Мне кажется, руки его плохо слушаются – – или он просто никак не может поверить, что это такое я ему дала. Некстати вспоминаются английские сказки про домовых. Вот сейчас поймёт, что это одежда, и исчезнет, отпущенный на свободу. И останусь я тут с Алтонгирелом у разбитого корыта.
Наконец он убеждается, что это рубашка, и воззряется на неё так, как, наверное, Моисей смотрел на скрижали. А потом переводит этот кошмарный, исполненный священного трепета взгляд на меня, и мне кажется, что от этого взгляда расстояние между нами внезапно растягивается на несколько миллионов световых лет, как будто мы смотрим друг на друга через пространственный туннель.
– – Н-нравится? – – выдавливаю я с таким чувством, будто этот писк выдернет меня из-под стремительно мчащегося товарняка.
– – Да, – – говорит он, почти не выдыхая. – – Да, конечно, Лиза, спасибо...
Плотину прорвало, и экзистенциальный момент утонул. Я вздыхаю с облегчением. Азамат всё продолжает меня благодарить, я почти не слушаю, но дружелюбно улыбаюсь. Украдкой кошусь на духовника: он напоминает не особенно наделённую интеллектом крупную рыбу. Покажи крючок – – проглотит.
– – Я рада, что тебе нравится, – – говорю я Азамату медовым голосом. Подхожу поближе и обнимаю его чуть повыше пояса – – а выше не достаю. Я бы его поцеловала, но не прыгать же... Он в ответ ко мне не прикасается, только смотрит ошарашенно. М-да, у них, наверное, не принято по любому поводу обниматься, как у нас. Ну да ладно, чёрт с ними, с приличиями, лишь бы ему было приятно.
Но моё некорректное поведение воскрешает Алтонгирела.
– – И что вы теперь собираетесь делать? – – спрашивает он негромко.
Я оборачиваюсь, неохотно отпуская тёплого Азамата. Не то чтобы мне было холодно, хотя взгляд Алтонгирела может заставлять скоропортящиеся продукты храниться неделями.
– – В смысле? – – переспрашиваю, хлопая глазками.
– – Останетесь друзьями и будете переписываться по Сети? – – ядовито спрашивает он.
Если бы я не слышала их разговор под дверью, я бы просто сказала "А почему нет?" и растерялась. Но теперь... если всё, что я разобрала, было не романтическим бредом, вызванным повышенной концентрацией тестостерона в атмосфере корабля, то я должна дать совсем другой ответ. Я не слишком альтруистичный человек и не могу сказать, что Азамат вызывает во мне какие-нибудь подкожные нежные чувства. Но если для него "больше ничего не будет" , когда я сойду с корабля... Я слишком падка на эмоциональный шантаж. Пусть потом выяснится, что всё это было подстроено и на самом деле он тонкий махинатор и торгует людьми. Может, я и пропаду, пойдя на поводу у человеколюбия. Но я предпочитаю чувствовать себя дурой, а не сволочью.
Поэтому я пожимаю плечами и оборачиваюсь к капитану:
– – Собственно, я как раз хотела об этом поговорить. Я ведь специально получала образование, чтобы работать в космосе. Если я сейчас вернусь на Землю – – то только затем, чтобы найти там другой звездолёт, наняться в штат и снова улететь. Ну вот я и подумала, а чего столько времени тратить? Тебе ведь явно нужен врач на борту. Может, ты просто меня наймёшь?
Глава 10.
Самое неожиданное – – это реакция Алтонгирела. Он подскакивает к Азамату – – ей богу, я думала, схватит за грудки и потрясёт – – и обильно жестикулируя шипит сквозь зубы по-муданжски:
– – Ты не можешь решать! Ты не можешь оценить её качества как работника! Она украла у тебя душу и так и будет тобой манипулировать! Неужели ты не понимаешь, что это всё продумано?..
У меня слегка глаза на лоб лезут. Он считает, что я нарочно соблазнила Азамата? С какой целью, простите? Мне что-то не кажется, что он у них тут почитается завидным женихом.
Азамат некоторое время терпит излияния своего духовника, потом тихо отвечает:
– – Ты, Алтонгирел, из всех нас последним можешь сомневаться в её способностях как целителя.
После этого он прокашливается и оборачивается ко мне, включая деловой тон. Видимо, несколько оправился от подарка, хотя рубашечку мою прижимает к себе обеими руками.
– – Лиза... такие вопросы не решаются мгновенно. Я думаю, нам стоит присесть и всё обсудить.
Пожимаю плечами, дескать, легко, давайте. Алтонгирел мучительно вздыхает и наконец-то избавляет нас от своего общества.
– – Первую трудность я уже вижу, – – хихикаю я. – – Твой духовник меня ненавидит.
Лицо Азамата на мгновение вновь приобретает такое же отстранённо-растерянное выражение, как за обедом, но он быстро справляется с собой:
– – Я не думаю, что это будет проблемой надолго. Меня больше волнуют другие вопросы, – – он садится на край кровати, раскладывает моё творение рядом и поводит рукой в сторону компьютерного стула, приглашая меня его занять. Но сам он мне его не выдвигает. Чует моё сердце, и тут какая-то культурная собака зарыта. Я сажусь, а Азамат меж тем продолжает:
– – Во-первых, вам стоит понимать, что у нас целительство считается исключительно мужской профессией.
Хмыкаю. Ну, у нас, положим, так тоже довольно долго было.
– – Что, и роды мужики принимают? – – осведомляюсь насмешливо.
– – Н-нет, – – хмурится он. – – А зачем для этого целитель?
Всё с вами ясно. Отмахиваюсь.
– – Неважно. Ты хочешь сказать, что команда будет не в восторге от моего назначения?
– – Не то чтобы не в восторге, но это может быть воспринято неадекватно. Ребята вас несколько стесняются и вряд ли захотят именно вам сознаваться, что их подвела ловкость, и они заработали травмы. Или наоборот, некоторые могут нарочно придумывать заболевания, чтобы получить возможность пообщаться с вами поближе.
– – Ну, скажем прямо, ни то, ни другое не будет новинкой в моей практике, – – чешу в затылке, припоминая некоторых особо выдающихся пациентов с описанными симптомами. – – Это, конечно, не очень приятно и мешает процессу, но терпимо. Тем более, что они, я думаю, быстро привыкнут.
Азамат кивает, как бы подводя черту под обсуждённой проблемой.
– – Второй вопрос – – финансовый. Я не знаю, как на Земле оцениваются целительские услуги, но на Муданге они довольно дороги. Я не уверен, что смогу предоставить вам жалование такого размера, как вы привыкли получать.
Я слегка кривлюсь. Что-то мне подсказывает, что на мою зарплату в районной больнице никто из Азаматовых ребят бы не прожил. Ну да ладно, не стоит сбивать себе цену. В конце концов, у Дюпонихи я получала почти прилично, хоть и не совсем за медицинские услуги, да будет ей... э-э, вакуум пухом.
– – Ну, насчёт этого... – – говорю осторожно. – – У вас ведь тут такая система, что все получают одинаково как члены команды, а те, кто делают какую-то дополнительную работу, соответственно, получают ещё надбавку?
Капитан кивает.
– – Ну и ты же понимаешь, что я не могу в самом деле считаться членом команды, – – улыбаюсь, представляя себя в форменной псевдо-коже с муданжским значком и лазерным ружьём наперевес.
– – Безусловно, – – заверяет меня Азамат, – – ни к каким опасным заданиям вас не допустят.
– – Ну вот, поэтому по вашей системе я должна получать только надбавку. Но это всё-таки маловато, так что, я думаю, будет вполне логично, если я буду получать столько же, сколько обычный член команды.
Я думаю, это не так уж мало. Вот Эцаган вроде бы ничем дополнительно не занимается, но у него были деньги на ту швейную машинку. Да и комодик у него в каюте не дешёвенький. В общем, мне должно хватить. С другой стороны, Азамат недавно потерял двух работников, а теперь ещё вынужден двоих уволить, так что, я думаю, одна стандартная зарплата его не напряжёт.
Ему, однако, моё предложение не нравится.
– – Ну что вы, Лиза, стандартное жалованье – – это ведь очень мало! Тем более для женщины.
– – А какая разница? – – вскидываюсь я.
– – Женщины больше тратят, – – убеждённо отвечает он, и продолжает, как ни в чём не бывало: – – Я бы предложил хотя бы вдвое от стандарта.
Может, Алтонгирел прав, и капитан действительно не в силах принимать трезвые решения на мой счёт? Нет, ну ладно...
– – Что ж, – – говорю, – – отказываться не буду. А сколько, собственно, составляет стандартное жалованье?
Он называет сумму, и у меня все кудряшки распрямляются от шока: это в три раза больше, чем моя ставка у Дюпонихи. Так он мне хочет платить в шесть раз больше?! Ребят, да я золотой корочкой порасту.
– – Это даже несколько больше, чем я привыкла получать, – – говорю осторожно.
– – Да? – – Азамат светлеет лицом. – – Так вы согласны на двойную ставку?
Я вообще-то говорила про одинарную, но не упускать же такой случай! Не-ет, Алтонгирел, ты можешь меня ненавидеть сколько влезет, хоть всю каюту увешать куклами вуду под меня и поджечь. Я отсюда никуда не уйду.
– – Да, – – говорю, – – вполне. Давай это, может, сразу оформим?..
Дальше очень довольная я бегу к себе за ID-карточкой, а очень довольный Азамат вбивает в электронную договорную форму данные по контракту. Меня почему-то совершенно не удивляет, что он использует всемирную систему "Честный Наниматель" , хотя для этого вообще-то надо платить подоходный налог. Ну что ж, вот и прекрасно, значит, с налоговой у меня проблем не будет, когда вернусь.
– – Азамат, а скажи пожалуйста, – – произношу я прежде чем расписаться стилусом прямо по сенсорной клавиатуре, которая для этой цели отобразилась, как листочек в линейку, – – всё, чем ты занимаешься, законно?
– – Естественно, – – он, кажется, слегка обиделся. – – Ещё после первой джингошской кампании было подписано соглашение между Землёй и "планетами расселения" , устанавливающее чёткие юридические рамки работы космических наёмников.
– – А захват заложников – – это разве не терроризм? – – интересуюсь наивно.
– – Терроризм, конечно, – – ухмыляется Азамат. – – Но нас много, а Земля одна. Поэтому Земной совет предпочёл считать правонарушителем только заказчика, а исполнители – – честные люди. Если, конечно, мы действуем в соответствии с соглашением.
Мне остаётся только поднимать брови и поджимать губы. Впрочем, я не удивлена. Эти самые "планеты расселения" – – и правда могучая сила, а пиратство у них – – основной промысел. Если мы хотим, чтобы они хоть какие-то наши правила соблюдали, не стоит лишать их основного источника дохода.
Азамат замечает мой скептицизм насчёт его честности и несколько напрягается.
– – Лиза, я понимаю, что для вас это важно, но могу вас уверить, что я и моя команда действительно не делаем ничего безнравственного. Вы можете почитать мой профиль в базе, там есть отзывы ваших же земных чинов...
Мне, конечно, безумно интересно почитать про Азамата, но я не хочу демонстрировать недоверие. Потом как-нибудь почитаю.
– – Всё нормально, – – говорю с ободряющей улыбкой и подписываю контракт. – – Это я по поводу наших рожи строю, не обращай внимания.
Он всё ещё выглядит встревоженным, и мне это не даёт покоя. Украла душу, надо же. Это вам не наши писаки, провозглашающие, что "любить есть высшее наслаждение" . Как страшно, что мой неосторожный жест может причинить ему столько тревоги.
Ладно, будем делать исключительно осторожные, позитивные жесты. Беру его за руку, сжимаю легонько и говорю с проникновенной улыбкой и придыханием:
– – Я тебе верю.
Эта зараза ржёт. Блин, а я тут пафос развожу...
– – Извините, со мной это бывает, – – кается он с широченной улыбкой. – – Просто я очень хочу, чтобы вы остались у нас.
Эх, капитан, говорил бы уж начистоту, "у меня" . Интересно, скоро ли дозреешь признаться?
Правда, тут мне приходит неприглядная мысль: с его-то самооценкой и отношением ко мне, может, и никогда. Вот чёрт. С другой стороны, ну признался бы он сейчас, и что бы я стала делать? Предложила повстречаться полгодика, пока определюсь со своими чувствами? Нет, он, конечно, чудовищно милый и предупредительный, но всё-таки мужик, который стесняется меня лишний раз потрогать, довольно неудобен в эксплуатации. Да и на вид он действительно страшен. Нет, лишать социальных привилегий за внешность – – нонсенс и просто отвратительно. Но то, что я так думаю, вовсе не значит, что мне приятно на него смотреть. Я, знаете ли, не слишком принципиальная и фанатею по тем же актёрам, что и все. Хотя, конечно, если я вдруг захочу почувствовать себя хрустальной вазой...
А как он на меня смотрит! Боже, чтоб на меня Кирилл хоть раз так посмотрел. И вот ведь странно – – обычно, когда ненужный ухажёр настолько открыто проявляет заинтересованность, хочется держаться от него подальше, да и вообще как-то не по себе становится. А я только смущаюсь. Может, мне просто мужика надо... Два года уже вдовею, однако. Подумать только, какая верная оказалась.
Однако я и правда смущаюсь и опускаю глаза в поисках какого-нибудь отвлекающего манёвра.
– – Надеюсь, я не нарушила каких-нибудь норм поведения этим подарком?
Азамат тоже кидает взгляд на моё произведение.
– – Нет. Хотя последний раз мне что-то самошитое дарила мать, и то ещё до совершеннолетия, кажется, – – произносит он задумчиво, и вдруг одёргивает себя: – – Надеюсь, это не звучит, как жалоба.
– – Да нет, – – пожимаю плечами. – – У меня у самой тоже только от мамы самодельные вещи, – – говорю задумчиво, и тут до меня начинает потихоньку доходить, какая это степень близости. Ох ты ж ёлы-палы. Надеюсь, он не очень быстро привыкает к хорошему обращению, а то как бы не возомнил чего-нибудь. Впрочем, один взгляд на то, как он осторожно тыльной стороной пальцев разглаживает складочку на моём подарке, быстро меня успокаивает: не возомнит. Я ему пару вагонов барахла успею сшить прежде, чем он начнёт видеть за этим нечто большее.
Я с ним всё время, как на канате: в одну сторону шагну – – обижу его, в другую – – слишком обнадёжу. А может, это просто моя мнительность, и на самом деле он гораздо легче переносит мои шатания? Он ведь понимает, когда я слишком нарочито его подбадриваю.
Моё само – и Азаматокопание прерывает Тирбиш, зовущий к ужину.
Солнечное утро на фотографии в иллюминаторе настраивает меня на невероятно позитивный лад, и совершенно не предвещает никаких ужасов. Можно было бы и догадаться, что как раз сегодня случится нечто из ряда нафиг выходящее. Оно, конечно, каждый день, что я здесь, случается: то придушили, то домой не пустили, то отравили, то работать пришлось неурочно, а вчера так вообще поступила на работу на пиратский корабль, да ещё и выяснилось, что капитан в меня влюблён. Что-то у меня весёлая жизнь становится. Прямо хоть утром не вставай.
Однако расположение духа у меня прекрасное, хотя я и вскочила в невероятную по своим меркам рань – – восемь утра! Дома я раньше десяти своей смертью ни за что не встаю. Зато я уже оделась и почистила зубы, когда в дверь застучали. Высовываю нос – – там один из младших членов экипажа, тот, что с крашеными красными перьями в волосах.
– – Общий сбор в холле, – – говорит он мне и двигает дальше по коридору.
Ага, видимо, обо мне объявляют. Можно было бы и до после завтрака подождать, а то в животе урчит, ну да ладно, потерплю. Я теперь тоже в команде, надо соблюдать правила. Топаю в холл.
Первое, что я там обнаруживаю – – это тихо переругивающиеся Азамат и Алтонгирел. Лейтмотив моей жизни, блин! На всякий случай напрягаю уши – – вдруг ещё что-нибудь новое про себя узнаю.
Азамат сидит за буком и что-то ожесточённо печатает, огрызаясь через плечо:
– – Я не собираюсь в этом участвовать!
– – А тебя никто и не спрашивает, – – самодовольно парирует духовник.
– – Это противоестественно, – – капитан даже отрывается от экрана, чтобы выговорить своё возражение, которое на муданжском ещё более непроизносимо. – – У меня на корабле эта идиотская традиция никогда не поддерживалась!
– – Можно подумать, ты из-за этого злишься, – – усмехается Алтонгирел.
– – Я злюсь, потому что ты опять портишь мне жизнь, и не скрываю этого.
– – Я просто хочу тебе доказать, что она...
– – Доказывай! – – Азамат хлопает крышкой бука и порывается встать. Кроме них двоих в холле ещё только два человека, и они мне не очень знакомы, так что я кидаюсь капитану наперерез.
– – Доброе утро! – – говорю солнечно. – – Надеюсь, ты меня не бросишь ему на съедение? – – киваю на Алтонгирела, который мрачнеет с каждым моим словом.
Азамат усмехается и садится обратно:
– – Доброе утро, Лиза. Если вы просите, то я останусь, – – он кидает многозначительный взгляд на духовника. Тот демонстративно отходит в сторону.
– – А... по какому поводу сбор? – – спрашиваю осторожно. Что-то меня уже одолевают сомнения, что это насчёт меня.
– – Сейчас Алтонгирел объяснит, – – мрачно говорит Азамат. – – Я только хотел бы, чтобы вы понимали, что я категорически против его затеи, но ничего не могу сделать: это дела духовные, и тут он главный.
Мне становится немного нехорошо. Надеюсь, Алтонгирел не собирается меня пытать, чтобы выведать мои истинные намерения... или что-нибудь в таком духе. Может, он обойдётся каким-нибудь гаданием...
Народ довольно быстро стекается, и вот уже все в сборе, кроме Эцагана и Гонда, которые по-прежнему заперты. Рассаживаются все по диванам и креслам. Азамат снова открывает свой бук и возобновляет ожесточённую дробь по клавишам, всем своим видом показывая, что его тут нет. Я присаживаюсь на краешек кресла рядом и жду экзекуции.
Алтонгирел выходит на середину комнаты и откашливается.
– – Вчера вечером, – – начинает он по-муданжски, – – вот эта девушка вступила на должность целителя на нашем корабле. Как все мы знаем, незамужняя женщина на борту – – это дурная примета и к тому же источник постоянных неприятностей.
Я изо всех сил сохраняю бессмысленное выражение лица.
– – Поэтому, – – продолжает этот приятный человек, – – я считаю, что нам совершенно необходимо вспомнить одну забытую традицию, возникшую ещё в те времена, когда наши корабли умели только плавать, а не летать.
Вокруг начинают шептаться, я слышу смешки, а один юноша напротив демонстративно потирает руки. Кошусь на Азамата, но он с каменным лицом смотрит в экран. Что-то мне уже совсем нехорошо.
– – Итак, Ли-иза, – – с нажимом произносит Алтонгирел, обращаясь ко мне на всеобщем. – – У нас существует такая традиция, что в команде не должно быть незамужних женщин. Обычно их просто не берут в штат, но поскольку дорогой капитан, – – тут он выразительно смотрит на Азамата, который только злобно сопит в ответ, – – не смог устоять перед вашими чарами, то мы вынуждены решить эту проблему по-другому. А именно, немедленно выдать вас замуж.
Меня хватает на то, чтобы открыть рот, но я так и не придумываю, какой звук из себя извлечь. Действительно, а что тут скажешь-то?
– – Я, – – невозмутимо продолжает Алтонгирел, – – олицетворяю на этом корабле духовную власть и, таким образом, имею право засвидетельствовать брачный союз. Итак, сегодня, через несколько минут один из членов команды получит вас в жёны!