Спустившись с холма, я забрался в своё жилище, улёгся в гамак, принесённый с корабля, и уснул. Известное дело: сон - лучший отдых. Во сне я видел дом в Нижнем, Лену с Васяткой, купца Крякутного. Мне даже во сне захотелось домой. Потом раздалась стрельба, и мне подумалось: "Опять татары напали?" Я вздрогнул и проснулся. Тишина. Я вновь стал придрёмывать, когда послышались выстрелы. Стреляли где-то на берегу. Я вскочил, сунул за пояс заряженный пистолет, поправил саблю и выбежал из хижины. Стреляли далеко, где-то у западной оконечности острова.
Я шёл по лесу вдоль берега, не выходя на открытое место. Жизнь научила осторожности. Неизвестно - кто стреляет и почему.
Подобравшись поближе к западному побережью, я услышал громкие крики на английском. Занятно. Прячась за кустами и деревьями, я приблизился. У берега стояла шхуна, а на мачте болтался "Чёрный Роджер". Пираты! Мне на острове только их и не хватало для полного счастья! Чего их сюда занесло? И как скоро они уберутся с острова? Вот уж кого я не стал бы просить взять меня на борт. Ещё большой вопрос - сразу меня прирежут или выкинут с палубы в море. А если и останусь на судне и встретится военный корабль - вздёрнут на виселице без суда и следствия. И никому я не докажу, что не пират и попал на судно случайно. Нет, буду ждать другого удобного случая.
Пираты высыпали на берег, пили из бутылок вино или ром - кто их там разберёт? Шумели, ругались, палили из пистолетов в воздух. Вели себя, как в распоследнем кабаке. Видимо, обмывали успешно провернутое дельце. Не иначе - добыча попалась богатая. Захватить бы посудину, да это только мечты…
Насколько я смог посчитать - их двадцать шесть человек, а я один. А пираты - народ решительный, отчаянные сорвиголовы, крови не боятся - ни чужой, ни своей. На испуг их не возьмёшь. Как говорится - "не по Хуану сомбреро" или, если по-русски, - "не по Сеньке шапка". А если угнать корабль? Тоже отпадает вариант, хотя бы по той самой причине, что не моряк я. Видел, как ставят паруса, стоят за штурвалом, но сам не пробовал. При взгляде со стороны действия профессионала всегда кажутся простыми и лёгкими. Но это только видимость. Да и для того чтобы распустить паруса, нужен не один человек, а хотя бы четверо-пятеро. А я - один. Чёрт, судно - вот оно, рядом, а не уплывёшь с этого островка.
Пираты вытащили с судна связанного человека и поволокли его к дереву. Прислонили к стволу ясеня и примотали верёвками. Вернулись на судно и таким же образом вытащили и привязали рядом второго. А далее, не обращая внимания на привязанных, пустились в разгул. Развели на берегу костёр, начали жарить мясо. До меня долетали ароматы, от которых потекли слюнки. Как же давно я не ел свежей убоины. Каждый день солонина да сухари. На острове водились птицы, но у меня не было лука. Можно было соорудить силки, чем я и думал заняться, но в заботах об обустройстве жилища руки до свежего мяса не доходили. Надо забыть о мясе, хотя запах, дразнящий моё обоняние, был просто восхитителен.
Сейчас другое должно меня занимать. Кто эти пленники? Тоже пираты, которые проштрафились, скажем, за попытку бунта или крысятничество при дележе добычи? Или люди с захваченного ими судна? Что делать? Попытаться их втихую освободить? Ночью можно попробовать, если пираты не убьют их раньше. И опять же - если я их освобожу, негодяи с утра бросятся искать беглецов. Остров невелик, и нас найдут быстро. Оружия у меня в хижине хватает, но умеют ли пользоваться им привязанные к дереву люди? Ждать и спокойно смотреть, как убьют, возможно, невинных жертв? Или совершить роковую ошибку и самому погибнуть вместе с неизвестными от рук пиратов? Цена ошибки - моя жизнь.
Меж тем начало смеркаться. Пираты ели поджаренное мясо, пили ром из бочки, прикаченной с корабля. Между ними иногда вспыхивали ссоры и даже потасовки, пресекавшиеся, впрочем, довольно быстро. Я уже приметил пирата, которого остальные разбойники слушались беспрекословно. Наверное, их капитан. Надо запомнить его приметы, и если придётся принять бой, постараться убить его в числе первых. О привязанных к деревьям пленниках пираты на время забыли. Не иначе - оставили кровавое представление на утро, на похмелье.
Я пополз к пленникам. Моя задача облегчалась тем, что пленники были привязаны к деревьям, стоящим на опушке леса.
В лесу было уже совсем темно, а на берегу ярко, разбрасывая искры, горел костёр. Это хорошо, от света смотреть в темноту - ничего не увидишь. Я поднялся, прячась за деревом, подошёл к пленнику, осторожно тронул за плечо. Мужчина вздрогнул от неожиданности, но смог сдержаться - не крикнул, даже не повернул головы. Молодец, значит, есть выдержка. По-моему, мы сладим.
- Ты кто?
В ответ - быстрый шепот на французском. Ни черта не понятно. Языка не знаю, да ещё и лопочет очень быстро. Я медленно повторил вопрос на английском. Пленник понял, кивнул.
- Шевалье де Гравье.
Шевалье - это добрый знак, значит, не из пиратского племени. Я посмотрел на пиратов. Пьянство продолжалось, на пленников никто не обращал внимания. Да и чего на них смотреть? Связаны добротно и никуда дальше острова не убегут.
Я вытащил нож, разрезал верёвки. Пленник стал растирать затёкшие руки. Затем показал на нож. Немного поколебавшись, я отдал нож ему. Шевалье, прячась за деревьями, подошёл ко второму пленнику, разрезал путы, тихо что-то прошептал на ухо. Оба вернулись ко мне. Шевалье с видимой неохотой вернул нож. Мне ничего не оставалось, как вести их за собой в свою хижину. Теперь моя судьба неразрывно связана с этими двумя бывшими пленниками. И времени у нас, чтобы решить, что делать дальше, только до утра. Утром пираты обнаружат пропажу пленников и устроят поиск беглецов.
Я завёл их в хижину, зажёг масляный светильник, снятый мной с кормы судна.
Пленники разочарованно обвели взглядами хижину. Похоже, они надеялись, что я приведу их в дом или в крепость. Головой ручаюсь, они и сейчас не знали, что находятся на маленьком, необитаемом островке.
- Маркиз де Люссак, - представился второй пленник пиратов, кивнув головой.
- Я московит, русский, Георгий.
- А, Георг, как английский король. Спасибо за освобождение. Где мы?
Как мог, используя слова, которые удалось вспомнить, я объяснил, что потерпел кораблекрушение, и вот - мы на острове. Настроение у бывших пленников упало. Остров - это плохо, с него не уйти, и мы вынуждены принимать решение. Это они уже поняли сами.
Я подошёл к оружию, сваленному в углу хижины, откинул рваный парус, жестом богатенького Креза пригласил господ к арсеналу. Мужчины подошли, окинули груду оружия жадными взорами. Оба схватились за сабли, сразу нацепили на пояса. Де Гравье взялся за мушкет, маркиз потянулся к пистолету. Оба вопросительно посмотрели на меня.
Я подкатил небольшой бочонок пороха. На разбитом корабле была небольшая пушка и порох. Правда, порох пушечный - зёрна крупноваты. Но другого у меня не было.
Французы уселись на ящики, а я предложил им вина и сухарей. Оба с жадностью накинулись на еду.
Хотя языковой барьер сильно мешал, но тем не менее мы принялись обсуждать, что делать дальше. О бездействии и речи не было. Все трое осознавали, что утром пираты поймут - пленники каким-то образом освободились от пут и укрываются в лесу. С островка деться некуда, и капитан пиратского судна устроит облаву. Следовательно, вопрос нашей жизни и смерти предрешён. Остается единственный вариант - попытаться перебить пиратов и захватить судно.
Наши шансы победить очень невелики, погибнуть можем все, но хотя бы в бою, а не как овцы на заклании. В случае успеха можно уплыть с острова. Учитывая, что вдали видна полоска земли, нам не потребуются знания и умения навигации. Французы предложили напасть на пиратов прямо сейчас, ночью, пользуясь тем, что они пьяны.
После обсуждения я выдвинул другой план. Заключался он в том, что ближе к утру французы занимают свои места у деревьев, как будто они там провели всю ночь. Поскольку их руки будут заведены назад и не видны спереди, им следует держать в руках по пистолету и сабле. Я тем временем попытаюсь проникнуть на шхуну и захватить её. Учитывая, что почти все пираты будут на суше, это вполне реально. На шхуне будет один, может быть двое, дежурных, а если повезёт, то и никого. Пираты - не регулярный флот. К чему выставлять дневальных на необитаемом островке, когда рядом, на берегу, вся команда? А для нас захват судна важен чрезвычайно. Я уже видел, что на шхуне есть пушечные порты, стало быть, есть и пушки. Они усилят нашу мощь многократно, с ними у нас есть шанс одержать победу. Что смогут противопоставить пираты, находящиеся на берегу, без укрытий, с саблями и пистолетами, пушечному огню в упор?
К тому же абордажные сабли, которыми вооружены пираты, удобны лишь при захвате судов. Они короче и шире обычных сабель, чтобы эффективней действовать в стеснённых условиях корабля, где мешает теснота, переходы, трапы, свисающий такелаж. На берегу же обычная сабля имеет преимущество тем, что длиннее на пядь. В бою это преимущество может оказаться решающим.
Порешили на том, что я захватываю судно, готовлю пушки и жду. Как только пираты направятся к пленникам и подойдут близко, те из пистолетов произведут по выстрелу, попытавшись убить капитана и его помощника, а дальше будут рубиться на саблях. Услышав выстрелы, я поддержу французов огнём из пушек. Поскольку перезарядить их не будет времени, да и не знаю я, где хранятся на шхуне порох, ядра и картечь, спрыгиваю с судна на берег и вступаю в схватку с пиратами.
Были, конечно, в нашем плане шероховатости, но выбора у нас не оставалось. Теперь всё зависело от удачи. Главное - проникнуть на корабль и перебить охрану.
Решили - пленникам идти сейчас к опушке, наблюдать за пиратами. Мне - пытаться захватить шхуну ночью: всё-таки темнота поможет, да и пираты пьяны. Если план по каким-либо причинам сорвётся, всем вступать в бой одновременно.
Мы поднялись и двинулись в путь. Поскольку остров я уже неплохо знал, то быстро вывел французов на опушку леса, прямо к деревьям, где они были привязаны ранее. Бульшая часть пиратов уже спала на песке в живописных позах, но несколько разбойников ещё бродили по берегу. Похоже, исчезновения пленников никто пока так и не заметил.
Мы пожали друг другу руки, и я пошёл назад, в лес. Я решил отойти по лесу, выйти на берег и подобраться к шхуне по воде, но не вплавь, а идя от берега по мелководью. По берегу - опасно, можно нарваться на пьяного пирата, плавь - не позволят оружие и сапоги, которые на мне.
Я попрыгал - никакого бряцания нет. На поясе были только сабля и нож. Свой испанский пистолет я отдал шевалье.
Я обернулся в сторону восхода, осенил себя крестным знамением и вошёл в воду; осторожно переступая ногами, чтобы не упасть и не плеснуть водой, подошёл к корме шхуны.
Тёмная громада корабля нависала надо мной на добрых четыре метра - кормовая надстройка всегда выше палубы. Я подошёл к борту и, как слепой, стал шарить рукой по обшивке. Должна же где-то здесь быть верёвка. На парусных кораблях с борта всегда бросали за борт верёвки - так называемые концы - на случай, если кто упадёт за борт, он сможет ухватиться за спасительный конец. К верёвкам, кроме того, крепили лини с грузом для измерения глубины, а также для измерения скорости хода корабля.
Наконец я нашёл верёвку, подёргал её - прочная, не гнилая, с завязанными на ней узлами. Тем лучше - легче взбираться на борт будет.
Я стал подтягиваться на руках, упираясь подошвами в обшивку борта. Когда голова уже поднялась над поручнями, ухватился за них руками и замер. Надо осмотреться. Вроде тихо, никакого движения. Я подтянулся и перевалился на палубу. Господи, как же воняет на шхуне! Запах прогорклого жира, пролитого на палубу вина, вонь немытых тел - всё смешалось в невыносимое амбре. И как только они здесь могли существовать?
Я лежал на палубе и вслушивался в ночную тишину. С одежды стекали струйки воды. Ночь была тёмной, безлунной, и только отблески пиратского костра на берегу позволяли видеть хоть что-нибудь в неверном колеблющемся свете. На палубе, рядом со сброшенным на берег трапом, послышался всхрап. Ага, всё-таки есть дневальный, только он спит.
Я ползком стал подбираться к пирату. Так и есть, спит, широко разинув рот.
Я вытащил нож из ножен, толкнул свободной рукой спящего. Нельзя убивать сонного - обязательно вскрикнет, надо разбудить. Пират прекратил храпеть, вздрогнул и открыл глаза. Больше он ничего сделать не успел - я всадил ему нож в сердце. Пират дёрнулся и затих. Не вытаскивая нож, чтобы не залить палубу кровью, я волоком подтащил труп к открытому люку трюма, выдернул нож из тела, обтёр его об одежду пирата и столкнул труп в трюм.
Раздался глухой удар.
- Ты что, так нажрался рома, что не видишь люка? Сейчас я тебя поучу, скотина! - раздался голос с кормы.
Ко мне нетвердой походкой направился ещё один пират. Его в темноте я не увидел и не услышал, когда проник на шхуну. Я улёгся на краю проёма в трюм, выхватил нож и сунул лезвие под себя, чтобы не блеснуло предательски в ненужный момент. Пират приблизился, пнул меня ногой:
- Каналья!
Больше он не успел ничего сказать. Я сделал подсечку ногой и, когда пират грохнулся на спину, здорово ударившись головой о палубу, я пырнул его ножом. Нож тут же выдернул и стал вслушиваться - не преподнесёт ли темнота новых сюрпризов? Нет, на судне тишина. Я спихнул тело в трюм.
Ползком, чтобы не возвышаться над бортом, обследовал судно. Нет, больше никого не было.
Я спустился по трапу на орудийную палубу. Почти ничего не видно. Я на ощупь стал обследовать пушки. Сунул руку в ствол одной, нащупал пыж. Отлично, значит, там картечь. Для стрельбы по живым целям - самое то. То же во второй пушке и в третьей. К сожалению, в трёх других - ядра. Они хороши, когда стреляют по кораблям, пробивая обшивку и ломая шпангоуты. Но и три пушки, готовые к стрельбе - удача. Надо ещё найти жаровню и металлический прут. В темноте, натыкаясь на различные предметы и набив пару шишек на лбу, я нашёл жаровню, а рядом с ней - прут и куски древесного угля. Завтра, с первыми лучами солнца, мне надо будет разжечь уголь. Мне на руку, что он горит почти бездымно, не привлекая внимания.
Пушечные порты - такие крышки, закрывающие борта от воды, открою в последний момент, когда уже буду готов к стрельбе, чтобы не насторожить пиратов раньше времени.
Я выбрался на верхнюю палубу, улёгся рядом с трапом. Если ещё кого-либо занесёт на шхуну, придётся успокоить непрошеного гостя. Интересно, как там мои французы? Не сдрейфят ли в решающий момент? Я их знаю несколько часов, никогда не видел в бою, можно ли на них положиться? Судя по тому, как уверенно они обращаются с оружием, можно предположить, что воины бывалые. Однако же попали в плен. Сдались? Или были захвачены пиратами врасплох?
Пираты наконец угомонились, даже самые стойкие выпивохи улеглись спать. Костёр догорал, только тлели угли. Я и сам начал впадать в некоторое оцепенение, хотелось спать. Наверное, скоро рассвет, по себе знаю - самое тяжелее время, когда сильнее всего хочется спать, - от четырёх до шести утра.
Наконец забрезжил рассвет. Темнота стала сереть, видимость постепенно улучшалась, и вскоре я смог разглядеть у деревьев моих французов. Они стояли смирно, как будто привязанные. Пираты спали - никто даже не шелохнулся, и я решился подать соратникам знак - приподнялся над бортом и помахал рукой. Почудилось мне или нет, но французы кивнули головами. Это славно, значит, они поняли что шхуна захвачена, и это взбодрит их, придаст сил. Теперь дело за вами, а я постараюсь не подкачать. Только от наших совместных действий зависит, уйдём мы отсюда на корабле или наши трупы истлеют на островке, поклёванные стервятниками.
Постепенно начали просыпаться пираты. Вставали, нетвёрдой походкой подходили к морю, опорожняли мочевые пузыри, шли к бочке с ромом, зачерпывали его ковшом, похмелялись. От вечернего и ночного веселья не осталось и следа. Рожи помятые, злые. Наступал ответственный момент - а ну сейчас попрутся на шхуну? Но, видимо, за период плавания судно им настолько осточертело, что никто даже головы к шхуне не повернул.
Снова вспыхнул костёр, пираты принялись догрызать вчерашнее мясо, снова изрядно выпили. Похоже, они и не собирались сегодня отчаливать. Наконец поднялись и нестройной толпой направились к пленникам.
Я пружиной метнулся вниз, на орудийную палубу, разжёг лучины, приготовленные канонирами, подбросил древесного угля и сунул в жаровню металлический прут. Ухватившись за верёвку, поднял пушечный порт. Никто и внимания на это не обратил, все пираты стояли к шхуне спиной. Я пооткрывал остальные порты, стал наводить пушку на толпу. И тут, неожиданно для меня, грянул пистолетный выстрел, за ним - второй. Раздались крики. Всё, нельзя терять времени. Надо ковать железо, пока горячо.
Я схватил прут из жаровни, поднёс к запальнику. Грянул выстрел, всё заволокло пороховым дымом. За плотной пеленой ничего не было видно, но я перебежал к другой пушке и поднёс запал. Громыхнуло, пушка изрыгнула картечь. С берега неслись крики, стоны, проклятия. Видимо, не промазал. Пороховой дым отнесло в сторону, и я увидел лежащие трупы и раненых. Половина пиратов выбыла из строя. Часть оставшихся, обнажив сабли, бежала к шхуне. Они размахивали саблями и пистолетами, но не стреляли. Ага, попалили вчера на гульбище и не перезарядили оружие.
Я навёл по гуще набегающих морских разбойников третью пушку с картечью и жахнул. Всё-таки картечь на пятидесяти метрах - оружие страшное. Полетели куски тел, обрывки одежды. До шхуны не добежал никто.
Я выглянул в пушечный порт. У леса кипела схватка. Французам приходилось туго, надо помогать. Я выскочил на верхнюю палубу, по трапу сбежал на берег, у одного из убитых пиратов выдернул из руки абордажную саблю. Она тяжела и неудобна, но теперь у меня в левой руке - трофей, а в правой - своя, испытанная в боях сабля.
Добежав по песку до леса, я ввязался в бой. Моего появления пираты не ожидали, никто не оборачивался назад, и мне удалось сзади заколоть двух пьянчуг. Шевалье де Гравье и маркиз де Люссак оборонялись яростно, но на них наседали сразу по три человека. Одному из нападавших на маркиза разбойников я снёс голову трофейной саблей и, видя, что шевалье приходится совсем туго, бросился туда.
Ко мне повернулся один из пиратов и со звериным рыком бросился навстречу. Силы у пирата было много, но техники и умения - никаких. Я отбивал его удары левой рукой с трофейной саблей и, выждав удобный момент, всадил испанский клинок ему в шею. Добив другого пирата в грудь, я бросился к шевалье на помощь. Видимо, француз совсем выдохся и только защищался. Минуты жизни его были бы сочтены, не приди я на помощь.
Я напал на пирата, яростно вращая обеими саблями. Ошеломлённый, он стал отступать, споткнулся об убитого и упал. Подняться ему я не дал, рубанув саблей по ноге, а затем вогнав трофейную саблю в живот. Затем обернулся к шевалье. Он был ранен в руку, кровь обильно пропитала рукав его рубашки.
Пират уже предвкушал победу, сабля в его руке летала молнией и вдруг высекла искры, столкнувшись с моей. Пират резко повернулся ко мне, но тут шевалье де Гравье собрался с силами и вонзил свою саблю пирату в спину. Пират на мгновение замер, и я его добил, чиркнув саблей по шее. Шевалье побледнел и без сил уселся на землю.