьеры и сотен сыновей, которые прославят твое имя своими достижениями, а также уважительной зависти равных тебе, - Палафокс церемонно и торжественно кивнул головой.
- Благодарю вас, - столь же церемонно ответил Беран, повернулся и пошел по направлению к машине.
Гитан Нецко вскинула на него глаза, затем отвела взгляд и засмотрелась на великую Реку Ветров.
Беран сидел молча, его сердце переполняли чувства, и он не мог говорить. Наконец он протянул руку и коснулся руки девушки, она была мягкой и прохладной, лицо ее - спокойным.
- Теперь я буду о тебе заботиться. Я - паонит…
- Лорд Палафокс приказал мне служить тебе, - сказала она бесстрастно.
Беран вздохнул. Он чувствовал себя несчастным, его одолевали сомнения
- вот они, паонитские сентиментальность и мистицизм, которые Палафокс советовал ему подавлять. Машину подхватил ветер, и вскоре она уже снижалась над его жилищем. С противоречивыми чувствами он проводил девушку в свою комнату. Они стояли посреди строгой небольшой комнатки, с неловкостью изучая друг друга. Беран произнес:
- Завтра я подготовлю более подходящую комнату, а сегодня уже поздно.
Глаза девушки раскрывались все шире, и вдруг она опустилась на кушетку и заплакала от одиночества, унижения и горя. Беран, преисполненный чувства вины, присел рядом. Он держал ее за руку, гладил, бормотал слова утешения, но она, казалось, их не слышала. Он впервые видел горе так близко - это чрезвычайно взволновало его.
Девушка говорила тихо и монотонно:
- Мой отец был добрым человеком, он и мухи никогда не обидел. Нашему дому было почти тысячу лет. Дерево почернело от времени и все камни поросли мхом. Мы жили возле озера Мерван, а за озером были луга тысячелистника и сливовый сад на склоне голубой горы. Когда прибыли чиновники и приказали нам уезжать, отец был поражен. Оставить наш старый дом? Да это шутка! Никогда! Но они произнесли лишь несколько слов, и отец побледнел от ярости и замолчал. Но мы не уехали… И когда они снова пришли… - ее грустный голос прервался, слезы горячо закапали на руку Берана.
- Все будет по-другому, я… - начал Беран.
- Это невозможно. И я тоже скоро умру.
- Нет, никогда не говори так! - Берану хотелось утешить девушку. Он гладил ее по волосам, целовал мокрые щеки. Юноша ничего не мог поделать - близость девушки волновала, и его ласки делались все более пылкими. Она не сопротивлялась, напротив, ласки утешали.
…Они проснулись ранним утром, небо все еще было стального цвета, склон - непроницаемо-черным, словно деготь. Река Ветров ревела во тьме. Чуть погодя Беран сказал:
- Ты так мало обо мне знаешь - и не хочешь узнавать?
Гитан Нецко уклончиво промолчала, и Беран почувствовал себя слегка уязвленным.
- Я - паонит, - сказал он. - Я родился в Эйльянре пятнадцать лет тому назад. Временно я живу на Брейкнессе, - он сделал паузу, ожидая, что девушка поинтересуется причиной, но она отвернулась, глядя на небо сквозь высокое узкое окно.
- Пока я учусь в Институте, - продолжал Беран. - До вчерашнего вечера я был в неуверенности - не знал, на чем буду специализироваться в дальнейшем. Теперь я это знаю. Я стану Магистром Лингвистики!
Гитан Нецко отвернулась от окна и поглядела на него. В ее глазах Беран не смог прочесть никаких чувств. Они были большими, зелеными как море, и ярко выделялись на бледном лице. Он знал, что она на год моложе его, но, встретив этот взгляд, почувствовал себя маленьким и глупым.
- О чем ты думаешь? - грустно спросил он.
Гитан пожала плечами:
- Почти ни о чем.
- Иди ко мне, - он наклонился над девушкой, целуя ее лоб, щеки, губы.
Она не сопротивлялась, но и не отвечала на поцелуи. Беран взволновался:
- Я не нравлюсь тебе? Я тебе неприятен?
- Нет, - мягко сказала Гитан, - как же это возможно? Ведь по условиям моего контракта с Брейкнессом мои чувства ничего не значат.
Беран резко вскочил:
- Но ведь я - не человек Брейкнесса! Я же говорил тебе! Я - паонит!
Гитан Нецко ничего не ответила и, казалось, целиком ушла в себя.
- Когда-нибудь я вернусь на Пао. Может быть, уже скоро - кто знает? И ты вернешься туда со мной.
Она снова не ответила. Беран начал выходить из себя.
- Ты мне не веришь?
- Если бы ты был настоящим паонитом, то понял бы, что верю, - глухо сказала она.
Беран умолк. Наконец ответил:
- Неважно, кто я, но я вижу, что ты не веришь мне.
И тут она взорвалась:
- Какая разница? С какой стати так гордиться тем, что ты паонит? Они
- беспозвоночные, червяки дождевые, они позволяют тирану Бустамонте разорять их жилища, убивать их - и пальцем не шевельнут, чтобы воспротивиться! Они спасаются, как овцы во время бури, поворачиваясь задницей к противнику! Некоторые убегают на другие континенты, другие, - она холодно оглядела Берана, - на другие планеты. И я не горжусь тем, что я - паонитка!
Беран мрачно поднялся, не глядя на девушку. Но вдруг увидел себя ее глазами и скривился: какое же он ничтожество! И ведь ему нечего сказать в свою защиту - ссылка на беспомощность и неведение была бы подобна овечьему блеянию, подлому и трусливому. Беран глубоко вздохнул и принялся одеваться. Вдруг он почувствовал прикосновение ее руки.
- Прости меня - я знаю, ты не хотел ничего дурного.
Беран покачал головой, вдруг ощутив себя тысячелетним старцем.
- Ты права - я не хотел ничего дурного. Но то, что ты сказала… В мире так много правд - и как выбрать одну?..
- Я ничего не знаю об этом множестве правд, - сказала девушка, - я знаю лишь то, что я чувствую, и еще знаю, что если бы я была в силах, я убила бы тирана Бустамонте!
Как только позволили Брейкнесские правила приличия, Беран появился в доме Палафокса. Один из сыновей хозяина, живущий в доме, приветствовал юношу, осведомился о его деле, но от обсуждения последнего Беран уклонился. В течение двух минут Беран, нервничая, ждал в строгой небольшой приемной в самом верхнем этаже дома.
Инстинкт велел ему быть осмотрительным и прощупать предварительно почву, но он знал - и от этого знания ощущал противную тошноту, - что ему явно недостаточно мастерства в области дискуссий. Наконец его вызвали и проводили вниз по эскалатору в отделанную панелями темного дерева комнату для утренних приемов, где сидел Палафокс в темно-синем платье и ел кусочки маринованных фруктов. При виде Берана выражение его лица не изменилось, он кивнул. Беран же со своей стороны сделал церемонный жест уважения и заговорил так серьезно, как только мог:
- Лорд Палафокс, я пришел к важному решению.
- Почему бы нет? Что в этом особенного? Ты достиг возраста, когда человек уже отвечает сам за себя, и ни одно твое решение не должно быть легкомысленным.
- Я хочу возвратиться на Пао, - сказал Беран резко.
Палафокс помешкал с ответом, но было уже ясно, что решение Берана не встретило в Палафоксе сочувствия. Затем он сказал крайне сухо:
- Я поражен отсутствием у тебя мудрости.
Снова недолгое молчание, и обмен тонкими подспудными токами. Но на решимость Берана это никак не повлияло.
- Я обдумал программу Бустамонте, и я обеспокоен. Да, она может принести очевидную выгоду, но во всем этом есть что-то ненормальное, неестественное.
Губы Палафокса скривились:
- Если допустить, что ты прав, что можешь ты противопоставить решимости Бустамонте?
- Я - истинный Панарх, не так ли? А Бустамонте - не более чем Старший Аюдор. Если я предстану перед ним, он обязан будет мне повиноваться.
- Теоретически - да, обязан. Но как ты докажешь, что ты - это ты? Ну предположим, что он объявит тебя сумасшедшим. Или самозванцем.
Беран молчал - вот этого-то он и не предусмотрел. А Палафокс продолжал безжалостно:
- Тебя уничтожат. Утопят. И чего ты достигнешь?
- Ну, допустим, я не обнаружу себя перед Бустамонте. Если бы я прибыл на один из островов - на Фераи или Виамне…
- Очень хорошо. Допустим, тебе удастся убедить некоторое количество людей в том, что ты - Панарх. Бустамонте будет продолжать сопротивляться. Ты можешь спровоцировать гражданскую войну. Если ты считаешь действия Бустамонте жестокими, то посмотри на свои собственные намерения в этом же свете.
Беран улыбнулся:
- Все-таки вы не знаете паонитов. Войны не будет. Бустамонте просто утратит всякую поддержку в народе.
Палафокс не удовлетворился объяснениями Берана.
- А если Бустамонте узнает о твоем прибытии, и корабль встретит отряд нейтралоидов, что тогда?
- Каким же образом он узнает?
Палафокс съел кусочек яблока и неторопливо сказал:
- Я сообщу ему об этом.
- Значит, вы пойдете против меня?
Палафокс улыбнулся своей неуловимой улыбкой:
- Никогда, если ты не будешь действовать вразрез с моими интересами, которые в данный момент совпадают с интересами Бустамонте.
- И каковы же ваши интересы? - закричал Беран. - Чего вы хотите добиться?
- На Брейкнессе - мягко сказал Палафокс, - не принято задавать такие вопросы.
С минуту Беран молчал. Затем отвернулся, воскликнув с горечью:
- Зачем вы привезли меня сюда? Зачем протежировали мне, помогли поступить в Институт?
Палафокс расслабился и сел поудобнее - причина конфликта прояснилась для него.
- В чем же тайна? Хороший стратег обеспечивает себя максимумом инструментов. Ты - козырная карта в игре против Бустамонте, если, конечно, возникнет надобность.
- И сейчас я больше вам не нужен?
Палафокс пожал плечами:
- Я не провидец - в будущем читать не в моей власти. Но мои планы относительно Пао…
- Ваши планы относительно Пао! - воскликнул Беран.
- …продвигаются гладко. И вот чего я достиг - ты больше не мой козырь, ибо теперь в тебе таится угроза успеху моего предприятия. В любом случае самое лучшее - это прояснить наши отношения. Я тебе никоим образом не враг, но наши интересы не совпадают. У тебя нет оснований для жалоб. Если бы не я, ты был бы уже мертв. Я обеспечил тебя пищей и кровом, дал прекрасную возможность для образования. И буду продолжать содействовать твоей карьере, если ты не предпримешь никаких действий против меня. Более мне нечего сказать.
Беран встал и отвесил церемонный поклон. Он собрался было выйти, но замялся и оглянулся. Встретив взгляд черных глаз, широко раскрытых и пылающих, он словно ощутил удар. Это был не тот предельно рационалистичный Магистр Палафокс - разумный, модифицированный, чей престиж уступал лишь авторитету Лорда Вампелльта - этот человек был незнаком Берану и совершенно непредсказуем, от него исходила такая сила, что все это противоречило всякому представлению о нормальности.
Беран возвратился к себе и нашел Гитан Нецко, сидящую на каменном подоконнике, с подбородком, упертым в колени, которые она обхватила руками. Девушка взглянула на него, и, несмотря на отчаяние, Беран ощутил приятное, незнакомое ему чувство властелина. Она была очаровательна - типичная паонитка с Вайнлэнда, стройная, хорошо сложенная, с чистой кожей и правильными, словно выточенными чертами лица. Выражение его невозможно было разгадать: Гитан ничем не проявляла своего отношения к нему, но так и полагалось на Пао, где интимные отношения юности исстари окутаны дымкой таинственности. Поднятая бровь может означать неистовую радость, а нерешительность и понижение голоса - абсолютное отвращение.
Беран сказал резко:
- Палафокс не разрешит мне вернуться на Пао.
- Нет? И что же теперь?
Он подошел к окну и мрачно поглядел в бездну, где клубился туман.
- А теперь - я улечу без его разрешения, против его воли! И сразу, как только представится возможность.
Она скептически оглядела его:
- А если ты вернешься на Пао, какова будет польза?
Беран покачал головой в сомнении:
- Не знаю наверное. Я надеюсь восстановить прежние порядки.
Она рассмеялась грустно, но без всякого оттенка пренебрежения:
- Потрясающее самомнение. Хотелось бы это видеть.
- Надеюсь, ты это увидишь.
- Но я совершенно не понимаю, как ты этого добьешься.
- Еще не знаю. Самое простое - буду просто отдавать приказы.
Увидев выражение ее лица, Беран воскликнул:
- Ты должна понять - я истинный Панарх! Мой дядя Бустамонте - убийца. Он умертвил моего отца, Аэлло.
11
Решение Берана возвратиться на Пао было очень трудно осуществить. У него не было денег, чтобы купить транспорт, и не было достаточного авторитета, чтобы его получить. Беран пробовал умолять, чтобы его и девушку доставили на Пао, но мало того, что ему отказали, его просто подняли на смех. Вконец расстроенный и рассерженный, он сидел у себя в комнатах, забросив занятия, редко перебрасываясь парой слов с Гитан Нецко, которая почти все время безучастно глядела в туман за окнами.
Прошло три месяца. И однажды утром Гитан Нецко сказала, что она, по-видимому, беременна.
Беран отвез ее в клинику и там зарегистрировал, чтобы до самых родов Гитан была под медицинским наблюдением. Его появление в клинике вызвало удивление и веселье персонала: "Ты зачал ребенка без посторонней помощи? Ну же, скажи нам, кто настоящий отец?"
- Она по контракту - моя! - уверял возмущенный и рассерженный Беран.
- Отец - я!
- Прости наш скептицизм, но ты, похоже, еще не в том возрасте…
- Но факт налицо! - возражал Беран.
- Увидим, увидим! - врачи подошли к Гитан Нецко. - Пожалуйста, пройдите вместе с нами в лабораторию.
В последний момент девушка испугалась:
- Ой, пожалуйста, лучше не надо!
- Это всего лишь часть обычной процедуры, - убеждал ее врач в приемной, - сюда, пожалуйста.
- Нет, нет! - бормотала она, отшатываясь. - Я не хочу туда идти!
Беран и сам был озадачен. Повернулся к врачу и спросил:
- Ей действительно необходимо идти?
- Непременно, - врач начинал раздражаться. - Мы должны провести стандартные тесты на генетическую совместимость, выявить отклонения от нормы, вдруг таковые имеют место. Если это обнаружить сейчас, то можно предотвратить трудности в дальнейшем.
- А нельзя ли подождать, пока она овладеет собой, успокоится?
- Мы дадим ей успокоительного, - врачи положили руки на плечи девушки. Когда ее уводили, она бросила на Берана взгляд, полный такой муки, что он сказал ему о многом. И о том, о чем они никогда не разговаривали.
Беран ждал - прошел час, два. Он подошел к двери, постучал. Молодой врач вышел к нему, и по выражению его лица было ясно, что тот недоволен.
- Отчего такая задержка? Я уверен, что уже сейчас…
Медик жестом прервал его:
- Боюсь, что есть некоторые сложности. Получается, что отец - не вы.
- Какие сложности? - Беран ощутил холодок внутри.
Врач, уже уходя, бросил через плечо:
- Лучше вам вернуться домой. Ждать дольше нет надобности.