- Вы хорошо играете, - казалось, Изенкранц выглядит совершенно равнодушным, хотя уже где-то в глубине души появилась невозможная мысль "А вдруг"? - Но не стану ударяться с Вами в бесплодные дискуссии. Я прагматик. Мой ответ: докажите. Как Вы сможете доказать, что у Вас есть подобное средство? Может, Вы сами бессмертны? Тогда, наверное, позволите проткнуть Вас мечом? - Изенкранц, забавляясь, вытащил из ножен висевший у него на перевязи тонкий клинок принцессы Августины.
- Увы, я смертен. Нектар бессмертия слишком редок и дорог, чтобы мои хозяева потчевали им своих никчёмных слуг, но доказать честность их намерений я смогу. Вы, кажется, на днях жаловались, что Вашей любимой белой мышке осталось жить не больше месяца, это верно? - спросил посланец, не уточняя, откуда у него имеются такие сведения.
- Да, это так, но позвольте… - советник не успел договорить, его перебил довольно резкий возглас мага.
- Что, если Ваша мышь проживёт полгода и будет продолжать жить дальше? Это будет считаться доказательством?
- Пожалуй… - задумчиво протянул Рачитель и Радетель, с интересом поглядывая на странную склянку, появившуюся в руке чародея.
- Я надеюсь, Вы не будете возражать, если я капну в её питьё маленькую капельку из этой скляночки?
- Можете вылить хоть всё, но учтите, если моя мышь сдохнет…
- Она переживёт нас всех! - уверенно сказал чародей, и решительным шагом подойдя к клетке с мышью, капнул одну каплю своего чудодейственного раствора в стоявшее там маленькое блюдечко. - Я явлюсь ровно через полгода. Вы должны будете принять решение. А теперь прощайте! - Маг, отступив к двери, сделал странный пас рукой и шагнул в заклубившееся в комнате сиреневое облако. Изенкранцу на мгновение показалось, что в этом таинственном облаке он увидел чёрную, уводящую в бесконечность, дыру, но в тот же миг её и шагнувшего в неё мага заволокло дымом, и всё исчезло. Изенкранц облегчённо перевёл дух и посмотрел в сторону клетки, где маленькая, ничего не подозревающая мышка жадно слизывала с тарелочки вылитую туда капельку жидкости.
Маг появился ровно полгода спустя, но произошло это вновь неожиданно. Изенкранц только вознамерился предаться послеобеденному отдыху и уже приподнялся из-за стола, как пред его глазами замерцало.
- Ваша мышь жива! - утверждающе произнёс чародей, бросая на стол развёрнутый до половины свиток с каким-то написанным красными чернилами текстом. - Это договор, - пояснил он. - Надеюсь, теперь Вы готовы к его подписи?
- Но Вы могли её подменить, - неуверенно промямлил Изенкранц. Неожиданное появление чародея привело его в значительное замешательство.
- Подменить? Зачем это нам? Впрочем, раз Вы так считаете, раздавите её! Да что Вы на меня так смотрите? Вы ничем не рискуете! Если эта мышь бессмертна, она оживёт вновь, а если не оживёт - значит, была подмена, и Вы не станете виновником гибели Вашей любимицы! - маг усмехнулся.
Казалось, Изенкранц раздумывает. Наконец он оторвал взгляд от лежавшей перед ним на столе бумаги и отрывисто бросил:
- Сделайте это сами! Я не могу убивать животных… - и добавил после некоторой паузы… - с детства.
- Хорошо, - Караахмед решительно вытряхнул из клетки ошеломлённого грызуна, и пока он не опомнился, наступил на него носком своей широкой туфли. Мышь пискнула, из-под подошвы брызнули алые капли крови, и маг, брезгливо поморщившись, вытер окровавленную туфлю о ворсистую поверхность расстеленного на полу ковра.
На том месте, где только что сидела мышка, виднелось небольшое бесформенное белое пятно, перепачканное кровью. Изенкранц смотрел, не отрываясь. Он ждал окончания действа, не зная, радоваться или огорчаться неудавшемуся обману. Наконец он словно очнулся и уже хотел было крикнуть стражу, но в этот момент белое пятно зашевелилось, кровь на его поверхности стала быстро исчезать, и через минуту, взирая на окружающее своими глазками - бусинками, на ковре, как ни в чём не бывало, сидела большая белая мышка.
- Ядвига! - позвал Изенкранц, и мышь повернулась в его сторону. - Этого не может быть! - промямлил он, поднимаясь из своего мягкого кресла. - Это какой-то фокус! Признайтесь, что Вы маг, и я вознагражу Вас. Хотя нет, я сейчас сам всё проверю, ибо не позволю одурачить меня в моём собственном доме!
- Правильно, советник, правильно! Пришлёпните её! Смелее советник, смелее!
Изенкранц нагнулся, подхватил пятернёй свою любимицу и сжал в кулаке так, что хрустнули рёбра, а из широко открытого рта зверюшки брызнула кровь.
- Какая гадость! - Рачитель брезгливо отбросил в сторону раздавленное тело мышки. - И где ваше хвалёное бессмертие?
- Терпение, советник, терпение! - посланец успокаивающе положил руку на плечо вздрогнувшего от этого прикосновения Изенкранца. Рука мага была холодна, как зимний лёд. В следующее мгновение безвольное тельце на полу слабо зашевелилось.
- Теперь Вы верите?
- Где подписать? - хрипло пробормотал королевский советник, левой рукой практически вырывая из рук стоявшего перед ним посланца склянку с чёрно-коричневой жидкостью, и быстро подписывая нужную бумагу.
- Я не советую Вам изменить своему слову, - взяв договор и уже повернувшись к двери, приглушённо прошипел маг. - Лорды, - маг впервые назвал своих хозяев по их истинному имени, - не умеют прощать отступников.
- Они смогут меня убить? - настороженно поинтересовался Изенкранц.
- Нет, Вы действительно будете жить вечно. С этого момента они уже не властны над Вашей жизнью, но они достаточно могущественны, чтобы её Вам отравить. Поэтому лично я искренне советую Вам выполнить обещанное, - маг улыбнулся. - А теперь прощайте.
- Стойте, Караахмед, что же, я теперь никогда не смогу умереть? Никогда не познаю тайну смерти?
Улыбка мага стала ещё шире. Он взмахнул рукой, ударил посохом, и перед ним стало расползаться во все стороны блеклое, сиреневое облако. Посланец медленно повернулся и пристально поглядел в глаза ожидающего ответа Изенкранца. Позади него появилась чёрная воронка, а на лице мага расползлась странная полубезумная улыбка.
- Стоит лишь пожелать смерти, и она явится. Стоит лишь пожелать, - донеслось из исчезающего на глазах провала.
Часть 1
- Зачем обременять себя излишними государственными заботами? - подходя к трону, вкрадчиво произнёс Изенкранц. - Нынче в мире королевское правление выходит из моды, к чему королю тяготы и заботы государственные? К тому же, иногда случаются революции там всякие… перевороты… - советник, сделав театральную паузу, перешёл на другую сторону королевского трона. - А ограниченная конституционная монархия - это те же права, и никакой, Ваше Величество, совершенно никакой ответственности! Ваше дело поручить правление верному человеку, а уж он от Вашего имени и по поручению народа всё сделает в лучшем виде.
- Мня, мня, - король, переваривая сказанное, пошлёпал губами. Радетель и рачитель уже не первую неделю обихаживал государя, стремясь добиться его согласия на отречение, но Его Величество упорно хранил молчание. Прибамбас уже давно хотел сбросить с себя государственную обузу, но что-то не давало сделать ему этого последнего шага. Он уже подписал и утвердил выборы. Теперь от него требовалось ни много ни мало как почётное самоограничение с сохранением, как утверждал советник, всех привилегий и почестей. К почестям король был слаб, да и привилегии любил, а вот заниматься государственными делами, копаться в бумагах и строить планы государственные - это было для него ношей тяжкою. Поэтому Прибамбас раздумывал, а Изенкранц продолжал увещевать. И, наконец, Его Величество согласился.
Но несколькими месяцами спустя уже во всю правившему Изенкранцу пришла в голову мысль, что, пожалуй, с королевским отречением он поторопился. Придуманные им (с подсказки всё того же Караахмеда) реформы шли полным ходом, народ бурлил и стало ясно, что в случае бунта этот самый народ захочет крови. И чья это будет кровь? Правильно! Если король отрёкся, значит, вина падёт на управляющего министра-советника. А кто управляющий министр? То-то. Такой вариант Изенкранца не устраивал, и ему в голову пришла совершенно гениальная идея. Следовало вернуть королю трон (правда, он не должен был об этом знать) и творить реформы от его имени. Сделать это было проще простого, стоило лишь написать манифест о возвращении и дать королю в нём расписаться. Изенкранц решил так и поступить. В ночь он надиктовал своему слуге Ивашке несколько добивающих экономику страны указов и среди них подсунул "Манифест о возвращении государя". Так что спал Изенкранц ночью мало, а на утро уже стоял перед спальней Его Величества и уничижительно просил аудиенции.
- Заходи, заходи, что у дверей топчешься? - милостиво разрешил король, приподнимаясь в кровати и лениво потягиваясь. - С чем припёрся-то?
- Ваше Величество! - Изенкранц низко поклонился, ибо, даже уже обладая законной неограниченной властью, советник понимал, что король, хоть и отрёкшийся от трона, обладает слишком огромным влиянием, чтобы презирать его в открытую. - От Вашего имени я надиктовал несколько документов, - неизвестно откуда в руке советника появился туго свёрнутый свиток.
- Как, что, зачем? - король оторвался от созерцания собственных ногтей и повернулся к стоявшему подле постели Изенкранцу. - Ты же сам сказал: отныне правительство берёт все заботы о государстве в свои руки.
- Ваше Величество, всё это бесспорно, мы и так по мере сил способствуем процветанию нашего отечества, но эти документы слишком важны. Мы не посмели… Ваше Величество, одну только закорючку, и я оставлю Вас в покое!
- Хорошо, хорошо, - беззлобно проворчал Прибамбас, принимая из рук советника свиток. "Только бы он не начал читать, только бы он не начал читать!" - словно молитву, повторял про себя Изенкранц всё то время, пока король разворачивал бумаги и, скрипя пером, подписывал придуманные Изенкранцем указы. На последнем свитке перо скрипнуло и сломалось.
- Ах, ты… Вот незадача! - король покачал головой. - Ты пока за пёрышком сбегай, а я документики почитаю.
От этих слов внутри Изенкранца словно промчался ледяной вихрь.
- Ваше Величество, не извольте беспокоиться! - советник мёртвой хваткой вцепился в разложенные перед королём бумаги. - Это не слишком важная бумага, на ней будет достаточно и вот этой кривой, то есть плавной линии. - Он ткнул пальцем в свиток, показывая черту, оставленную на листе сломавшимся пёрышком.
- Не слишком важная бумага? - выкрикнул король, багровея от ярости. Изенкранц понял, что он ляпнул лишнее.
- Нет, Ваше Величество, я не так выразился! Конечно же, это очень важный документ, государственной важности документ, документ важной важности, но предыдущие в сравнении с ним являются важнейшими!
- А-а-а, - глубокомысленно изрёк Его Величество, постепенно успокаиваясь и отпуская из рук тут же исчезнувшие со стола бумаги. - Что ж, теперь я надеюсь, никто не станет мне мешать заниматься более важными занятиями?! - король покосился на стоявшую на окне выпивку.
- Ни в коем разе, Ваше Величество! - Изенкранц, низко поклонившись, поспешил покинуть тронный зал. На губах прощелыги играла едва заметная улыбка. Ещё вчера он мог занять пост Императора всея Росслании и Рутении, но природная осторожность подсказывала советнику, что спешить нельзя. Ещё неизвестно, как выгорит дело и выгорит ли оно вообще. Ведь кто знает, а не сметёт ли волна народного возмущения дворец и не станет ли тогда подписавший столь "тяжёлые" и "кровавые" документы первым клиентом недавно воздвигнутой виселицы?!
Итак, обеспечив себе на сей случай твёрдое алиби, Изенкранц мог спокойно раздать документы писцам для переписки, чтобы потом разослать их с гонцами по городам и весям. А на следующий день ко дворцу с немногочисленной свитой прибыл граф Дракула…
- Союзники мы верные ваши. Нынче, когда и врагу ведомо, сколь силы мои подорваны, тяжело нам приходится. Помощи государя росского просим, ибо знаем мы, сколь обильно и могуче государство Рутенское, - граф, смиренно склонив голову и нервно теребя шлем, стоял подле государева трона.
- Так чем же можем помочь мы другу нашему разлюбезному? Рутения, чай, сама в разрухе великой стонет.
- А мы многого и не просим. Дозволь торговлю вести вольную, да…
- И чем же торговать будем? - перебил Дракулу всё более раздражавшийся государь.
- Оружием, коему равных нет да каменьями горными, взамен…
- Да у нас ныне и своего оружия завались, детей малых мечами одарить можем.
- Так оружие-то ваше "сырокованное", в горне не закалённое, на ветрах не стуженное, его лишь в лихую годину, коли лучшего не станется, из сусеков вынимать надо. Хорошего удара знатным клинком такой меч не выдержит!
- А нам и такой хорош, и нечего нам втюхивать свои мечи втридорога, знаем мы вас! - король смолк, увидев, как заскрежетал металл железных перчаток под крепко сжавшимися кулаками Дракулы.
- А каменья самоцветные? - едва умерив вскипевшую в груди злобу, вопросил побелевший лицом граф.
- Каменья? - кажется, на лице государя появилась хоть какая-то заинтересованность, но склонившийся к его уху Изенкранц склонил мысли короля в прежнее русло. - Хотя у нас и без того каменьев хватает. Из дальних краёв западных их так и везут, так и везут, а уж они - то, верно, много лучше вашенских будут!
- Каменья лучше? Да разве могут каменья самоцветные все как есть краше наших быть? Ходил я по рядам яхонтовым, изумрудным да бриллиантовым, у нас такие каменья и купцу проезжему не предложили бы, не то чтоб государству союзному!
- А ты не хули, не хули товары заграничные! В хуле да злобе зависть твоя купается. Нет моё твердое, и оно не изменится!
- Хорошо, государь, пусть по - твоему сбудется, но в этом отказать ты не посмеешь. За то, что границу твою бережём западную, не многое прошу: хлеба да крупицы в количестве малом выдели, - Дракула грозно насупился. - Не дашь ты, к народу твоему в ноги паду!
После этих слов королю стало неуютно в своём троне. Изенкранц молчал, не зная, что присоветовать, народ-то и впрямь мог прогневаться.
- Хорошо, будь по - твоему! - король изобразил на лице улыбку. - Волей государевой покупать твои мечи да копия не стану, неча казну разорять, а так торгуй, с кем сторгуешься, но каменьев что бы твоих и духу не было. У меня с партнёрами западными счета не оплачены. Да и хлеба не дам, купишь, коль заработаешь.
- Ну, спасибо, государь, порадовал! Видит бог, с чистой душой к тебе ехал! В одной упряжи мы, вместе, что те прутики. Только пока до тебя дойдёт-доедет, уже и поздно будет назад поворачивать! - с этими словами Дракула развернулся, гордо выпрямился и, стуча тяжёлыми коваными сапогами, покинул тронную залу.
- Это что он имел в виду? - поинтересовался король у своего "верного" советника.
- Заговаривается он, Ваше Величество, как мечом по шлему заехали, так разум и померкнул.
- А - а - а… - задумчиво протянул король, возвращаясь к так некстати прерванному пасьянсу.
- Седлай коней! - в сердцах пнув ногой дубовые ворота, Дракула не вошёл, а влетел в гостиничный двор. - Уезжаем!
- Куда ж, отец родной? А подводы, а припасы? - бородатый вой-старшой над дюжиной воинов растерянно огляделся по сторонам.
- Не будет ни подвод, ни припасов, ничего не будет.
- Как это не будет? А как же… - поняв, что расспросы бесполезны, старшой оборвал себя на полуслове. - Эй вы, олухи, что рты поразинули? Не слыхали что ль, что сказал князь-батюшка? Живо коней седлайте, а то ужо я вам! - второй раз повторять распоряжение ему не пришлось. Закованные в броню воины вывели из стойла ещё жующих свой овес животных и принялись быстро оседлывать. Вскорости маленький отряд, одетый в чёрные брони, был готов к выезду.
- По коням! - прозвучала зычная команда. Повинуясь голосу командира, всадники одновременно и легко (словно и не было на них тяжёлой брони) влетели в сёдла и, дав в шпоры, поскакали в сторону поспешно распахнувшихся перед ними ворот.
- Что ж теперь делать-то будем, князь-батюшка? - осмелился задать вопрос подъехавший к скакавшему впереди Дракуле старшой.
- Сражаться будем, до самой смерти сражаться. Не впервой нам с ворогом в одиночестве биться! - "Не впервой-то оно не впервой, а после битвы крайней нет прежней мощи в гнезде родовом. И стены порушены и народ поизведён. Это когда ж оно всё восстановится, когда ж дети подрастут и стены поднимутся? До того времени ещё дожить-продержаться надо!" - с тоской подумал граф, но вслух говорить этого не решился. - Бог даст, выстоим, и крепость отстроим, и детей вырастим.
- Только на бога и уповать остаётся! - проворчал себе под нос седой воин, едущий чуть поодаль и невольно прислушивавшийся к разговору старших начальников.
Месяц спустя Рутения расторгла своё мирное соглашение с княжеством графа Дракулы, урожденного князя Улук-Ка-шен. Ещё через месяц войско росское к княжеству приблизилось, и у границ лагерем, повинуясь указам королевским, стало. А на исходе третьего к крепости княжеской огромное западное войско припылило, но на приступ сразу не пошло, а парламентёров для переговоров выслало.
- Князь-батюшка, что нам разговоры с супостатами разговаривать? - обратился к Дракуле самый старый из воинов. - Начиним их стрелами калёными. Будут знать, как к нам соваться!
- Я бы рад сделать по - твоему, да не могу поступиться честью воинской. Не к лицу воину безоружных бить! Вот когда на приступ пойдут, тогда пусть свистят стрелы калёные и мечи звенят булатные, а сейчас мы их выслушаем и ответ дадим.
Пока они таким образом разговаривали, вражеские парламентёры приблизились. Было их трое. Восседали они на чёрных рослых конях, из доспехов лишь кольчушки лёгкие, головы без шлемов, волосы коротко острижены, в руках хлысты длинные. Они подъехали и под стеной, где стоял граф, остановились.
- Предводителя видеть хотим вашего! - крикнул располагавшийся посередине.
- А не много ли чести будет? - спросил Дракула, который в воронёных доспехах и без шелома, перьями украшенного, ничем от воинов своих не отличался.
- Ему слово повелителя нашего обращено и с ним разговаривать велено.
- Так что ж он сам-то не явился? - спросил кто-то из стоявших рядом с графом воинов. - Наших стрел испугался?!
Парламентёры от таких слов скривились, но промолчали, вроде бы и не заметили прозвучавшей в них насмешки.
- Если нет среди вас Дракулы, то передайте ему: знаем мы, что меч, миру явленный под именем Перста Судьбоносного, пребывает сейчас в крепости. Вот графу слово наше великое: коли добровольно его отдадите, не тронем вас, мимо пройдём. Пусть стоит ваша крепостёнка от дня сегодняшнего до века скончания, а там видно будет.
- Значит, коли меч вашим станет, так вы нас не тронете? - граф насупился и пристально посмотрел на стоявшего перед ним парламентёра.
- Так, значит, ты Дракулой будешь? - спрашивая, парламентёр уже не сомневался, что заговоривший с ним и есть Дракула. - Обещаем тебе, что не тронем, в том клянёмся мечами и землями нашими.
- Клятва - это хорошо, только не было ещё клятвы, которую бы вы не нарушили. Да и поверил бы я вам, всё одно ни к чему это было б. Нет у меня меча. Не я ему хозяин, и не мне отдавать его врагам земли росской. А и был бы он мой, всё одно не отдал бы. А теперь уходите, пока целы, а то у моих воинов уже руки чешутся.