Не дав мне отдышаться, усатый подхватил мой локоть и поволок его вместе со мной наверх. Надеюсь, не для того, чтобы вышвырнуть из окна, как здесь принято. Я сопротивлялся, но Виртольд сказал, что сейчас некогда, и вот мы уже стоим на втором уровне лаборатории. Можно сказать, в святая святых темпоральной магии. На передовом крае нового направления волшебства и науки.
От оказанной мне чести здесь присутствовать, я разволновался, как впечатлительный подросток. Барону пришлось осадить меня суровым взглядом, каким он повергал неприятеля в ужас на полях давних сражений.
Ну а мне хоть кол на башке теши. Я все так же подпрыгивал резвым козликом, не зная, куда девать накопившуюся энергию.
Любой другой бы на моем месте еще неизвестно как реагировал.
Передо мной предстала Эта Штука. Та, которую много позже обзовут чудным словосочетанием - машина времени.
15
Приспособление было пирамидальной формы. В высоту превосходило меня, ширина основания - три моих шага. Хоть тресни, не могу понять, как все эти детали сочетаются между собой. Ощущение такое, что темпомант в каком-то диком умопомрачении взял все, что ему было не нужно в лаборатории и предназначалось на выброс, и соорудил подобную конструкцию.
Стекляшки, деревяшки, металл, камень, ткань, проволока - все сплеталось в диком танце чародейского воображения и держалось на едином стальном каркасе. Из пирамиды торчали какие-то фиговины, которые мне очень хотелось потрогать.
Протянув руку к одной из них, я услышал протяжный крик темпоманта:
- Только ничего не трогай, спригган! Ничего не трогай!
Подбежав к машине времени, Гастон встал перед ней и расставил руки в стороны. Готов спорить, занятия чародейством всерьез подточили его разум. Нельзя же быть таким дерганым, в конце концов. Однажды во время утреннего бритья с ним может произойти неприятность.
- Ладно. - Я отошел от диковинного приспособления.
- Вот, сядь на стул и не шевелись. - Чародей подскочил ко мне и заставил меня приземлиться на сиденье.
- Может, его привязать? - спросила Аранна. Темпомант задумался.
- Не надо, - сказал я.
Гастон утер пот со лба и огляделся по сторонам, позабыв о том, что собирался делать. Барон и баронесса примостились на лавочке, чтобы не мешать профессионалу.
Я тоже оглядел комнату. В центре каждой из четырех стен висели какие-то круглые металлические диски, похожие на щиты, и все они были связаны между собой толстой проволокой, прикрепленной к кладке скобами. Еще один диск, самый большой, красовался на потолке. Я спросил, зачем это, но чародей, суетящийся вокруг машины, отмахнулся.
Приятно наблюдать мастера за работой. Он носится взад-вперед, вздыхает, охает, ругается, хватает то одно, то другое, с ходу отвергает идеи и выдвигает новые. Именно это Гастон Арфи и делал, удивляя меня своей неуемной энергией. Чтобы вести себя подобным образом, надо родиться в семье потомственных волшебников, не иначе.
Время от времени подскакивая ко мне с какими-то амулетами в руках, темпомант бормотал что-то, опи-
сывал вокруг моего стула круги, а потом снова бросался к машине. Он колдовал. Поначалу я подавлял зевоту, но потом стало интересно. Браслет на моей руке блокировал антимагию, и мне представилась возможность быть свидетелем настоящих чародейских манипуляций. Раньше я был лишен этого удовольствия и, надо сказать, многое потерял. Если такой спектакль с участием одного актера показать на базарной площади в ярмарочный день, отбоя от восторженной публики не будет. Гастон Арфи станет звездой всекоролев-ского масштаба. За ним начнут гоняться поклонницы, и тогда - почему нет? - он наконец подстрижет свои патлы. Или, по крайней мере, вымоет.
Через десять минут Гастон с воплем отскочил от своего аппарата и затряс правой рукой. Потом сунул в рот два обожженных пальца.
- Ай-ай, осторожней надо, - сказал я.
Темпомант смерил свою машину яростным взглядом и бросился в новую атаку. Ему удалось что-то такое сделать, пришпилить какой-то камешек хитрой формы, передвинуть причудливую сеточку и напоследок повернуть нечто вроде зеркала.
Приспособление, кажется, заработало. Раздался гул, заполнивший комнату, и стул подо мной слегка завибрировал.
- Как дела? - спросил Виртольд, которому уже надоело ждать неизвестно чего.
- Хорошо. Несмотря ни на что, отлично, - ответил Гастон, продолжая совершать вокруг пирамиды ритуальный танец. - Теперь я проведу пару-тройку тестов. Их результаты помогут мне настроить машину правильно.
- Надеюсь, это не больно, - сказал я.
Гастон вынул из мешанины деталей некую вещицу, похожую на шлем. И еще две, напоминающие наручники.
- Надевай. Это на голову, это на руки.
Я надел. Чародей закусил палец, вспоминая последовательность действий.
Крыс наверняка не одобрил бы этого маскарада. Я чувствовал себя королевой красоты, которой на макушку напялили небольшую диадемку. Служить объектом для магических испытаний я не привык и, думаю, не привыкну никогда. Это не мое. Если бы не десять процентов от Черной Кассы, я бы давно взбрыкнул и убежал отсюда.
Наручники, сделанные из какого-то неизвестного мне материала, начали светиться. Я приготовился к неприятностям. Чары, как мне говорили, очень коварны. А если к тому же они войдут в конфликт с моей природной антимагией, кто поручится, что я не приду в негодность, как все предыдущие испытуемые? Не хочу быть, по выражению Виртольда, раздавленным помидором.
Я поинтересовался у темпоманта, долго ли еще он намерен надо мной издеваться. Он не понял. По его мнению, во имя торжества великой идеи можно и потерпеть. Псь! Я терплю из-за десяти процентов и хочу, чтобы все это знали.
В тот же миг дурацкий шлем, который я надел на голову, врезал мне в череп разрядом молнии. Во всяком случае, на молнию было похоже. Она перетряхнула все содержимое моего вместилища разума, и примерно через пять секунд я понял, что меня поднимают с пола и усаживают обратно на стул.
- Живой? - спросил Виртольд тоном матери у ложа хворающего дитяти.
- Хррр… - ответил я.
Язык слушался плохо. Из ушей, хотя и не уверен, выплывали струйки дыма. Гастон стоял возле своей машины и светился. Именно светился, и я мог выдвинуть только одну гипотезу насчет его хорошего настроения: он мне отомстил. Есть типы, которые терпеть не могут, когда кто-то обдает их сарказмом. Когда ты выливаешь на них ушат своего юмора, они, вместо того чтобы по-дружески ответить, морщатся и затаивают обиду. Улучив момент, когда вы уже расслабились, они мстят. Так же Гастон Арфи. Не подозревал, что у него настолько черная душа.
- Если ты подпортил нам образец, я тебя убью, - сообщил барон темпоманту. - Имей в виду, спригган у нас один-единственный!
- Я тоже у вас один-единственный. И аппарат! Поэтому, если вашей фронде нужен результат, не мешайте мне работать своими методами.
Усатый похлопал меня по щекам. Очухавшись, я уловил запах подпаленных волос. Понаблюдав за тем, как я ощупываю свою прическу, барон едва удержался от плевка.
- Локи, ты прекратишь или нет? Вы, эльфы, все такие?
- Какие?
- Шуты гороховые?
- Ну это уж слишком. Я сейчас уйду!
- Стой, стой ты, торопыга. Шучу я. По-моему, ты ничуть не пострадал. Будь мужчиной! Бывает и хуже. Эй, чародей! Чего ты такое сотворил?
Гастон потряс лохмами.
- Всего лишь тестирование, я же сказал. Мне надо было настроить его ауру на частоту источника силы, который питает машину. Без источника она не зара-
ботает, без него не будет канала перемещения, правильнее сказать, моста. Ну и всего прочего. По мосту же спригган может идти, лишь если все параметры подогнаны верно.
- Не верь ему, Виртольд. Он собирался меня прикончить, - сказал я. - Молнию мне в башку!
- Кое-кто здесь ничего не понимает в магии.
- Конечно, он не понимает! - гавкнул барон. - Скажи одно, Гастон. Мы можем отправить его в прошлое, как хотели?
- Да. Не вижу причин откладывать.
- Нет. Сегодня мы ничего делать не будем, - покачал головой Виртольд. - Если возможно, вылазку назначим на завтрашний вечер.
- Дело ваше, господа фрондеры…
- Тише ты!
Темпомант надулся, что твой индюк, и снова принялся терзать свой агрегат. Интересное я слово услышал, и, кстати, уже во второй раз.
Фронда. Что это значит? Очень знакомое, надо заметить, но вспомнить не могу. Хотя ничего удивительного, если принять во внимание недавнее покушение на мои мозги.
- Локи, ты согласен на завтрашний вечер? Мы все подготовим, проведем последние приготовления, а наш многоуважаемый чародей сделает все так, чтобы в самый ответственный момент на нашем пути не появилось ни сучков ни задоринок! Чтобы все эти его параметры и прочая дребедень стояли на своих местах и подходили друг другу… как я не знаю что…
Я не возражал. После сегодняшнего визита в этот замок, название которого я пока даже не знаю, мне требовался отдых.
- Как прикажете, барон, - отозвался темпомант, копаясь в хитросплетениях своей машины. Фронда. Фронда. Фронда.
Это слово вертелось у меня в голове, не зная, в какой угол ткнуться. Повсюду царствовала звенящая пустота.
Надо будет спросить у кого-нибудь умного.
16
Расстались мы с баронами полюбовно, заверив друг друга в вечной любви и верности. Виртольд отвел меня в сторонку и долго тряс мою руку. Он был единственным, кто испытывал ко мне симпатию. Будучи натурой довольно-таки чувствительной, я склонялся к мысли ответить ему тем же. Кто знает, а вдруг барон и его клика преследуют благородные цели?
Меня должны были отвезти домой. Конечно, от такого предложения я не отказался. Измордованный переменами в своей жизни, я не хотел тащиться через всю Каварону пешком.
Однако, как это всегда бывает, через несколько минут на меня обрушился еще один удар. Да еще какой!
В сопровождении Виртольда - хорошо, его супруга-язва отклеилась от нас - я спустился во двор, где ожидала карета, и увидел нечто вроде передвижного цирка. Несколько всадников и три экипажа только что втиснулись в квадратное пространство и пытались устроиться в нем поудобнее. Возницы-эльфы ругались друг с другом, лошади ржали, а новая порция заговорщиков, высыпав наружу из своих коробчонок, толпилась у подножия лестницы.
Они были столь же блестящими, как те, что остались в замке на обед (на который Локи Неуловимого не пригласили). Шляпы с перьями, береты, сапоги из дорогой кожи, камзолы с рукавами-пуфами и прочие изыски аристократической моды. Натуральные выставочные петухи в количестве шести штук, да еще с такими надменными мордами, что описанию не поддаются.
Вот так, значит. Клан соратников Виртольда не ограничивался объевшейся мылом братией.
Ничего не подозревая, я улыбался. Важно было показать, что спригган здесь свой парень, часть общего дела, плоть от плоти, кровь от крови и… И тут меня будто окатили ведром ледяной воды. Очень неприятно. Жутко. От таких встреч часто случаются сердечные приступы. Это все равно что узреть привидение возле своей кровати. Посреди ночи вы тянетесь за стаканом воды, что стоит на тумбочке, а он радом - призрак.
Ни кровати, ни тумбочки, да и на дворе ясный, солнечный денек. Тем не менее я чуть не упал.
Ближе всего ко мне из этой аристократической кучки стоял разряженный в пух и прах субъект в темно-малиновом берете с пером. Его ядовито-желтые ботфорты могли заставить нервничать кого угодно, но дело было не в них. А в том, что из ботфортов вырастал не кто иной, как сам барон Заморис. Тот самый, с которым я познакомился этой ночью при весьма драматических обстоятельствах.
Виртольд поприветствовал всю шатию-братию. Заговорщики раскланивались, наверное, полчаса, и все это время мы с Заморисом чувствовали себя неуютно.
Никогда за всю карьеру я не сталкивался с теми, кто стал моей жертвой. Несмотря ни на что, Рок не
опускался до такой низости. А вот теперь поди ж ты - опустился. Совести у него нет.
Барон не походил на того, кто бегал ночью по городу и брызгал слюной. Сейчас, прилизанный и напомаженный, Заморис производил еще более жуткое впечатление. И его глаза. Они подозревали. Выискивали в моем облике что-то знакомое. Видеть всего меня он не видел, к тому же было весьма сумрачно, однако Заморис сразу пошел на поводу у интуиции.
Наверное, он запомнил мой взгляд над черной маской. Заодно, рассматривая меня, словно я тигр в разрезе, глубокомысленно выпятил губы.
И тут до меня дошло, что я стал объектом презентации. Виртольд рассказывал всем и каждому, кто я такой, представляете? Естественно, он не мог знать о событиях этой ночи, но все-таки…
- Что с тобой? - Виртольд удержал меня, схватив за плечо.
А я что, падал?
Я ответил: ничего. И добавил: мне пора. Вроде как сегодня у меня большая стирка.
Заморис хотел что-то сказать, но решил приберечь аргументы для следующего раза. Смекнул, что теперь я в замке буду частым гостем, и он сумеет-таки прижать меня где-нибудь в уголке.
Мне ничего не оставалось, как только строить из себя дурака. Вновь прибывшая партия баронов именно сейчас составляла обо мне первое впечатление. Что они подумали, увидев мое неумное лицо? Наверное, это: "Виртольд чокнулся, раз нанял столь явного кретина!" Никто, конечно, ничего подобного не сказал. Высшее общество все-таки.
Когда презентация осталась позади, я едва удержался от того, чтобы не броситься к карете со всех ног.
Виртольд снова спросил, чего со мной такое. Я ответил, что дело в магических тестах. Побочный эффект.
Бароны вознеслись в основное строение замка по каменной лестнице. Я снова почувствовал острый взгляд Замориса, который пронзил мне спину и вышел из груди.
Видя, что я намерен добраться до кареты любой ценой, Виртольд не стал меня задерживать. Он хотел мне что-то сказать, но слова, видно, не лезли на язык. Ладно, потом. Дайте бедному сприггану прийти в себя от потрясения.
Я сел в карету, и возница, все тот же мрачный демонический гонщик, хлестанул лошадей. Животины заржали, рванув с места как бешеные. В одно мгновение мы оказались далеко за пределами замка. Наверное, лошадям что-то подсыпают в овес. Чем иначе объяснишь подобную прыть и неутомимость?
Размышлял я о нелегкой лошадиной судьбе недолго. Вцепившись в поручни на стенках кареты, Локи Неуловимый с головой погрузился в мрачные думы.
С какой стороны ни погляди на проблему, а ясно одно: тучи сгущаются.
17
Не так и много у меня было времени тренировать серое вещество. Доехали быстро. Карета с воем, скрипом и грохотом остановилась сантиметр в сантиметр в том месте, какое я назвал мрачному вознице. В центре площаденки, окруженной серыми узкими домами, бил фонтан, и компанию ему, как всегда, составляли тысячи голубей. Испугавшись шума, голуби взмыли в
небо громадной тучей. Фонтан остался на месте. Нервы у него были крепче, чем у пернатых крыс.
Я открыл дверцу кареты и через мгновение оказался на мостовой. Та-ак. У нас все по-прежнему. Без фокусов не можем.
Чтобы не смешить публику, пусть и немногочисленную, я встал на ноги с максимально возможной скоростью. Главное - показать, что у меня все в порядке, что моя куртка не измазана голубиным пометом и что распростерся я на булыжниках отнюдь не случайно.
Карета газанула с места, да так, что меня чуть не утянуло вслед за ней воздушным потоком. Мгновения хватило вознице, чтобы исчезнуть в прорехе между домами. Да он просто псих. Когда-нибудь ему посчастливится угробить кого-нибудь из заговорщиков, вот тогда небось одумается.
Впрочем, это его дело. У меня на повестке дня стояла Уна. Прежде чем тащиться к Фогарду, я должен заглянуть к ней.
От площади с фонтаном надо было пройти мимо двух серых домов и остановиться у третьего. Я так и поступил. До крыльца я не просто дошел, а дотащился на слабых ногах. Встреча с Заморисом лишила меня сил.
Уна открыла дверь сама. Дама, у которой она служила секретаршей (дородная особа имела слабость к написанию гигантских по объему авантюрных романов), дала ей денек передышки.
Мы обнялись, и сестра тут же посмотрела на меня сурово, словно я - заблудшая овца, которая наконец вернулась в дом родной.
- Ты очень скверно выглядишь, Локи. В чем дело?
Спригганша втащила меня внутрь, и я снова очутился в ее гнездышке. Для одинокой девушки со скромным жалованьем Уна жила неплохо. Никаких роскошеств, все в меру функционально и красиво. И, что немаловажно, кругом режущая взор чистота. Чистота, возведенная в эстетический принцип. В культ. Уна могла занервничать из-за одной-единственной пылинки на столе, поэтому бардак, творившийся в моем доме, причинял ей невероятные страдания.
Уна красива, как все девы эльфийского рода, но до сих пор не нашла себе избранника. Кажется, ее эти вещи совершенно не интересовали. Почему - не знаю. Видно, это одна из загадок природы.
- Давай сюда, - сказала Уна, стаскивая с меня курточку и штаны. - Где ты так извозюкался?
Я сказал где, усаживаясь в кресло.
- Локи, ты в своем репертуаре. И когда ты только за ум возьмешься?
- Какой ум?
- Вот именно - какой? Брось это дело. Промышлять воровством недостойно.
- Мы уже говорили на эту тему, - напомнил я. - И ни к чему не пришли. Зачем поднимать ее снова?
Уна брызнула искрами, но промолчала. Постояв, она отправилась чистить мою одежду и вернулась через несколько минут, приготовив мне чай и кое-что из снеди. За это время я успел вздремнуть.
- Ты похож на скелет, который провел в шкафу лет пятьдесят. Расскажешь, в чем дело?
- Боюсь, что не могу. Это тайна…
Уна отлично готовила - и очень странно при этом, что до сих пор не проторила с помощью своего мастерства пути к сердцу какого-нибудь эльфа.
- По твоим глазам вижу, тебя так и подмывает все рассказать. Облегчи душу, брат.
Она меня знает, вот в чем проблема. У нас, спригга-нов, существует такая штука, как родство душ. Уна способна тонко чувствовать мое настроение.
В общем, я выложил ей все, что со мной случилось, начиная с этой полуночи и до момента, когда я выпал из кареты на площади.
- Мой тебе совет: скройся подальше. Уезжай из Кавароны в деревню. Обоснуйся на свежем воздухе и разводи овец. Брось свое ремесло, пока оно не взялось за тебя по-настоящему.
- Это все? От единокровной сестры я мог ожидать и более подходящего совета!
- Он самый подходящий! Я забочусь о тебе, но ты всячески отмахиваешься от моей помощи, - сказала Уна. - В один прекрасный день тебя так скрутит, что ты сразу вспомнишь мои слова!
- Утешила.
Уна подошла ко мне и поцеловала в лобик. Она бывает ужасно сентиментальной. Вся в нашу мать. Сестра посмотрела на меня с откровенным состраданием, нарочно, чтобы меня разжалобить и привить чувство вины.