И вот такая интересная штуковина прояснилась. Приблизительно тогда, когда здесь должны были проехать Иона с Трифоном, на постоялом дворе три монаха жили. Ну может, и не монаха, но в чёрных рясах.
- Кресты на груди были? - уточнил я.
- А то! - удивился половой.
Стало быть, христианской веры те люди.
- И когда они уехали?
- Жили у нас неделю, а съехали аккурат три седмицы назад.
И как я не пытался выведать - на повозке они были или пешком, в какую сторону, по какой дороге ушли - ничего не смог выяснить. Слуга твердил: "Я половой, моё дело - кушанья да вино подносить, посуду убирать. За гостями присматривать - на то другие люди есть".
Ну и ладно, хоть что-то для себя интересное узнал.
Надо навестить соседние сёла, и особенно - священников местных. Чего это трое монахов неделю живут на постоялом дворе? Если человек в пути по делу, то остановился на ночлег, а утром - в путь. А эти неделю жили. Ждали кого-то? А не Иону ли с грузом драгоценным? То, что подрясники на них, ещё не говорит о том, что они на самом деле священники. Любой может купить чёрной ткани и сшить подрясник или купить готовый.
Трое жили - очень удобно втроём одного связать или убить. А послушник, бывший ратник, в расчёт не брался? Или о нём не знали? А может, ещё хуже - на него рассчитывали?
Вопросов много, только ответов нет. И ещё одна маленькая заноза - Иону знали все священники по дороге, стало быть, он частенько ездил по ней. Поэтому выследить его и устроить засаду не представляло трудностей.
Если предположить, что засада и впрямь была и её осуществили эти трое, рядившиеся в монахи - где трупы? Трое против двоих, один из которых - бывший ратник и при оружии? Силы почти равны. Должны быть раненые или ещё как-то пострадавшие.
Я объехал соседние сёла, поговорил со священниками. Правда - относились они уже не к Вологодской епархии, а подчинялись Твери. Между делом я интересовался - не приходилось ли за последние две недели хоронить кого-то из паствы, кто незнаком священникам? Нет, не приходилось. В принципе, если были убитые в схватке - их могли закопать втихую, без отпевания, где-нибудь в лесу.
Я ездил по дорогам, внимательно оглядывал обочины. Никаких следов крови, поломанных веток кустарников - ничего. Ну не могли же эти двое испариться, пропасть незаметно. В конце концов - где их лошадь и телега?
Я поинтересовался у местных кузнецов - не подковывали ли они чужую лошадь, которую приводили местные. Двое сказали, что подковы ставили, но хозяев и лошадей знают, как облупленных, а вот кузнец из Ольгинки обмолвился, что седмицу назад монахи из соседнего монастыря приводили подковывать лошадь, которую он раньше не видел.
- Есть в монастыре две лошадки - старый мерин и молодая кобылка. Держат их для разных нужд - дрова привезти, сенца. А тут я и сам удивился - новая лошадь, справная трёхлетка. Монахи сказали - купили на торгу. Не наша лошадь, не тверская.
Пришёл мой черёд удивляться.
- С чего ты взял, на ней что - клеймо стояло?
- Эх, молодо-зелено! Подковы у неё не такие, как у нас. Вот, смотри… - Кузнец взял готовую подкову и показал, в чём разница.
Сам бы я сроду не додумался до такой мелочи - подкова как подкова.
- А где монастырь-то?
- Дык по этой дороге пять вёрст отсель. Сам-то лошадь перековывать будешь?
- Потом.
Я вручил кузнецу пару чешуек. Интересное наблюдение, надо посмотреть - что там за монастырь.
Я погнал лошадь по дороге и вскоре с пригорка увидел высокие монастырские стены с бойницами. Невелик монастырь - сто саженей на двести, не более. Из-за стен возвышалась колокольня и шатры церкви.
Я остановился. Как проникнуть в монастырь? Путником сказаться? Так деревня недалеко, туда и отправят. Силой же его брать не будешь - не война. К тому же причастны монахи монастыря к похищению или ни сном, ни духом? Обидеть подозрением нельзя, скандал будет. Осмотреть бы втихую, что там у них? К тому же я и в глаза не видел это навершие, какое оно.
Я объехал на коне монастырь, держась поодаль, чтобы не вызвать ненужного любопытства. Пожалуй, в него можно проникнуть. Одна из стен, выходящая к пруду, низкая. Да и для чего здесь строить высокую стену? Если враг нападёт - то только с суши. Пруд - не река и не море, корабль для штурма не подгонишь, лестницу не подтащишь.
Я отъехал к соседней деревне, договорился с хозяином крестьянской избы о постое, поставил лошадь в конюшню. Сам же завалился спать - ночью предстояло бодрствовать.
Вечером я тихонько покинул избу и направился к недалёкому монастырю. У приметного дерева разделся, снял сапоги. Оружие с собой не брал - против братии применять его не собирался, к тому же любому оружию вода не на пользу.
Я зашёл в тёплую водичку, подплыл к монастырской стене, вылез на узкую полоску берега. Стены здесь явно давно не обновлялись. По трещинам, по выступающим камням я взобрался на стену. Была она в этом месте неширокой - не более метра толщиной. Полежал немного наверху, всматриваясь во двор. Кое-где горели факелы, освещая вокруг себя небольшое пространство. Лишь бы собак не было. Собак в монастырях обычно не жаловали, но бывало иногда, когда охрана была сильной и бдительной - особенно, в женских монастырях - заводили цепных псов. Собаки для меня - самое плохое, что может быть: учуют издалека - поднимут лаем тревогу. Но пока вроде не видно и не слышно ничего подозрительного.
Я спрыгнул вниз - высота забора с внутренней стороны не более двух метров, и чуть не вскрикнул. Голая пятка угодила на голыш. Хорошо хоть - ногу не вывихнул.
Я двинулся вдоль стены. В этом месте располагались хозяйственные постройки. С них и начну осмотр. К жилым помещениям пока нельзя - монахи не спят.
Первым я осмотрел небольшое здание. Двери снаружи не запирались на замки - скорее были прикрыты от ветра на деревянные вертушки. Да здесь нечто вроде покойницкой кладовой - стоят пустые новые гробы, деревянные кресты, на полу - стружка. Одним словом - скучно и навевает мысли о грустном.
В следующем здании хранился хозяйственный инвентарь - вилы, грабли, лопаты, метлы, верёвки.
Третье здание оказалось конюшней. Заходить я не стал, а от двери посчитал - три лошади, как кстати и говорил кузнец. Чего заходить внутрь? Получить по лбу копытом?
А дальше меня ждал сюрприз. Когда я вышел из конюшни, недалеко за углом кто-то негромко кашлянул. Да я не один, оказывается… Мне повезло - невидимый мною человек выдал своё присутствие кашлем. Кто он такой и что делает ночью на заднем дворе монастыря?
Я стоял, слившись со стеной и затаив дыхание. Медленно подошёл к углу конюшни, выглянул. Недалеко от меня стоял крепкий монах. Его чёрный подрясник сливался с темнотой ночи, и если бы не его кашель, я бы влип.
Монах стоял неподвижно. У него что, послушание такое - стоять ночью неподвижно? Тогда почему не в церкви, перед образами? В голове молнией сверкнула догадка - не охраняет ли он кого? А может, Иона и Трифон здесь? Надо узнать. Один ли монах здесь, или есть кто ещё? Убивать нельзя - да и оружия у меня нет, но оглушить вполне можно.
Я простоял за углом с полчаса и за это время не услышал ни разговора, ни чьих-нибудь шагов. Скорее всего, монах один. Надо решаться на что-то - не стоять же мне здесь всю ночь?
Я подобрал камешек, перекинул его через голову монаха. Камень легонько стукнулся о стену. Монах сразу повернулся, но подойти к стене не торопился. В один прыжок я вылетел из-за угла, прыгнул на монаха и сцепленными в замок руками ударил его в затылок. Удар был силён - даже кисти рук заныли, и монах свалился на землю. Я прислушался - монах дышал. Вот и славно - крови нет, через полчаса монах очнётся, поэтому действовать надо быстро.
Я обшарил монаха. На поясе его висела деревянная дубинка. Это лишнее; парень он крепкий, не приведи Господь - очухается раньше времени и огреет меня по голове. Поменяемся тогда местами - в отключке буду лежать я.
Я забрал дубинку себе, на поясе что-то звякнуло. Никак - ключи? Точно, целая связка. Я сорвал ключи с пояса, подошёл к двери, у которой только что стоял монах. Замок тут висел амбарный, здоровенный. Такой не сбить кувалдой. Да и зачем шуметь, когда ключи теперь есть? Второй ключ подошёл, смазанный замок мягко клацнул и открылся.
Я отворил дверь. Темно, но внутри точно есть кто-то живой. Тепло здесь и слышно чьё-то дыхание.
- Иона? Иона, ты здесь? - спросил я наугад.
В темноте заворочались. Хриплый голос ответил:
- Кто меня спрашивает? Дня не хватило?
- Я от отца Саввы из Спасо-Прилуцкого монастыря. Говори тише, не дай Бог - услышат.
Раздалось шуршание, к дверям подошёл монах в простой рясе, опоясанный верёвкой, босиком. Был он таким, каким его описал настоятель - высокий и худой, борода лопатой. Вглядевшись в меня, сказал:
- Не знаком мне твой лик. Зачем потревожил?
И тут его взгляд упал на лежащего без памяти монаха.
- У, оборотень! Предатель!
Он выбежал из двери, пару раз сильно пнул монаха.
- Ты чего, Иона?
- Так послушник это, который помог меня связать.
- Где навершие и риза?
- Где им быть - тут, в монастыре.
- Где точно - знаешь?
- Мне не докладывают. Думаю - у настоятеля.
- За что тебя сюда?
- Долгий рассказ, это монастырь иосифлян - ский.
- Покажи хоть приблизительно, где келья настоятеля?
- Если не ошибаюсь - вот за той дверью, затем направо по коридору. Что ты задумал? Нельзя кровь проливать христианскую.
- Я и не собираюсь. Надо только забрать у них то, что им не принадлежит. Сможешь через стену перелезть и меня подождать?
- Смогу. А этот? - он кивнул на лежащего.
Я подошёл к послушнику, снял с него пояс,
связал руки. Оторвал подол подрясника, затолкал в рот. Провёл рукой по правой щеке - есть рубец! Стало быть, послушник сдал Иону. Я уже хотел затащить Трифона на место Ионы в узилище, как передумал. Развязал руки, стащил с него подрясник, снова связал руки, оставив его только в исподнем, и волоком затащил в каменное узилище. Запер замок, ключи забросил на крышу. Потом натянул на себя подрясник - эх, клобук бы мне ещё на голову, да нету.
- Ты чего стоишь, монах? Лезь через стену и жди, как велено было.
- Чего делать хочешь? Может, и я сгожусь в помощь?
- Лезь, сам попробую сыскать пропажу. Если всё пойдет удачно, вскоре встретимся. Не вернусь до утра - возвращайся в Прилуки, расскажи настоятелю - кто предал и где ценности.
Я подсадил монаха на стену, сам же пошёл к кельям. Маскировка моя, конечно, лыком шита. Монахов и послушников в монастыре немного, все друг друга в лицо знают, но издалека или со спины не всякий угадает. Я сейчас хватался за любую соломинку.
Целы ли ещё и на месте ли риза и навершие, не отправились ли в Москву или другое какое место?
Слышал я краем уха о церковном расколе. "Яблоком раздора" было отношение к монастырским пахотным землям с жившими на них крестьянами. В те годы размеры угодий порой во много раз превышали разумно необходимые для жизни самой братии. Однако же с большим богатством связано немало искушений и опасностей.
Нил Сорский, посетив Афон, увидев мусульманский полумесяц на величественном когда-то храме святой Софии в Константинополе, пришёл к горькому осознанию причин падения Византии в 1453-м: таков печальный конец неправедных притязаний христиан на величие, богатство, мирскую власть. Вернувшись в Россию, он поддержал монашеское благочестие, названное "нестяжательством", проповедуя: "…стремление к приобретению сёл и стяжанию богатства - отступничество от заветов Христа".
Государь Василий Третий в 1511 году утвердил первоиерархом Варлаама. Был он из когорты нестяжателей, предлагавших государству церковные земли. Велик был искус у государя забрать богатые земли монастырей, да умён был государь. Забери земли - и что тогда? Зачем нищей и безземельной церкви поддерживать светскую власть? И к тому же у государя не останется рычагов давить на церковь. Оба - и Варлаам и Василий - вели жёсткую политическую игру.
Но была и третья сила - так называемые иосифляне, "стяжатели", внимавшие преподобному Иосифу Волоцкому, которые не хотели, чтобы земля - главная ценность и кормилица - перешла государству и отстаивали право монастырей владеть землями и крупной собственностью. При таких противоположных воззрениях конфликт двух церковных направлений был неизбежен и имел далеко идущие последствия для всей православной церкви.
Кровавые драмы усугубляли некоторые деятели, которые, используя авторитет известных нестяжателей, стремились контролировать крупную церковную собственность. Одним из ярких представителей был Вассиан Косой, в миру - князь Василий Патрикеев, коего государь недавно помиловал и вернул из ссылки. Вот он и его соратники и плели интриги. Впрочем, меня эти игры не касались - как казалось мне.
А вот поди ж ты, коснулись…
Я шёл по пустынному двору. После вечерней молитвы монахи отошли ко сну. Вошёл в жилой корпус, по коридору повернул направо. Куда теперь? Здесь было несколько дверей. Иона говорил, что келья настоятеля направо, это так. Но! Почему ценности должны быть обязательно в келье? Скорее всего, они могут находиться в каком-то служебном помещении, скажем - кабинете настоятеля.
Помедлив немного, я свернул влево, прошёл по причудливо изгибающемуся коридору и упёрся в деревянную резную дверь. Подёргал за ручку, убедился, что дверь заперта. Ломать? Шума много будет. А если попробовать проникнуть через окна? Надо посмотреть, нет ли на них решёток с внешней стороны?
Я шёл по коридору назад, считая шаги. Вышел во двор, свернул направо и отсчитал те же тридцать два шага. Должны быть эти окна - два, а может и три. Это в кельях по одному окну. Кабинет же много больше.
И здесь меня ждала неудача - окна прикрывали решётки из толстого кованого железа. В конце концов, чего я создаю себе трудности? Я просто прошёл сквозь стену между окнами.
Я планомерно начал осматривать кабинет, досадуя, что не спросил у Ионы - в чём перевозились риза и навершие - в сундучке или кожаном мешке? Я открывал шкафчики, даже под стол залез - ничего похожего. Ладно, навершие не такое и большое - но риза?
И тут мне припомнился Печерский монастырь, когда настоятель Кирилл, чтобы достать деньги, открыл потайную дверцу. Может быть, и здесь надо поискать нечто подобное? Я обшарил руками одну стену, другую - ничего похожего.
Третью же стену прикрывала тяжёлая ткань с вытканными на ней библейскими сюжетами. И только я поднял её, как увидел эту дверцу. Замочной скважины не было, стало быть - есть потайной механизм. Я начал дёргать, крутить, тянуть за все мало-мальские выступы, до чего дотягивалась рука. Случайно я локтем задел выступ креста на стене, у дверцы что-то щёлкнуло, и она приоткрылась. Темнота полнейшая. По-моему, на столе я видел свечу в подсвечнике. Точно, вот она.
Я зажёг свечу от лампады и вошёл в потайную комнату. Это было небольшое узкое помещение - два на три метра, совершенно без окон, что меня успокоило - по крайней мере, со двора не увидят свет свечи.
Расшитая золотом риза висела на плечиках, на подставке стоял сундучок. Я откинул крышку. Мать моя! Давно я не видывал такой красоты. Навершие матово светилось полированным золотом, и падающий скудный свет свечи бросал на стены разноцветные лучики от крупных самоцветов. А ещё на стеллаже лежали небольшие кожаные мешочки с монетами. Я поколебался - не прихватить ли парочку? Ведь наверняка от отца Саввы я не получу ничего, но - устоял перед соблазном. Свернув ризу, я уложил её рядом с навершием в сундучок, вышел из потайной комнаты, задул свечу и поставил подсвечник на стол.
Надо выходить - но как? На окнах решётки, дверь заперта на ключ, и изнутри открыть её нечем. С сундучком через стену не пройти. Я поставил сундучок на стол, открыл его, надел на себя ризу, навершие сунул за пазуху. Попробовал пройти сквозь стену и - у меня получилось. Теперь быстрее к задней стене монастыря. Удалось пройти незамеченным.
Я снял ризу - жалко будет, если порву о камни. Снял и подрясник, замотал в него ризу и навершие, туго перетянул верёвкой. Взобрался на вершину монастырской стены.
- Эй, Иона, ты здесь?
- Здесь, заждался уже - чего так долго.
- Держи!
Я бросил ему свёрток.
- Ты что - монастырь ограбил, ирод?
- Вернул тебе ризу и навершие, а ты меня ещё и ругаешь.
- Неужто? - возопил Иона.
- Тихо - хочешь, чтобы стража монастырская сбежалась? Думаю, второй раз тебе удачно освободиться не получится. Плавать умеешь?
Монах замялся.
- Ладно, иди вдоль стены, а там дальше мелко. Нам в деревню надо - я там коня оставил и оружие. Уходить надо. Утром пропажи хватятся, искать начнут. Чем дальше уйдём, тем лучше.
Иона пошёл по узкой полоске берега пруда, держась левой рукой за стену. Полоска суши становилась всё эже и эже, и Иона был вынужден зайти в воду, подняв полы рясы. Дно было илистое, скользкое, и Иона поскользнулся. Если бы я не подхватил его вовремя, монах упал бы в воду, наделав шума, а в ночном влажном воздухе звуки разносятся далеко.
Наконец мы добрались до другого берега и пошли вдоль него. Где-то здесь я оставил свою одежду. Вот и приметное дерево. Я оделся, и мы быстрым шагом двинулись к деревне.
Залаяли дворовые псы. Как не вовремя. Я попросил Иону посидеть на лавочке, сам же разбудил хозяина, щедро расплатился и забрал оружие и перемётную суму. Хозяин помог запрячь коня и вывести его со двора. Я забросил перемётную суму на круп лошади, подсадил Иону в седло.
- А ты как же? - спросил монах.
- Рядом бежать буду. Нам бы сейчас добраться до какого-нибудь села, рассветёт - лошадь для тебя купим.
- Думаю, в Прилуки возвращаться надо, - молвил Иона.
- Вот-вот, твои похитители тоже так решат, потому возвращаться не будем. Тебе в Боровск надо было - вот туда и направимся, только не прямым путём, немного кругаля дадим. Вдруг местный настоятель хитёр и опытен, направит погоню и в Прилуки, и по дороге на Боровск. Нам бы лошадь сейчас, тогда бы оторвались от преследователей. Ну ладно, хватит разговоров - будет ещё время поговорить.
Я шлёпнул коня по крупу. Конь пошёл быстрым шагом, мне пришлось почти бежать. Хорошо, что Иона неплохо знал местность. Мне приходилось то бежать, держась рукой за седло, то переходить на шаг, давая себе хоть небольшой отдых.
Начало светать. Нам удалось уйти от монастыря вёрст на пять, когда показалось первое село. Я уже был на пределе сил - сказывались бессонная ночь и вынужденный кросс. Всё, сил нет. Надо искать второго коня.
Мы сразу направились к церкви, благо её купола были видны издалека. В те времена служители церкви жили рядом с церковью, иногда их дом стоял даже на одной территории с храмом, и искать священника не пришлось. У Ионы со священником нашлись общие знакомые, нам помогли купить коня, покормили, и мы снова пустились в дорогу.
Хоть я и не очень любил езду на коне, но признал, что бежать за конём - ещё хуже.
Когда за селом Иона, ехавший впереди, направил коня прямо, я его окликнул:
- Надо уходить в сторону. Погоня пойдёт именно здесь - ведь самая короткая дорога именно эта. Твой послушник знает, куда ты направлялся. Поэтому прямая дорога к Боровску - не для нас. Поедем по объездным дорогам. Это будет дольше, но безопаснее.
Иона был вынужден согласиться.