На носу передового баркаса памятником самому себе возвышался, картинно возложив руку на эфес шпаги, маркиз Себальес, гранд королевства Эгерии, чья родословная восходила к урмосским императорам и древним вождям. Наконец-то пришел его день - дон Орио оценил его рвение и доблесть, не мог не оценить, он ведь как-никак тоже подлинный идальго, хоть и благоволит этим своим офицерам - выслужившимся простолюдинам: матросам, рыбакам и боцманам с купеческих корыт, да еще - танисским и негритянским бастардам.
Обшарпанный, избитый борт все ближе. И с него, сверху вниз, взирают угрюмые бородатые хари, один вид которых нагонит страх на любого, но только не на благородного идальго де ла Вегу, наследника славного герба и рода маркизов Себальес, потомков Ироно - Молота Неверных, первым обратившего под Авадонгой вспять заливавший земли истинной веры мутный поток танисских язычников.
И что с того, что легкие кожаные лодки могут быть в минуту потоплены - хватит даже трех-четырех двухунциевых пуль? Там, на палубе, толпа головорезов, но они всего лишь двуногие скоты, ни один из которых не способен умереть, как подобает мужчине, сжимая оружие до последнего удара сердца! Чего доброго, станут вымаливать прощение и лить слезы, целуя ботфорты лейтенанта - чего же еще ждать от пиратов?
Ведь, как был свято убежден дон Эрнан, пираты - это кровавый сброд, злонамеренный, тупой и жадный, ничтожные воры и убийцы. Они способны лишь грабить слабых и беззащитных да нападать сзади, как шакалы. Награбив золота, они тут же закапывают его землю, но при этом не могут удержаться, чтобы не нанести это место на карту, а что не зароют, то пропьют и потратят на непотребных девок. В свободное от убийств и грабежей время устраивают оргии с пленницами и рабынями. Те, кому не хватает женщин (а женщин вечно не хватает), насилуют свиней, коз или мальчиков. Те, кому свиньи не интересны, развлекаются друг с другом.
Правда, уже плавая на борту "Леопарда", маркиз убедился, что далеко не все таковы. Что среди корсаров есть и дворяне; что они - отличные моряки и стоят друг за друга.
Наконец, с немалым удивлением молодой человек обнаружил, что среди его подчиненных немало таких, кто служил под черным флагом - и то были не самые худшие бойцы и матросы.
(Надо отдать должное дону Орио, команду он вышколил отменно.)
Пока абордажники тащились к цели, "Леопард" бдительно держал под прицелом сдавшихся пиратов. Все как и положено - орудия верхнего дека наведены на палубы и забиты двойной порцией картечи, нижнего - на борта, и под постукивание молотков комендоры подгоняют наводку, так чтобы в случае чего ядра ударили как можно ближе к ватерлинии.
Вот баркасы уже возле борта.
- Эй, скоты! - заорал дон Эрнан, и голос его вдруг сорвался на совсем не героический фальцет. - Кто ваш начальник? Трап офицеру службы короля!
Пираты, видимо, уже приготовились к встрече, потому что секунд через десять за борт вывалился парадный "адмиральский" трап - не какая-то веревочная лестница.
Произошло это исключительно потому, что все запасные ванты и штормтрапы из подшкиперской были растасканы по орудийной палубе для защиты пушечной прислуги, и посечены картечью и обломками. Но маркиз решил, что струсившие разбойники просто лебезят перед победителем, и еще более возгордился.
По палисандровым ступенькам он взошел на палубу галеона, за ним гуськом поднялись остальные моряки.
Картина, увиденная им, наполнила сердце молодого офицера истинным удовольствием.
Заваленная обломками палуба в лужах крови, трупы, и тут же - стонущие раненые, перевязанные кое-как, и сгрудившаяся у грот-мачты толпа сдающихся в плен, каждый из которых надеется, что попадет не на шахты в Сьерра-Коронадо, откуда выходят лишь вперед ногами, а на плантации или добычу драгоценного дерева в лесах Хучитано.
Впрочем, судьба жалких разбойников не волновала де ла Вегу.
- Где Рагир? - спросил он, обводя взором толпу пленников. - Рагир, выходи! Выходи, подлый ублюдок!
Голос лейтенанта вновь сорвался.
Угрюмое молчание было ответом.
- Тому, кто укажет мне Рагира, я обещаю высадить его на берег с запасом еды! - сменил кнут на пряник лейтенант. - Слово чести!
- Рагира тут нету, - бросил какой-то весь перевязанный пират, уже немолодой, с арбоннским носом. - Перед самой вашей атакой он перешел на "Сына Смерти".
Маркиз оглянулся, впиваясь взором в уходящий к горизонту парус…
Нуньес созерцал выстроившихся в ряд на шканцах "Акулы" пиратов.
Толпа, где смешались недавние победители с недавними побежденными. Были тут люди самых разных возрастов и наций. Вот айланец с тремя клеймами сразу - рабским, за побег и каторжным. Вон фриз в засаленной замшевой жилетке от гвардейского мундира, у того на предплечьях тоже клейма - какого-то ланд-регимента. А вот эгериец - явный идальго. А вот пикарон - ишь, как зыркает… Ну ничего - зыркай не зыркай, а отвечать придется.
- Да, мерзавцы, - с презрительным сочувствием пробормотал капитан второго ранга, - не хотел бы я быть на вашем месте! Ну, ничего, у нас таких, как вы, не вешают - поедете трудом своим возмещать убытки, казне и честным людям причиненные! В Коронадо, на серебряных рудниках как раз таких работяг и не хватает!
С удовольствием он увидел, как многие из покрытых шрамами здоровяков побледнели под загаром. Не удивительно, что такое Сьерра-Коронадские копи, знали все.
"Не хочется сдохнуть в шахте? А придется!" - подумал Аррано.
Наверное, перспектива смерти в забое вдохновляла далеко не всех.
Какой-то молодой, бритый наголо парень, выскочив из строя, бухнулся на колени.
- Я - к-королевский свидетель! - заверещал он. - Имею сообщить важную тайну!
- Ну, так сообщай! Корона обещает милость и прощение тому, кто поможет ей! - произнес старший помощник положенную фразу, почуяв нюхом, что тому есть что сказать.
- Мы… то есть пираты отправились сюда, чтобы забрать золото из древнего храма ата-аланцев! - выдохнул он. - А навел нас на него сам епископ Серчер! С ним Игерна Отв… Бесстыжая! И сейчас они идут к сокровищам…
- Ублюдок!! - попытался было кинуться на доносчика кто-то из пленных, но полетел на палубу, сбитый рукоятью алебарды.
Седой капитан подлетел к коленопреклоненному пирату, наклонился.
- Что? Что ты сказал?! Повтори!! Епископ Северин ок Серчер?!
- Клянусь Эллом и дочерью его, он самый! - испуганно ойкнул пират. - Я его видел в Фальби три года назад - точно он!
* * *
Дон Орио еле удержался, чтобы не заорать, схватившись за голову. Маркиз и помощник вывалили на него целую корзину совершенно невероятных новостей.
То, что в его руках почти оказался сам Рагир, как всегда сумевший ускользнуть в последний момент, - это само собой.
Но все остальное!
Храм ата-аланцев, набитый сокровищами, бывший хойделльский вице-канцлер, попершийся за ними в джунгли в компании отборных головорезов, Игерна Бесстыжая, возглавившая высадку; Эохайд Счастливчик, тоже успевший сбежать…
Сперва он не поверил, да и как тут было поверить? Тем более что даже и думать о каких-то древних кладах эгерийским офицерам воспрещалось особым приказом генерал-капитана Моря-Океана.
На памяти Ронкадора с его приятеля сорвали аксельбанты и отдали под суд, а тот всего лишь задержался на пять дней у побережья Новой Хармадэры, когда случайно пойманный на берегу пикарон на дыбе начал плести что-то насчет набитых золотом руин в дне пути от бухты…
И даже привезенный с "Отважного" "яшмовый псалом", какие выдает лично Предстоятель епископам епархий, убедил каперанга не до конца.
Но, с другой стороны, ведь для чего-то же собрались тут, в этом никчемном заливе, где даже рыба толком не водится, трое из числа самых опасных корсаров Изумрудного моря…
И карта… Даже две карты - ветхая и старая, на обрывке шелковой материи, и новая, на тростниковой бумаге. На них любой человек узнал бы очертания Коралловой бухты. Ну а что означала линия, ведущая к изображенной на западной стороне гряде утесов, и гадать было не надо. Потому что в конце ее стоял знакомый ему значок - три прямоугольника - два вертикальных и третий, лежащий сверху них. Таким знаком издавна было принято обозначать те самые руины.
Но было еще кое-что, из чего для него, дона Ронкадора проистекала немалая выгода.
Будь это просто пираты, то и дело было бы простым. Но их нанял не кто-то, а епископ Серчер - бывший вице-канцлер Хойделла! Бывший ли? И это в Ничьих Землях, что попахивает уже нарушением Аахенского мира!
Кровь из носу его надо взять живым или хотя бы мертвым.
Однако сбежавшие пираты могут предупредить своих сообщников…
Получается, другого выхода, кроме как высаживаться на берег и преследовать нарушителей договора, у него нет. Скверно… Потому как после боя в джунглях вполне возможно ему придется выпускать из трюма пиратов и ставить на снасти.
Может быть, лучше подождать разбойников тут, в бухте, взяв их, когда они вернутся с добычей, так сказать, тепленькими? Когда они усталые и довольные будут думать только о том, как погрузятся на корабли и поплывут пропивать добычу?
Но как быть со сбежавшими?
И кстати, что делать с тем, что Рагир все-таки ушел?
Или пока не поздно перегнать часть народа на "Акулу", приставить к делу часть пиратов Игерны и догнать "Сына Смерти"?
Нет, не выйдет. Хотя "Акула" и чуть быстрее тяжелого фрегата, но пока удастся сняться с якоря, пока наскоро собранная команда освоится на незнакомом корабле даже с помощью бывших пиратов…
А если попробовать по-другому?
- Милейший, - спросил он у пиратского боцмана, связанного и стоявшего на коленях у ног де ла Веги - сопляк не мог не устроить представление в духе рыцарских романов, словно захватил в плен, по меньшей мере, султана! - Милейший, если хочешь жить, вспомни, где у вас было убежище и как туда добраться. Корона обещает тебе жизнь и свободу, ну а я от себя добавлю сотни три риэлей.
- Наша стоянка была в Кадисте, и я думаю, это известно каждой собаке в Изумрудном море, - с тоской бросил боцман. - Да если бы и была у него тайная стоянка, то все равно вам Рагира не взять! - убежденно бросил пират. - И никому не взять!
- Это еще почему? - непритворно удивился дон Ронкадор.
- Да знаете ли вы, кто его хозяин? Сам Барон Сабади!
- Кто-кто? - машинально переспросил лейтенант.
- Какой-то айланский божок, которого здешний народ числит в свите Хамирана, - бросил де Нуньес.
"Должно быть, и вправду неслабый демон, раз целого епископа не испугался!" - подумал старпом про себя.
Ронкадор пожал плечами.
Ладно, еще есть время подумать, а пока…
- Там у берега болтается пиратский шлюп, - бросил дон Орио. - Нужно высадится на него, проверить, можно ли его стащить с отмели, а заодно - нет ли там какого-нибудь раненого пирата. Допросим, вдруг узнаем что-нибудь полезное. Абордажной партией назначаю командовать… - дон Орио запнулся в раздумье.
- Сеньор капитан, прошу разрешения возглавить атаку вражеского судна! - сделав шаг вперед, отчеканил лейтенант де ла Вега.
Капитан едва сдержал гримасу отвращения при виде того, как враз помрачнел и осунулся Аррано.
Ну конечно, ведь два лично захваченных в одном бою вражеских судна - это золотой Морской Крест. И наплевать, что захватывать придется брошенную пиратами лохань, выбросившуюся на мель! Молодой петушок получит награду, какую и сам Ронкадор не имеет! А ведь он хотел послать старика да Нуньес - у того бы это был двадцать пятый абордаж, и тогда Орио представил бы старого служаку еще и к почетному золотому оружию, дающему право на повышение в звании и двойную пенсию. Да и призовые деньги будут нелишними…
Но ведь невозможно отказать добровольно вызвавшемуся без объяснений причины. Так гласят уставы и, что важнее, обычаи, и уж тем паче - непозволительно ссориться с родственником вице-короля.
- Хорошо, лейтенант, возьмите десяток матросов и действуйте.
А про себя Орио подумал: очень жаль, что нет в Эгерии ордена Ушей Дохлого Осла или Бараньей Головы - вот к ним бы он маркиза представил с огромным удовольствием!
А корабельный нотариус, младший лейтенант Бальбоа, своим безупречным почерком сделал соответствующую запись в боевом журнале:
"В три часа пополудни, лейтенант Эрнан де ла Вега направлен на захват разбойничьего корабля, по собственной охоте и приказом дона капитана".
…Пиратский шлюп встретил их мертвой тишиной. Той самой, что позволяет опытному уху отличить по-настоящему безлюдное место. Той, в которой тихий скрип дерева и плеск воды о борта кажется почему-то зловещим, заставляя вздрагивать.
Перебравшись на перекосившуюся палубу и выругавшись вполголоса по поводу изгвазданного в смоле мундира, маркиз Себальес внимательно огляделся, прислушиваясь.
Никого. Следы, ведущие от линии прибоя к пальмовым зарослям, распахнутые люки, обвисшие паруса…
- Господин лейтенант, - окликнул его кто-то из матросов, уже немолодой, с бляхой десятника на кожаном гайтане, - дозвольте сказать. Надо бы в трюм, проверить, как там вода… Чтобы, значит, ежели что, сперва кораблик починить, а потом стаскивать с мели.
Де ла Вега лишь махнул рукой, машинально поднося флакон к аристократическому носу - хотя корабль не так уж и вонял, во всяком случае, с шаурмой не сравнить.
Пусть мужланы делают, что положено, в мыслях пересчитывая призовые деньги, - он выше этого. Ведь сегодня заслужил не что-нибудь, а золотой Морской Крест с мечами, какой имеют лишь участники больших морских битв! Ни у кого из его предков этой награды не было! Конечно, это не орден Алькантары, знак которого можно получить лишь уцелев в по-настоящему смертельной битве, и не орден Единорога - высшая награда королевства. Но ведь он служит всего-то три года!
Кстати, о службе, ею тоже не надо пренебрегать.
- Эй, - вскричал он, - в каюты не соваться! Сначала я все осмотрю - мало ли!
Дело, конечно, не в том, что по уставу войти в каюту капитана захваченного корабля первым должен старший по званию.
Вполне возможно, пираты не успели унести свои сокровища, и следует позаботиться, чтобы награбленное золото не прошло мимо казны. От матросни всего можно ожидать!
Через минуту он уже стоял перед дверью капитанской каюты. Маркиз решительно потянул ее за ручку. Та не подалась. Де ла Вега дернул ее сильнее, и она жалобно треснув, распахнулась. И одновременно где-то неподалеку раздался звук, превративший его в камень, - жужжание колесцового замка.
"Карамба! Засада!" - еще подумал маркиз, но тут разглядел привязанный к дверной ручке и уходящий куда-то линь и понял…
А в следующий миг взведенная аркебуза, вставленная дулом в дыру, пробитую в бочонке с порохом, - последний сюрприз, оставленный корсарами победителям, - разрядилась.
Дважды… нет теперь уже трижды за свою жизнь видел дон Орио, как взрывается крюйт-камера, слава Эллу, издалека.
Сперва беззвучно возносится вверх столб пламени, разнося надстройки и вспучивая палубу, потом все скрывает черно-бурый дым, растекаясь мохнатым облаком, вспыхивают огненными бабочками паруса и валятся мачты.
И лишь потом молотом по наковальне бьет многоголосый грохот, под который и уходят под воду полыхающие останки, считанные мгновения назад бывшие гордым боевым фрегатом или галеоном, унося и мертвых, и еще живых - если остались.
Вот и теперь…
Не заботясь уже о том, как выглядит он сейчас - с отвалившейся челюстью и остекленевшими глазами, чувствовал дон Орио, как обрываются последние нити, на которых зависли над пропастью его генеральские аксельбанты, его ордена и вся последующая карьера флотоводца и воина - все, что он уже считал своим.
Нечеловеческим усилием воли удержался в тот миг капитан, чтобы не рухнуть на колени и не завыть, или не начать рубить шпагой резную балюстраду мостика.
Но длилось это какие-то секунды.
А потом дон Орио де Ронкадор вновь стал самим собой - образцовым офицером и командиром лучшего галеона колониального флота Эгерии. Четко осознающим, что помочь ему может лишь одно - он должен высадиться на берег и любой ценой захватить Игерну, Эохайда и, главное, проклятого епископа.
Тогда, вероятно, вице-король не станет вымещать на нем горе от потери любимого племянника, удовольствовавшись казнями морских разбойников.
Да, в эту минуту Ронкадор больше всего хотел увидеть Эохайда и Бесстыжую на колесе, на площади в Геоанадакано. И он сделает все, чтобы доставить их туда.