Слово прозвучало тихо, но иная тишина бывает погромче крика. Обертоны этого тихого "нет" могли бы остановить целое стадо слонов. Или, как в данном случае, одну Герцогиню. Взгляд, который она бросила на своего зятя, явно давал понять, что она ему ещё всё припомнит, когда у неё будет для этого свободное время.
Чтобы облегчить участь Роланда, Тиффани призналась:
- Послушайте, я упомянула прялки из чистого сарказма. Ничего подобного в наши времена больше не происходит. Да и в прежние вряд ли случалось. Люди спят, а кусты и деревья разрастаются во дворце? Ну и ерунда, как такое вообще может быть? Растениям тоже придётся заснуть, разве нет? Иначе ежевика пустит корни в ноздрях спящих, а такое пробудит кого угодно. А если снег пойдёт, что будет?
Говоря всё это, она не сводила глаз с Летиции, почти кричавшей одно очень интересное несказанное слово, которое Тиффани старательно запомнила, чтобы обдумать позже.
- Ладно, я вижу, что ведьма сеет хаос везде, где бы ни появилась, - заявила Герцогиня. - Поэтому ты останешься здесь, и мы будем обращаться с тобой лучше, чем ты того заслуживаешь, вплоть до особого распоряжения.
- А что ты скажешь моему отцу, Роланд? - сладеньким голосом осведомилась Тиффани.
У Роланда был такой вид, словно его ударили, что вполне вероятно и произойдёт, если о последних событиях в замке станет известно за его пределами. Барону понадобится чёртова пропасть стражи, когда мистер Болит узнает, что его младшую дочь заперли в козьем хлеву.
- Знаешь, - смилостивилась Тиффани, - давай просто скажем всем, что я задержалась в замке по важному делу? Уверена, сержант сумеет сообщить эту новость отцу, не разозлив его, как полагаешь?
Она специально облекла своё предложение в форму вопроса и увидела, как Роланд кивнул, но Герцогиня категорически не желала принимать предложенную помощь.
- Твой отец арендатор Барона, и будет делать то, что ему скажут!
Роланда чуть не скрючило, хотя он и постарался это скрыть. Когда мистер Болит работал на старого Барона, они, как разумные люди, действовали исходя из некоего неформального соглашения, которое состояло в том, что мистер Болит делает всё, о чём его попросит Барон. При условии, что Барон просит лишь о том, что мистер Болит и так согласен делать по собственной воле или ввиду очевидной необходимости.
В этом суть слова "лояльность", однажды объяснил ей отец. Оно означает, что добрые люди всех сословий старательно трудятся совместно, при этом каждый понимает свои права и обязанности, и не нарушает ничьё чувство собственного достоинства. Достоинство особенно высоко ценилось, потому что, за исключением ерунды вроде постельного белья, посуды, кое-каких инструментов да кухонной утвари, это было всё, чем владели местные крестьяне. О соглашении не требовалось говорить вслух, все и так знали, как оно действует: если ты хороший господин, я буду тебе хорошим работником. Я буду лоялен к тебе, если ты лоялен ко мне, и, пока этот круг не разорван, всё прекрасно действует из года в год.
Теперь Роланд нарушил соглашение, точнее, позволил Герцогине сделать это вместо себя. Семья Роланда правила Мелом несколько столетий, и у него были клочки бумаги, подтверждавшие их право на это. Зато когда первый Болит ступил на землю Мела, никому ничего доказывать не требовалось; в те времена бумагу ещё не изобрели.
Да, конечно, люди были смущены и напуганы, и сейчас не очень-то жаловали ведьм, но последнее, в чём нуждался Роланд, так это отвечать на вопросы мистера Болита. Хоть его волосы и поседели, мистер Болит умел задавать неприятные вопросы весьма жёстко. "Да мне и самой лучше пока оставаться в замке, - подумала Тиффани. - Я, кажется, нащупала нить, осталось за неё потянуть".
Вслух она сказала:
- Не волнуйтесь, я не прочь посидеть тут некоторое время. Мы же не хотим новых проблем, верно?
Роланд явно испытал глубокое облегчение, но Герцогиня повернулась к сержанту и спросила:
- Ты уверен, что она надёжно заперта?
Брайан вытянулся по стойке смирно; поскольку он и так уже стоял "смирно", ему пришлось практически встать на цыпочки.
- Да, м… ваша светлость. Как я уже упоминал, от этих дверей есть только два ключа, и оба они вот здесь, прямо у меня в кармане.
В подтверждение своих слов он хлопнул себя по правому карману, который отчётливо звякнул. Похоже, Герцогиню этот звук вполне удовлетворил.
- Ну, тогда мы будем спать сегодня ночью немного спокойнее, сержант, - сказала она. - Пойдём, Роланд, и позаботься о Летиции. Боюсь, ей снова нужно принять лекарство… бог знает, что наболтала ей эта чёртова ведьма.
Все ушли, за исключением Брайана, которому хватило совести выглядеть изрядно смущённым.
- Подойди поближе, сержант, пожалуйста.
Брайан вздохнул и на полшага приблизился к решётке.
- Ты ведь не собираешься устроить мне новые неприятности, а, Тифф?
- Конечно, нет, Брайан, а ещё я надеюсь и верю, что ты тоже не станешь устраивать неприятности мне.
Сержант закрыл глаза и застонал.
- Ты что-то задумала, верно? Я так и знал!
- Скажем так, - ответила Тиффани, тоже продвигаясь поближе к решётке, - какова, по-твоему, вероятность, что я останусь на ночь в этой камере?
Брайан снова хлопнул себя по карману.
- Ха, не забывай, что у меня клю… - его лицо жалко сморщилось, как мордочка щенка, которого сердито отругали. - Ты стащила их! - теперь он смотрел умоляюще, словно тот же щенок, но который подозревает, что на этот раз одной лишь руганью дело не ограничится.
К немалому удивлению и восхищению сержанта, Тиффани с улыбкой снова протянула ему ключи.
- Неужели ты думаешь, что ведьма не сможет без них обойтись? Кроме того, я обещаю, что вернусь сюда ровно к семи утра. Думаю, ты согласишься, что я предлагаю очень выгодную сделку. А ещё обещаю найти время забежать к твоей маме, сменить повязку на ноге.
Выражение лица сержанта говорило само за себя. Он радостно схватил ключи.
- Полагаю, нет смысла спрашивать, как именно ты собираешься выбраться? - с надеждой в голосе спросил он.
- Мне кажется, в данных обстоятельствах такие вопросы лучше не задавать, верно, сержант?
Он поразмыслил, а потом улыбнулся.
- Спасибо, что не забыла про мамину ногу. На ней краснота какая-то появилась в последнее время.
Тиффани глубоко вздохнула.
- Проблема в том, Брайан, что о ноге твоей матери волнуемся только ты и я. А ведь в округе полно стариков, которые даже ванну принять не могут без посторонней помощи. А ещё кто-то должен готовить микстуры и таблетки, а потом доставлять их старикам в такие уголки Мела, куда не вдруг и доберёшься. Мистер Хвастун вообще двигаться не может, если я не натру его мазью. - Она вытащила свой блокнот, фактически, пачку листков, скреплённых верёвочками и резинками, и помахала ими в воздухе. - Тут полно всяких дел записано, потому что я ведьма. Если их не сделаю я, то кто? Молодая миссис Неряха скоро родит двойню, я уверена, потому что сама слышала двойное сердцебиение. Это её первые роды. Бедняжка и так напугана до полусмерти, а ведь ближайшая повитуха живет в десяти милях отсюда, не говоря уже о том, что она плохо видит и страдает склерозом. Ты офицер, Брайан, офицерам полагается быть людьми находчивыми. Так что если молодая роженица явится сюда за помощью, ты догадаешься, что надо делать, я уверена.
Она с удовольствием понаблюдала, как бледнеет его лицо. Прежде чем сержант успел пробормотать ответ, Тиффани продолжила:
- А я ничем не могу помочь, видишь ли, потому что злая ведьма должна сидеть взаперти, чтобы не добралась до прялки с веретеном! Я под замком из-за сказочек! Но главная проблема в том, что кто-то может умереть. Тогда я буду виновата, я окажусь плохой ведьмой. То есть, я плохая в любом случае. А как может быть иначе, если вы меня заперли!
Ей даже стало жаль Брайана. Он пошёл в сержанты не для того, чтобы иметь дело с такими сложными проблемами. Все его тактические навыки ограничивались ловлей удравших из хлева свиней.
"Могу ли я винить его за то, что он просто исполняет приказы? - подумала Тиффани. - В конце концов, мы же не виним молоток за то, что делает плотник. С другой стороны, в отличие от молотка, у Брайана есть мозги. Возможно, ему пора ими воспользоваться".
Тиффани подождала, пока топот его башмаков окончательно подтвердит, что сержант решил этой ночью сохранять благоразумную дистанцию между собой и темницей, а также, вероятно, хоть немного позаботиться о собственном будущем. Кроме того, словно в подтверждение её наблюдений, из всех щелей показались Фиглы, а уж у них-то был недюжинный врождённый талант оставаться незамеченными.
- Нехорошо было красть ключи у него из кармана, - сказала Тиффани, обращаясь к Робу Всякограбу, который отплёвывался от соломы.
- Айе, да неужто? Он хотел держать тебя под замком!
- Ну, да, но он, в общем, неплохой малый, - реплика прозвучала глупо, и Роб наверняка это понимал.
- О, айе, конечно, неплохой малый, готовый запереть тебя по первому приказу этой злобной старухи! - прорычал он. - А как насчёт той мал-мала великучей плаксы в белом платье? Я думал, нам придётся вокруг неё ирригацию построить!
- Она что, из этих, как их, водяных нимф? - поинтересовался Вулли Валенок.
Однако общественное мнение Фиглов склонялось к выводу, что девушка сделана изо льда, и теперь тает. Ниже по ступеням, мышь переплывала лужу, чтобы спастись.
Почти сама не сознавая, что делает, Тиффани сунула в карман левую руку и извлекла на свет кусочек бечёвки, который временно водрузила на голову Роба. Рука снова нырнула в карман и достала маленький ключ, найденный у дороги три недели назад, пакетик из-под цветочных семян, и камень с дырочкой. Тиффани всегда подбирала такие камешки, потому что они приносят удачу. Обычно камень так и лежал у неё в кармане, пока не протрёт ткань и не вывалится наружу.
Этого было почти достаточно, чтобы на скорую руку изготовить запутку, хотя для хорошей запутки обычно требовалось что-нибудь живое, разумеется. Жабов обед из жуков уже весь исчез (в основном, внутри Жаба), поэтому Тиффани взяла своего юриста и аккуратно поместила его внутрь импровизированной конструкции, игнорируя вопли и угрозы засудить её.
- Лучше взяла бы одного из Фиглов, - возмущался Жаб, - им такое нравится!
- Ты прав, но тогда запутка укажет мне лишь на ближайший кабак. А теперь, виси и не дёргайся, ладно?
Козы продолжали невозмутимо жевать, пока она двигала запутку туда-сюда в поисках подсказки, как действовать дальше. Летиции действительно было стыдно, глубоко и мокро стыдно. И несказанные слова, которые ей не хватило храбрости сказать, но не хватило также и проворства удержать в себе, были такие: "Я не хотела!"
Никто не знает, как работают запутки. Известно только, что они работают. Может быть, они всего лишь заставляют тебя как следует поразмыслить. Возможно, роль запутки в том, чтобы тебе было на что посмотреть, пока ты думаешь, и Тиффани подумала: "Кто-то ещё в замке обладает магическими способностями". Запутка перекрутилась, Жаб взвыл, а Второй Помысел Тиффани устремился по серебристой нити умозаключений. Она подняла взгляд к потолку. Снова сверкнуло серебро, и она решила: "Кто-то здесь пользуется магией. И этому кому-то чрезвычайно стыдно за своё поведение".
Может ли быть, что постоянно бледная, постоянно мокрая и бесповоротно акварельная Летиция на самом деле ведьма? Немыслимо. Впрочем, что толку гадать, лучше пойти и убедиться лично.
Возможно, Бароны Мела за многие годы подружились тут с таким количеством народу, что просто забыли, как и кого нужно сажать в темницу. Очень вдохновляющая мысль. Темница стала козьим хлевом, а разница между козьим хлевом и настоящей темницей состоит в том, что в хлеву не нужен огонь. Козы и сами прекрасно умеют содержать себя в тепле. Огнь требуется, если тебе нужно содержать в тепле кого-то другого, например, узников. А если узники тебе совсем не нравятся, их можно содержать в сильном тепле, то есть, поджаривать. Бабушка Болит рассказывала Тиффани, что во времена бабушкиной юности в темнице хранилось множество специальных пренеприятных железных инструментов, предназначенных, в основном, для того, чтобы медленно раздирать людей на кусочки. Однако, как оказалось, узники такого не заслуживали. Кроме того, никто в замке не желал пользоваться этими штуками, которые так и норовят отхватить тебе пальцы, так что их, в конце концов, отправили в кузницу на переплавку, чтобы превратить во что-нибудь более полезное, вроде лопат или ножей. За исключением Железной Девы, которую использовали как пресс для брюквы, пока у неё голова не отвалилась.
Таким образом, поскольку никто в замке не думал больше о темнице как о темнице, все постепенно позабыли, что в ней имеется дымоход. Тиффани подняла взгляд и увидела высоко над головой голубой отблеск, который узники звали небом, но который лично она, когда стемнеет, собиралась назвать выходом.
Правда, воспользоваться им оказалось несколько сложнее, чем она ожидала: дымоход оказался слишком узким, чтобы миновать его, сидя на метле. Тиффани пришлось повиснуть, уцепившись за прутья, и отталкиваться ногами от стенок трубы, пока метла волокла её вверх.
Зато она прекрасно знала, куда идти потом. Все дети знали. На Мелу не было мальчишки, который не нацарапал бы своё имя на свинцовой кровле замка, скорее всего, рядом с именами собственного отца, дедов, прадедов, и даже, вероятно, прапрадедов (более древние надписи скрывались под свежими царапинами).
В общем и целом, замок спроектировали так, чтобы в него никак не могли забраться непрошенные гости, поэтому окна были лишь под самой крышей, там, где размещались лучшие комнаты. Роланд уже давным-давно переехал в комнату отца - Тиффани знала об этом, потому что сама помогала ему перетащить пожитки, когда старый Барон понял, наконец, что слишком болен, чтобы каждый день карабкаться вверх по лестницам. Герцогиня, вероятно, поселилась в большой гостевой комнате, расположенной между Роландом и Башней Девственницы (она правда так называлась!), где квартировала Летиция. Никто на это прямо не указывал, но такое размещение означало, что мать невесты спит между будущими молодожёнами, вероятно, даже во сне навострив уши, чтобы немедленно услышать намёк на любые шуры или даже муры.
Тиффани тихо прокралась в сумраке и спряталась в алькове, заслышав шаги на лестнице. Это оказалась горничная, которая несла на подносе большую кружку. Бедняжка чуть не расплескала питьё, когда Герцогиня внезапно распахнула дверь своей комнаты и пристально уставилась на девушку, дабы убедиться, что тут не происходит ничего противозаконного. Когда горничная двинулась дальше, Тиффани пошла следом, тихо, и, как она это умела, незримо. Сидевший у двери охранник воззрился на поднос с некоторой надеждой, но ему было в резких выражениях велено пойти вниз и поужинать там. Затем горничная вошла в комнату, аккуратно поставила поднос около обширной кровати, и тихо вышла, гадая, что же ей такое померещилось.
Летиция выглядела так, словно спит под свежевыпавшим снегом. Впрочем, эффект портил тот факт, что на самом деле это были мятые бумажные платки. Использованные носовые платки. На Мелу они были редкостью, из-за своей дороговизны, и если вам всё-таки удавалось добыть немного, вовсе не считалось зазорным отстирать их и высушить у огня для последующего повторного использования. Отец утверждал, что однажды высморкался в мышь, впрочем, скорее всего, это была шутка, чтобы напугать Тиффани и заставить взвизгнуть.
Летиция весьма неэлегантно шумно прочистила нос, и, к удивлению Тиффани, с подозрением осмотрелась. Она даже сказала:
- Эй? Тут кто-нибудь есть? - вопрос, если вдуматься, довольно глупый.
Тиффани отступила поглубже в тень. В удачный день ей удавалось обмануть даже Матушку Ветровоск, а уж мокрая принцесса вообще не имела шансов почуять её присутствие.
- Я закричу, - сказала Летиция, озираясь. - У моей двери стоит стражник!
- На самом деле, он ушёл вниз ужинать, - заметила Тиффани. - Весьма непрофессионально с его стороны, должна сказать. Следовало дождаться сменщика. Лично мне кажется, что твою мать гораздо больше волнует их грозный внешний вид, нежели сообразительность. Даже юный Престон умеет стоять на страже лучше, чем они. Порой его не замечают, пока он не хлопнет кого-нибудь по плечу. Тебе известно, что люди очень редко начинают кричать, когда с ними разговариваешь? Не знаю, почему. Наверное, оттого, что нас с детства приучают к вежливости. Кстати, если ты намерена заорать сейчас, позволь указать, что, будь я намерена навредить тебе, я это уже сделала бы, верно?
Пауза вышла слишком длинной, что Тиффани весьма не понравилось.
Наконец, Летиция сказала:
- У тебя есть право злиться. Ты ведь злишься, да?
- В настоящий момент, нет. Кстати, почему бы тебе не выпить молоко, пока оно не остыло?
- Честно говоря, обычно я выливаю его в туалет. Я знаю, что нехорошо выбрасывать пищу, и что на свете полно бедных детей, которые с радостью выпили бы на ночь чашечку горячего молока, но моё им вряд ли понравилось бы, потому что мать подсыпает в него снотворное.
- Зачем? - недоверчиво спросила Тиффани.
- Она думает, мне так лучше. На самом деле, я в нём не нуждаюсь. Ты понятия не имеешь, как я живу. Словно в тюрьме.
- Ну, теперь-то имею, - заметила Тиффани.
Девушка снова принялась всхлипывать, и Тиффани шикнула на неё, чтобы та притихла.
- Я не знала, что всё так выйдет, - сказала Летиция, сморкаясь с шумом охотничьего рожка. - Просто хотела, чтобы Роланд поменьше думал о тебе. Ты и представить не можешь, что это такое - быть мной! Мне ничего не разрешают, лишь рисовать картинки, причём обязательно акварели. Никаких набросков углем!
- Ну почему не представляю? Представляю, - рассеянно ответила Тиффани. - Роланд однажды завязал переписку с дочерью лорда Карманника, Йодиной. Она тоже постоянно рисовала акварели. Мне кажется, это наказание какое-то.
Но Летиция не слушала.
- Тебе вот не нужно рисовать акварели. Ты летаешь, где хочешь, - продолжала она. - Командуешь людьми, делаешь что-то интересное. Ха, в детстве я и сама хотела стать ведьмой. Но мне не повезло, у меня длинные блондинистые волосы, бледный вид и богатый отец. Что в этом хорошего? Такой девушке никогда не стать ведьмой!
Тиффани улыбнулась. Они постепенно продвигались к правде, ей лишь следовало оставаться дружелюбной и любезной, пока плотину снова не прорвало и они не утопли в слезах.
- У тебя в детстве была книжка со сказками?
Летиция снова высморкалась.
- О, да.
- А там не было, случайно, страшного гоблина на седьмой странице? Лично я всегда закрывала в этом месте глаза.
- Я закрасила его чёрным карандашом, - тихо сказал Летиция, словно признаваясь, наконец, с облегчением, в страшном грехе.