Анна Николаевна дала ей кристалл. Юля бросила его в пустоту, и кристалл пропал.
- Поднимайтесь! - позвала Юля и исчезла.
- Ох, - закряхтела Анна Николаевна. - Давненько я не летала.
Она довольно коряво взлетела и тоже скрылась из виду.
- Лиза, - спросил Влад у любимой, - ты хочешь с ними? Это может быть опасно.
- Влад, родной, я умираю от любопытства! Я еще никогда не бывала в комнате, которой нет!
- Обычный пространственный выверт. Ладно, идем. В случае чего я твоя защита.
Влад взлетел, держа в объятиях Лизу. И они увидели…
Это была маленькая комната, оклеенная светло-зелеными обоями. На потолке висела и светилась неяркая лампочка в форме полумесяца.
В центре комнаты стояла обычная детская кроватка. Рядом замерли Анна Николаевна и Юля.
- Тише, - сказали они появившимся в комнате Владу и Лизе. - Он спит.
Лиза и Влад заглянули в кроватку. Там лежал одетый в блестящие одежды мальчик лет двух и спал. Спал он на боку, и можно было видеть, что из его маленькой спинки растут крылья с тысячей тысяч золотых перьев. Мальчик был удивительно красив. Но вот он зашевелился, проснулся и открыл глаза. Глаза его были как два голубых сапфира.
- Это бог, - сказала Анна Николаевна и опустилась на колени перед кроваткой.
Все сделали то же.
И тут мальчик заговорил на непонятном языке.
- Он говорит на тибетском, - нарушила молчание Лиза и стала отчего-то бледной. - Он приказывает нам вынести его отсюда и показать народу. Он… он не бог. Он новый Будда. Будда грядущего. Майтрейя.
Шамбала
Время неизвестно
Раб со странным именем Лекант, отпущенный хозяйкой, шел коридором, соединяющим парадные залы "Озорной пташки" с хозяйственными постройками. Он возвращался в комнату рабов.
Комната была большая, и почти весь пол был устелен циновками и одеялами для спанья. Некоторые рабы были на службе, другие пользовались передышкой и отдыхали. Хозяйка и управляющий веселого дома хорошо относились к рабам. Их не били, кормили достойно и не загружали работой сверх меры. Поэтому рабы служили честно.
Лекант опустился на свою циновку, лег, вытянулся, закрыл глаза. Ему не хотелось спать. Но, чтобы к нему не приставали с расспросами, он закрывал глаза и притворялся спящим. Он даже похрапывал, а сам в это время размышлял о своей постыдной судьбе, приведшей его в "Озорную пташку".
Однако сегодня его хитрость не удалась. К нему подполз однорукий раб Гуй и бесцеремонно растолкал его:
- Эй, Лекант, проснись!
- Чего тебе? - недовольно спросил Лекант, открывая глаза.
- Ты ходил прислуживать хозяйке?
- Да.
- И что, она была с мужчиной?
- Да.
- С новым мужчиной, незнакомцем?
- Да. Раньше я его не видел.
- Ну и как он?
- Мужчина как мужчина.
- Ох, из тебя лишнего слова не вытянешь. А хозяйка была голая?
- Да.
- И крупные у нее сосцы, а?
- Я не смотрел.
- Ну и болван! Я бы обязательно подсмотрел! Вот, помню, когда у меня еще было две руки и мой воин мог пошалить как следует, певички из числа нанятых в "Пташку" резвились иногда и со мной. Я был крепким мужчиной и мог зараз ублажить двоих-троих. Ох, что же они делали! Как стонали, как ласкали! А теперь я только и гожусь, что чистить светильники.
- Это тоже хорошая работа, - равнодушно заметил Лекант. - У тебя все? Я хочу спать.
Лекант отвернулся и натянул покрывало.
Гуй долго еще бормотал что-то, вспоминая о прошлых сладких денечках с певичками, а Лекант лежал и думал. Он думал о побеге из Шамбалы. Но побег был невозможен. Его здесь удерживало нечто более крепкое, чем все веревки и цепи мира.
Вошел управляющий.
- Эй, Лекант, проснись, - загомонил Гуй, - управляющий пришел.
И тут же принялся униженно кланяться управляющему.
- Раб Лекант, - громко сказал управляющий. - На кухню привезли пять говяжьих туш. Ступай и разделай их.
Лекант встал и поклонился:
- Хорошо, господин.
- Да поторопись, а то сегодня много гостей, им может потребоваться много мяса.
Лекант снова поклонился и вышел вслед за управляющим.
На кухне царила та суета, которая всегда царит там, где принимают много гостей. Все кипело, булькало, бурлило, готовились пампушки и блины, супы и закуски. Ароматы приправ и пряностей витали в воздухе. Старший повар сидел на возвышении и командовал поварятами, иногда вставая для того, чтобы лично отведать супу или попробовать свежевыпеченного пирога.
Лекант вошел и поклонился старшему повару:
- Господин, мне сказали рубить туши.
- Верно, верно. Эй, поваренок Ли! Покажи рабу, где лежит мясо, и дай ножи.
Один из поварят подбежал к Леканту и сказал:
- Идем.
Лекант прошел за поваренком в кладовую. Здесь на крючьях были подвешены говяжьи туши. Поваренок протянул ножи:
- Держи! Смотри не поранься! - и, захихикав, убежал.
Лекант снял первую тушу с крюка и положил ее на колоду. Мышцы его при этом слегка вздулись, но казалось, он с легкостью работает рубщиком мяса.
Лекант принялся за дело. Работал он споро и аккуратно, его ножи, тяжелые, большие и острые даже на вид, словно чувствовали, где прорубить кость, а где перерезать сухожилие. Лекант разделывал туши, но мысли его были далеко. Можно даже было сказать, что он молился. Только он не знал имени того бога, которому молился.
С каждым ударом Лекант шептал:
- Пусть она забудет меня! Пусть она забудет меня! Пусть она забудет меня!
Перед рубкой последней туши Лекант позволил себе малую передышку. Он встал, опершись о колоду, и закрыл глаза. И, как всегда, увидел свою возлюбленную. Она шла к нему через луг, полный цветов, и улыбалась.
- Тийя, - простонал Лекант. - Упоминать само имя твое мне надо запретить. Тийя, как я люблю тебя!
Он открыл глаза, схватил ножи и принялся рубить, шепча:
- Пусть у нее будет другой! Пусть у нее будет другой!
…Не успел он закончить рубить мясо, как к нему подбежал поваренок Ли:
- Раб, отдай ножи и кончай работать. Тебя зовет управляющий. Он в комнате Красного Фонаря.
Лекант молча отдал ножи, снял окровавленный передник и вымыл руки. На его спине блестел пот.
- Мне бы умыться, - сказал Лекант поваренку.
- Ничего, - засмеялся тот. - И так хорош будешь.
Лекант выразительно посмотрел на поваренка своими сапфировыми глазами, но ничего не сказал, вышел.
В комнате Красного Фонаря помимо управляющего Леканта ждали две девушки - рабыни с чаном теплой воды и мочалками.
- Лекант, Лекант, где ты ходишь! - засуетился управляющий. - Тебя срочно хотят видеть. Та самая госпожа, что была здесь в прошлый раз и оставила слиток золота. Скорее помойся, девушки помогут тебе, переоденься и ступай в Изумрудные покои. Слышишь?
- Да, - покорно склонил Лекант голову.
- Я побежал дать распоряжения насчет угощений и вина! - сказал управляющий. - Поторопись, Лекант. Девушки, займитесь им!
Лекант покорно дал себя вымыть и переодеть. На него надели шелковую сорочку цвета абрикоса, шаровары из черного шелка, стеганый атласный халат, вышитый бисером, а волосы подвязали парчовой лентой. В таком виде Лекант стал прекрасен, девушки даже завздыхали.
Однако Лекант не обратил на них внимания и отправился прямиком в Изумрудные покои.
Изумрудные покои предназначались для самых высоких гостей "Озорной пташки". Здесь стены были выложены зеленым нефритом и инкрустированы изумрудами, изумрудного цвета были занавеси, ковры, лежаки и подушки. Столики же и умывальники для рук были вырезаны из халцедона и оникса и отделаны листовым золотом.
Лекант вошел в покои и остановился у дверей.
Спиной к нему у маленького резного окошка стояла женщина в роскошном платье цвета сливы. Длинный шлейф этого платья тянулся почти через всю комнату.
- Я пришел, госпожа, - сказал Лекант и задвинул за собой резную дверь.
Стоявшая у окошка женщина обернулась. Лицо ее было божественно красивым и пленительным, но Лекант не смотрел ей в лицо.
- Здравствуй, Лекант, - сказала женщина, улыбаясь и подтягивая к себе шлейф своего платья. - Присаживайся, где хочешь. Эти покои очень просторные. Только присаживайся так, чтобы я не теряла тебя из виду. А то ты снова спрячешься, хитрец!
Женщина мелодично рассмеялась. Улыбка делала ее лицо еще более прекрасным. Но Лекант отводил взгляд от ее лица, словно оно было проклято.
- Почему ты не приветствуешь меня? - меж тем спросила женщины и присела на лежанку, обитую зеленым бархатом.
- Приветствую тебя, госпожа, - сказал Лекант.
- Подойди. Сядь рядом, - почти приказала ему она.
Он подошел и сел.
- Ты разве забыл мое имя, Лекант?
- Оно для меня запретно.
- Неправда. Имя любимой женщины не может быть запретным, а ты любишь меня, Лекант, хоть и боишься признаться в этом.
- Я никогда не любил тебя, Лалит!
Женщина улыбнулась.
- Лжешь. Будь ты хоть Буддой, и то ты не устоял бы против меня. И ты не устоял.
- Ты одолела меня не в честном бою, Лалит. При тебе были браслеты богов.
- Да, - самодовольно сказала Лалит. - Они и сейчас при мне. Хочешь поглядеть?
Она воздела руки вверх, широкие рукава упали, и Лекант увидел, как на запястьях Лалит сияют прекрасные браслеты. Браслеты, которые раньше давали ему силу и мощь, а теперь превратили его в раба.
- Вот они, браслеты, у меня, - сказала довольная произведенным эффектом Лалит. - И значит, ты должен повиноваться мне.
- Чего ты еще хочешь от меня?
- Клятвы.
- В чем ты хочешь, чтобы я поклялся?
- Поклянись, что ты не будешь искать наше дитя и не причинишь ему вреда. Тогда твое положение станет иным.
- Я не могу дать такой клятвы. Придет срок моего освобождения из рабства, и тогда я найду это чудовище, куда бы ты его ни запрятала. Найду и уничтожу.
- Лекант, Лекант… Разве дхиан Порядка может быть таким жестоким? А ведь ты когда-то был именно дхианом Порядка. Я забрала твою силу, но у тебя осталось сердце. Как же ты можешь собственным сердцем желать гибели своему единственному ребенку?!
- Этот ребенок - чудовище. Он сожжет ангелов и бросит вызов Творцу. Он не должен жить.
- Нет, Лекант, нет! Все не так страшно. И потом, почему ты думаешь, будто бросить вызов Творцу - преступление, достойное смерти? Люди, эти твари, эти букашки, всей своей жизнью каждодневно бросают вызов Творцу. И Он не карает их, не мстит им.
- Есть ад.
- О, Лекант! Разве ты не знаешь, что такое ад? Ведь ты был там.
- Я и сейчас там.
- Тем более. Ад - это не более чем отсутствие любви, мой дорогой. Отсутствие любви и любимых. Я же предлагаю тебе свою искреннюю любовь, Лекант. Будь со мной, и ты познаешь рай.
- Ты не умеешь любить, Лалит. Ты умеешь только творить рабов.
- О как ты неправ, Лекант! Даже победив, я продолжаю любить тебя. Ведь я не развоплотила тебя, не сделала бродячим духом без места и времени. Разве это не любовь? И разве не любовь заставляет меня скрывать от тебя нашего ребенка? Я берегу его от твоих безумных выходок. Я хочу, чтобы он жил!
- Он погубит мир.
- Погубит, но и возродит его, Лекант. Ты не хуже меня знаешь, что когда-нибудь этот мир должен погибнуть, уж слишком он прогнил. Ты же знаешь, среди людишек есть те, что верят в какого-то Учителя и Помазанника, который умер и воскрес. Он должен прийти на землю и устроить всем суд. Но это же смешно. Судить надо начинать с Неба!
- Только люди могут судить ангелов.
- Нет! Как ты смешон, Лекант, со своей любовью к этим тварям. Неужели ты веришь и их басням о Помазаннике? Я читала книги о Нем - они слабы и бледны. Наш сын вырастит и затмит Его. Но самое главное - наш сын будет настоящим судьей. Сначала он будет судить Небеса, а потом уж обновит землю.
- Он уничтожит человечество.
- Вот уж о ком у меня меньше всего болит голова. Человечество! Смешно и думать об этой грязи под ногтями. Что ты нашел в них, Лекант, что так печешься о них?
- Они добры.
- Добры? Да не они ли распяли своего Помазанника? Да не они ли жгли самых своих разумных и талантливых на кострах веры? Да не они ли убивают за золото и даже за простую мелочь вроде нефти?! Добры?! От их доброты кровь льется рекой!
- Мы - дхианы, мы не должны судить, мы должны помогать людям. Это наш долг.
- Ну уж точно не твой долг, Лекант. Ты перестал быть дхианом, едва я отняла твои крылья. Благороднорожденный! Ты смешон и мелок. Ты думаешь только о людях, тогда как я думаю о Вселенной! Послушай! А помнишь, ты был влюблен в смертную? Даже более того, в мертвую! Ведь она была мертва, когда откопала твою гробницу, куда я заточила тебя! Дай вспомнить ее имя… Да, верно, Тийя!
- Не смей марать ее имени своими нечистыми устами! Не смей, или узнаешь силу моих рук!
- О, дай мне, дай мне узнать силу твоих рук, златоперый Лекант, - томно изогнулась Лалит. - Дай мне познать тебя снова и снова, и я подарю тебе такое наслаждение, которого не могла подарить твоя Тийя. Ведь ты же любишь меня, хотя и боишься признаться в этом.
- Я не люблю тебя!
- Снова ложь. О как ты лжив, Лекант. А хочешь, я покажу тебе, где и с кем сейчас твоя возлюбленная? Она оказалась тебе неверна.
Лекант стиснул кулаки.
- Пусть, - сказал он. - Я желаю ей счастья.
- И все-таки посмотри, посмотри!
Ладонью Лалит словно размыла перед собой пространство. И Лекант увидел Тийю. Она шла по летнему лугу, собирала цветы, а рядом с нею шел мужчина, он обнимал ее за плечи.
- Видишь? - змеей выползла Лалит. - Как быстро она нашла тебе замену! А ты еще говоришь, что люди хороши и добры.
- Люди хороши и добры, - спокойно сказал Лекант, вглядываясь в счастливое лицо Тийи. - А моя любимая не виновата. Это сделал я.
- Что ты сделал?!
- Я стер ей память о себе. Она забыла меня. А потом я сплел судьбы так, чтобы она встретила этого лемурийца.
- Что?! - свела брови Лалит. - Он лемуриец?
- Да. Теперь Тийя в надежных руках. Лемуриец не даст ее в обиду никому. И тем более тебе.
- Я просчиталась! - крикнула Лалит и стерла изображение. Потом она накинулась на Леканта и принялась колотить его маленькими острыми кулачками. - Негодяй! Ты снова перехитрил меня с этой девчонкой! Знай, что я убью ее!
- Не убьешь. Лемуриец не позволит.
Лалит успокоилась, поправила платье, хмыкнула:
- Ладно. В конце концов, она просто смертная. Она доживет лет до семидесяти и отправится в ад. А лемуриец изведется от скорби. Он-то бессмертен. Хорошую услугу ты оказал представителю великой расы!
- Все будет хорошо, - сказал Лекант. - Все будет не так, как ты предполагаешь, Лалит. Потому что есть Творец, и Он сильней тебя.
- Ну, довольно разговоров, - утомленно сказала Лалит. - Я пришла к тебе не за этим.
- А зачем?
- Ты не догадываешься? Здесь, в Шамбале, ни один мужчина не может ублажить мою плоть так, как ты. Приступай.
- Нет.
- Лекант, противиться глупо. Ты ведь хочешь меня, я это вижу. Ты мой раб и будешь моим рабом. А раб должен выполнять все повеления госпожи.
Лалит встала с лежака и медленно разделась.
- Я ведь по-прежнему хороша? - улыбаясь, спросила она Леканта.
- Слишком хороша для меня, - ответил он.
Лалит подошла к нему и стала стаскивать с его плеч халат.
- Что ты противишься, как целомудренный юноша, Лекант? Уж мы-то с тобой много в своих существованиях нагрешили. И только наш сын откроет для нас рай.
- Мне не нужен рай. Мне не нужна ты! - крикнул Лекант.
Откуда в руках его оказался нож?!
И он ударил этим ножом Лалит. Он рассек ее надвое, и женщина упала, заливая кровью изумрудного цвета ковры.
- Ты тупица, Лекант, - прохрипела она. - Меня этим не возь…
Он отсек ей голову, и она замолчала.
- Проклятая тварь, - сказал Лекант и, бросив нож, вышел из комнаты.
Никто не попался ему на пути, никто не остановил его, и он вышел из здания "Озорной пташки". Он сорвал с плеча наплечник раба, и, переходя от дома к дому, от дворца к дворцу, запутал свои следы. А потом он вошел в разошедшуюся перед ним щель пространства и исчез…
Меж тем в "Озорной пташке" все шло своим чередом. Веселье, вино, забавы и смех были повсюду. Друкчен, успевший задремать в жарких объятиях госпожи Мой-нян, проснулся и выпил вина.
- Ах, милая! - погладил он по плечу Мой-нян. - Жаль с тобой расставаться, но ничего не поделаешь, мне надо до рассвета вернуться в свое жилище. Вдруг принцесса Ченцэ пришлет за мной? Она говорила, что отпустит меня в отшельники, отправит во внешний мир, чтобы я принес ей своего маленького сынишку на воспитание.
- Друкчен, дорогой! - воскликнула Мой-нян. - Во внешний мир мы отправимся с тобой вместе, я пойду за тобой как нитка за иголкой, до того ты мне понравился. А сынишку твоего возьмем и передадим принцессе. Если уж будет таков ее приказ.
- Я совсем не против идти с тобой. Но давай прихватим еще и моих удальцов!
- Ты говоришь про пятерых разбойников?
- Именно.
- Что ж, они неплохие молодцы и могут помочь нам во внешнем мире. Только не становись отшельником. Этого мне не пережить! Я в тебе встретила своего лучшего мужчину!
- Неужели?
- Точно! Мужчины, выросшие в Шамбале, совершенно не могут ублажить женщину. Они не знают ни игры в тучку и дождик, ни танцев дракона с цилинем. Слишком целомудренны! Наш управляющий положил на меня глаз, но, когда я попробовала с ним, оказалось, что его конь совсем не умеет скакать.
- А, чертовка! Так ты не одного распробовала!
Друкчен и Мой-нян расхохотались.
Они уже оделись, выпили еще вина, и тут в створку двери постучали.
- Войдите, - сказала Мой-нян.
Вошел удалец Жуй по прозвищу Железная Крыса.
- Хозяин, хозяйка, - тихо сказал он. - Беда.
- Что случилось? - вскочила с колен Друкчена Мой-нян.
- В Изумрудных покоях кто-то убил женщину.
- Так-так, - после недолгого молчания заговорила Мой-нян. - Кто видел тело?
- Только я да еще Лей Яшмовый Таз.
- А как вас занесло в Изумрудные покои? Разве вы не должны были развлекаться с певичками?
- Мы и развлекались, госпожа. Но потом нам захотелось оправиться, и мы пошли искать отхожее место.
- И вместо этого попали в Изумрудные покои?
- Мы проходили мимо и увидели, как из-под двери течет струйка крови. Мы открыли дверь, увидели труп и сразу бросились сюда.
- Собери всех наших, - сказал, вставая, Друкчен Лею. - И идите к черному ходу. Мы вынесем тело и закопаем его.
- Господин! - сказал Лей. - В Чакравартине нет земли. Все заложено плиткой. Мы не сможем закопать тело.
- Он верно говорит, - сказала Мой-нян. - Идемте в покои. По дороге я решу, что делать с телом.
Все разбойники собрались и потихоньку пошли в Изумрудные покои. Некоторые вооружились ведрами с водой и тряпками - чтобы замыть кровь.
А крови было много.
- Все ковры испорчены, - сказала Мой-нян. Присмотрелась к голове трупа и воскликнула: - Да ведь это Золотая Госпожа!
- Что за Золотая Госпожа? - спросил Друкчен.