Молодой парень, рослый и симпатичный… Я собрал и сосчитал гильзы - сорок штук, как раз автоматный магазин, калибр 6,85. Судя по пятнам крови и трупному окоченению, убили его час-полтора назад, никак не позже. Из-за деревьев выглядывали крабы, ждали, когда я уйду. Мне стало противно, я запустил в них пригоршней гильз, оставив одну себе в качестве вещественного доказательства, и ушел восвояси, пошел себе дальше по краешку великолепной автострады.
Значит, здесь еще и убивают. Куда-то делось солнце, откуда-то взялась автострада, и наплывают неизвестно куда переносящие галлюцинации. И еще здесь стреляют в людей… Слева раздался рев, душераздирающий, страшный, какой-то первобытно могучий, и вдруг оказалось, что я уже залег за деревом на обочине, рот полон песка, пистолет направлен в сторону рева, и хочется раствориться, стать малюсеньким, крохотулечкой такой, песчинкой, и шапку-невидимку хочется до слез… Чудовище ревело далеко, но все равно чувствовалось, какое оно огромное, страшное, чувствовалось, что ему ничего не стоит проглотить какого-то там пигмейчика не жуя.
Я был подавлен страхом, но не настолько, чтобы стать затравленным животным, думающим только о бегстве. Павлин, между прочим, тоже орет мерзко и страшно, тот, кто услышит его впервые, не видя, может не на шутку испугаться… И еще. Ясно, что это не наша автострада, не наш мир, однако автострада предполагает наличие крупных городов, развитой цивилизации, а какая цивилизация позволит крупным хищникам бесчинствовать в районах своих дорог и городов? Хотя… Возможно, зверюга вовсе не хищник, возможно, это заповедник… в котором расстреливают? Стоп. Самое опасное - с первых минут, с ходу подгонять окружающее под привычные стереотипы, привлекать гео-, антропо- и прочие центризмы. Будем обходиться простой констатацией фактов. Дорога идет через лес. В лесу лежит труп. Вдали кто-то ревет. Вот и все…
Но "кто-то" заревел уже ближе, и я приготовился к бегу на длинную дистанцию. Очень может быть, что при ближайшем рассмотрении инспектор МСБ вполне подойдет как строчка в меню…
И тут, словно в плохом фильме, я услышал рокот мощного мотора - очень быстро приближалась какая-то машина. Выбора у меня не было. В конце концов, люди, пусть даже вооруженные, - это уже не чудовище, а старый, насквозь знакомый противник, так что не известно еще, кто кого возьмет в плен…
Взвесив все шансы, я вышел на обочину и скрестил руки на груди, чтобы моя поза не показалась им угрожающей. Напряг мускулы, изготовился и облюбовал хорошее толстое дерево, из-за которого в случае надобности можно было бы удачно отстреливаться.
Из-за поворота вылетел зеленый джип. Кроме водителя, никого в нем не было, он затормозил с визгом и скрежетом, развернувшись градусов на сорок, и я не изменил позы - уж одного-то, будь он и прекрасно подготовлен, я возьму, как грудного…
За рулем сидела девушка, симпатичная такая девчонка лет двадцати, в брезентовых брючках и зеленой, похожей на форменную, рубашке, но без погон и эмблем. Я стоял и смотрел на нее. Очаровательная такая лапочка, зеленоглазая, с длинными черными волосами. Эстетическую прелесть портрета портила одна-единственная деталь: в руке лапочка держала солидный крупнокалиберный пистолет, и ствол был направлен прямехонько мне в сердце, а лицо у нее стало раздумчивым, словно она решала, пристрелить ли меня на месте или стоит подождать - вдруг обнаружатся смягчающие обстоятельства.
- Ну, что нужно? - спросила она резко. Язык этот не был моим родным, но я прекрасно им владел. - Руки вверх, ты!
- Слушай, а ты симпатичная, - сказал я, из вежливости подняв руки.
- Ну да?
- Ага. Прямо-таки очаровательная. Вот только пистолет тебе не идет. Он, между прочим, стреляет. Ты об этом знаешь?
- Что тебе нужно? - спросила она тоном, показавшим, что всякое балагурство здесь неуместно.
- Куда ты едешь?
- В город.
- Подвезешь?
- А ты, случайно, не вурдалак? - спросила она совершенно серьезно.
- Ну знаешь! - без всякого наигрыша обиделся я. - За кого только не принимали, но чтобы за вурдалака…
- Покажи зубы.
Это было приказано столь же серьезно, и я старательно оскалился. Вид у меня в эту минуту был не самый привлекательный и наверняка смешной, но под дулом пистолета иногда выгодно казаться смешным… Она смотрела мне в рот с таким вниманием, что я забеспокоился - кто знает, каковы здешние критерии и эталоны…
- Кажется, не похож, - заключила она. - Садись, но смотри у меня…
Я прыгнул на сиденье рядом с ней, и джип помчался на дикой скорости. Лес скоро кончился, теперь справа и слева была степь, необозримые пространства, заросшие пучками жесткой высокой травы. Я взглянул на спидометр - знакомые приборы, знакомая модель машины. От того места, где я сел в машину, спидометр накрутил уже двенадцать миль. Это уже не остров, это неизвестный мир. В нем тоже есть джипы, в нем говорят на одном из языков Земли. А солнца над головой по-прежнему нет, но тень летит следом за машиной, как ей и полагается, небо синее-синее, и высоко в синеве маячит черная черточка-орел?
Я уже вспомнил, где видел эту девушку - в той галлюцинации. Там ее звали Ольгой, и одета она была по-другому, но серебряный браслет был тот же самый, и про вурдалаков там тоже шла речь… Пора было и поэкспериментировать, тем более что ее пистолет мирно лежал на сиденье между нами, словно меч из арабских сказок.
- Слушай, а почему ты при распознавании вурдалаков пользуешься таким примитивным методом? - спросил я. (Она бросила на меня быстрый взгляд, пока спокойный.) - Может быть, я вурдалак новейшей формации, мутант с нормальными зуба…
Взвизгнули тормоза, джип развернуло поперек дороги, девушка бросила руль, но я успел раньше, и вырываться ей было бессмысленно - этим приемом я в свое время упаковал не кого-нибудь, а Большого Ольсена… Я хотел сказать, чтобы она не барахталась, что это только шутка, но меня удивил ее взгляд - она смотрела на меня полными ужаса глазами, дрожала, словно вокруг был трескучий лапландский мороз, и как-то странно втягивала голову в плечи.
- Нет… - прошептала она, и я почувствовал, как безвольно обмякло в слепом ужасе ее тело. - Не надо…
Горло, сообразил я. Она защищала горло, словно я и впрямь был вурдалаком из прабабушкиных сказок и жаждал крови. Что-то серьезное и страшное таилось за всем этим, какая-то дикая сказка, ставшая, несмотря на свою дикость, частицей здешней жизни, и я окончательно распрощался с уютной гипотезой, будто меня через какой-то пространственный туннель, неведомо откуда здесь взявшийся, забросило в какую-нибудь Бразилию. Ничего подобного. Здесь жили вурдалаки, они выглядели, как обыкновенные люди, но их выдавали зубы…
Она уронила голову на грудь - самый настоящий обморок. Моя аптечка с лекарствами мгновенного действия оказалась как нельзя кстати. Девушка хлопнула ресницами, открыла глаза, взглянула осмысленно и зло, и щеку мне обожгла увесистая пощечина. Вторая, третья. После третьей мне надоело, я снова скрутил ее и держал, пока не перестала вырываться - на этот раз обошлось без обмороков.
- Пошутили, и будет, - сказал я миролюбиво. - Отпускать?
- Отпусти.
И она снова направила на меня пистолет.
- Может, хватит?
- Выйди из машины.
- Слушай, девочка, - сказал я. - Я здесь чужой, понимаешь? Если ты все же хочешь меня пристрелить, объясни сначала за что. Согласен, шутка была глупая, но не до такой же степени…
- Да не нужен ты мне. Просто проваливай.
Возле нас остановился колесный бронетранспортер - я и не заметил, когда он подъехал. Зеленый запыленный броневик незнакомой модели, бортовой номер пятьдесят восемь. Из люков высунулись головы в пятнисто-зеленых беретах, и кто-то спросил офицерским тоном:
- Что происходит?
- Ничего, - сказала девушка быстро. - Проезжайте.
Головы хмыкнули, исчезли в люках, и броневик тронулся не спеша. У меня пересохло во рту - за ним на длинных веревках волочились три трупа, привязанные за ноги, мотались, раскинув руки, и на асфальте оставался извилистый алый след…
Девушка сказала с ноткой злорад-ства:
- Достаточно было одного моего слова, и ты стал бы четвертым, ясно?
- Приятная перспектива, - сказал я. - А кто те трое?
- Вурдалаки, кто же еще?
- Там, где я к тебе подсел, неподалеку от того места, тоже лежал труп…
- Ну да. Сегодня Команда прочесывала тот участок.
- Подожди, - сказал я. - Давай разберемся. Кого ты подразумеваешь под вурдалаком? Нападает на человека и сосет кровь?
- Вот именно, - сказала она. - А ты не знаешь?
- Понятия не имею.
- Ты кто такой?
- Это так уж важно?
- Да.
- Я бродяга. Скитаюсь себе по местам, где не был прежде, вот и к вам занесло. Достаточно?
- Что ты о нас знаешь?
- Абсолютно ничего, - сказал я.
- Откуда ты?
- Издалека.
- Из-за Мохнатого Хребта?
- Приблизительно, - осторожно кивнул я. - Можно сказать и так.
- Так я и думала, - кивнула она. - Мы слышали, что и там кто-то живет, но достоверных данных не было…
Джип обогнал броневик и несся дальше по автостраде, пополам разрубавшей унылую серо-зеленую степь. Сопряженное пространство? Неведомое девятое с половиной измерение? Теоретических моделей у наших ученых, как я слышал, хватало, но с экспериментальным подтверждением было гораздо хуже. Очень вовремя подвернулась мне эта девчонка, еще немного, и можно было принять происходящее за деятельность некой диктатуры, зверски уничтожающей оппозицию. Ведь это так знакомо нам, это не в таком уж давнем прошлом - изрешеченные пулями трупы на обочине, трупы, волочащиеся за броневиками…
- Где они живут, ваши вурдалаки? - спросил я. - В лесу?
- И в лесу, и в городе. Они…
Я схватил ее за руку, и она мгновенно затормозила, джип снова занесло поперек шоссе. Отличные были тормоза, и реакция у нее превосходная.
- Что случилось? - спросила она тревожно.
- Я, наверное, сойду. Это опасно - оставаться здесь одному?
- Здесь - нет, город близко. А что тебе понадобилось?
- Естественные потребности, - сказал я. - Ты уезжай, не жди.
- Мы тебя обязательно найдем в городе, - сказала она. - В городе поселишься в отеле "Холидей". Знаешь, что такое отель?
- Примерно представляю. Понадобятся документы или деньги?
- Что?
- Деньги или документы.
- Не понимаю, о чем ты. Остановишься в отеле "Холидей". Как тебя зовут?
- Капитан Алехин. - Я щелкнул каблуками. Здесь я мог позволить себе непозволительную в других местах роскошь именоваться собственной, то бишь полученной при рождении, фамилией. - Капитан Александр Алехин.
- Меня зовут Кати, - сказала она. - Ну, до свиданья. Можешь остановить броневик, они подвезут, только не вздумай и с ними шутить насчет вурдалаков… Пока.
Она показала мне язык, и джип умчался. Я огляделся, сошел на обочину и зашагал в степь, вправо от дороги - туда, где виднелись эти обломки. Я знал, что могу увидеть их здесь, где же им еще быть, как не здесь, но подсознательно надеялся, что все будет не так примитивно, что это не просто авария, а мостик к чему-то глобальному, важному. Так думали обложившие островок светила научной мысли, так думали и у нас, все мы надеялись на нечто значительное, великое, эпохальное, на сияющие горизонты, доступные вершины, еще вчера считавшиеся непокоримыми. Воздушные замки. Уютные фуникулеры, ведущие к снеговым пикам, куда до сих пор доползали на брюхе лишь отчаянные одиночки - по одному везунчику на девяносто девять почетно сгинувших без вести. О многом мы грезили, не привыкшие грезить люди, наблюдая в бинокли за островком…
Когда-то, совсем недавно, всего три дня назад, это был скоростной вертолет "Орлан", маневренная и надежная машина. Теперь передо мной громоздились перекрученные лохмотья ферролита, землю усеяли клочья обивки и осколки унилекса - небьющегося стекла фантастической прочности. Дед бил-бил - не разбил, баба била-била - не разбила… Один решетчатый хвост остался нетронутым, красно-синий хвост с яркой эмблемой биостанции "Зебра" - его я и увидел из машины. Красивое перо мертвой птицы.
А земля вокруг нетронута, цела трава, целы низкие серые кочки, придающие равнине вид коварного болота. Ни малейшего следа, несмотря на то что падавший с высоты вертолет должен был разметать землю, вспахать ее, вырвать кочки, оставить заметный след. Я служил когда-то в вертолетных частях и хорошо знал, как это выглядит… Или на здешнюю почву наши законы природы не действуют?
Я ударил каблуком по земле. Земля была твердая, пронизанная корнями, но каблук все-таки выбил крохотную ямку. Земля самая обыкновенная. Либо разбитый вертолет был опущен на землю медленно, плавно, с нормальной посадочной скоростью, либо все произошло где-то в другом месте, и обломки перевезены сюда.
Нечего и пытаться пролезть в кабину - кабины не было. Я принюхался - сладковатого запаха разложения не чувствовалось, пахло только сухой травой, краской, свежей синтетикой - "Орлан" был новенький, Бауэр решил его обновить и обновил вот. Руди, кто это тебя так?
Я обошел обломки со стороны бывшей кабины и замер. В тени стоял голубой пластиковый ящик, и на ящике сидел Рудольф Бауэр, сидел, свесив длинные руки меж колен, загорелый, безмятежный, одетый так, как был одет в день своего исчезновения, и одежда - чистая, отутюженная, новенькая. Даже запах его любимого одеколона "Шери" витал в воздухе.
- Ты… ты чего здесь сидишь? - спросил я хрипло.
Бауэр спокойно и неторопливо поднял голову, наши взгляды встретились, и я охнул. Это нельзя было даже назвать взглядом идиота, гораздо страшнее - пустота. У любого идиота в глазах что-то есть, хотя бы один идиотизм, а у ЭТОГО был пустой, как вакуум, взгляд, взгляд, из которого отсосано все человеческое и ничего не дано взамен. Ни малейшей тени каких бы то ни было эмоций. Бессмысленная стерильная пустота.
- Кто ты такой? - спросил Бауэр столь же стерильным, профильтрованным голосом, и его лицо осталось неподвижным, а глаза смотрели сквозь меня с величавым спокойствием слепых бельм степной каменной бабы, повидавшей на своем веку слишком многое, чтобы интересоваться каким-то там одиноким двуногим. Впрочем, и равнодушия в этом взгляде не было. Ничего не было. Просто Пустота.
- Бауэр, - сказал я, и мне хотелось плакать. - Руди, ты же меня знаешь, мы с тобой сто раз летали на рыбалку, и ресторан "Камеамеа Великий", помнишь? Я Алехин, капитан Алехин, неужели ты забыл?
- Я тебя не знаю, - сказал он. - Оставь меня в покое.
- Может быть, тебе лекарства? - Я потянулся за аптечкой.
- Никаких лекарств, - сказал этот манекен. - Оставь меня в покое.
Разумом я понимал, что это не Руди, что все так и, останется, но сердцем не смог принять - суетился вокруг него, совал ему ампулы, пытался заставить встать и идти за мной, а он отстранялся, отводил мои руки, монотонно просил отстать, отвязаться, оставить его в покое, уйти и не надоедать. Не узнавал меня и не хотел со мной разговаривать, не хотел ничего делать и принимать от меня помощь. Я выбился из сил и отступился наконец. Все равно что биться головой о каменную стену, только стена еще и заявляла человеческим голосом, что она всем этим недовольна и просит меня идти своей дорогой.
- Оставьте вы его, - раздался сзади спокойный, уверенный голос, и я шарахнулся, по всем правилам упал на землю, перекатился на бок, выхватив одновременно пистолет.
В трех шагах от меня стоял незнакомец, высокий и сухопарый. Лицо у него было узкое, умное и запоминающееся: смуглое, мохнатые брови вразлет, крючковатый нос, эспаньолка и маленькие лихие усики. Одет элегантно и добротно, но как-то старомодно: строгий черный костюм забытого фасона и сорочка с кружевным пышным жабо, какие носили кавалеры куртуазного восемнадцатого века. На голове дисгармонично красовался лихо заломленный красный берет с пушистым пером.
- Оставьте вы его, - повторил незнакомец, постукивая тростью по ближайшей кочке. - И уберите эту штуку, я имею в виду пистолет. Или вы меня боитесь?
- А покажите-ка зубки, - сказал я, вставая. Не то чтобы я его боялся, но он появился неизвестно откуда, неизвестно как сумел подкрасться бесшумно, и неясно еще, что ему от меня нужно.
- Это вы напрасно, - сказал он. - Зубы у меня самые обыкновенные. Вы-то кто такой?
- Я из-за Мохнатого Хребта, - нахально сказал я. - Там у нас все другое, совсем не как у вас. Понимаете, я всегда любил путешествовать…
- А врать тоже любите?
- С чего вы взяли? - очень натурально изумился и даже слегка оскорбился я.
Не отрывая от меня ироничного взгляда, он щелкнул пальцами, и позади него возникло огромное мягкое кресло, тоже ужасно старомодное. Что-то толкнуло меня под коленки - второе кресло, такое же массивное, со спинкой выше человеческого роста.
- Прошу, - сказал он и сел. - Итак, по вашему утверждению, вы явились сюда из-за Мохнатого Хребта?
- Вот именно, - сказал я, скопировал его позу и светским тоном добавил: - Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь?
- Нет, - сказал он. - Я и так знаю, что вы врете, к чему мне сомневаться? Собственно говоря, это неплохая задумка - объявить себя пришельцем из-за Хребта. Большинство у нас уверены в существовании за Хребтом каких-то неизвестных областей. Но, кроме большинства, есть еще и хорошо информированное меньшинство, к которому принадлежит и ваш покорный слуга. Так что для меня придумайте что-нибудь поубедительнее. Проще всего было бы передать вас компетентным органам на предмет соответствующей проверки.
Последняя фраза мне особенно не понравилась, и я сказал:
- Но-но, не забывайте…
Он как-то странно взмахнул ладонью, и что-то зашевелилось у меня под курткой, тычась в ребра, - мой пистолет. Прежде чем я успел его схватить, кольт проплыл по воздуху и нырнул в карман незнакомца.
- Вот, - сказал незнакомец. - Так гораздо спокойнее, не правда ли? Кто вы такой?
- Знаете, это похоже на допрос.
- А это и есть допрос, - кивнул он, сверля меня взглядом.
Пора было брать инициативу в свои руки. Мне не нравились упоминания о допросах, проверках и компетентных органах. И тип этот не нравился, в нем я нутром чуял коллегу-контрразведчика, оседлавшего противника и принявшегося его разрабатывать. Только я сам привык разрабатывать других…
Между нами было около двух метров жестких кочек - не так уж много. Я напряг мускулы, прикинул, как буду бить ребром ладони по горлу, и взметнулся с кресла.
Небо, земля, обломки вертолета замелькали в бешеном хороводе, кочки вздыбились, и самая большая, самая твердая ударила по затылку. Я лежал, задыхаясь от боли и злого бессилия, а он не изменил позы, пальцем не шевельнул, смотрел скучающе, как смотрит взрослый на нехитрые проказы карапуза. Ударил он не сам, не рукой - уж в ударах я разбирался. Впечатление было такое, словно ветер закрутил меня, а потом сгустился до каменной твердости и ударил не хуже опытного боксера. Что ж, всегда найдется кто-то, лучше тебя умеющий то, что умеешь ты, - это азы. Ничего удивительного, если учесть, что этот тип создает кресла из ничего и повторяет трюки из репертуара Пацюка…
- Вставайте, - сказал он, играя тростью. - И давайте без эксцессов - это бессмысленно при любом количестве попыток. Вставайте и садитесь.
Я встал и сел - что мне еще оставалось?
- Вот теперь мне совершенно ясно, что вы издалека.
- Почему?