- Итак, людей в этой долине не было, - продолжал он крепнущим по мере того, как разворачивалось повествование, голосом, - равно как не было никаких обычных источников, естественных или сверхъестественных, из которых можно было бы ожидать услышать голоса. И все-таки они продолжали звучать.
"Фиги - одни из самых сладких фруктов", - говорили они мне. И еще: "В фигах содержатся все жизненно необходимые элементы". И: "Три фиги в день - и услуги похоронного бюро вам не понадобятся". И: "День без фиги - все равно что без солнца!"
О, эти голоса были дьявольски умны!
Но ночь близилась к концу, и я уже видел, как первые отблески утренней зари осветили горы над долиной. Я рассудил, что, если поддержать разговор, все более яркий свет позволит мне наконец увидеть, где прячутся обладатели этих голосов.
"Фиги - фрукты, на которые вы можете положиться!" - произнес очередной голос прямо мне в ухо. Я быстро обернулся, чтобы поймать говорящего, но не увидел ничего, кроме фруктового дерева рядом. И во все разгорающемся свете утренней зари я разглядел, что это действительно фиговое дерево.
Но наличие там деревьев никак не помогало разрешить мою проблему; или так мне тогда казалось. Как, удивлялся я, могут обладатели голосов быть столь неуловимыми?
И тут я понял, что не откликался на голоса и вообще не издавал никаких звуков с того момента, как появился в этой долине. Итак, заключил я далее, если теперь я заведу разговор, возможно, это убедит их наконец показаться.
И я сказал: "Почему же эти фиги такие чудесные?"
Торговец для выразительности хлопнул в ладоши.
- Можно с уверенностью сказать, что меня просто засыпали ответами, ибо тут же раздалось множество голосов.
"Мы сочные!" - говорил один. "Мы вкусные!" - вторил другой. "Мы спелые!" - подхватывал третий. "Мы хотим, чтобы нас съели!" - добавлял четвертый.
"Не оставляй нас гнить на ветках!" - умолял пятый.
Итак, я вступил наконец в желаемый, как мне думалось, контакт. Поскольку, пока звучали голоса, я увидел, что ветви ближайшего фигового дерева отчаянно раскачиваются, - торговец замахал руками, показывая, как именно, - хотя в эту предрассветную тишь не было ни малейшего ветерка. И поэтому я решил повнимательнее приглядеться к фруктам на дереве.
"Мы? - вскричал я в изумлении. - Уж не сами ли фиги разговаривают со мной?"
"Какой умный человек!" - отозвался голос.
"И какой очаровательный рот!" - добавил второй.
"Великой честью было бы попасть в такой!" - продолжал третий.
"И быть разжеванным такими великолепными зубами? - спросил четвертый. - О, о таком едоке можно только мечтать!"
И позвольте вам сказать, изумление мое еще возросло, ибо в разгорающемся свете утра я увидел, что фиги эти были сморщенные и в пятнах, как часто случается с дикорастущими плодами; но что все эти морщины и крапины двигались в такт речи, словно у каждой фиги был крохотный рот, и это множество маленьких ртов издавали те самые голоса, которые я слышал.
Прежде чем продолжать, торговец обвел своих слушателей взглядом.
- Итак, я оказался в долине говорящих фиг. Конечно, я еще не понимал всей истинной опасности.
Я решил определить свое место в этой новой системе вещей. И я спросил: "Вы в самом деле фиги?" И фрукт с дерева ответил мне: "Да, мы необычные, но все-таки фиги". И я спросил еще: "И вы действительно хотите, чтобы вас съели?" Тут фрукты подняли такой шум, что, казалось, ветки разом стонут под ветром и смеются. Потом фиги поменьше умолкли, а одна, висящая выше других и ближе к стволу, которая была раза в два больше всех окружающих ее фруктов, начала говорить. И вот что сказала эта огромная фига:
"У тебя вид опытного путешественника, и ты немало повидал мир. Во время многих странствий ты узнал, что у каждого живого существа - своя божественная судьба. Поэтому одни люди созданы возделывать поля, а другие рождаются для того, чтобы восседать на золотых тронах и получать плоды чужих трудов. Так же и животные - одни, выбиваясь из сил, тащат на себе тяжкий груз, взваленный на них цивилизацией, тогда как судьба других - вольно бегать среди диких, неизведанных земель вдали от человеческих владений. У фруктов и овощей все так же, как у людей и животных; и мы, будучи фигами, тоже должны выполнять свое божественное предназначение. Или, если подвести итог: рыбы должны плавать, птицы должны летать, а фиги должны быть съедены".
"Значит, если я съем вас, то лишь исполню волю Провидения?" - спросил я.
"Именно так, - ответила большая фига. - Воистину, если бы ты отказался есть нас, можно было бы сказать, что ты отрицаешь естественный порядок вещей". Тут ветви огромного дерева разом задрожали, будто все фиги запрыгали в знак согласия.
Вспомнив об этом, торговец издал долгий, тяжкий вздох, словно приближался к наиболее неприятной части своего повествования.
- Что ж, - веско продолжал он, - я никогда не противился воле судьбы. К тому же я не ел ничего, кроме травы, с того момента, как меня с товарищами вынесло три дня назад на этот неведомый берег, и при мысли о мясистой, сочной фиге рот мой наполнился слюной. "Хорошо, - сказал я тогда. - Если я должен сделать это во имя судьбы…"
Торговец подался вперед и сжал правую руку в кулак.
- И вот я выбрал на ближайшей ветке маленькую, но отличной формы фигу, и, клянусь вам, она завопила от наслаждения, когда я сорвал ее. Я немного помедлил, оглядывая выбранный фрукт, и он в самом деле выглядел идеально круглым и аппетитно желто-зеленым в золотом сиянии утренней зари.
"Съешь меня! - молила фига у меня в руке. - О, съешь меня! Почему ты заставляешь меня ждать?"
И в самом деле, мне не хотелось заставлять эту маленькую фигу страдать, так что я немедленно отправил ее в рот. И когда зубы мои впились в ее мякоть, я мог бы поклясться, что фрукт, который я жевал, испустил вздох глубочайшего удовлетворения.
Но это был не последний из сюрпризов, ибо я обнаружил, что эти фиги не только могут вести разумные беседы, но они необычайно сладкие и приятные на вкус, мясистые и сочные разом ровно в той пропорции, чтобы поедать их было чистым наслаждением.
Торговец закрыл глаза и улыбнулся, словно вновь переживая то ощущение. Но глаза его разом открылись, и улыбка исчезла, когда он продолжил свой рассказ.
- "Ну? - поинтересовалась большая фига. - Что ты думаешь о вкусе первого из плодов с нашего дерева?"
"Великолепно, - признал я. - Никогда я не пробовал таких фруктов!"
И тут все фиги на дереве разразились радостными криками.
"Слова твои согревают нас до самых семян, - с гордостью произнесла огромная фига. - Ибо, если никто не съест нас, нам не останется ничего другого, как висеть на ветках, пока мы не сгнием".
"Печальная перспектива, - согласился я, поскольку понимал, что, будь я столь же несвободен, как они, то наверняка лишился бы рассудка. - Я очень рад, что смог помочь одной из вас исполнить свое предназначение".
"О, не останавливайся на этом!" - вскричали фиги вокруг. И по всему дереву разгорелся жаркий спор между фруктами, у кого из них лучше форма и цвет и кто заслуживает быть съеденным первым.
Все это внимание породило у меня пьянящее ощущение собственной важности, заставившее меня действовать скорее поспешно, чем осмотрительно. В конце концов, я ведь помогал фигам исполнить их предназначение. И я сказал: "Я могу помочь вам разрешить этот спор!" - и сорвал те шесть фиг, которые были в числе самых шумных спорщиков, и жадно проглотил сладкие плоды один за другим.
Оставшиеся фиги одобрительно кричали и умоляли меня продолжать, но я уже съел семь их сладких собратьев, быстро и на пустой желудок, и понял, что мне не по себе.
Торговец умолк и, вспоминая, обхватил руками живот.
- Ну, теперь тебе больше не будет не по себе, - донесся грубый голос из-за камней позади нас, - потому что пришла пора мне вами заняться!
Итак, циклоп снова появился возле нашей тюрьмы, заранее возвестив о своем приходе, что позволило Кинжалу и Шраму вновь спрятать ножи.
- Пора поразвлечься хорошенько, - объявил монстр, широко улыбаясь.
Похоже, теперь торговцу действительно стало не по себе.
- Но право же, мы того не стоим! - вскричал Синдбад, не в силах скрыть звучащего в голосе отчаяния. - Вы ведь не собираетесь развлекать нас?
Циклоп насмешливо ухмыльнулся:
- С чего бы это мне развлекать вас? Через день-другой все вы будете у меня в желудке. Нет, все это, во всех прелестных деталях, затеяно для того, чтобы развлечь меня! После того как я столько времени прожил без человечины, я хочу насладиться каждым мигом.
- Развлечения? - пробормотал Малабала, сидевший рядом со мной. - Развлекаться можно по-разному. - Означало ли это, что он наконец собирается привести свой план в действие? В тот миг мне ужасно хотелось, чтобы маг рассказал нам о своих планах побольше, хотя насколько это могло быть полезно, безусловно, зависело от того, сможем ли мы на самом деле понять его объяснения.
- Пора начинать. - Циклоп уселся на большой камень возле нашей тюрьмы. - Я знаю, что один из вас рассказывал остальным историю. Но поверьте, эта история не идет ни в какое сравнение с той, которую собираюсь рассказать вам я.
- О нет! - возопил Синдбад. - Только не историю!
Циклоп продолжал, будто торговец вовсе не раскрывал рта:
- Это история про ведьму, Капитана Катыуза и Пашу Прощения. Теперь слушайте внимательно, потому что, если вы ответите правильно на вопрос, я подарю вам свободу.
- Свобода?! - воскликнул Шрам. - Мы выйдем на свободу!
- Нет, - поправила правая голова, - свободу получит лишь тот, кто ответит верно. Вот почему вы должны слушать очень внимательно. - Левая голова при этом захихикала.
- Значит, все сначала, - обреченно пробормотал торговец.
- Что? - уточнил я, хотя и боялся услышать ответ.
- Циклоп заманивает свои жертвы, - ответил Синдбад-старший, - и потом обрекает их на верную смерть. Надежды больше нет.
- Как вы можете так говорить? - спросил я. - Вы, тот, кто семь раз преодолевал невообразимые трудности и всякий раз возвращался из путешествий еще более богатым, чем прежде?
- Ты почувствуешь то же самое, - только и сказал торговец, - когда тебя начнут развлекать.
Итак, мне ничего не оставалось, кроме как выслушать циклопа и узнать ужасную правду.
Глава двадцатая,
в которой мы узнаем, что хоть голод и бывает смертельно опасным, комедия может быть и того хуже
Итак, нам предстояло столкнуться с одной из тех вещей, которые даже Синдбад Мореход почитал слишком ужасными, чтобы о них говорить. И все же циклоп предлагал нам свободу, если мы сумеем всего лишь ответить на какие-то загадки или нечто вроде того, которые он нам загадает. Разве это не стоило того, чтобы хотя бы выслушать историю циклопа, прежде чем совсем распрощаться с надеждой? Поэтому я сосредоточил внимание на двуглавом монстре, который начал рассказывать.
- Знайте же, - начала левая голова, - что в одном далеком королевстве жила мстительная ведьма, которой помешал в ее злобных замыслах благороднейший из султанов - паша Прощения. Поэтому она перебралась на самую окраину владений паши, в пещеру глубоко в подземелье, и прокляла эта ведьма пашу Прощения. И столь велика была ее злоба, что она решила вызвать трех огромных демонов и послать их, чтобы они уничтожили этого благородного человека.
- Ты только послушай его! - презрительно шепнул мне торговец. - Это существо не только хочет погубить всех нас, оно еще и совершенно не умеет рассказывать!
- Профессиональная ревность, - еще тише пояснил Ахмед, придвигаясь вместе с Джафаром поближе к прутьям и разглагольствующему циклопу. Мгновением позже, уловив, о чем идет речь, к ним присоединился Малабала, так что позади остались лишь я, мой тезка и паланкин с Фатимой.
- И вот ведьма обратилась ко всем темным силам, что были ей подвластны, - продолжал циклоп, - и вызвала трех демонов, называя их по именам.
- Отам! - выкрикнула она, и перед нею явилось существо двенадцати футов в высоту, с рогами такой же длины, как его огромное тело.
Все, кроме торговца и меня, стояли в сосредоточенном молчании, прижавшись к прутьям и ловя каждое слово циклопа. Старший Синдбад, напротив, всячески демонстрировал, что решительно предпочитает брюзжать рядом со мной, но я должен сказать, что отчасти мне хотелось, чтобы он тоже отошел поближе к решетке.
Не то чтобы я винил его за этот испуг, поскольку в бытность носильщиком часто ощущал на себе, что такое конкуренция. Я даже готов был не обращать внимания на его невнятное бормотание, которое, хоть и не выливалось в связный поток слов и вообще ничем не походило на разумную речь, все же мешало мне слушать историю циклопа.
Но должен признать, что голова у меня была занята другими мыслями - нет, и это не совсем точно, ибо на самом деле в голове у меня была одна-единственная мысль, и мысль эта касалась той, что находилась в ярко раскрашенном паланкине, стоящем у дальней стены клетки, в то время как большинство моих товарищей собрались у ближней. И что поделать, мысль эта была продиктована страстью: о, если бы только торговец набрался храбрости присоединиться к остальным, я остался бы наедине с паланкином!
Циклоп продолжал свой рассказ:
- Товы! - снова выкрикнула она, и перед ней явился второй демон, низкое и толстое существо, состоящее, казалось, из одних зубов и когтей.
Паланкин! Мысли мои шли кругом, словно я уже открыл золоченую дверь и созерцаю непостижимую красоту. Тут я понял, что должен подготовиться к этому событию, ибо могу окаменеть в такой миг от страха куда более сильного, нежели тот, что пробуждали во мне все эти чудовища, - от страха, порожденного любовью.
Отлично. Я спланирую свои действия до малейших нюансов. Конечно, я должен буду представиться Фатиме, одновременно тихонько, чтобы не заметили ее стражники, и учтиво, чтобы у нее сложилось хорошее первое впечатление обо мне. Это если она вообще согласится разговаривать с носильщиком! Может, подумалось мне, лучше не показываться ей, в конце концов, и удовольствоваться мечтаниями. Но сколь пусты мечтания, когда у них нет шанса стать реальностью!
Циклоп тем временем продолжал говорить:
- "Уда!" - произнесла ведьма, и третий демон возник между первыми двумя, и этот новый передвигался столь ужасающе быстро, что было почти невозможно определить его настоящие размеры и обличье.
И все же, сказал я себе, все остальные слушают циклопа ради цели, величайшей из всех, - ради обещанной свободы. Пожалуй, мне стоит забыть о своей страсти и присоединиться к ним, чтобы у нас было больше шансов спастись. И все же эта разукрашенная коробка с ее столь очаровательным содержимым притягивала меня, словно она была огромным магнитом, а сердце мое - куском железа.
Свобода или Фатима? Чуть поразмыслив, я понял, что выбора у меня нет, поскольку без Фатимы я никогда не буду по-настоящему свободным!
Я с еще большей жадностью уставился на паланкин, что, пожалуй, было разумно, поскольку циклоп упорно продолжал рассказывать свою историю:
- И так эта ужасная ведьма заколдовала трех демонов, чтобы они немедленно перенеслись во дворец паши. Но Паша Прощения тоже был не совсем беззащитен, потому что капитаном его дворцовой стражи был доблестный и умный Катыуз.
Даже при том, что мысли мои были заняты совсем другим, я видел, что это весьма запутанная история. Она на самом деле была такой замысловатой, что даже торговец, похоже, увлекся, поскольку, время от времени что-то бормоча себе под нос, он тоже начал продвигаться к тем же самым прутьям, где стояли остальные, оставив меня в одиночестве в задней части клетки.
Но я был не один. Совсем не один!
Я подступил поближе к паланкину, и сердце мое забилось чаще. Циклоп все продолжал свой рассказ, столь важный для других и столь незначительный по сравнению с моей любовной страстью:
- Теперь - первый вопрос в моей сказке. Есть вход во дворец, и демоны хотят проскользнуть мимо стражников. Но капитан ждет, он - единственная защита от этого зла! Сейчас вы должны угадать, как капитан сумел спасти своего благородного пашу! Моя правая голова кивнет, если ваш ответ будет верным. Если же вы ответите неправильно, то та же правая голова будет рада съесть вас. Так что отвечайте правильно - ради спасения собственных жизней! - Он указал на Ахмеда. - Что бы ты сказал, если бы перед тобой появились три чужака, в которых ты предполагаешь демонов?
У парня, как всегда, был готов ответ:
- М-м… Кто там?
Правая голова кивнула, и левая продолжила повествование:
- Верно! "Как ты узнал?" - вскричал один из демонов. "Это мое имя!" - ответил капитан, прежде чем задать следующий вопрос. - Циклоп указал на Кинжала.
- Что дальше? - переспросил Кинжал, совсем не так спокойно, как тогда, когда стоял с ножом в руке. - Наверняка это было: "Кто вы?"
- "Нас предали!" - воскликнул второй демон, - продолжил циклоп и указал на Шрама. - И что капитан сказал потом?
- М-м… э-э… м-м… э-э… - промычал тот, отчаянно озираясь, то ли ища ответ, то ли камень побольше или еще что-нибудь, чем можно запустить в циклопа. - М-м… э-э… м-м… э-э…
Кинжал легонько пихнул своего напарника и шевельнул двумя пальцами, изображая идущего человека.
- Идет - нет - уходит? - Человек со шрамом наморщил лоб и выпалил: - Знаю! Капитан сказал: "Куда вы идете?"
- "Нам ничего не утаить от этого человека!" - вскричал третий демон, - продолжал циклоп. Левая голова широко улыбалась своим слушателям, уверенная, что достигла с ними взаимопонимания. Они же, в свою очередь, глядели друг на друга, разинув рты.
Но даже я остановился было, размышляя над загадкой, откуда демоны и капитан узнали имена друг друга. Но во время этой паузы в повествовании я встряхнулся, поскольку сейчас для меня было важнее другое. Теперь, оказавшись так близко от паланкина, я знал, что должен подойти еще ближе. Все остальные были всецело захвачены, если не сказать - совершенно сбиты с толку, - историей монстра. Я не мог упустить такой момент, поскольку он мог никогда больше мне не представиться.
Придвигаясь к паланкину, я невольно слышал, как циклоп продолжает рассказ:
- Но ведьму было не так просто одолеть даже такому умному человеку, как капитан. Она проинструктировала своих демонов как раз на такой случай, и вот они втроем издали такой ужасающий рев, что капитана отбросило прочь самой силой звука!
Теперь, сказал я себе снова, подходя к этой таинственной коробке так близко, как только осмелился. Дотянувшись пальцами, я провел ими по раскрашенному борту и почти так же быстро отдернул руку. Дерево под кончиками моих пальцев было прохладным, и все же, когда я коснулся этого паланкина, у меня было ощущение, что я сунул руку в огонь. И тем не менее я был слишком близко, а мысли мои - слишком полны Фатимой, чтобы отступать. Я взглянул на дверцу передо мною и, к своему ужасу, увидел, что она запирается не обычной ручкой, а сложной защелкой, состоящей из трех запоров.
Я отчаянно ухватился за верхний из них. Он громко лязгнул, открываясь, но слушатели циклопа были слишком увлечены, чтобы обратить на это внимание.