- До сих пор считалось, что каждый человек в отдельности смертен, а в целом человечество - вечно. Но когда всем станет ясно, что каждый человек бессмертен пока живо само человечество, мы увидим насколько это бессмертие человечества относительно и хрупко. Уже видим! И угроза всеобщей гибели выходит на первое место и, наверно, висеть дамокловым мечом будет уже постоянно. Да оно так и было всегда - просто мы из-за скоротечности личной жизни этого не замечали. Это и всевозможные космические катастрофы, и опасность агрессии инопланетных сил, а теперь добавился и перманентный риск самоуничтожения по разным причинам. Так что скучно не будет - масштаб задач вырастет. И мне кажется, самое интересное только-только и начинается. Поэтому, уважаемый Эдисон, когда после вашей смерти вы вдруг окажетесь в каком-то новом мире в полном уме и здравии, то знайте, что это почти наверняка означает, что человечество, к счастью, не погибло, а развилось и изменилось - и научилось воскрешать своих предков. Смерть, по сути, это - телепортация в будущее. А ваш скептицизм в будущем тоже пригодится. Там и продолжим дискуссию. Если вы, конечно, не грохнете планету.
Десницкий вдруг вскинул глаза:
- Слушай, Карамелев, а меня не обвели вокруг пальца - у тебя, действительно, тот самый номер, который я называл?
- Эдисон, а неужели это так важно? Но, в любом случае, не стоит беспокоиться - номер тот. Я сейчас покажу…
Алеша сделал движение, чтобы подняться, но Десницкий его остановил:
- Не надо, я тебе верю… Разве эти кретины додумались бы говорить о таком… Писофчоки!..
Наступила тишина. Но ненадолго.
- Карамелев, а ты все равно - жучара! Тебе сейчас классно рассуждать - ты ведь такой пиар, благодаря мне, только что получил. Если я человечество оставлю в живых, ты наверняка станешь Героем Мира.
- Эдисон, я историк, я много думал насчет пиара. И скажу вам так - я считаю поклонение пиару очень большой ошибкой людей. Это - ловушка. Пиар хорош только лично для распиаренного. Ему - и деньги, и успех. А для всего человечества это проблема. Это только для художников, скульпторов и некоторых других творческих профессий личный пиар не приносит вреда цивилизации. А для остальных… Ну посудите сами: под скальпель какого хирурга лучше лечь - распиаренного или хорошего? К какому учителю предпочтительнее отдать ребенка: ловкому саморекламщику или умеющему учить? Какой ученый заслуживает бюджетные гранты - тот, у кого харизма не сходит с лица, или тот, кто двух слов может не связать, но знает, как все-таки найти лекарство от очередной пандемии. Человечеству пора начать прислушиваться не только к крикунам, а и к глухонемым. Мнение застенчивого интроверта вполне может перевесить по значимости десяток дискуссий самодовольных болтунов в прайм-тайме. Людям, я думаю, уже мало хлеба и зрелищ. И вопросы типа "Куда идем?" и "В чем смысл жизни?" - из теоретических на наших глазах превращаются в насущные. Вот этим, Эдисон, я и буду заниматься, если вы сохраните нам жизни. Мне не нужен пиар. Я хочу, чтобы человечество дорожило мнением каждого человека. Иначе оно все-таки погибнет. В русском языке слово "человечество" можно разбить как "чело" и "вече", то есть собрание умов. То есть то, во что уже превращается интернет. Вот что мне надо, Эдисон. И за вас лично, за ваше будущее воскрешение потомками я буду хлопотать в такой же мере, как и за бессмертие своей маленькой семьи. Клянусь! Мне тоже есть, чем клясться.
12. …
- Ладно, Карамелев, хватит патетики… Это всё слова. - Десницкий посмотрел на хронометр и задумался. - Нет никаких гарантий, что эта теория верна. Нет, к сожалению…
- Но ведь это же всё-таки шанс! - Алеша повысил голос, вкладывая в интонацию всю силу своей убежденности. Убежденности, появившейся всего несколько минут назад. Убежденности, усиленной ощущением досады и сожаления, что он не думал об этом раньше - тогда наверняка подобрал бы более точные слова. - И этот шанс, Эдисон, сейчас в твоих руках! Даже нет - в твоих пальцах. Соедини их, оставь заблокированными накрепко двери. Пойми же - не только жизнь проходит, проходит и смерть. Причем смерть всегда короче жизни - смерть вообще промелькнет незаметно. Как крепкий сон. Сколько бы десятилетий или столетий не прошли до твоего воскрешения, они тебе покажутся мигом! То же произойдет и с твоими родителями, и с женой. Ты всех их еще увидишь. Даже нерожденную свою девочку. Она еще вырастет. Она еще обнимет тебя. На это есть надежда. Но для этого тебе надо сделать самую малость - уйти, соединив пальцы…
- Всё, Карамелев, заканчиваем. Всё. Ты был любопытным собеседником. Но, честно говоря, доводов мне мало… Что ж, у меня осталось чуть больше десяти минут. Я ничего не обещаю. Я хочу побыть один. Я хочу подумать, над тем, что услышал. Сам. Мне, и только мне решать, в конце концов, как умереть - соединив большой палец с мизинцем или, наоборот, растопырив широко пятерню… Всё, я отключаюсь…
Десницкий выглядел ужасно - по его лицу из обоих глаз, уже не переставая, текли иссиня-черные ручьи. И никто не мог сказать наверняка, есть ли в них хоть несколько капель слез. Его изображение медленно исчезло. Планета застыла в ожидании. Миллиарды людей замерли у опустевших экранов. Карамелев перебрался со стула на пол к сидевшим у его ног жене и дочери и обнял их…
Он не видел, что за его спиной вдруг пошли настенные часы.