- Ни в одном сейфе, ни в одном учреждении ему не место. Владельцы сейфов меняются, и кто может знать, какими людьми они окажутся. В вашем институте…
- Полностью исключается. Наш замдиректора Борис Николаевич Гладко готов, по моему убеждению, продать все и всех. Очень современный человек. Он даже наши подвалы ухитрился сдать в аренду какой-то мастерской. Что они там делают - одному богу известно. Больше того, не удивлюсь, если та информация, которая вызвала у кого-то интерес к моей персоне, исходила от него. Вам Дерунов - сотрудник милиции - передал то немногое, что они узнали?
- Да.
- Так вот Лиза - моя лаборантка - призналась, что хвасталась долголетием мышек секретарю этого Гладко. И, кстати, есть еще один человек, бизнесмен, который тоже что-то услышал о наших мышках и даже предложил Лизе уговорить меня открыть клинику продления жизни. Хотя, похоже, он никакого отношения к кражам не имеет.
- Почему вы так думаете?
- Потому что, во-первых, он прислал машину - и Лиза запомнила номер, а кроме того, он дал визитку, на которой черным по белому написано Василий Иванович Степаненко. И я подумал: зачем ему устраивать кражи, привлекать внимание, вызывать подозрения, если он действительно рассчитывал, что Лиза уговорит меня принять предложение. Тогда бы у меня уж точно хватило бы на стальную дверь - не только входную, но даже на дверь в туалет.
- Скорее всего, вы правы, и к кражам он не причастен. Теперь еще один вопрос. Я прочел в отделе кадров института ваше досье и знаю, что вы были женаты и у вас есть сын.
- Да, жена уехала в США почти двадцать пять лет назад, и связи с ней я практически не поддерживаю.
- А с сыном?
- Изредка посылаем друг другу коротенькие е-мейлы. Грустно, конечно, но так уж получилось.
- А чем он занимается?
- Химик. Работает в крупной американской корпорации, не помню названия. Сейчас представляет эту корпорацию в Кёльне.
- Надо подумать…
- О чем?
- Пока не знаю. Но, может быть, вам придется съездить к нему… Загранпаспорт у вас есть?
- Есть. Но зачем мне туда ехать?
- Если не возражаете, я объясню это позже. А сейчас я позвоню, чтобы за нами прислали машину.
10
Доктор Фред Кюн, вице-президент крупнейшей транснациональной фармацевтической корпорации, нажал кнопку переговорного устройства и сказал секретарю:
- Пригласите, пожалуйста, Бассоу.
Через пять минут начальник службы безопасности корпорации Бассоу уже входил в кабинет.
- Добрый день, мистер Кюн.
- Садитесь. Что нового из Москвы?
- К сожалению, хороших новостей пока нет. Мне доложили, что господин Сапрыгин стал соблюдать меры безопасности: начиная с установки стальной двери в квартире и кончая тем, что ни на минуту не остается один.
- Что значит "не остается один"?
- То, что возле него постоянно находится телохранитель. Домой его отвозят только на машине и тоже с телохранителем.
- И что, с вашей точки зрения, это значит?
- Во-первых, - и это самое главное - та информация, которой мы располагаем от нашего источника о революционном методе продления жизни, по всей видимости, соответствует действительности.
- Почему? Вы же сами говорили, что ни на одном из компьютерных дисков, которые изъяли у него дома и в лаборатории, ничего интересного не нашли, как ничего не нашли и в лабораторном журнале.
- Совершенно верно. Но даже само отсутствие материалов о том, что фактически делается в его лаборатории, по моему глубокому убеждению, уже о многом свидетельствует.
- Гм, не слишком убедительно.
- Согласен, господин вице-президент. Но нанять несколько телохранителей - стоит денег. А на ту зарплату, что он получает в институте, господин Сапрыгин не смог бы не то что нанять нескольких телохранителей, но даже вызвать машину, чтобы пару раз съездить домой. Значит, кто-то за все это платит или, сформулируем по-другому, считает охранять есть что. Причем мой источник твердо заявляет, что институт ко всем этим мерам по обеспечению безопасности господина Сапрыгина отношения не имеет.
- Послушайте, Бассоу, если этот ученый так беден, почему бы просто не предложить ему хорошие деньги, такие, какие ему и во сне не снились, за сотрудничество с нами? Слава богу, теперь другие времена, вон сколько русских ученых работают во всем мире, в том числе и у нас. По-моему, это был бы самый естественный и простой ход, а не все эти ваши штучки из дешевых шпионских триллеров.
Начальник службы безопасности сделал глубокий вдох - он всегда поступал так, когда нужно было сдержаться - и, стараясь подавить раздражение в голосе, ответил:
- Поверьте, то было первым побуждением, но мой источник в институте убедил меня, что подобный ход совершенно бесперспективен. Господин Сапрыгин на редкость скрытный и недоверчивый человек. Обычно ученые - народ довольно тщеславный, а он не только не торопится поведать миру о своих успехах, даже в институте никто не может точно сказать, чего он добился. Одни лишь разговоры, что его мыши превратились в долгожителей Я бы первый отнесся к такой информации скептически, но вот именно странное отсутствие информации и в компьютере, и в лабораторном журнале показывает: ему есть что скрывать. Обычно в любой лаборатории весь ход экспериментов, даже неудачных, фиксируется. Хотя бы для того, чтобы потом определить, где допущена ошибка. Все это и побудило меня рекомендовать корпорации всерьез заинтересоваться работами господина Сапрыгина. Кстати, мы не первые…
- Что вы хотите сказать?
- Один русский бизнесмен сделал ему через лаборантку предложение о совместной работе - открытие клиник омоложения.
- Интересно, интересно, почему вы сразу мне не сказали? Совсем не глупая идея, совсем не глупая.
- Потому что он об этом предложении и слушать не захотел.
- Гм… Значит, одним конкурентом меньше. Что же вы собираетесь делать, мистер Бассоу? Или вы подводите меня к мысли, что на всей затее нужно поставить крест?
- Сейчас мы готовим беседу тет-а-тет с его лаборанткой - госпожой Елизаветой Семеновой, - сухо ответил начальник службы безопасности. - Будем надеяться, что она сможет заменить упрямца Сапрыгина. В конце концов, они работают вместе уже семь лет. Такая тематика - и всего два человека, - просто уму непостижимо!
- М-да, у нас этим вопросом занимаются, наверное, человек триста. Выдали нам совершенно потрясающие рекомендации: если есть наполовину меньше, проживешь чуть дольше. А то, что голодные мыши, или на ком там еще они ставят опыты, еле ползают от слабости и засыпают на ходу - это не столь важно. Второе предложение еще более революционно: чтобы продлить жизнь, нужно периодически погружать людей в спячку. Великолепная идея, ничего не скажешь! Прямо хоть сегодня начинай производство портативных берлог. Ладно, пора уже привыкнуть к тому, что у нас не столько исследовательские подразделения, сколько богадельни для бездельников. Но вернемся к московским мышкам. Вы уверены, что беседа с лаборанткой пройдет успешно? Надеюсь, вы понимаете, что абсолютная гарантия нашей анонимности - это главное?
- Разумеется.
Вице-президент Кюн остался один. Здесь, в своем кабинете, который он обставил старинной мебелью красного дерева, он чувствовал себя как дома. Только здесь он понимал истинный смысл немецкого слова "гемютлихкайт". Это даже что-то большее, чем просто уют. Атмосфера, в которой удобно и покойно. Как раз то, чего дома у него, увы, давно уже нет.
Мысли его снова вернулись к Москве. Хоть он и привык никогда не давать воли фантазии - в его мире подобные занятия до добра не доводят, - он думал о том, что, если там действительно сделали что-то интересное и это интересное окажется в его руках, открытие может стать не только источником прибыли, но и оружием для борьбы за президентское кресло. В конце концов, корпорации сегодня хвастаться нечем. Доходы и прибыль, а с ними и акции падают уже третий год подряд. Лекарственный рынок давно переполнен, почти все новые средства, которые ежегодно выбрасывают для потребителей - на самом деле чуть-чуть модифицированные старые препараты, мало чем отличающиеся от предшествующих. Аспирин, например, химик Феликс Хофман синтезировал больше ста лет назад. До сих пор он остается непревзойденным противовоспалительным и болеутоляющим средством. А продавать бесконечные модификации в сущности одного и того же становится все труднее. Неудивительно, что за последние два года акции компании потеряли почти четверть цены. Не сегодня-завтра кто-нибудь из гигантских акул на фармацевтическом рынке решит, что их можно прибрать к рукам.
Господи, сделай так, чтобы из московской затеи что-нибудь получилось!
Мобильный в кармане Николая Федоровича звякнул. Он взглянул на дисплей, чтобы определить, кто звонит. Ага, опять заказчик, как он мысленно называл маленького человека, который интересовался мышами.
- Слушаю, - сказал он.
- Николай Федорович, завтра в полдень подъезжайте к Ленинградскому рынку. Там есть крытая платная стоянка, где вы оставите машину. Я буду ждать. И, конечно, возьмите своего напарника.
11
Когда Николай Федорович приехал на рынок, заказчик передал ему ключи от машины и доверенность.
- А зачем мне ваша машина и кто это в ней? - подозрительно спросил Николай Федорович.
- Познакомьтесь, это наш эксперт. Так можете и звать его. Эксперт поедет с вами. К четырем вы будете ждать лаборантку недалеко от входа в институт. Вы уже были там на своей машине, поэтому на всякий случай лучше воспользуйтесь моей. Хоть вас никто и не засек тогда - береженого, хочется надеяться, и Бог бережет. Лаборантку вы узнаете, я вам показывал ее фото. На всякий случай вот оно, держите.
- Симпатичная женщина, - сказал Вован, заглядывая через плечо шефа.
- И что с ней делать? Передать привет от вас?
- Николай Федорович, - укоризненно сказал заказчик, - что-то я вас не узнаю. Шутить мы с вами не имеем права, потому что наши шутки не всегда совпадают с чувством юмора создателей уголовного кодекса. Так что привета ей не передавайте, а привезите в условленное место. Вы помните куда. Понятно, надеюсь?
- Понятно-то понятно, но… что-то не нравится мне эта затея…
- А мне, Николай Федорович, без разницы, что вам нравится, а что нет. Если б нравилось, вы бы мне платили, а не я вам.
В голосе заказчика послышались такие нотки что Николай Федорович поежился.
Сапрыгин в тот день уехал из лаборатории очень рано, и Лиза тоже стала собираться домой. С момента кражи все в ее маленьком упорядоченном мире словно сорвалось с привычных мест и закружилось в какой-то странной карусели.
Лиза заперла лабораторию, кивнула вахтерше, отдавая ключ, и вышла из института.
- Елизавета Григорьевна, - послышался чей-то голос, и Лиза вздрогнула от неожиданности. На тротуаре около машины стоял незнакомый человек. - Василий Иванович просил извиниться, что не мог сам позвонить, и прислал нас. Он хотел бы срочно поговорить с вами. Садитесь, Елизавета Григорьевна. Вова, помоги девушке.
- А Валера где? - зачем-то спросила Лиза, залезая в большую машину. В салоне сидели еще двое, и Лиза почувствовала какое-то легкое беспокойство.
- Валера, наверное, сейчас везет шефа на свидание с вами, - успокоил ее человек, сидевший за рулем.
- Вам удобно? - спросил ее совсем еще молодой парень, который помогал ей сесть в машину.
- Спасибо.
Тяжелая машина плавно покатила по дороге. Три спутника молчали. И опять Лиза почувствовала странное безотчетное напряжение, которое, казалось, исходило от них. Глупости, сказала она себе не дури. Но напряжение не проходило.
- Нам далеко? - спросила она водителя просто для того, чтобы не молчать.
- Скоро приедем, - ответил человек, сидевший рядом, и Лизе показалось, что в голосе его прозвучала непонятная насмешка.
Лиза ничего не ответила, откинулась на спинку и закрыла глаза, чтобы успокоиться. Ей показалось, что она даже задремала, убаюканная плавным ходом машины и приятной прохладой кондиционера.
Машину слегка качнуло, и Лиза с сожалением открыла глаза. Спутники ее по-прежнему молчали, и она опять почувствовала беспокойство. Когда ее вез Валера, она ведь тоже не знала, куда и зачем едет, но никакого волнения не испытывала, скорее любопытство. А сейчас… Она даже не могла объяснить себе, что именно заставляло ее нервничать. Какой-то она стала подозрительной. Правда, тогда с Валерой они ехали всего минут пятнадцать - двадцать, а сейчас, наверное, целый час И в пробках вроде не стояли.
- Долго еще? - снова спросила она у младшего из спутников, вроде поприветливее других, и посмотрела на часы. - Почти целый час едем.
- Скоро, скоро, да вы не волнуйтесь, Василий Николаевич уже ждет вас.
- Василий Николаевич? Вы сказали "Василий Николаевич"? Кто это? Я думала, мы едем к Василию Ивановичу.
- Ну, конечно, к Василию Ивановичу, - поправил товарища водитель. - Володя оговорился.
- Простите. Задумался.
- Меньше думать надо, - буркнул водитель.
Теперь уже не беспокойство, а какой-то холодный густой страх начал подниматься к горлу Лизы. Сердце забилось так, словно вот-вот выскочит из груди.
- Остановите, пожалуйста, машину, - взмолилась она. - Я что-то плохо себя чувствую.
- Лучше помолчите, - посоветовал ей тот, кого водитель назвал Вованом.
- Выпустите меня, - закричала Лиза. - Я…
И вдруг ощутила острый приторный запах у лица, а потом ее окружила темнота.
Когда она открыла глаза, то обнаружила, что сидит в кресле перед невысоким полноватым человеком.
- Елизавета Григорьевна, - вежливо начал он. - Простите, что пришлось вас умыкнуть. Как кавказскую невесту. Шутка! А если серьезно, я просто не был уверен, что вы захотите встретиться со мной. Зато я этого очень хотел. Так что вы уж не обессудьте за наши методы.
- Что вам нужно от меня? - выдавила из себя Лиза.
- Совсем немного. Мы знаем ваш шеф и вы добились того, что подопытные мышки стали настоящими долгожителями. От вас требуется лишь одно расскажите, как именно это делается. Расскажете - преподнесем вам царский подарок. Вот здесь у меня приготовлена для вас пачка долларов. Это примерно, сколько вы получите в своем институте лет за шесть - семь, которые еще, между прочим, прожить нужно. Не расскажете, вынуждены будем применить к вам какие-нибудь не очень приятные меры принуждения. Поверьте, мне даже говорить о них не хочется.
- Господи, - взмолилась Лиза, - но я же ничего не могу рассказать.
- Зачем играть в партизанку, - приятно улыбнулся маленький человечек. - Для чего подвергать себя испытаниям, которые, увы, ждут вас, если будете упорствовать? Честно говоря, я даже не понимаю, к чему это? - он развел руками.
- Да! Наши мышки живут уже больше трех с половиной лет, хотя их обычная продолжительность жизни не более двух лет. Ну, конечно, это в среднем, а так бывают и небольшие отклонения.
- Прекрасно, Елизавета Григорьевна. Поверьте, я был бы очень рад за ваших мышек, если бы бедняги были живы.
- Как так "если бы"? - почему-то переполошилась Лиза, на мгновение забыв, где она и зачем. Александр Владимирович тысячу раз повторял ей, что о мышках нужно заботиться больше, чем о себе.
- Наш эксперт, - маленький человечек кивнул в сторону одного из сопровождавших Лизу в машине, - вскрыл их, но, к сожалению, определить, что именно вы с ними сделали, оказалось невозможно. Нужна ваша помощь. Хочу лишь добавить, что о нашем разговоре никто ничего не узнает, поэтому никаких оснований у шефа упрекать вас не будет.
- Ну как мне убедить вас?! - тоскливо пробормотала Лиза - Я знаю лишь, что Александр Владимирович изменил генный код, ответственный за продолжительность жизни мышей. Он говорил об этом в самых общих чертах. Вообще-то он всегда старался объяснять, что мы делаем, но с этим кодом… Клянусь, что как прошла операция, он не объяснял. Растворы готовил сам, а я только делала инъекции.
- А может, Елизавета Григорьевна, вы просто плохо помните? Может, вы бы и хотели все рассказать, но что-то мешает? Детская лояльность шефу? Мол, как я могу выдать его секреты? Тогда мы вам поможем. Для начала самым щадящим образом. - Он повернулся к человеку, которого называл "экспертом", и спросил: - Готово?