- Натравливал, - механически проговорил Никита.
Он вдруг почувствовал, что устал. Смертельно устал от мельтешащей вокруг него чертовщины, а больше всего - от того, что ничего не понимает в происходящем. Никита поискал глазами, куда бы присесть, но ничего подходящего не увидел. Тогда он просто опустился на корточки, а из этого положения повалился на задницу - и так остался сидеть, упершись ладонями в какую-то особенно твердую и холодную чужую землю.
- Поступило предложение, - проговорил вдруг Г-гы-ы, внимательно поглядев на Никиту. - Мы с тобой работаем в паре. Я заключаю пари, а ты… делаешь так, чтобы я выиграл. То есть мы выиграли. Фишников подзаработаем, а?
- Пошел ты, - устало огрызнулся Никита.
Крылатый подлетел поближе и присел на землю рядом с Никитой. Теперь он казался и вовсе крошечным - не больше средних размеров кошки.
- Да не переживай ты, - сочувственно пискнул Г-гы-ы, - со всеми бывает… Рано или поздно случается. Это мне переживать надо. Во-первых, со мной подобное никогда случиться не может, а во-вторых… этот ублюдок Д-ды-ы под шумок свалил. Это не он тебя, случайно, на меня науськал? Чтобы фишников мне не платить?
Никита промолчал. Помедлил немного и Г-гы-ы. Потом вздохнул и погладил Никиту по затылку одним из своих крыльев. Никита поморщился, почувствовав аромат серы и нечищенного птичника.
- Не горюй, - снова сказал Г-гы-ы, - все-таки для вашего племени это неизбежно. Для людей-то… Как там говорится у вас - все здесь будем…
- Где? - насторожился наконец Никита. - Чего ты мне паришь-то?.. Со всеми бывает. Что - бывает?
- А ты ничего еще не понял, дурачок? - ласково осведомился крылатый. - Ведь ты же умер. В тот самый момент, когда тебе астролябией по башке засветили. Все вы люди смертны, и что самое интересное - сами не знаете, в какой точно момент. Вот так и с тобой…
- Я умер?!
Никита попытался подняться, но не смог. Ему показалось, что ноги его вросли в землю, как корни того чудовищного дерева. Он открыл рот, чтобы сказать крылатому о том, что совсем он не умер, но отчего-то вдруг почувствовал холод в затылке и в левой стороне груди. И только сейчас понял, что сердце у него не бьется. Совсем. Давно - с того самого момента, как массивные золоченые плоскости астролябии коснулись его затылка.
А поняв это, Никита закрыл глаза и повалился на спину.
* * *
- Итак, - начал полуцутик Г-гы-ы, - поехали с самого начала. То есть с самого конца. Странно, что ты сам так ничего и не понял. Поехали… Наш Никита получает астролябией по башке. Что дальше? Приходит в себя Никита уже на тюремных нарах. Решает, что его повязали подъехавшие менты (кстати, у нас эта инфраструктура называется так же - по крайней мере в народе), а рана на голове не опасна, тем более что в связи с ней никакого дискомфорта он не ощущает. Однако общение с сокамерниками заставляет нашего Никиту задуматься. Они все из разных городов. Более того - из разных стран и континентов. Никого из них Никита, конечно, не знает, хотя имя одного кажется ему знакомым. Гмырь, да? Сокамерники тоже в недоумении. Оказались они все в одной камере при довольно странных обстоятельствах, как, например, Гмырь, которого застрелили уже тогда, когда он был невменяем. Находятся они в камере довольно давно, хотя точно сказать не могут - сколько времени. Их не кормят, не водят к… как это называется?.. К следователю не водят, окно зарешечено и закрыто намордником так, что из него ничего не видно. Голод они ощущают, но слабый. Вообще, обитатели камеры приходят к выводу, что их подвергают особого рода… прессовке. Правильно говорю - прессовка? У нас, кстати, тоже такой термин есть. Продолжаем…
Г-гы-ы, сложив крылья и потирая ручонки, прохаживался взад-вперед, на манер лектора. Время от времени он останавливался и поднимал вверх указательный палец.
- Неожиданно один из сокамерников, - продолжал он, - имя которого Никите показалось смутно знакомым, в то время, пока другие спят, исчезает. Он больше не появляется, а Никита вдруг вспоминает давнишний мельком слышанный разговор о том, что этот человек вроде как недавно убит в одной из разборок. А разъяснить эту загадку он не может - человека-то больше нет. Никита, естественно, мечется по камере, бьется головой о стены - беспокоится о судьбе своей девушки. Или ты не бился? Ну я же говорю - крепкий ты парень… Или все-таки бился? Не важно… Уставши биться головой о стены, Никита засыпает, а вновь ощущает себя - идущим по длинному тюремному коридору в строю таких же, как он, заключенных. Он поражается такой резкой смене декораций, но вдруг его внимание привлекает один из его соседей - тот самый Олег, которого тоже астролябией по башке… Вне себя Никита на него бросается, избивает, требует, чтобы тот сказал ему, что случилось с его девушкой, но тот вообще ничего не говорит, а неизвестно откуда появляются огромные страшные двухголовые мужики - ифриты они называются, Никита, ифриты, - хватают нашего Никиту. Вконец обалдевший от такого поворота событий, он вновь отрубается. В очередной раз Никита приходит в себя и видит, что находится в клетке, подвешенной на гигантском дереве. Расстояние до земли такое, что внизу не видно ничего, кроме густого тумана. Тут нашему Никите ничего другого не остается, как прийти к выводу, что он просто-напросто сошел с ума. В этом мнении он утверждается полностью, провисев какое-то время в клетке, и поэтому появление маленького крылатого человечка воспринимает почти совершенно спокойно. Кстати, я не человечек. То есть не человек. И не маленький. Среди полуцутиков и еще меньше есть… Маленький крылатый человечек, который, чтоб ты знал, пролетал мимо и заинтересовался узником чисто случайно, представляется Г-гы-ы и завязывает с Никитой разговор. Кстати, цутик - это, если на ваш понятийный код переводить, будет что-то вроде… бога. А полуцутик - соответственно полубог. Понял теперь, на кого руку поднял? Полуцутик я. Летаю где хочу, делаю что хочу. И все мне можно. Конечно, в компетенцию цутиков влезать не желательно, а все остальное… Вообще-то наше племя обязано следить за вашим - мы хозяева здешних миров, но мне кажется, что умершие люди и другие разумные существа сами прекрасно за собой следят. К тому же развлекаться мне больше нравится, чем следить… Что там дальше? Полуцутик, то есть я, выпускает Никиту из клетки. Поступает то есть благородно… Так, эпизод с Толиком пропускаем. Что еще осталось непонятным?
- Все непонятно, - слабым голосом ответил Никита. - Почему я чувствовал боль, голод… курить вот хочу…
- Это? - переспросил Г-гы-ы. - Это остаточное явление. Ты еще некоторое время, извините, гадить будешь по привычке. И есть соответственно. Вообще-то ничего этого тебе чисто физиологически не надо, но привычка есть привычка. Так, на чем мы остановились? Ага, Никита все еще думает, что он сошел с ума. Но полуцутик Г-гы-ы, то есть я, объясняет ему, что он вовсе не сошел с ума, а умер. И камера, куда он попал сначала, что-то вроде одной из бесчисленных ячеек приемника-распределителя загробного мира, которому придали форму места, привычного для Никиты и людей, сходных с ним по образу жизнедеятельности. После того как Никита дождался своей очереди, его отвели бы на пункт распределения, где он получил бы направление на какую-либо должность в структуре собственно нашего загробного мира. Но Никита нарушил стройный порядок и был за это наказан - на неопределенный срок подвешен на дереве в клетке-Смирилище.
- Загробный мир, - простонал Никита.
- Ага, - кивнул рогатой головой Г-гы-ы, - он самый. Первый загробный мир, в цепочке миров стоящий сразу после вашего… Как он там называется ваш - Земля? Дикое название какое-то… Наш-то мир так и называется - Первый загробный. Загробные миры представляют собой непрерывную бесконечную цепь. То, чем все управляется, находится очень далеко от этого мира (а где, не знает вообще никто, даже цутики и полуцутики не знают). Чтобы было проще - берем за точку отсчета - мир, где мы с тобой сейчас находимся. Этот мир - место загробной жизни землян и существ, населяющих некоторые измерения, где условия жизни сходны с земными. В следующем по цепи мире люди также присутствуют, но в меньшем количестве, потому что условия там для них не совсем привычны, но, кстати говоря, достаточно безопасны, так как вошедший в мир естественно приспосабливается к новой среде обитания. Тут один на всех язык и… все такое прочее. Это закон загробных миров. Понятно?
- А как же мне попасть домой? - снова спросил Никита.
Полуцутик шумно выдохнул.
- Ты, Никита, дурак или как? - осведомился он. - Ты же умер! Ты для мира живых не подходишь. Твое тело, между прочим, уже закопали… То есть похоронили, как это у вас называется.
- А это что? - спросил Никита, погладив себе по руке дрожащей ладонью.
- А это ты сам, - объяснил Г-гы-ы, - твоя сущность. Это то, чем ты сам себя представляешь. Тебе еще, между прочим, повезло - ты появился у нас таким, каким был в своем мире. У некоторых людей с воображением нелады - или вообще воображение отсутствует. Толик - яркий тому пример. Думаешь, откуда у него хобот? Он пока не умер, считал, что здоровый, как слон. Нравилось ему это сравнение. Вот и получил. И это еще ничего - я был знаком с одним писателем - тоже из ваших, из людей, - он писал детские книжки про аквариумных рыбок. Как ты думаешь, в каком виде он здесь появился?
- В виде рыбки? - предположил Никита.
- В виде аквариума, - сказал Г-гы-ы, - такие вот дела… Все бы ничего - и в таком виде жить можно, если, конечно, не увлекаться альпинизмом… - Полуцутик прокашлялся и развел руками.
Никита попытался представить себе занимающийся альпинизмом аквариум - ничего у него не получилось. И это неплохо, подумал он вдруг, что у меня воображение не развито. Невелика радость жить с хоботом, как Толик. Или еще чего похлеще. Гоша Северный, например, когда пил на халяву, жалел, что он не цистерна - в цистерну, говорил, больше жидкости умещалось бы…
- И еще одного писателя знал, - продолжал Г-гы-ы, - так тот вообще превратился в гибрид корнеплода и человека - потому что всю жизнь об одушевленных корнеплодах писал.
- Да, - сказал Никита, пропустивший эти слова мимо ушей, потому что был занят обдумыванием более важной мысли. - Я вот чего не могу понять… Ты говоришь, все тут у вас, как и у нас почти… Свои менты, своя братва, свои олигархи… как они у вас называются - цутики и полуцутики… Все, как у живых. А зачем это все мертвым?
- Как это зачем? - обиделся цутик. - Вот ты в своем мире жил, задумывался, зачем живешь?
Никита пожал плечами.
- Так и здесь, - определил полуцутик. - Каждый для себя какую-то цель находит…
- Ну, я-то свою цель теперь совершенно точно понимаю, - проговорил Никита и поднялся на ноги. - Выбраться из этого вашего болота и вернуться домой.
- А вот этого нельзя, - забеспокоился Г-гы-ы, - я, как полуцутик, хоть и только исполняющий обязанности надзирателя, все равно могу тебе сказать - нельзя это… Невозможно… Даже стремиться к этому нельзя.
- Невозможно? - переспросил Никита. - А чего ты тогда занервничал-то?
- Я не занервничал, - воскликнул полуцутик, - просто объясняю.
Никита хмыкнул и говорить больше ничего не стал. Г-гы-ы тоже замолчал и молчал довольно долго, присев рядом с Никитой. Потом вдруг тряхнул рогатой головой, взмахнул крыльями и взмыл на несколько метров от земли.
- Пошли, - сказал он. - Выпить надо. Как гласит местная поговорка - тут без поллитры не разберешься.
- А что, у вас тут пьют? - изумился Никита.
- У нас везде пьют, - строго заметил Г-гы-ы. - Пошли, угощаю…
* * *
Идти было в общем-то не особенно и далеко. Казалось бы, прошли они всего несколько шагов - то есть это Никита прошел, а полуцутик летел впереди, показывая дорогу, а уже минут через пять, как подумал не отвыкший от земного времени Никита, впереди показалось низкое строение, очень похожее на гараж злополучного Толика - настолько похожее, что Никита даже оробел у двери и вошел только тогда, когда Г-гы-ы, влетев, вылетел обратно и позвал:
- Чего стоишь?
Никита несмело шагнул внутрь.
"А что мне бояться? - подумал он вдруг. - Я же все равно мертвый. Убить меня не может никто… Надо, кстати, спросить, как тут местные поступают в том случае, если кого-нибудь надо укокошить".
Он перешагнул порог и огляделся. Помещение оказалось большим и, не в пример Толиковому гаражу, хорошо освещенным, наверное, потому, что в центре потолка светил не мутный глаз на щупальцах, а самая настоящая люстра, состоящая из полусотни восковых свечей. Люстра была выполнена явно под старину, и Никита, у которого с недавнего времени по понятным причинам проснулось глубокое отвращение ко всякого рода антиквариату, поморщился.
- Чего встал? - снова подлетел Г-гы-ы. - Пойдем сядем. Вон столик свободный.
- Присядем, - механически поправил Никита, продолжая оглядывать помещение.
- А?
- Надо говорить - "присядем", а не "сядем", - объяснил Никита.
- Ну-ну, - ухмыльнулся Г-гы-ы. - Пошли присядем.
Они заняли ближайший свободный столик. Никита присел на стул, а полуцутик просто опустился на поверхность стола, скрестив по-турецки маленькие ножки.
Столиков в этом помещении было около десятка. Почти за каждым сидели странные существа, представлявшие собой причудливую пародию на людей. Никита никого толком и не успел рассмотреть, а к ним уже направлялся… вернее, направлялась громадная крыса, одетая в странного вида балахон. Крыса уверенно держалась на задних лапах, а когда раскрыла зубастую пасть, выяснилось, что и говорит она на том же языке, что и Никита, немного, впрочем, растягивая свистящие и шипящие звуки. Никита ничему уже не удивлялся в этом мире.
- Добрый вечер-с, - учтиво проговорила Крыса. - Добрый вечер, господин полуцутик и господин… друг полуцутика. Желаю вам приятно провести время в этом очень приличном - смею вас уверить - заведении и…
- Короче, - прервал Крысу ставший вдруг хмурым Г-гы-ы. - Говори, чего надо и отваливай, носатая морда.
Крыса коротко сморгнула. Никита заглянул в ее вполне осмысленные глаза-бусинки и внезапно понял, что Крыса ничуть не обиделась на полуцутика, более того, она, кажется, привыкла к такому обращению и не подала никакого виду, что неприятно ей слышать это…
- Если изволите короче, - быстро проговорила Крыса, - то пожалуйста… Не угодно ли господину полуцутику и господину другу господина полуцутика несколько палочек пыха?
- Не угодно, - резко перебил ее Г-гы-ы, - у меня для пыха сегодня настроение не подходящее, а господин… Никита еще новенький у нас.
- Новенький? - удивилась Крыса и, повернувшись к Никите, мгновенно и почти незаметно обнюхала его. - Только-только с того света?
- Вали отсюда! - приказал полуцутик.
- Слушаюсь, - покорно склонила голову Крыса и с готовностью было повернулась, чтобы уходить, но Никита остановил ее.
- Что это за пых? - спросил он у Г-гы-ы. - Название многообещающее…
- Пых?.. - Г-гы-ы наморщился. - Не знаю, как объяснить… Пых он и есть пых. Неужели хочешь попробовать? Мы ведь вроде собирались выпить.
- И выпить тоже, - сказал Никита.
Крыса никуда не уходила. Она пристально смотрела на Никиту, шевеля седыми усиками на хитрой морде.
- Рано тебе еще, - проворчал Г-гы-ы, - я-то человек привычный, а ты у нас только появился. Неизвестно еще, как на тебя пых подействует… Ну, ладно, - сказал он, обращаясь уже к Крысе. - Дай одну палочку… Почем у тебя?
- Для первого клиента - бесплатно, - быстро проговорила Крыса и почтительно поклонилась Никите.
Она достала маленькую коричневую палочку, положила ее на стол - под ноги полуцутику - и, низко кланяясь, удалилась.
Никита поднял палочку - это оказался листок коричневой… кажется, бумаги, скрученный очень плотно. В бумаге шуршала какая-то травка. Никита размял палочку в ладони, понюхал и удивленно проговорил.
- Это же план!
- Чего? - переспросил Г-гы-ы.
- Ну, план, - повторил Никита. - Анаша то есть… Первый раз слышишь?
- Первый раз слышу, - признался Г-гы-ы, - всю дорогу это дерьмо пыхом называл, и никак по-другому…
- Ну-ка дай-ка покурить, - попросил Никита, зажав палочку в зубах.
Г-гы-ы щелкнул пальцами, и палочка зажглась сама собой. Никита несколько раз вчастую затянулся, подержал удушающий дым в легких и выдохнул с изумленным вздохом:
- Вот это да!
- Только не говори, что раньше пых пробовал, - недоверчиво глядя на него, проговорил Г-гы-ы, - неужели в вашем мире…
- А то как же! - весело откликнулся Никита. - В нашем мире и такое тоже есть. Только похуже качеством… А тут - прямо чистяк! И без всяких кулинарных примесей.
Г-гы-ы удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал - только с явным интересом наблюдал за тем, как Никита докуривал палочку пыха.
- Ну вот, - проговорил Никита. - Первые приятные впечатления от вашего мира… А теперь… Ты обещал выпить?
- Ну да, - сказал Г-гы-ы, - сейчас…
Он свистнул, и из-за грубо сколоченного прилавка выскочил какой-то низенький человечек и резво заковылял к их столику, неся в руках поднос, на котором дымились громадные кружки, доверху наполненные чем-то горячим. Человечек донес поднос, не расплескав ни капли, что было более чем удивительно, поскольку ковылял человечек на трех ногах, а четвертая моталась сзади него на манер хвоста.
- Вот, - сказал Г-гы-ы, указывая на кружки. - Это и есть наша местная выпивка.
- Ну да, - хихикнул развеселившийся после палочки пыха Никита. - Ваша местная… Небось тоже, что и у нас - Что там - водка?
- Вод-ка… - проговорил полуцутик, - первый раз это слово слышу.
Никита наклонился над столом и заглянул в свою чашку. Черная жидкость, явно очень горячая… Запаха не ощущалось. Отхлебнув, Никита никакого вкуса не почувствовал, почувствовал только, как по его телу начало растекаться приятное тепло. Почти сразу же в голове стало ясно, а в груди появилось щекочущее ощущение счастья, какое бывает после стакана хорошей водки. Никита допил кружку обжигающей жидкости до дна.
- Неплохо, - оценил Никита. - И как это называется?
- К нашим словам ты непривычен, как я уже понял, - вздохнул Г-гы-ы, - вот попробуй выговори - "бухло…"
- Бухло, - повторил Никита и рассмеялся.
- Чего? - обиделся полуцутик. - Конечно, тебе наши слова смешными кажутся. Твое имя, между прочим, тоже не подарок. Как там - Ни-ки-та?
- Бухло! - снова проговорил Никита и закатился в приступе хохота.
- О-о! - прокомментировал полуцутик. - Пробрало тебя!
Он одним махом засадил в себя содержимое кружки и снова оглушительно свистнул.
- Ну что? - сказал он, подмигнув Никите. - Еще по кружечке бухла?
- Ага, - сказал Никита.
- Гадство, - помотал головой Г-гы-ы, - все настроение испортил.
- Я? - удивился Никита.
- Да не ты… А Крыса эта. Развелось их в последнее время. Из вашего мира все лезут.
- Нет, - сказал Никита. - У нас таких нет. То есть есть, конечно, но маленькие и не разговаривают. И уж тем более дурь не продают.