Утром 30 ноября нам зачитали приказ о начале воздушной войны против СССР. Я считался опытным пилотом, уже третий срок я воевал против "джерри", у меня 76 боевых вылетов на сопровождение наших бомбардировщиков. Немцы считались очень опасными противниками, но, за всё время войны я ни разу не был сбит. У нас прекрасные самолёты, лучшие в мире "Мустанги". Я прекрасно стрелял, тем более, что надо просто "обжать" цель, ввести цифры размаха крыльев самолёта противника, и дождаться, когда заморгает кольцо прицела! Я умел делать это быстро. В сказки про лётчиков, которые сбили по 100 и более самолётов я просто не верил. Тактика немцев показала, что, в первую очередь их целью являются бомбардировщики, а к истребителям сопровождения они относятся безразлично. За сбитый бомбардировщик им гораздо больше платят. Мы стали готовить наши самолёты. Немного угнетало то обстоятельство, что опять приходилось воевать, ведь только кончилась война, и мы все мечтали вернуться домой, и немного оттянуться на полученные деньги.
В то утро было всё не так, как обычно. Пока мы прогревали моторы и ждали рассвета, над аэродромом пронеслись восемь незнакомых истребителей. Раздались хлопки, воздушной тревоги никто не объявил. С неба посыпались вращающиеся, как пёрышко клёна, небольшие предметы, которые не взорвались, а густо усеяли площадку. Незнакомые самолёты, не набирая высоту, ушли на восток. Кто-то из техников подошёл к упавшему предмету. И тут раздался взрыв! Восемь самолётов получили повреждения, три из них загорелись. Я выскочил из повреждённой машины. Меня отбросило взрывной волной ещё одного взрыва. Я пополз в сторону от разгорающейся машины. Ужасно захотелось жить, но какое-то шестое чувство запрещало мне вскочить и побежать, так как время от времени гремели взрывы под ногами разбегающихся лётчиков и техников. Аэродром оказался полностью парализованным. Оставшихся в живых лётчиков грузили в машины и везли на соседний аэродром, не подвергшийся налёту. Чёрт возьми! У англичан была великолепно настроенная система ПВО, но на этот раз у них что-то не сработало! Над нами на довольно большой скорости пролетело какое-то устройство и взорвалось точно в середине стационарной антенны английской РЛС, прикрывавшей наш район. Спустя несколько минут, показались опять такие же тёмно-синие истребители с бомбами под крыльями. Они накрыли тот аэродром, на который мы ехали. Водитель не выдержал и остановился. Этот дурак не выключил фары, поэтому через несколько мгновений я увидел три пульсирующих огонька в воздухе и почувствовал, как в моё тело ворвался металл. Очнулся я уже в госпитале.
С грехом пополам к 10 утра американцы взлетели с 14-ти аэродромов, которые мы накрыть не успели. В момент набора высоты, к ним подошли дневные По-3к и устроили карусель с "мустангами", на набирающих высоту бомбёров они внимания не обращали. Но, стоило "мустангам" отстрелить баки, как По-3 разворачивались, и на пикировании уходили вниз на восток. В итоге, пролив пересекло 400 бомбардировщиков из тысячи и 36 "мустангов". В этот момент их атаковало более 800 "кобр" и опять По-3к. Несколько "пошек" занялись "мустангами", а остальные расстреливали В-29 и В-17. С дальних дистанций, не входя в зону действия оружия противника. Эфир наполнился криками о помощи, руганью, стонами и воплями. Это было избиение младенцев. Но, каждый "младенец" нес 8 тонн бомб. А всё соединение – целую "Хиросиму". Может быть, кому-то из них и удалось сесть на острове, но, 8 воздушной армии США больше не существовало.
На второй день после начала, сижу на КП 3 армии. Входит Львов:
- Пал Петрович! Тут к вам немец просится. В гражданке, но говорит, что лётчик. Обыскали, ничего нет. Пустой.
- Ну, пусть войдёт.
- Господин маршал! Оберст Навотны! Командир 101 истребительной дивизии люфтваффе. Может быть, вы меня знаете по 54 дивизии. Я вас знаю по Ленинградскому фронту. Ваш борт: ЛаГГ-3 с номером "04". Позывной: "Четвёртый". А у меня на фюзеляже всегда был "Маттехорн", горный пик.
- Здравствуйте, генерал. "Мессер" с такими опознавательными помню по ноябрю 41 года.
- Да, вы меня тогда сбили, меня выловили из воды у Петергофа. Второй раз в Сталинграде, третий раз на Кубани. Больше "ноль четвёртый" мне не попадался. К счастью.
- Больше похоже, что вы ему больше не попадались, господин Навотны.
- Не спорю. Я с середины сорок третьего года работал испытателем у Мессершмитта. Вильхельм сообщил мне, что вы ищете лётчиков Ме-262, готовых сражаться за новую Германию. Последнее время я уклонялся от службы в люфтваффе. Не по политическим мотивам, вовсе нет, по личным. Некоторые личности, из ближайшего окружения Геринга, мне были неприятны. Моя семья погибла в Гамбурге под американскими бомбёжками. Если вы, маршал, доверите мне "мессершмитт", я не подведу. И поверьте, это совершенно искренне: у меня есть "шторьх", и живу я в 56 километрах от швейцарской границы. Но я хочу драться.
- Причина уважительная. За день до того, как я вас сбил под Ленинградом, у моей жены умерли от голода родители. Там, в Ленинграде. Если готовы служить, то возвращайтесь в Мюнхен. Там переучиваются наши лётчики, будете помогать осваивать новую технику. Через Мессершмитта найдёте генерала Дзусова и передадите вот эту записку, Маттехорн.
- Яволь, Четвёртый!
Второго декабря стало ясно, что войска Жукова, Конева и Рокоссовского, как консервным ножом вскрыли фронт англо-американских войск во Франции в трёх местах. "При 200 стволах на километр о противнике не спрашивают…" А наши поставили 400 стволов на километр! Тяжёлые ИС-2 и ИС-3 распороли жиденькую противотанковую оборону противника, в прорыв вошли четыре танковые армии. С такой тактикой "союзнички" ещё не сталкивались. Вершинин, Судец и Папивин плотно прижали к земле авиацию противника и уверенно обрабатывали их аэродромы. Похоже, что у них не было фронтовой ПВО, как класса. Вояки! "Последователи генерала Дуэ"! Теперь, с грязными штанишками, они улепётывали по направлению к Ницце и Марселю. За воздух надо зубами держаться! СтратеРги, хреновы! Сталин был в Москве и руководил оттуда. Четвёртого декабря Гарриман сообщил Сталину, что Черчилль, который спровоцировал побоище между союзниками (как же! Так мы и поверили!), отправлен в отставку. Президент Рузвельт вышел из больницы и, как Верховный Главнокомандующий, отдал приказ о прекращении огня, и приказ на эвакуацию американских войск из Европы. Командующий 8-й воздушной армии США отдан под суд военного трибунала за приказ о нападении на войска СССР, согласованный только с британской стороной и некоторыми военачальниками США, но, не согласовав это с Президентом, который находился в госпитале на лечении. В общем, отмазка на отмазке сидит, и отмазкой погоняет! Пытаются доказать нам, что это просто недоразумение, типа июньского инцидента в Югославии. Новый Премьер-министр Великобритании, также приносит свои извинения за инцидент, спровоцированный консерваторами, и сообщает о приказе прекратить огонь, и начать эвакуацию в Египет и Ливию. Второй раз принимаю участие в "пятидневной войне"!
Подвижность наших войск была в два-три раза выше, чем войск Англии и США, мы вошли в Марсель и Тулон много раньше, чем оттуда смогли эвакуироваться "союзнички". В истории этот поход назвали "Освобождением Франции". На всех заборах Тулона эвакуирующие войска провожали надписи: "Господа империалисты! Учитесь военному делу настоящим образом! Придём, проверим!" Это был настоящий праздник, хотя я понимал, что впереди очень много трудных лет. Возвращаясь домой, я откровенно радовался, и мы нахрюкались с Жуковым в самолёте. Не до поросячьего визга, но крепенько.
- Странный ты, Петрович! Гитлера разбили, ты так не радовался. А тут из-за маленькой короткой операции столько радости.
- Не объяснить это, Георгий Константинович. Понимаете, это совершенно разные войны: совершенно разный противник и совершенно разная тактика. Да и стратегия. Про то, что мы сильнее Гитлера и обязательно его разгромим, было ясно с самого начала. Просто учились воевать, осваивали неизвестную нам тактику. Здесь против нас были две мощнейшие по экономике и технологии нации, с практически неисчерпаемыми возможностями. С совершенно другой психологией ведения войны. С упором именно на удобство её ведения. И тем не менее, нашли мы ключик, как это сделать. И с минимальными потерями. Вот теперь можно и в отпуск!
- Дома уже снег лежит!
- Так ведь можно и в Ниццу слетать отдохнуть, Георгий Константинович. Или в Черногорию. Или в Инсбрук, на лыжах покататься, - меня и вправду тянуло посмотреть хорошо знакомые, по другой истории, места.
- Разошёлся ты не на шутку, Петрович! Так смачно рассказываешь об отпуске! Значит, и, вправду, война кончилась!
Удивил Сталин. Он встретил нас на аэродроме, чего за ним никогда не водилось. Единственный раз, когда он приезжал на вокзал кого-то встречать-провожать, был премьер-министр Японии, когда подписали договор о нейтралитете. А здесь. мы выпрыгиваем из Си-47, он же с хвостовым колесом, палуба наклонная, трапик короткий и неудобный. Я спрыгнул первым, поймал Жукова, хохочем, так как приложились мы к французскому коньячку крепенько. Жуков уважал большие рюмки и большое количество. Нас не вызывали, мы просто летели домой. Георгий Константинович тоже в лётной английской куртке, как и я. Отсмеялись, поворачиваемся: Сталин! Чёрт, как неудобно! Жуков доложился. Стоим, уши красные. Думаем, что сейчас устроит нам "разбор полётов".
- Хороши! Нечего сказать! Ну-ка! В машину! - На поле стоял не только "паккард" Сталина, но и ещё две кремлёвские машины. В машине я сунул Жукову таблетки из НЗ со стимулятором.
- Влипли! - сказал Жуков. - Куда нас везут?
- Лубянка в другой стороне, - пошутил я.
- Типун тебе на язык! - ответил Жуков, и проглотил стимулятор.
Нас привезли на ближнюю дачу и усадили за стол. Было довольно много народа. Было очень шумно, но после стимулятора алкоголь нас не брал. Мы сидели трезвые, как стёклышко, и отвечали на многочисленные вопросы. Один из них задал Сталин:
- Товарищ Титов! В операции "Остров" вами было задействовано 1236 истребителей, а вы просили развернуть 3500. Почему?
- Не было уверенности в том, что удастся с ходу прорвать ПВО противника. Кто-то из лётчиков мог ошибиться. В этом случае пришлось бы действовать так тогда, под Курском.
Сталин встал из-за стола, поднял бутылку вина и постучал по ней вилкой, прося тишины:
- Товарищи! Прошу тишины! - все, даже хорошо поднабравшийся Каганович, успокоились и сделали серьёзные лица. Большинству это уже не удавалось, но все крепились.
- Мы – победили! Я не знаю, как это нам удалось, но мы – победили. Можно много говорить о причинах и следствиях: и наших поражений в начале войны, и наших побед. Всё удалось благодаря силе и мужеству нашего народа. В первую очередь, русского народа, который на своих плечах вынес нашу страну из небытия. Из глубочайшего поражения 41 года. И этот народ не потребовал от нас сменить правительство, а сплотился и выдвинул из своих рядов таких бойцов, как Титов, Покрышкин, Жуков и огромное количество других героев. Вот тут сидит уже маршал авиации Титов. А вы знаете, что в сорок первом он был лейтенантом???!!! Обыкновенным лейтенантом. Ты не любишь ордена, и открыто отказывался от них с сорок третьего года, чтоб воевать не мешали. Михал Иванович! Читай!
Я встал, а Калинин прочитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении меня орденом "Победы".
- Это четвертый орден, товарищ "Четвёртый", - сказал Сталин после того, как Калинин закончил читать Указ.
- Служу Советскому Союзу, товарищ Верховный. Огромная честь для меня, товарищ Сталин.
За время моего отсутствия Сухой продул несколько профилей. Сразу по моему приезду, он появился у меня в кабинете и, молча, положил на стол несколько отчётов.
- Что это?
- Во всех этих случаях, на скоростях от 710 до 735 км/час происходил срыв обшивки крыла всех Яков, кроме Як-3. Я продувал серийные машины. В архивах ЦАГИ нашёл данные продувок за 1940–1943 года. Там такого не зафиксировано. Но, серийное крыло толще на 30 мм, чем эталон, который продували, и S сдвинуто вперёд на 70мм. Данных о продувке серийных крыльев нет. Я не совсем понимаю ситуацию. Как можно было не продуть серийную машину? Эталон продувался до скоростей 750.
- Я тоже не совсем понимаю, понятно, что посадочная скорость из-за этого падает.
- Мне "зарубили" три машины, из-за того, что посадочные скорости у них были выше, чем у Яков.
- Причину срыва установили?
- Волновой кризис. Вот кинофильм. Отрыв начинается от задней кромки. Вот видите, полоски встают почти вертикально, - он показал фотографии, сделанные с кадров фильма. - А это эталонные, здесь полоски почти лежат. Я продул эталон на новой трубе, там кризис наступает на скоростях 780–790 км/час. Что будем делать, товарищ маршал?
- Доложу Сталину. Пусть решает. Что по новым профилям?
- Лучше всего ведёт себя острый двояковыпуклый несимметричный и тоже острый двояковыпуклый симметричный. И наплывы в районе фюзеляжа. Всё это позволяет сдвигать зоны уплотнений. И несколько вариантов борьбы с "тяжелым носом": предкрылки, S-образность, клин. Но, в любом случае, сверхзвуковой полёт требует увеличения эффективности горизонтального и вертикального управления. Требуются цельноповоротные кили и бустеры-усилители. В принципе, на основе имеющихся данных, я готов построить прототип, на основе имеющихся UMO, не дожидаясь готовности ТР-2, но, с расчётом под него. Вот такую вот модель уже продували. Вот отчёт по продувкам. Расчёты показывают, что 1.3М вполне достижимы. Но мне кажется, что на сверхзвуке ЮМО работать будет нестабильно. Требуются продувки работающего двигателя. На это времени пока не было. Чтобы не задерживать остальных, я, как вы и говорили, сосредоточился в первую очередь на профилях и стреловидности, Павел Петрович. Но, надо двигаться дальше, но, пусть этим двигателисты займутся. Я, честно говоря, по планерам закончил. До определённой степени, конечно.
- Спасибо, Павел Осипович. Лавочкину и Янгелю это передали?
- Да, конечно. Два дня назад. Про "Яки" им ничего не говорил.
- Хорошо!
Новости, конечно, не самые замечательные, особенно учитывая, что Сталин сильно благоволит Яковлеву. Вот и сейчас, трофейные движки переданы в бюро Яковлева и Микояна, которые уже делают "реактивные истребители". И, в чём я совершенно не сомневаюсь, они их слепят. Летать и воевать это не будет, но "заказ Родины" они выполнят точно и в срок. "Тяп-ляп". Недаром же лозунг авиации: "Летать выше всех, быстрее всех, дальше всех!".
- Яковлев или Микоян в ЦАГИ на продувках были?
- Нет.
- Интересно, что же они делают?
- Лучшие самолёты II мировой войны, Павел Петрович. Не иначе!
- Поеду, посмотрю. Я же за эти проекты отвечаю! Со мной поедите?
- Нет, товарищ маршал. Потом проблем не оберёшься! Я лучше к себе на Беговую, мы там с Мишей собирались поговорить о новых материалах. Судя по всему, конструкционной прочности дюралюминия будет не хватать для силовых элементов.
И действительно, Яковлев взял планер Як-3 и засунул ему в нос UMO. А Микоян построил новую машину с двумя BMW-003 и носовым шасси. Этот хоть немного походил на реактивный самолёт. У обоих – прямое крыло. Скорость одного – 748 км/час, второго – 910 км/час. Микоян применил двояковыпуклый симметричный профиль с тупой передней кромкой. Гонка у них была такая, что Микоян опередил Яковлева всего на три часа. Разумеется, это были не истребители: они не могли пикировать, более лёгкий Як имел большую манёвренность, а тяжёлый МиГ был неповоротлив, как утюг, эффективности рулей ему сильно не хватало. Но, Як разрушал ВПП и собственный хвост при каждом взлёте. Зашивка низа машины жаропрочной сталью мало чего давало. От резинового хвостового колеса пришлось отказаться, заменив его стальным. Ну, и, результаты продувки говорили о том, что срыв обшивки неминуем. Тем не менее, обе машины уже приняты на вооружение. Все подписи стояли, два завода разворачивали серийное производство "гадких утят", с формулировкой: для переучивания л/с ВВС на реактивную технику. Сухой не стал дорабатывать первый проект Су-9, который получался хуже Ме-262, дальше постройки опытного образца он не пошёл.
Делать нечего, пошёл к Сталину. Доложился обо всём. "Разбор полётов" длился полтора месяца. Я понял, чего боялся Сухой: что его будут таскать по совещаниям, выяснять кто прав, кто виноват. У Яковлева с документацией, а он – опытнейший бюрократ, всё-таки замнаркома уже много лет, всё оказалось почти в порядке, всего два нарушения: документы не хранились в ЦАГИ, а хранились у него в сейфе в наркомате, и второе: продувки серийных машин бюро Яковлева осуществляла без стороннего контроля, всегда вечером, после того, как все работники ЦАГИ разъезжались по домам. Соответствующий допуск в лаборатории ЦАГИ все имели. В сейфе Яковлева по документам все крылья разрушились на скорости 750 км/ч. Задание выполнено. В наставлении по эксплуатации записана величина максимальной допустимой скорости пикирования – 700 км/ч. То, что крыло разрушится на скоростях между 700 – 750 км/ч Яковлев явно знал. Но виноват будет лётчик, а не конструктор. С чисто юридической точки зрения всё сделано абсолютно чисто: на все решения есть соответствующий документ с соответствующей подписью. Но дерьмом – воняет. А крайне неудачный Як-15, в котором явно прослеживалось стремление просто не отстать от Микояна, подвели окончательную черту под деятельностью Яковлева в Наркомате.
- Нам кажется, что у конструктора Яковлева просто не хватает времени, чтобы делать хорошие самолёты. Мы подумаем, где лучше использовать его таланты! - резюмировал Сталин. Через день стало известно, что Яковлев снят с поста замнаркома авиационной промышленности.
Неудачей закончился и проект Мессершмитта Ме-262 HG III: возросшая стреловидность в 42 градуса, заставила сдвинуть назад двигатели, которые стали глохнуть из-за помпажа при любых манёврах. Плюс огромное давление оказывали успехи англичан и американцев, которым удалось к концу 44 года создать вполне работоспособный компрессорный реактивный двигатель. Попытки Швецова скопировать UMO в Перми успешно провалились: технологический разрыв между Пермью и Баварией оказался слишком велик. Реактивный двигатель требовал высочайшей точности изготовления, а таких специалистов в Перми просто не оказалось. Пермские моторы взрывались на стендах, всё настойчивее звучали голоса помириться с англичанами и взять у них патент на работающий компрессорный движок. Несмотря на то, что и BMW, и UMO находились у нас в руках, продолжали и выпускать, и исследовать свои двигатели. Инерция мышления оказалась очень значительной. Плюс наше "коронное": хочу всё, и сразу! Желательно, как у Иванушки-дурачка: "По щучьему велению, по моему хотению…" Прямой противоположностью оказался Архип Люлька, который сделал кольцевую камеру, и теперь вплотную занимался продувкой двигателя в ЦАГИ, изучая поведение потока на кромках воздухозаборника, и комбинируя различные методы регулировки входного отверстия. Вместе с ним работали Глушко и Климов. Неприятный разговор у меня состоялся со Сталиным, который был недоволен возникшей задержкой с проектированием новых самолётов. Опять-таки, из-за того, что уже привык к тому положению, что достаточно дать команду, и исполнительный аппарат Авиапрома тут же выдаст новую модификацию.