- Очень тонко подмечено, - кивнул Майкл. - Продолжайте, прошу вас.
- Про-одал, - задумчиво повторил Иванихин, катая слово на языке, как глоток коньяка. - Или вот еще из области натурального хозяйства. Ну, как я в школе свое время на аттестат менял, а в институте - на диплом, это вообще элементарно. Интересно с семьей получается. Я, например, дверь чиню, которую не хочется. А жена мне носки стирает, чего ей тоже не мечталось. То есть я свое время меняю на ее время - а кто в выигрыше? Да никто!
- Вы так думаете? - восхитился менеджер, наливая коньяка в опустошенный бокал. Уши, как и нос, у него постоянно двигались, отчего казалось, что он все время прислушивается и принюхивается.
Иванихин осмотрел помещение. Отсюда, с дивана, оно выглядело совсем не так, как в прошлый раз. Стойка с окошком в стеклянной панели, которая тогда занимала все внимание Иванихина, как-то ушла в тень. Взгляд скользил по ней, не задерживаясь. Сегодня Иванихин принял как должное то, что в понедельник его разум отказался признать, - внутри приемный пункт был определенно больше, чем снаружи. Хотя и непонятно, насколько больше. Здесь присутствовала какая-то странная игра света и теней, которая скрадывала расстояния и искажала пропорции. Некоторые участки и вовсе не получалось рассмотреть, взгляд огибал их, не желая фокусироваться.
- А почему - так? - Иванихин сделал обобщающий взмах рукой. - То есть, ну… по-разному?
- Персональный профиль. - Майкл снова явил фирменную улыбку грызуна. - Вот вы, Павел Сергеевич, клиент категории А-1. Вы это видите так. А кто-то - совсем иначе. Каждому свое.
- А категория А-1 - это как? - осмелел Иванихин. Менеджер пожал плечами. Уши его шевельнулись в такт.
- Надо же как-то классифицировать. Вы удивитесь, сколько у нас клиентов.
- А-а-а, - сказал Иванихин. - Ну да, еще бы. Я, знаете, сразу не понял, какие возможности. А сейчас понимаю. - Он вдруг забеспокоился. - Бели я, конечно… Ну, может я невнимательно читал… Вы ведь любое время принимаете? Вам без разницы, выходной это или будни? Или вот я, скажем, к зубному собрался…
- По вашей категории - абсолютно любое, - подтвердил Микки-менеджер, глядя на Иванихина с непонятным удовольствием.
- Тогда, значит… - Иванихин вспотел. - Я сегодня хочу сдать… Так, к врачу мне на полпервого. Получается, с полпервого до… до полвторого? А нет, там же очереди всегда, в нашей поликлинике. Мало ли что… Давайте - с двенадцати до двух. Да.
Майкл Маус смотрел на него с улыбкой.
- Что? - занервничал Иванихин. - Что-то не так? Или вы маленькими объемами не…
- Да пожалуйста! - Менеджер замахал на него лапками. - Да хоть по секундочке из часа! Но вы сами подумайте, Павел Сергеевич, ну какой смысл? Вы из поликлиники куда? На работу ведь? Потом - домой, в общественном транспорте. Вечером у вас, скорее всего, зуб после лечения развоется. Ночью кошмары будут сниться… А ведь сегодня - только понедельник. Ну и?
- То есть вы предлагаете опять до пятницы, - протянул Иванихин. - Да-а, я как-то не подумал… Почему бы?..
- Нет, - ответил Майкл. - Не до пятницы. Я вам предлагаю хорошенько подумать, чего вы хотите на самом деле. И не стесняйтесь, нечего тут стесняться. Это ведь ваша жизнь, не чья-нибудь. Ваше время. Как вы им распорядитесь - так и будет.
- Угу-у, - сказал Иванихин. И честно задумался.
А правда, чего он хочет? Вылечить зуб - но при этом пропустить посещение врача. Это понятно. Но это детали, мелочи. Надо мыслить масштабнее. Итак, вообще говоря; хорошо бы пропустить все неприятные события жизни - и прожить все приятные. Как в песне поется: "А я хмурые дни оставляю судьбе, а я ясные дин забираю себе". Да! Именно. Только как выяснить, когда, в какую минуту, тебя поджидает неприятность, а когда - удача?
- А можно узнать… ну, какие события… Предсказать как-то? - Иванихин никак не мог сформулировать вопрос, но менеджер его понял.
- Не в нашей компетенции, - развел он руками. - Точное знание нам недоступно. Но некоторый вероятностный прогноз - в ваших собственных сипах. Вот, к примеру, что будет тринадцатого июня этого года?
- Так это, - удивился Иванихин. - День рождения у меня.
- И как вы полагаете его провести?
Иванихин закрыл глаза, и вдруг увидел, как наяву, этот самый день рождения. Как он отмечал его в прошлом году, и в позапрошлом, и в поза-поза… И как, надо полагать, отметит в этом.
- Ну, соберется наш отдел. Савельев еще заглянет, наверное. Я принесу выпивку-закуску, женщины пару салатов приготовят… Часа в четыре, если начальство позволит, сядем за стол… - Иванихин запнулся. - Это если будний день. А он будний?
- А как узнать? - ответил Майкл вопросом на вопрос.
- Да в календарь заглянуть, - произнес Иванихин и только тут подумал, что в вопросе был подвох. Наверное.
Но Майкл искренне захлопал в ладоши.
- Браво, Павел Сергеевич! Вот вы и дали - совершенно самостоятельно - вероятностный прогноз на тринадцатое июня. Понимаете теперь, о чем я?
- Понимаю, - медленно проговорил Иванихин. - Н-да. Значит, то, чего я хочу, не получится. Но кое-что можно.
- Как я люблю работать с клиентами А-1, - с чувством заметил Микки. - Итак, сколько сдаете?
Иванихин решился.
- А до отпуска сдаю, - заявил он. - В августе у меня отпуск. Что тут, в самом деле. Весна… Разве это весна? Слякоть, холодрыга. Непременно насморк подхвачу. В мае у меня командировка к смежникам на две недели, я туда уже ездил - это ужас, какая у них гостиница! А столовая и того хуже… Ну, июнь, день рождения… опять все как всегда. Надоело. Это в детстве день рождения - праздник, а сейчас… чему радоваться? Год прошел - и ладно. В июле все уйдут в отпуска, будем с кем-нибудь вдвоем за весь отдел лямку тянуть. Жара, духота, опять насморк - аллергический. Да, Максим Майклович. Все верно. Сдаю по девятое августа включительно. Вы мне как раз к отпуску деньжат подкинете, съезжу к морю в кои-то веки. Забыл уже, как оно выглядит.
- По девятое августа, двадцать четыре ноль ноль? - уточнил мышиный человечек, и на утвердительный кивок Иванихина по-пионерски четко рапортнул: - Принято!
Он извлек откуда-то серую толстую папку, открыл - папка оказалась ноутбуком новейшей модели - и небрежно пробежал лапкой по клавиатуре. Сбоку с мягким шуршанием выползли свежеотпечатанные листы.
- Прошу. - Микки подал Иванихину бумагу и бежевый с золотом конверт знакомого вида. - Ваш контракт и сумма по контракту. Извольте проверить. На одном экземпляре распишитесь, пожалуйста. Еще коньячку? На дорожку? Сделка состоялась, теперь и я с вами могу. Он уже разливал по пузатым бокалам остатки жидкости из пузатой же бутылочки. - Мой вам совет, Павел Сергеевич. - Микки Маус лелеял в лапке свой бокал и принюхивался. - Как символа не вашего детства… Шучу, шучу. Просто совет. Вы только не думайте, что нашли способ исправить свою жизнь. Чтобы что-то изменить, надо что-то менять. Понимаете? Это не мое дело, но у вас, помнится, были способности к рисованию…
- Вы лучше вот что скажите, - перебил его Иванихин. С деньгами в кармане он почувствовал себя солиднее и увереннее. А может, коньяк взыграл. Захотелось показать, кто тут - уважаемый клиент, а кто, между прочим, - на работе. Подумаешь, менеджер! Мышь рисованная. К тому же вопрос Иванихина и вправду волновал. - Скажите, моего отсутствия точно никто не заметит? Пять месяцев - это вам не неделя все-таки…
- Для посторонних, - устало улыбнулся Микки, ваша жизнь будет идти по-прежнему, словно вы и не прибегали к нашим услугам. К примеру, Лида, ваша сотрудница, которая вас сюда направила. Вы разве замечали в ее поведении что-нибудь необычное? Вот видите. Ну, приятного отдыха, Павел Сергеевич. Возвращайтесь к нам.
Охранник молча распахнул перед Иванихиным дверь "ЕХIТ".
- А куда мы сейчас, Павлуша? Я бы выпила чего-то вкусненького…
Иванихин споткнулся и мгновенно покрылся потом - весь. Вокруг была южная ночь.
Нет, не так. Вокруг была курортная южная ночь. Грохотала музыкой, слепила огнями, на все лады зазывала потратить деньги.
Деньги!
Иванихин остановился и сунув руку в карман. Конверт лежал там - увесистый, толстый, с тиснением.
- Пойдем куда-нибудь в тихое место, - деревянным голосом сказал Иванихин и скосил глаза на спутницу.
Нет, это была не бывшая, как ему с перепугу помстилось. Миниатюрная шатеночха лет тридцати. Такая себе - мило-невзрачная. Это было логично - ярких женщин Иванихин боялся, они же его подросту не замечали, - но в свете новых возможностей показалось смутно обидным.
- Пойдем, - кротко согласилась женщина и взяла Иванихина под руку.
"Это как же это я? - беспорядочно думал Иванихин, шагая мимо разноцветно сияющих входов в кафе и рестораны. - Это где же это я?"
Воспоминания понемногу оттаивали. Проступали, как пейзаж из редеющего тумана, - сначала ближние предметы, затем те, что подальше… Собственно, его интересовали именно ближайшие.
Иванихин быстро и без удовольствия вспомнил, как начальство по каким-то своим соображениям выперло его в отпуск на неделю раньше оговоренного срока. Он вяло противился, но - как обычно - не преуспел. И оказался перед необходимостью провести целую неделю отпуска в городе.
Вспомнил одуряющую жару в пропитанном выхлопными газами скверике, где он пытался гулять. Вспомнил скверную водку, которую пил с соседом, чтобы хоть как-то скоротать время. И то, как не выдержал, рванул на вокзал и половину конторских отпускных истратил на билет в южный город, знакомый с детства, но принадлежащий нынче соседнему государству. Вспомнил, как слушал перестук колес и пытался воскресить детские впечатления - море, пальмы… И как ни черта не получалось.
- Павлуша, мы куда идем? - жалобно подала голос женщина, о которой Иванихин успел забыть.
Он огляделся. Набережная почти закончилась. Дальше было темно, из темноты проступали какие-то стройконструкции - скелеты будущих кафе и ресторанов. Последнее из действующих заведений мерцало призрачными огнями, как выброшенный на берег Летучий Голландец.
- Сюда, - с напускной уверенностью сообщил Иванихин. - Тут как раз тихо.
"Стриптиз-бар", - прочел он с опозданием, шагая под вывеску, и похолодел. Но обратного Пути не было. А, кроме того, разве не в поисках разгула и разврата он приехал на юг?
Иванихин ощупал конверт с деньгами - весомый, грубый и надежный пропуск в курортный рай.
- Шампанского… бутылку! - велел он набежавшей официантке. - Светочка! - Он очень кстати вспомнил имя спутницы, а также обстоятельства и степень их знакомства. - Я предлагаю тост за нашу романтическую встречу! И за тебя!
Вчера они уже целовались. Но после шампанского получилось лучше.
Пузырьки и поцелуй ударили Иванихину в голову. И тотчас - словно коварно поджидавшие этого мгновения - раскатились мягкие басы синтезатора. Красные лучи выстрелили из углов, ловя в перекрестье шест для стриптиза и женщину рядом с ним. Пока - одетую.
- Ой, - тихо, но внятно сказала Светочка.
- Коньяка, - потребовал Иванихин.
И ощутил, что падает - летит, кувыркаясь, - в пленительную бездну порока.
…Утро он встретил коленопреклоненным. В смысле, перед унитазом. Обнимая белого брата за изножие, склонив покаянную голову на фаянсовый край и заглядывая в дурно пахнущее нутро. Блевать больше не хотелось. Подниматься - тоже.
"Хорошо, что в номере свой санузел", - в который раз порадовался Иванихин.
Полет в бездну порока прошел успешно. Из стриптиз-бара они перебрались в ресторан, где ели жесткий шашлык, танцевали медленные танцы под быструю музыку и пили вино, коньяк и водку. После отправились к Свете с идеей оказаться в постели - но по дороге завернули на дискотеку. Там Иванихин добавил, и там же он потерял Свету.
На дискотеке было страшно. Ослепительные вспышки били по глазам. Дикие ритмы сотрясали пол, стены и отдыхающих. Иванихин, открыв рот, как глубоководная рыба на берегу, чтобы не лопнули перепонки, пробирался среди конвульсивно дергающихся людей. Какая-то девица вцепилась ему в локоть. Иванихин взял выпить себе и ей. Девица что-то говорила, он не слышал ни слова, поэтому все время кивал. Ушли они вместе.
Дальше Иванихин помнил прерывисто. Помнил, как зашли в казино - но вот пытались ли там играть или как зашли, так и вышли, память не сохранила. Иванихин истово надеялся, что не пытались. Потом девица блевала, свисая головой с парапета, а он держал ее, обхватив за коленки. Немного погодя они взяли в киоске две бутылки вина, красное сухое и розовое десертное…
В конце концов Иванихин все-таки оказался в постели с женщиной. Хоть и не со Светой. Как зовут новую подружку, Иванихин не выяснил. Волосы у нее были крашены местами в красный цвет, местами - в фиолетовый, так что при равномерном освещении брала оторопь. Поэтому Иванихин быстро выключил лампу, для страховки закрыл глаза и действовал на ощупь. Кажется, у него что-то получилось…
Потом ему стало то ли совсем хорошо, то ли окончательно плохо. Очнулся он от того, что край унитаза врезался в ухо.
С немалым трудом и не сразу Иванихин сумел покинуть санузел. В комнате все, что только можно, валялось где ни попади. Девица с пестрой головой спала, безоговорочно заняв всю кровать. Иванихин, заранее ужасаясь, полез в карман за деньгами.
Деньги были. Примерно половина.
Чужими руками Иванихин кое-как оделся и на тряпичных ногах вышел из гостиницы. В первом же попавшемся кафе он простонал: "Пива!" - и рухнул в пластиковое кресло.
Пиво медленно промывало чугунные мозги. Иванихин сидел как истукан, смотрел прямо перед собой. По липкому столу ползали две мухи, жужжали, взлетали, опять садились, пытались совокупляться.
"Зачем? - размышлял Иванихин. - То есть на фига?"
Он смотрел на проходящих мимо людей. На самодовольных толстяков, на поджарых юнцов, на женщин, драпированных цветными платками в меру красоты фигуры и собственных о ней представлений. "Вы удивитесь, сколько у нас клиентов", - звучал в его голове вкрадчивый голос менеджера из приемного пункта.
Раньше Иванихин не раз задавался вопросом, откуда люди берут столько денег, чтобы их тратить. Вроде и не делают ничего особенного - а поди ж ты, по курортам разъезжают. Ну вот. Теперь он знает, как получить деньги - ни за что, просто так. И сам сидит здесь, попивая пиво и рассматривая толпу.
"Интересно, кто из них настоящий, а кто - нет?" думал Иванихин. - "Кто живет прямо сейчас, а кто - пустая оболочка, которая совершает привычные действия, чтобы когда-нибудь в урочный час очнуться, вспомнить это мгновение как уже прошедшее и ощупать в кармане толстый конверт?"
На секунду Иванихину стало жутко. Он ощутил себя единственным живым человеком в окружении зомби. Но ощущение быстро прошло, и Иванихин устыдился детских мыслей. Во-первых, это кто ж продаст время отдыха на юге, а? Вот зимой, в будний день, в троллейбусе по дороге на работу - там по-любому полная зомбификация. Так и что? Дело привычное. А, во-вторых, какая ему разница?
Или все-таки - разница есть?
"Вы удивитесь, сколько у нас клиентов".
Иванихин допил пиво и пошел будить пестроголовую девицу. Ему срочно захотелось выпить чего-нибудь покрепче. В компании. Чтобы отключить мозги и не думать. И пойти куда-нибудь. Где очень громкая музыка с бессмысленными словами. Чтобы совсем не думать никогда.
Первую неделю сентября погода держалась по-летнему ласковой. От нежданного тепла люди сделались податливыми, как нагретый пластилин. Хотелось творить добро и пользу себе и ближним. Иванихин размяк настолько, что починил дверь и сходил к сыну в школу. То есть в лицей.
Поездка на курорт вспоминалась редко. Иванихин даже не стал проявлять отснятую на югах пленку и печатать фотографии. К чему? Только деньги тратить. Все равно некому показывать.
Затем погода испортилась. Зарядили дожди.
Душа, нехарактерно развернувшаяся под действием тепла, скукожилась в некрасивую фитюльку да так и застыла.
Прошедший отпуск стал казаться Иванихину ненастоящим. Как позавчерашний сон, как давно прочитанная книга. Как история, рассказанная одним незнакомцем другому, который и слушал-то невнимательно. Настоящим было то, что окружало Иванихина здесь и сейчас, - серые дождливые трудовые будни. С девяти до восемнадцати. С понедельника по пятницу. С момента окончания института - и до пенсии.
Считая часы и минуты рабочей недели, Иванихин знал одно: в приемный пункт он больше не пойдет.
Почему?
Вот просто не пойдет, и точка. Отвяжитесь. Нет, ну почему?
По кочану. Главное - не задумываться. Иначе поползут жуткие мороки из фрейдовских заказников психики, начнет казаться, что и жил как-то не так, и сейчас живешь - из рук вон не туда. Захочется что-то изменить, исправить… знать бы, что и как?
В общем, маета.
Иванихин пытался и боролся. Стал посещать курсы йоги и самопознания, делал по утрам неестественную для славянина гимнастику, вникал в адаптированную мудрость Востока. Не помогало. Наоборот, сделалось хуже.
Жизнь стала ощущаться какой-то пустой, выеденной изнутри, как трухлявый гриб. События проскальзывали мимо Иванихина - или это он скользил мимо событий, ни за что не задевая. Не чувствуя связи с миром.
С деревьев облетели последние листья, лужи взялись ледком. Иванихин забил на йогу и обратился к практике родной культуры. По субботам - а иногда и вечером в пятницу - в его холостяцком, как нельзя более пригодном логове появлялись сосед Виталь Саныч и его кум Колька. После первой же стопочки становилось легче дышать. Когда свинчивали пробку второй бутылке, начинало казаться, что каждым словом Иванихин со товарищи раскрывают великие истины, которые всяким там индийским гуру в ихней нирване и не снились И было жалко до слез, что мир не внемлет…
Где-то в районе следующей бутылки Иванихин наконец обретал смычку с реальностью - но не мог удержаться на ослепительной грани бытия и небытия. Реальность, раскалываясь, била его по башке. Последнее, что он слышал, был неизменно ровный басок Саныча: "Конька, засранец, уложи Пашу. Видишь - устал человек…"
Воскресенье уходило на опохмел.
Жизнь, простая и страшная, катилась вперед сама собой, как машина под уклон. Правду сказать, несколько раз - особенно с бодуна - Иванихина посещало искушение съездить в "Приемный пункт", сменять ненужные и неприятные моменты жизни на полезные дензнаки. Но что-то его держало.
Мелькали выходные, тянулись будни. Плавно, без суеты настал Новый год.
Иванихин потерял бдительность - а зря. Повозка его экзистенции с размаху налетела колесом на камни праздников. Сначала Виталь Саныч с кумом уехали встречать Новый год в деревню, и там Коня запил. Саныч вернулся один, зашел к исстрадавшемуся Иванихину - тот было воспрянул, но назавтра у Саныча разболелась печень, всерьез и надолго. Так в одночасье развалилась компания, а в одиночку Иванихин пить не умел.
Он попробовал возобновить пивные отношения с Савельевым - но пиво, в отличие от водки, не давало нужного накала страстей в организме. А недавний приятель оказался на поверку занудой и нытиком с черствой, себялюбивой душонкой. Иванихин заподозрил, что Савельев задолго до их знакомства сдал свое время на много дет вперед я ходит но миру восковой фигурой, бездумным манекеном. Только раньше Иванихин этого не замечал.
"Вы удивитесь, сколько у нас клиентов…"