- Нет, все-таки ума не приложу, - сказал я, - мне это кажется более чем странным… Вся эта ситуация… вы простите меня… не могу понять!
- А чего тут понимать? - сказала хозяйка. - Хочешь, дерись с какаду, не хочешь - не дерись, поступай как хочешь, муж сам виноват в данном случае. Он сам его научил этому прыжку, или, как у вас это называется, апперкоту…
Я встал уходить.
- Погодите, может быть, чайку? - сказала хозяйка.
- А где вы пьете чай, в какой комнате? - поинтересовался я.
- Каждый пьет чай в той комнате, в какой захочет. На этот счет у нас тоже полная свобода выбора.
- По отдельности, что ли, пьете?
- Он в одной комнате, я в другой.
- Зачем?
- Тесновато, я же вам говорила. Со столом и стулом может поместиться только один человек в одной: комнате.
- А как же мы все втроем одновременно будем пить чай?
- В кухне. Поэтому я и сомневаюсь, стоит ли кухню перегораживать или не стоит. С одной стороны, Митрофану будет удобно, с другой стороны, мы не сможем втроем с соседом выпить чай. Но можно каждому пить чай в отдельной комнате, согласитесь, что это шикарно.
- Да, но… каждому пить чай в отдельной комнате скучновато… невозможно побеседовать…
- Почему невозможно? Через перегородку слышно почти точно так же. Говорите себе через перегородку, а мы вам через ту же самую перегородку будем отвечать.
- А если я в третьей комнате, значит, я через две перегородки должен разговаривать?
- Для этого я и убежал, оставил вас в той комнате, чтобы вы поняли, что слышимость прекрасная, и если бы перегородки не были обиты рубероидом, звукопроницаемость могла бы быть еще лучше.
- Но зачем же вы тогда обивали рубероидом? Им кроют крыши.
- Только дураки им кроют крыши, - улыбнулся хозяин, - насчет рубероида я могу прочесть вам лекцию.
- Не надо, - испугался я.
- Рубероидом крыть надо стены. И знаете почему?
- Не знаю, - сказал я, чуть не упав со стула.
- Во-первых, обои на них ложатся, как масло на хлеб, и потом, вы заметили деликатную пупырчатость?
- Где? Когда?
- Ну когда мы с вами ходили по комнатам, вы ничего не заметили?
- А чего я должен был заметить?
- Пупырчатость.
- Этот ваш какаду…
- Да оставьте вы его. Пойдемте, покажу. Обои слегка пупырчаты. И это очень модно и оригинально.
- Верю! - сказал я так неестественно громко, что какаду решил, я собираюсь на него нападать, и вскочил на подоконник.
- Спрячьте вы эту мерзкую птицу, - сказал я уже в который раз. - Да… и потом… - Нить разговора оборвалась и снова вернулась в мою затуманенную башку. - Если беседовать через перегородку и не видеть собеседника, не кажется ли вам…
- Обедняет беседу, вы хотите сказать? Откройте двери, господи! Частенько мы с мужем сидим друг против друга и пьем чай у раскрытых дверей. Прекрасно себя чувствуем. Можете проверить, мы надеемся, что вам наш метод чаепития понравится и вы назовете его оригинальным.
- Давай пить пиво, - сказал кот.
- А вы хотите пива? - спросила хозяйка.
Я сразу оживился. Кот начинал мне нравиться. Да, только пиво, одного только пива хотелось мне, а не чая.
- Мужу запретили, - сказала хозяйка, - пока еще не выяснено, может быть, это дело не какаду.
- Какое дело?
- Врачи ведь тоже не боги, вы это прекрасно знаете, так вот, они подразумевают у мужа в области солнечного сплетения нарыв от пива.
Опять бред. Или они не хотят меня пивом угощать, чтобы у меня тоже не было нарыва? Неужели таким оригинальным способом они уклоняются от угощения? Можно всего ожидать.
- Так что какаду тут вовсе ни при чем, - закончила хозяйка.
- Понятно, - сказал я.
Намек, решил я. Ну и ну! Да так оно и было, может быть. А может, нет. Вклинился кот
- Быстрей давай пива, - сказал он.
Хозяйка сказала:
- Можете пить с котом.
- Давай выпьем, - сказал кот.
С котом так с котом.
Сели в кухне, пока ее не перегородили.
- Кстати, вы не можете нам кошку достать, - сказала хозяйка, - может быть, найдется где-нибудь симпатичная кошечка для нашего Митрофана?
- Да такому коту откуда я могу достать соответственную кошку, вы смеетесь!
- Да любую кошку, господи, чтобы пивом не увлекался.
- Хватит болтать, старая рухлядь, - сказал кот, - давай пива, а кошку я себе достану, если будет надо.
- Мерзавец! - вдруг выпалила хозяйка. Я даже сразу не понял, к кому это относится. Кто мерзавец?! Я подскочил на стуле, и хозяйка это заметила:
- Муж меня так не оскорбляет, как этот мерзавец.
К коту у меня уже появилась твердая симпатия. Мы нашли с ним общее. Пиво сблизило нас, и я встал на котовскую защиту. И кот это почувствовал.
- Скажи этой рухляди, - сказал он, - пусть тащит пиво и помалкивает.
- Да принеси ты пиво наконец, - сказал хозяин.
- Действительно, принесите пива, - сказал я, - и мы с Митрофаном выпьем с удовольствием.
- И рыбу там, пожалуйста, не зажимай, - хихикнул кот.
- Вы видите, вы видите, как он разговаривает… - она опять хотела его обозвать, но вовремя остановилась, потому что кот, к моему удивлению, брякнул:
- Тащи, а то худо будет.
- Тащите, тащите, - осмелел я.
Из громадного холодильника хозяева вытащили кишку, и хозяин стал дуть в нее. Подставили ведро. Полилось в ведро пиво из кишки. Кот замурлыкал.
- У нас договоренность с пивным ларьком. Мы платим вперед. Провели трубу через сад в наш холодильник, и все дела.
"Вот это, пожалуй, самое оригинальное", - подумал я.
- Сам кот боится открыть холодильник, - сказал хозяин, - оттуда веет холодом, а он терпеть его не может.
По первой кружке мы с котом выпили сразу.
Я поинтересовался:
- Только что кот пригрозил, что вам может быть худо. А что он может конкретно вам сделать худого?
- Он? Все может, - сказала хозяйка.
Кот выпил вторую кружку, вытер усы и отчетливо предупредил:
- Я могу уйти к соседям и наговорить на вас такое, что вы света белого не взвидите.
- Знаем, знаем, - согласились хозяева.
На четвертой кружке мы стали друг друга похлопывать.
- А ты говоришь, - сказал кот. - Все бывает…
- Так перегораживать нам или не перегораживать?
Этот вопрос хозяйку больше всего интересовал.
- Перегораживайте, - сказал я весело, - все перегораживайте!
- Вы серьезно?
- Абсолютно серьезно! Продолжайте перегораживать и перегораживать!
- Вы думаете, из тридцати двух можно сделать шестьдесят четыре?
- Можно.
- Представляешь, - обратилась хозяйка к мужу, - какой тогда удар будет по всем?
- Атомный удар, - сказал я.
- Вы очень образно выразились, - обрадовалась хозяйка, - ведь действительно это будет самое настоящее светопреставление. Спросят: "Сколько у вам комнат?" - "Шестьдесят четыре!" - "Ну!"
- Шестьдесят четыре можно помножить, - сказал я, захмелев.
- На сколько помножить? - заволновалась хозяйка.
- На сколько хотите, на столько и помножайте.
- Ну, это уж вы хватили…
- Чего хватил, ничего не хватил, наливайте второе ведро, я вам объясню, как это делается.
Налили второе ведро.
- Ничего ты им не объясняй, - сказал кот, - они тупицы. Пей, и все.
- Сколько ведер в день ты выпиваешь? - спросил я кота.
- Как когда, - сказал он уклончиво.
Какаду Кокоша сидел, насупившись, в углу.
Три других попугая отправились шастать по комнатам. Оказалось, они не терпят запаха пива. Когда кот пьет, все это время они бродят по лабиринту, чертыхаясь. Вот и сейчас.
- Черт-те что… это черт-те что… просто черт-те что…
- Так на сколько все-таки помножить? - допытывалась хозяйка.
- Чего помножить? - я уже забыл.
- Но вы-то сами чего хотели помножить, помните?
- Я хотел? Когда?
- Ну вот только что, недавно, вы собирались помножить, доказывая нам, что это возможно. Помните чего? - спрашивала она каким-то таинственным голосом.
- А вам зачем? - Я никак не мог вспомнить, что я собирался помножить.
- Держи рыбу, - хрипел кот, - чисть сам. - Он стал вдруг потрясающе хрипеть.
- Может, тебе хватит, дорогуша? - спрашивали его хозяева. - Когда он начинает хрипеть - это первый признак, что ему хватит, - объясняли хозяева.
- Не ваше дело, - отбивался кот. - Вы-то откуда знаете, сколько мне надо, если сами никогда не пили?
- А мне, пожалуй, хватит, - сказал я.
- Да брось ты, - уговаривал Митрофан, - знаешь, как одному скучно? Ты ко мне заходи, когда их нету, и открой мне только холодильник, а там я разберусь.
- Не смей этого делать в наше отсутствие! - заволновались хозяева. - Мы за это пиво уйму денег платим.
- Смотрите мне! - пригрозил он хозяевам.
- Ну, я пошел, - сказал я. - Все. Хватит. Я пошел.
- Да сиди ты, сиди, - удерживал меня Митрофан когтями за рукав.
- Нет, хватит, - повторял я. - Все. Ну, кружечку еше… И баста. И конец. Все, все…
- Сиди ты! - хрипел Митрофан.
Я сидел.
И обстановка вокруг теперь мне уже не казалась странной и необыкновенной. Только изредка насупленный Кокоша меня настораживал, и я давал ему понять, что, в случае чего, могу его и кружкой садануть. Он дергался. Косил глаза. Пробормотал:
- Ну, погоди…
- Уберите этого пингвина отсюда, - сказал я, - клянусь, совершенно за себя не ручаюсь.
- Давай бить посуду о его голову, - предложил Митрофан.
Кокоша раздраженно, переваливаясь с боку на бок, отправился к своим собратьям. Буркнул:
- Погоди.
Я не выдержал и запустил в него рыбьей головой.
Митрофан захохотал.
Хозяева сказали:
- Ну, Петр Петрович, мы этого от вас не ожидали, простите за откровенность.
- Ах да, что же это я в чужом доме кидаюсь рыбьими головами, пардон, мерси, не имею обыкновения… никак не имел права… извините, извините… извините… не сочтите.
Я долго извинялся.
Целый час я прощался и тряс руки хозяевам в коридоре.
Исчез в лабиринте и тряс там руки Кокоше и трем попугаям.
И снова я на лестничной площадке.
Как хорошо-то! Светло. Нету штор. Лабиринта. И совершенно нормальный кот шмыгнул за кошкой.
И пиво пей в ларьке на доброе здоровье, без говорящих какаду.
МЫ БЕСПОКОИМСЯ ЗА ПАПУ В 2000 ГОДУ
Папа пошел выпить пива на Марс и что-то там задержался. В это время случилось несчастье. Пес Тузик съел небо, которое постирала мама и вывесила сушиться на гвоздь. Пес Тузик надулся, как детский шарик, и захотел улететь. Но он не смог этого сделать, потому что не было неба.
- Как же вернется наш папа, - сказала мама, - раз неба нет?..
- Действительно, как он вернется? - сказал я.
- Ха-ха-ха-ха! - сказал папа в дверях. - Ха-ха-ха!
- Какой дорогой вернулся ты? - удивилась мама.
- Ха-ха-ха! - сказал папа. - Я пьяный, я не знаю, какой дорогой.