Повозка поднималась вверх по дороге - генераторы, установленные на ее колесах, выли и стонали. Они въехали в небольшое ущелье, которое Эмминк назвал Белбалский перевал, и перед ними раскинулся город Дадиче: зрелище дикой и какой-то устрашающей красоты. Рейш почувствовал еще большее беспокойство. Несмотря на засаленную одежду, он нисколько не походил на других возчиков и мог только надеяться, что пахнет так же, как они. А Эмминк? Насколько он надежен? Рейш исподтишка оглядывал его: высохший человечек, лицо цвета вываренной кожи, огромный нос, узкий лоб и крепко сжатые губы. Человек, который, как Анахо, Траз и сам Рейш, произошел от сыновей далекой планеты - Земли, размышлял он. И он действительно очень далек от земных людей! Эмминк стал человеком с Тчаи, выросшим на ее скудной почве, среди мрачного ландшафта, под янтарным светом гаснущего солнца, неярких густых тонов. Нет, он не может положиться на Эмминка! Оглядывая обширную панораму Дадиче, Адам спросил:
- Где ты разгружаешь свою повозку?
Эмминк ответил не сразу, словно искал предлог, позволяющий избежать ответа.
- Там, где дадут лучшую цену, - ворчливо ответил он наконец. - Может быть, на Северном рынке или на Речном, а может быть, на ярмарке.
- Понятно, - ответил Рейш. Он указал на большое белое здание, которое отметил прошлым днем. - А вот этот дом, вон там, что это такое?
Эмминк равнодушно пожал своими узкими плечами.
- Это не мое дело. Я покупаю, перевожу и продаю; больше меня ничего не касается.
- Понимаю. Ну ладно, я хочу, чтобы ты проехал мимо этого здания.
- Это мне не по дороге, - проворчал возчик.
- Мне плевать. За это я тебе плачу.
Тот снова что-то проворчал и минуту сидел молча. Потом произнес:
- Сначала на Северный рынок, чтобы я мог зарегистрировать свой товар, потом на ярмарку. По пути мы проедем мимо твоего дома.
Они съехали с холма, потом миновали пустошь, усеянную мусором и всякими отбросами, затем - сад, где росли кусты с перистыми листьями, над которыми летали яркие черно-зеленые насекомые. Впереди поднималась стена, окружающая Дадиче, вышиной в тридцать футов, возведенная из какого-то блестящего коричневого, очевидно синтетического материала. Через ворота в город проезжали повозки из Перы, которые осматривала группа часчменов в пурпурных шароварах, серых рубашках и высоких остроконечных шапках из черного фетра. На поясе у них были сабли, в руках - длинные острые жерди, которыми они ощупывали груз на прибывающих повозках.
- Зачем они это делают? - спросил Рейш, когда часчмены вяло и равнодушно принялись прокалывать груз на повозке, стоявшей впереди.
- Чтобы Зеленые Часчи не пробрались в город. Сорок лет назад сотня Зеленых Часчей проникла в Дадиче, спрятавшись на повозках среди ящиков и мешков; они пролили здесь много крови, прежде чем их всех перебили. О, Синие Часчи - злейшие враги Зеленых, им только и дай убивать друг друга!
- А что я отвечу, если они начнут задавать мне вопросы? - спросил Рейш.
Эмминк пожал плечами.
- Это твое дело. Если спросят меня, я скажу, что ты заплатил мне, чтобы я доставил тебя в Дадиче. Разве это не правда? Скажи им что-нибудь другое, если у тебя хватит смелости... Выкрикни свой номер, когда я буду кричать мой.
Рейш кисло улыбнулся, но ничего не сказал.
Очередь дошла до них. Эмминк проехал ворота и остановился у красного прямоугольника.
- Сорок три! - прохрипел он.
- Восемьдесят шесть! - изо всех сил крикнул Рейш.
Часчмены выступили вперед, прокололи железными прутьями кучу наваленных тушек камышовых грызунов. Один из них обошел повозку сзади, коренастый кривоногий человек с лицом, словно придавленным книзу, скошенным, как у Эмминка, подбородком, с маленьким носом-картошкой. Низкий лоб нависал еще больше под тяжестью фальшивого черепа, поднимающегося конусом в шесть-семь дюймов над его собственным черепом. Кожа часчмена была свинцового цвета с синим оттенком - впрочем, это могла быть краска. Пальцы его были короткими и толстыми, ступни широкими. Рейш подумал, что он дальше отошел от своих земных предков, особенно от современных землян, чем Анахо-дирдирмен. Часчмен безразлично оглядел Эмминка и Адама и отступил от повозки, махнув рукой. Возчик взялся за рычаг, и они двинулись вперед по широкой улице.
Эмминк с кривой улыбкой обратился к Рейшу:
- Тебе повезло, что не было никого из Часчей, особенно их капитана. Они бы учуяли, как ты потеешь. Даже я почувствовал запах. Это признак страха. Если хочешь сойти за возчика, научись быть хладнокровнее.
- Ты слишком многого хочешь от меня, - возразил Рейш. - Я стараюсь как могу.
Повозка катилась по городу. В садах были видны Синие Часчи, подрезающие деревья, передвигающие каменные вазы, спокойно прогуливающиеся в тени, окружающей их дома, крытые круглыми куполами. Иногда Рейш ощущал запахи, исходящие из сада или от вазы с цветами: терпкие, резкие, острые; запахи горящего смолистого дерева, сладковатого мускуса - странные сочетания ароматов, волнующие своей неопределенностью; он не мог сказать, противны ли они ему или, наоборот, притягивают своей изысканной необычностью.
Дорога вдоль домов Часчей тянулась несколько миль. Синие Часчи совершенно не заботились о том, чтобы хранить в тайне свою частную жизнь, и дома часто находились очень близко от дороги. Сейчас можно было их видеть за работой. Но Рейш не заметил ни единого случая, чтобы Часчи трудились рядом с часчменами, - они работали отдельно и, если случайно оказывались рядом, делали вид, что не замечают друг друга.
Эмминк ехал молча. Адам выразил удивление, что Синие Часчи почти не обращают внимания на проезжающие мимо повозки. Эмминк презрительно фыркнул.
- Не обманывайся! Если думаешь, что они тебя не замечают, попробуй сойти с повозки и войти в сад или в дом! Не успеешь глазом моргнуть, как тебя скрутят и отошлют в цирк, где ты будешь их потешать. Хитрые, коварные твари! Настолько же нелепые, насколько жестокие! Подлые и безжалостные! Слышал, какую шутку они сыграли с несчастным Фосфером Аяном, возчиком? Он всего на минуту спустился с повозки, чтобы сходить по нужде: конечно, это была страшная глупость с его стороны. Разве трудно было предвидеть последствия? Так вот, ему связали ноги и посадили в чан, наполненный нечистотами, доходящими до подбородка. На дне чана находился клапан. Нечистоты подогревались, и когда становилось уж очень горячо, Фосфер Аян должен был нырять на дно и открывать клапан. Тогда нечистоты замерзали, и он снова должен был нырять, так что эта дрянь то обжигала его, то морозила. И все же он не потерял самообладания - выдержал целых четыре дня, и тогда они отпустили его, чтобы он всем рассказывал в Пере, как его наказали. Как понимаешь, они каждый раз приноравливают свои шутки к обстоятельствам - таких весельчаков еще свет не видывал! - Эмминк измерил Рейша оценивающим взглядом. - А что ты хочешь им сделать? Я могу почти что точно предсказать, как они тебя накажут.
- Ничего я не хочу им сделать! - ответил Рейш. - Мне просто интересно, вот и все. Я хочу знать, как живут Синие Часчи.
- Они живут только ради своих безумных штучек; все считают их сумасшедшими и ненавидят. Я слышал, что они особенно любят стравливать бешеных Зеленых Часчей и ненормальных фунгов - это у них считается лучшей забавой. Если удается поймать Дирдира и Пнума, они заставляют их проделывать всякие вещи, которые им кажутся смешными. И все это для забавы - больше всего Синие Часчи боятся скуки.
- Удивительно, почему Дирдиры не начали войну с Часчами до полной победы, - заметил Рейш, - разве Дирдиры не сильнее Синих Часчей?
- Конечно, сильнее, и их города больше - по крайней мере так мне говорили. Но у Часчей есть снаряды, которыми они смогут разрушить все города Дирдиров, если те нападут на них. Обычное дело: каждый из противников так силен, что может уничтожить другого, поэтому они не решаются на большее, чем доставлять друг другу мелкие неприятности... Ну ладно, пока меня не трогают, и я ни на кого не буду обращать внимания... Вон там, впереди, Северный рынок. Посмотри, всюду полно Синих Часчей. Они любят торговаться, хотя предпочитают жульничать. Ты должен молчать. Не делай никаких знаков, не кивай и не подмигивай. Иначе они могут сказать, что я продал негодный товар.
Эмминк повернул повозку на площадку, которую защищал от солнечных лучей огромный зонтик. Начался самый свирепый торг, который Рейшу пришлось видеть за всю жизнь. Синие Часчи поочередно подходили к нему, осматривали и ощупывали тушки камышовых грызунов и квакающим голосом предлагали цену, которую Эмминк с негодующим возгласом отвергал. Несколько минут покупатель и продавец осыпали друг друга оскорблениями, не останавливаясь даже перед намеками на внешность, и наконец Часч внезапно сердито отворачивался и шел искать, где купить грызунов в другом месте.
Эмминк лукаво подмигнул Адаму.
- Иногда я поднимаю цену, просто чтобы подразнить Часчей. Но сейчас благодаря этому я знаю, какая цена на грызунов. Пойдем попытаем счастья на ярмарке.
Рейш хотел было напомнить Эмминку о большом белом доме, но передумал. Хитрец ничего не забыл! Он повернул, поехал по дороге, идущей в глубь земли Часчей к югу, на четверть мили от реки, где были сады и жилища Часчей. Слева находились небольшие дома, покрытые куполами, хижины, разбросанные среди деревьев с редкой листвой, и дворы, где в грязи копошились голенькие детишки. Возчик, искоса посмотрев на спутника, заметил:
- Вот так начинаются Синие Часчи, по крайней мере так объяснял мне один часчмен. Видно, его это очень занимало - так любовно описывал он все мелочи.
- Что же он говорил?
- Часчмены считают, что в каждом из них заключен зародыш, который растет, пока живы, а когда умирают, выходит у них из тела и становится настоящим Часчем. Так учат Синие Часчи - разве не смешно?
- Очень, - согласился Рейш. - Разве часчмены никогда не видели человеческий труп? Или детенышей Синих Часчей?
- Конечно, видели. Но у них на все есть объяснение. Они хотят верить этому - как им иначе оправдать то, что они находятся в рабстве?
"Эмминк, по всей вероятности, вовсе не так глуп, как кажется. Нельзя судить по внешности", - подумал Рейш.
- Они, наверное, считают, что Дирдиры зарождаются в дирдирменах, а Ванкхи в ванкхменах?
- Не могу сказать, - пожал плечами Эмминк. - Наверное, они так считают. А теперь смотри: там находится дом, который тебе нужен.
Квартал хижин часчменов остался позади, его скрыли заросли бледно-зеленых деревьев с большими коричневыми цветами. Повозка объезжала самый центр города. Вдоль улицы тянулись большие здания-конторы или залы для собраний; они стояли на невысоких арках, их кровли были причудливо изогнуты. Напротив одного из таких зданий возвышалось сооружение, в котором, по предположению Адама, хранился бот. Оно было длиной и шириной с футбольное поле, с низкими стенами и огромной крышей в форме эллипса - по всем меркам вычурный и помпезный архитектурный фокус.
Рейш не мог понять, для чего служило это сооружение. В доме имелось несколько дверей, но не видно было больших ворот, через которые могла бы проехать какая-нибудь большая машина. У Рейша сложилось впечатление, что они едут вдоль заднего фасада здания.
На ярмарке Эмминк продал свой товар после жестокой торговли. Рейш держался в стороне от покупателей - Часчей, стараясь, чтобы ветер дул в его сторону.
Эмминк был не вполне удовлетворен. Выгрузив товар, он вернулся к повозке, ворча:
- Я должен был получить еще по крайней мере двадцать цехинов; тушки были первый сорт... Но разве этим Синим что-нибудь втолкуешь? Один из них уставился на меня и пытался что-то вынюхать: ты так сгибался и съеживался, что возбудил подозрения старухи из Часчей. По всей вероятности, ты должен возместить мне мои убытки.
- Сомневаюсь, чтобы ты продешевил, - сказал Рейш. - Давай поедем назад.
- А мои недополученные двадцать цехинов?
- Забудь о них - они тебе приснились. Посмотри, Синие на нас смотрят.
Эмминк быстро прыгнул на свое сиденье и завел машину. Вероятно, специально, чтобы досадить спутнику, поехал по той же дороге.
- Поезжай по восточной дороге, - резко сказал Рейш. - Чтобы мы объехали тот дом спереди; больше никаких штучек.
- Я всегда еду по западной дороге, - заныл возчик. - Почему я должен теперь ехать по-другому?
- Для тебя же будет лучше...
- Ах, угрозы? В самом центре Дадиче? Стоит мне только сделать знак Синему...
- Это было бы последним "знаком" в твоей жизни.
- А как мои двадцать цехинов?
- Ты уже взял с меня пятнадцать да еще получил деньги за свой товар. Никаких жалоб! Делай как я говорю, или я сверну тебе шею.
Изрытая ругательства, пыхтя, сердито глядя на Рейша, Эмминк все же повиновался.
Впереди показалось белое здание. Дорога шла параллельно его переднему фасаду на расстоянии примерно семидесяти пяти ярдов. Между дорогой и домом пролегала полоса деревьев. От главной улицы к дому отходила улица поуже. Если бы они свернули на нее, то внушили бы сильнейшие подозрения, поэтому они продолжали путь по главной улице вместе с другими повозками и маленькими тележками, в которых сидели Синие Часчи. Рейш жадно оглядывал дом. Три больших портала прорезали фасад. Центральный и левый портал были закрыты, правый - открыт. Когда они проезжали мимо, Рейш заглянул внутрь и увидел путаницу разных машин, сияние расплавленного металла, корпус плоского летательного аппарата, похожего на тот, что вытащил из болота разведывательный бот.
Рейш повернулся к Эмминку.
- Это здание - завод, где строят летательные аппараты и космические корабли.
- Ну конечно, - проворчал возчик.
- Я столько раз спрашивал тебя. Почему ты мне это не сказал?
- Ты не платил за сведения. Я ничего не отдаю даром.
- Провези меня снова вокруг здания.
- Заплатишь еще пять цехинов.
- Два. И никакого нытья, иначе выбью все зубы!
Изрыгая приглушенные ругательства, Эмминк повернул повозку.
- Ты когда-нибудь заглядывал в это здание, видел, что находится посредине или слева? - спросил Адам.
- Конечно. Несколько раз.
- Что там находится?
- Сколько заплатишь?
- Немного. Я сам туда заглянул.
- Цехин?
Рейш коротко кивнул.
- Иногда открыты и другие ворота. В середине они изготовляют целые секции космических кораблей, потом их выкатывают и собирают в другом месте. Слева они строят мелкие космические корабли, когда им это нужно. В последнее время здесь дело не спорится - Синие Часчи разлюбили космические путешествия.
- Ты видел, как они привозят сюда космические корабли - все равно, большие или маленькие - для починки? Может, видел это несколько месяцев назад?
- Нет. А почему ты спрашиваешь?
- Тебе придется заплатить за информацию, - ответил Рейш.
Эмминк показал в улыбке большие пожелтевшие зубы, оценив остроту, и больше ничего не спрашивал.
Они проехали мимо еще раз.
- Не спеши, - приказал Адам Эмминку, который изо всей силы нажал на рычаг, так что старая повозка затарахтела по улице с наибольшей доступной ей скоростью.
Эмминк неохотно сбавил скорость.
- Если мы поедем медленно, они обратят на нас внимание и станут расспрашивать, почему мы суем нос куда не следует.
Рейш посмотрел на улицу, расположенную рядом с белым зданием, по которой шли несколько Часчей и толпа часчменов.
- Съезжай с дороги, - сказал он Эмминку, - останови свою повозку на пару минут.
Эмминк принялся, как обычно, возражать, но Рейш потянул за рычаг, и они остановились. Эмминк с ненавистью посмотрел на него: от бешенства он даже не мог найти слов.
- Выйдя, сделай вид, что починяешь колесо или мотор, - сказал Рейш. - Займись чем-нибудь. - Он спрыгнул на землю и постоял немного, глядя на здание, которое, без сомнения, было заводом. Ворота справа были открыты. Так близко и вместе с тем так далеко... Если бы только пересечь эти семьдесят пять ярдов до ворот и заглянуть внутрь!
А потом что? Предположим, он увидит свой бот. Он, конечно, не будет в рабочем состоянии: техники Синих Часчей наверняка разобрали его, хотя бы частично. "Они наверняка удивлены и заинтригованы тем, что увидели", - подумал Рейш. Технология, сама инженерная мысль - вся система мышления, вероятно, будет странной и непонятной для Часчей. Их, без сомнения, еще больше удивит то, что в боте находится труп человека. Положение было в высшей степени затруднительным. Бот, очевидно, находится внутри здания в разобранном виде, так что его нельзя будет использовать. Возможно, его здесь нет. Даже если бот здесь... Рейш не имел ни малейшего представления, как его забрать. Если в доме нет ничего, кроме передатчика Пола Уондера, Рейш должен будет пересмотреть свои планы... Но сейчас прежде всего необходимо осмотреть завод изнутри. Казалось, это не представляет особых трудностей. Пройти семьдесят пять ярдов и заглянуть внутрь... Но он не решался. Если бы он мог как-то изменить свою внешность, чтобы обмануть Синих Часчей, например, преобразиться в часчмена... Нет, ничего не выйдет.
Размышления заняли не больше минуты, но Эмминк начал проявлять беспокойство. "Надо посоветоваться с возчиком", - решил Рейш.
- Эмминк, - сказал он, - предположим, ты хочешь узнать, находится ли определенный предмет - например небольшой космический корабль - внутри этого здания. Как ты бы проник туда?
Эмминк фыркнул:
- Во-первых, я никогда не помыслил бы о подобном безумии. Я бы просто оставался на своей повозке и поскорее убрался отсюда, пока жив.
- Ты не можешь придумать какой-нибудь предлог, чтобы нам туда войти?
- Нет! Что за выдумки!
- Или чтобы проехать рядом с воротами?
- Нет, нет! Конечно нет!
Рейш жадно оглядывал здание и особенно открытые ворота. Так близко и совершенно недоступно... Его охватила бешеная злость на себя самого, идиотское положение, в которое он попал, на Синих Часчей, Эмминка, всю планету Тчаи. Семьдесят пять ярдов - пробежать их он сможет за каких-нибудь полминуты.
- Подожди здесь! - коротко сказал он спутнику и пошел широким шагом через усаженную деревьями полосу.
- Эй, иди сюда. Вернись! - хрипло крикнул возчик. - Ты что, сошел с ума?
Но Адам только ускорил шаг. На дорожке у самого завода стояли несколько часчменов, очевидно, рабочие, которые не обратили на него никакого внимания. Рейш дошел до дорожки. До открытых ворот оставалось всего десять шагов. Из ворот вышли три Часча. У Рейша сильно забилось сердце, ладони стали влажными. Часчи, должно быть, учуяли запах его пота: запах страха. Но может быть, занятые своими делами, они не обратят на него внимание? Склонив голову, прикрыв лицо полями широкополой шляпы, Рейш быстро прошел мимо них. Потом, когда лишь несколько футов отделяли его от ворот, все трое быстро обернулись, словно одновременно почувствовали что-то подозрительное. Один из Часчей окликнул его странным булькающим прерывающимся голосом: очевидно, органы, с помощью которых он говорил, отличались от человеческих голосовых связок.
- Человек! Куда ты идешь?
Адам остановился и ответил фразой, которую придумал, когда свернул с главной улицы:
- Я пришел за стружками.
- Какими стружками?
- За воротами, в коробке, так Мне сказали.