Поначалу он не мог сказать ничего определенного: в дальнем конце компилятора что‑то просто было не так. Через пару секунд Дэн заметил, что сервисное отверстие слегка приоткрыто, и по его краям расплывается пятно. Мозг покопался в подсказках, перебрал тысячи карточек, по размерам попытался примерить на аномалию ярлык "разлитая краска", но подошел он плохо. Для смартматериала эта штука была слишком толстой, бесформенной и плотной. К тому же Брюкс больше не видел на станции поверхности, выкрашенной в такой маслянистый оттенок серого.
Потом камера дала увеличение, и новый набор подсказок тут же встал на место.
Эти ветвящиеся филигранные края, как корешки и дендриты, растущие прямо на машинах.
– Эта штука все еще лезет из канала? – послышался изумленный голос Лианны.
– Не тупи думаешь я не сказала бы? Да и не в том дело просто какой‑то идиот оставил люк открытым.
"Система жизнеобеспечения не работала, пока "Венец" не пристыковался", – вспомнил Брюкс. На станции повсюду царил вакуум.
– Может, оно как раз и лезло, пока ты не повысила давление в отсеках. Вдруг мы его… прервали.
Эти маленькие бугорки, похожие на прыщи – словно какие‑то плоды на ранних стадиях…
– Не сомневайся я сказала бы раньше да черт в логах записано что энергии тут не было уже много недель.
– Если логам можно верить, – тихо заметил Мур.
– Эта штука очень похожа на обыкновенную краску, – сказала Лианна.
Брюкс покачал головой:
– Нет, больше на слизистую плесень.
– Что бы это ни было, – подытожил Мур, – наши люди ничего подобного сюда не отправили бы. И отсюда очевидный вопрос…
Вопрос появился, но его никто не задал.
***
Конечно, слизистая плесень не могла выжить в глубоком вакууме при абсолютном нуле.
– Назови хотя бы одну вещь, которая смогла бы, – сказала Мур.
– Потенциально дейнококки могли бы. Ну и вроде некоторые синтетики.
– И при этом они могли бы активно действовать?
– Нет, – признал Брюкс. – Они, по сути, вырубаются, пока условия не станут лучше.
– То есть, по‑твоему, что бы там ни было, – полковник махнул рукой в сторону изображения, – оно спит?
Ощущение казалось более странным, чем даже штука в окне: кто на "Терновом венце" интересовался мнением Дэна? Но удивление прошло, как только он посмотрел в сторону и увидел, как монахи и вампирша собрались вместе и вели мультимодальный диалог из щелчков, фонем и танцующих пальцев. Двухпалатники стояли, отвернувшись друг от друга; они парили спонтанным узлом, устремив каждую пару глаз по своему вектору.
"Джим, может, для меня ты и полковник‑суперсолдат, – понял Брюкс, – но для этих парней все мы – лишь стая капуцинов".
– Я сказал…
– Прости, – Дэн тряхнул головой. – Нет, я так не думаю. В смысле взгляни на это: оно хотя бы отчасти находится вне камеры. Ты мне скажи, может ли техника на "Икаре" собрать материю вне конденсатора?
– Значит, оно… выросло.
– Вполне логично.
– В глубоком вакууме, почти при абсолютном нуле.
– Не настолько логично, но другого ответа у меня нет. – Брюкс дернул подбородком в сторону гигантов. – Может, у них есть.
– Оно сбежало.
– Если хочешь, можно и так сказать. И, в любом случае, сбежало оно недалеко. – Пятно, слизистая плесень или что бы там ни было, распространилось меньше чем на два метра от открытого люка, а потом иссякло, разбившись на корешки. Впрочем, по идее оно даже столько не должно было протянуть.
Эта чертова штука выглядела как живая. Брюкс убеждал себя не спешить с выводами и не судить внеземные явления по привычным для людей формам, но биолог в нем пустил уж слишком глубокие корни. Он смотрел на зернистую пережатую картинку и не видел там ни случайного скопления молекул, ни экзотического кристалла, растущего по какой‑то предначертанной сетке линий. Он видел нечто органическое – создание, которое не могло просто так собраться из рассеянного облака атомов.
Дэн повернулся к Муру:
– А не может технология телематерии на "Икаре" быть более продвинутой, чем ты допускаешь? Может, она ближе к настоящей фабрикации? Мне кажется, у нас тут сложная макроструктура.
Мур повернулся и пригвоздил Сенгупту взглядом:
– Оно… вырвалось? Взломало люк?
Та покачала головой, не сводя глаз с потолка:
– Никаких признаков растяжения или усталости металла ничего не взрывалось не ломалось поблизости нет никаких осколков. Выглядит так будто кто‑то проводил стандартную диагностику вынул образец и забыл закрыть дверь.
– Какая‑то уж слишком глупая ошибка, – заметил Брюкс.
– Тараканы постоянно совершают глупые ошибки.
"И самая большая наша ошибка, – промолчал Брюкс, – в том, что мы слишком много понастроили таких, как ты".
– Правда обзор у камеры ограниченный видно не все поэтому нужно туда сходить и проверить для надежности.
Наверху, в небе, слизистая плесень манила миллионом филигранных пальцев.
– Значит, такой наш следующий шаг? – предположил Брюкс. – Мы высаживаемся?
От Эулалии донеслось крякающее стаккато с пальцевым аккомпанементом. У любого другого примата такой звук мог бы означать смех. Узел роя удостоил Дэна взглядом и снова перевел внимание на купол.
Это был не английский. Кажется, даже не язык: по крайней мере не по определению Брюкса. Но почему‑то он понял, что хотела сказать Эулалия.
"Ты первый".
***
Два часа спустя четыре Двухпалатника и парочка зомби Валери выбрались на корпус и теперь ползли вдоль хребта корабля со свитой ремонтных пауков, таща за собой горелки, лазеры и ключи.
Два часа на подготовку перед началом новой сборки корабля. И три дня, чтобы набраться храбрости и отправиться куда‑то еще.
Естественно, они заложили базу. Сенгупта подключилась к каждой камере на замороженной станции, взломала парочку ремонтных ботов и отправила их в каждый доступный уголок и закуток. На видео Брюкс не увидел ни ангелов, ни астероидов. Он уже решил, что кодовое имя было отвлекающим маневром – фразой, выпущенной в эфир, чтобы преследователи особо не гадали, куда отправится "Венец", запустив двигатели во внутренней системе.
Прищурившись так сильно, как могла, Сенгупта увидела лишь подозрительную тень, исчезнувшую, стоило приложить к ней величину ошибки:
– Аллометрия станции сбита на пару миллиметров но было бы странно если бы на такой жаре не было расширений или сжатий.
Рой собрался вместе и время от времени передавал указания через Лианну: "Увеличь давление в конденсаторе до двадцати атмосфер. Заморозь камеру. Нагрей камеру. Отключи свет. Включи снова. Снова продуй конденсатор до вакуума. Сфабрикуй этот модуль и запусти его".
Слона никто так и не приметил – он упорно отказывался подниматься, невзирая на все приманки. После трех дней Брюкс изнывал от безделья.
– Они хотят, чтобы ты остался тут, – извиняясь, сказала Лианна. – Ради твоей безопасности.
Они вплыли в форпик; внутренности "Венца" шипели и булькали вокруг, пока процессия Двухпалатников забиралась в скафандры в главном шлюзе. Водяной шар, удерживаемый поверхностным натяжением, дрожал чуть в стороне от проторенного маршрута. Мягкий свет, лившийся из пасти миноги, омывал все вокруг бледно‑голубым цветом.
– Вот, значит, как. Теперь они решили позаботиться о моей безопасности.
Лианна вздохнула:
– Мы уже говорили об этом, Дэн.
Из Центрального узла появилась Валери, оскалилась и пролетела мимо. Она вела пальцами по пучкам из труб с охладителем, еле заметно выбивая аритмичную дробь. Брюкс посмотрел на Лианну: та отвернулась. Наверху Офоэгбу погрузил руки в воду; вытащил их и вытер, прежде чем натянуть перчатки.
– Но ты идешь, – заметил Дэн.
Работать бок о бок с тварью, которая чуть ее не убила, даже не удостоив взглядом. Брюкс так и эдак пытался подступиться к теме в обычной беседе, но в последнее время от привычной болтовни остались одни обрывки. К тому же Латтеродт явно не хотела говорить на эту тему.
Сейчас же сказала:
– Это моя работа. Джима мы пока оставили в тылу.
Дэн удивился:
– Серьезно?
– Мы, скорее всего, возьмем его, когда будем чуть больше уверены в том, что происходит. В конце концов, он контролировал экспедицию "Тезея" с Земли.
Но даже тогда он будет, в основном, заниматься дистанционным управлением с "Венца". Двухпалатники не хотят подвергать кого‑либо ненужному риску. К тому же… – Она пожала плечами. – Что ты будешь делать на "Икаре"?
Брюкс пожал плечами в ответ:
– Наблюдать. Исследовать.
Капля воды снова задрожала, когда узел по имени Цзянчу смыла свои грехи. "Почему все тела это делают, – задумался Дэн, – если за ними стоит один разум?"
– Ты получишь все данные в реальном времени прямо здесь. И они будут гораздо качественнее.
– Наверное, – Дэн покачал головой, – Ты, конечно, права. Они правы. Просто я психую от безделья.
– А я думала, ты не любишь приключений. Нам на фоне последних событий к скуке стремиться надо, – Лианна с трудом улыбнулась и положила ладонь ему на предплечье.
– Лучше останься здесь. Будешь заглядывать мне через плечо.
Сенгупта хмыкнула, когда Дэн влетел в Центральный узел:
– Значит тебя не пустили поиграть.
– И не пустят, – признал Брюкс, устроившись рядом с ее креслом.
– Отсюда вид лучше. – Она машинально постукивала ногой по палубе, – Я бы там в принципе не хотела оказаться тем более с этими товарищами с ними даже не поговоришь и манеры у них дерьмо полное если до сих пор не заметил. Я бы туда не пошла даже если бы мне заплатили.
– Спасибо, – ответил Брюкс.
– За что?
"За попытку. Зато, что успокаивающе почесала меня за ушком".
Сенгупта махнула рукой, словно раскладывала колоду карт: на куполе слева направо расцвел ряд окон. Руки в перчатках, визоры, вид шлемов сзади; тактические оверлеи описывали внешнюю и внутреннюю среду сверкающими динамическими рядами.
Минога раскрыла пасть, и свита Двухпалатников невинно заплыла к ней в горло.
Брюкс натянул свой фетиш‑капюшон и запустил сенсоры движения.
***
Совсем бесполезным Дэн не был. Его отправили засевать панели астродерна: счищать мертвый и хрупкий сухостой, принесенный в жертву холоду и вакууму; наносить свежий питательный гель на сеялки в переборках, а поверх него – распылять туман из микроскопических семян. Обработанные поверхности уже через час начинали зеленеть, но вместо того, чтобы наблюдать за ростом травы, Дэн, держась на расстоянии, смотрел, как Двухпалатники и зомби, словно бродячие муравьи, копошились на "Икаре", вырезая из его борта одинаковые ромбические куски поливольфрама и перетаскивая их к зазубренной культе, где "Венец" разломился пополам.
Со временем Брюкса даже выпустили наружу. Сама станция по‑прежнему была вне досягаемости, но ему позволили помогать по хозяйству, научили пользоваться тяжелой техникой и отправили гулять по корпусу корабля. Он по команде сваривал контакты и опоры, помог вытащить парасоль из гнезда, перенести его на корму и вырезать по центру аккуратные отверстия для импровизированных двигателей, которые могли выдержать жар десяти солнц.
В другой раз он ерзал в кресле Центрального узла, пока Сенгупта гоняла цифры по стене: столько‑то тонн, столько‑то килоньютонов такой‑то импульсной тяги. Дэн подключался к трансляции из ДОБ/РЕКОМП: наблюдал, как Валери, Офоэгбу и Амина пытаются установить связь с невероятной слизистой плесенью со звезд, а вокруг них парит религиозный и научный инвентарь. Он записывал их движения и заклинания, скармливал записи личной базе данных, которую создал сразу после стыковки. Иногда в Узел заглядывал Мур, но чаще Брюкс находил его в каком‑нибудь отдаленном закутке корабля, где Джим плавал в море старой телеметрии, в одних голых фактах, не имевших ничего общего с его сыном.
Теперь полковник всегда был вежлив, но не более.
Когда зрелище людей, занимающихся более продуктивной деятельностью, окончательно переставало радовать, Брюкс покидал оживленный туристический район "Икара" и отправлялся на прогулку самостоятельно, прыгая от камеры к камере: шел по пустым служебным туннелям и замерзшим отсекам, бесконечному темному лабиринту необитаемого и неизведанного. Кое‑где попадалась атмосфера, и на переборках сверкал иней. Иногда вокруг царили только перекладины, ограждения и вакуум, да еще цепкие машинки удирали прочь, как тромбоциты в механических артериях.
Однажды Брюкс увидел звезды там, где их не должно было быть: огромную дыру, с наименьшим ущербом выкушенную из панциря "Икара". Сквозь пролом виднелись горящие зубы Двухпалатников – сверкающие голубые точки, вгрызавшиеся в корпус уже в другом месте. Он зажмурился – даже фильтры камеры не помогли.
Следующая остановка.
Ага, снова ДОБ/РЕКОМП, только народу стало еще больше: к Валери и монахам присоединился Мур.
"Очередной таракан, – подумал Брюкс. – Такой же, как я. Но место за столом получил‑таки".
Он еще пару секунд безмолвно созерцал картинку.
"Да пошли вы все".
***
Из открытого шлюза в форпик лился бледно‑голубой свет, оттеняя края труб, шкафчиков и пустых альковов. Брюкс выплыл из люка, ухватился за распорку и нырнул к левому борту, прямо в сияющую пасть миноги.
На его лице сразу сфокусировались глаза, гиперсаккадами мельтешащие на эбеновом лице. Тело держалось за стену шлюза одной рукой, пальцы обхватили поручень. Пружинные протезы ниже колена нелепо вытягивались и упирались в переборку, загораживая путь.
Брюкс успел вовремя остановиться.
– Ограниченный доступ, сэр, – сказал зомби, и его глаза затанцевали еще больше.
– Твою мать. Вы разговариваете.
Зомби ничего не ответил.
– Я не думал, что тут… кто‑то будет, – попытался Брюкс. – Ты в сознании?
– Нет, сэр.
– Значит, разговариваешь во сне.
Тишина. Глаза, мечущиеся в глазницах.
"Интересно, знает ли оно, что произошло с другим?
Видело ли оно это…"
– Я хочу…
– Вы не можете, сэр.
– Вы…
– Да, сэр.
– …меня остановите?
– Да, но в этом нет необходимости, – добавил зомби. Брюкс уже хотел спросить про огонь на поражение, но решил не развивать эту тему.
С другой стороны, существо вроде не возражало против беседы.
– Почему ваши гла…
– Чтобы максимизировать захват сигнала высокой четкости со всего пространства визуального поля, сэр.
– Хм.
Такой трюк разум с сознанием выкинуть не мог – из‑за ограниченной пропускной способности. Значительная часть так называемого зрения состояла из предсознательных фильтров, решавших, что не видеть, дабы гомункула наверху не перегрузило от избытка информации.
– Ты черный, – заметил Брюкс. – Большая часть зомби – чернокожие.
Нет ответа.
– У Валери фетиш на меланин, или…
– Так, дальше я со всем разберусь, – сказал Мур, подымаясь из пасти через стыковочную трубу. Зомби плавно отодвинулся в сторону, давая ему пройти.
– Они разговаривают, – сказал Брюкс. – Я не…
Мур всего раз посмотрел на Брюкса, проходя мимо, но, когда вошел на корабль и направился к корме, бросил:
– Пойдем со мной, пожалуйста.
– Э, а куда?
– В медотсек. Мне не нравятся пятнышки на твоем лице, – Мур исчез в Центральном узле.
Брюкс бросил взгляд назад, на шлюз. Сторож Валери вновь занял свое место, преграждая путь к более экзотическим локациям.
– Спасибо за беседу, – сказал Дэн. – Надо как‑нибудь повторить.
***
– Закрой глаза.
Брюкс подчинился; внутренности век на несколько секунд засияли кроваво‑красным светом, когда Мур просканировал лицо диагностическим лазером.
– Мой тебе совет, – сказал полковник с другой стороны комнаты. – Не дразни зомби.
– Я его не дразнил. Всего лишь бол…
– И не болтай с ними.
Дэн открыл глаза. Полковник пропустил скан через какую‑то невидимую диагностику, висящую в воздухе. Потом добавил:
– Помни, кому они подчиняются.
– С трудом могу себе представить, что Валери забыла взять со своих миньонов клятву хранить тайну.
– А я с трудом могу представить, что миньоны забудут рассказать хозяйке про секреты, о которых ты спрашивал. И неважно, ответили они тебе или нет.
Брюкс обдумал фразу:
– Думаешь, ей не понравится мое замечание про меланиновый фетиш?
– Я понятия не имею, – тихо ответил Мур, – мне бы точно не понравилось.
Брюкс моргнул:
– Но я…
– Ты смотришь на них, – в глазах солдата сейчас будто плавал жидкий азот, – и видишь зомби. Быстрых на подъем, надежных на поле боя не совсем людей. Менее чем людей. Даже не животных: существ без сознания. Возможно, ты думаешь, что к таким, как они, понятия уважения или неуважения в принципе не относятся. Разве можно не уважать газонокосилку, например?
– Нет, я…
– Давай я расскажу тебе, что вижу сам. Человека, с которым ты, так скажем, болтал, зовут Азагба. Для друзей – Аза. Но он свою личность отдал – за то, во что верил, или потому, что все остальные варианты были еще хуже, а может, их вообще не было. Ты смотришь на свиту Валери и видишь скверный анекдот. А я вижу семьдесят с лишним процентов военных биоавтоматов, их набрали из мест, где насилия столько, что отсутствие самосознания для многих – вожделенная мечта. Я вижу людей, которых скосили на поле боя, а потом запустили снова, лишь для того, чтобы они сделали выбор: вернуться в могилу или оплатить перезапуск десятилетием затмения и договорного рабства. Зачастую для них это наилучший вариант событий.
– А какой худший?
– В некоторых частях света закон до сих пор гласит, что жизнь кончается со смертью, – ответил Мур, – Все остальное – живой труп. При таком раскладе у Азагбы столько же прав, сколько у мертвеца на анатомическом столе.
Он ткнул рукой в воздух и добавил:
– Я был прав: предраковое состояние.
"Малави", – вспомнил Брюкс и неожиданно все понял:
– Вот почему ты бросился на нее. Не из‑за меня или Сенгупты. Даже не из‑за миссии. А потому, что она убила одного из таких, как ты.
Мур посмотрел сквозь Дэна:
– А я думал, ты уяснил, что попытки психоанализа тебе лучше держать при себе. – Он вытащил опухолевой карандаш из набора первой помощи. – Тошнота есть? Головные боли, головокружение? Жидкий стул?
Брюкс поднес ладонь к лицу:
– Пока нет.
– Скорее всего, беспокоиться не о чем, но мы для верности проведем полное сканирование тела. У тебя могут быть и внутренние очаги. – Он наклонился вперед и прижал карандаш к щеке Дэна. Что‑то электрическое затрещало в ухе, по лицу разлилась пощипывающая теплота.
– Я бы рекомендовал тебе проходить ежедневные сканирования, – сказал Мур. – Когда мы приближались, экранирование корабля было не из лучших. – Он жестом приказал Дэну пройти влево, откинул со стены медкойку. – Но, признаться, я удивлен такому быстрому развитию болезни. Возможно, у тебя есть предрасположенность к раку. Ложись.
Брюкс залез на койку. Полковник пристегнул его на случай свободного падения. На переборке тут же расцвел биомедицинский коллаж.
– Э, Джим…
Полковник не сводил глаз со скана.
– Извини.
Мур хмыкнул: