Багаж ждать не требовалось, и он сразу пошел к выходу. И вдруг засомневался узнает ли сына? Конечно, он помнил его лицо, помнил, как он выглядел тогда, когда приезжал в Москву туристом. Но помнил как-то неясно. И чем больше он пытался восстановить в памяти черты лица Майкла, тем более смутным казался его облик. Оставалось надеяться, что Майкл узнает его, но и эта надежда была какая-то зыбкая. Ну ничего, начал он успокаивать себя буду стоять, оглядываясь по сторонам, и присматриваться к каждому мужчине лет тридцати, и сын, надо надеяться, тоже будет высматривать своего старичка. Найдутся как-нибудь.
Перед выходом толпились встречающие. Многие держали в руках таблички с фамилиями, названиями отелей, каких-то фирм, вон кто-то даже ждал какого-то мистера Семенова. Может, и сын догадался заготовить табличку. Какую? Просто "отец" или "мистер Сапрыгин"? Не успел он подумать о табличке, как увидел сына, который улыбнулся ему и заключил в объятия. Майкл, похоже, стал как-то шире, и с лица давно сошла детская пухлинка.
- Здравствуй, - сказал Александр Владимирович неуверенно.
- Отец! - улыбнулся Майкл. - А я, дурак, боялся, что не узнаю тебя и придется бегать и спрашивать всех одиноких джентльменов, откуда они прилетели.
- Самое смешное, что и у меня возникли такие же мысли. Ничего, если я буду называть тебя Миша?
- Господь с тобой, отец! Мама всегда зовет меня Миша. Кстати, я позвонил ей вчера, сказал, что ты приезжаешь. Она очень обрадовалась, что мы встретимся. Просила передать привет.
- Как она?
- Все в порядке. Я тебе писал, что она живет в Портленде. Занимается торговлей недвижимостью. Риэлтор по-английски.
- В России это слово тоже стало обыденным. Кругом одни спонсоры и риэлторы.
- Занималась бизнесом довольно успешно. У нее ведь, может, ты помнишь, редкая способность располагать к себе людей и уговаривать их. А в ее деле эти качества важнее всего.
- Она и сейчас работает?
- Да, но уже немножко иначе, вышла замуж за владельца фирмы. Неплохой человек.
- Вот теперь я вижу, что ты все-таки иностранец.
- Почему?
- Русский, скорее всего, сказал бы "неплохой мужик".
- Правда? Запомню, - улыбнулся Майкл. - Тебе придется подождать немного. Постой здесь, никуда не отходи. Я схожу за машиной и минут через десять подъеду. Потом, уже по дороге, наговоримся вс… вс… ага, вспомнил всласть.
- Стою, Миша.
Почему, думал Александр Владимирович, почему он так обокрал себя, по существу, порвав все связи с сыном? Конечно, можно было найти оправдание - чем он прежде и занимался, - что отдалился от сына и Ани сознательно. Отказался ехать с ними, остался в Москве. У них началась другая жизнь, другие интересы, и для чего нужно было навьючивать их малоинтересными для них рассказами о его безрадостном существовании неудачника. Вчера купил полкило развесного творога, а сегодня в лаборатории три мышки сдохли. Он стеснялся своей бедности и неумения устраиваться, стеснялся самого себя. Может быть, сейчас еще не поздно что-то изменить?
- Господин Сапрыгин, - услышал он голос сына из остановившегося мерседеса, - экипаж подан.
- Это твоя машина? - спросил он, устраиваясь на сиденье.
- Нет, эта машина компании, в которой я работаю и которую представляю в Германии.
- А почему ты в Кёльне?
- Мы связаны с несколькими крупными немецкими компаниями, и, строго говоря, я мог бы быть в любом из крупных городов, в Гамбурге или Мюнхене, например. Но почему-то мой предшественник выбрал Кёльн. Я, признаться, и не знаю почему. Но ничего не имею против. Красивый город на берегу Рейна. Квартира хорошая. К тому же я встретил Ирму именно в Кёльне.
- Это твоя жена?
- Нет. Во всяком случае, пока. Теперь это называется гёрл-френд.
- У вас это серьезно?
- В каком смысле?
- Ну, вы собираетесь пожениться?
- Пока нет.
- Почему?
- Сейчас молодые люди не торопятся под венец. Под венец - это правильно, по-русски?
- Абсолютно. Вообще-то, несмотря на акцент, твой русский, пожалуй, неплох.
- Мама всегда настаивала, чтобы я дома с ней говорил только по-русски и читал по-русски. Ну вот мы и на автобане, который ведет к Кёльну.
Обгоняя их, стремительно проносились мимо другие автомобили. Сын, словно уловив мысль отца, объяснил:
- Я специально еду в самом медленном ряду, потому что слушаю тебя, а при ста пятидесяти - двухстах километрах это не очень безопасно.
Александр Владимирович посмотрел сбоку на сына. Красивый парень, ничего не скажешь. Неужели это его сын? Так похож на Аню. Он глубоко вздохнул. Предстоящий разговор и пугал, и радовал его.
- Миша… - начал он.
- Да, отец.
- Постарайся ответить мне честно, что ты думал обо мне?
- Что значит "думал"? Знал, что у меня есть отец в Москве. Биолог. Что он не поехал с нами в Америку, потому что не хотел начинать жизнь заново в эмиграции. Это всегда нелегкое испытание. Мама мне это много раз повторяла.
- Хочу уточнить: я не хотел ехать в Америку главным образом потому, что считал себя неудачником. И не хотел быть балластом для мамы.
- Прости, отец, но это какой-то очень русский разговор. Прямо по Достоевскому. Я к такому не привык.
- И не нужно привыкать. Просто выслушай меня. Повторяю, я был неудачником. Ты обратил внимание на слово "был"?
- Н-еет. Не понимаю…
- Все очень просто. Сейчас кое-что изменилось.
- Ты получил повышение? Поздравляю. Стал профессором?
- Профессором… тоже мне повышение!
- Тогда что же произошло?
- Тут-то и начинается самое трудное. Мне самому понадобились годы, чтобы осознать масштаб своего открытия. По-моему, я несколько раз писал, что занимаюсь проблемами долголетия.
- Да, помню.
- Так вот, после долгих и совершенно бесплодных поисков три с лишним года назад мне удалось взломать код бессмертия.
- Ты хочешь сказать…
- Именно это я и хочу сказать. Я сделал то, что пока никому не удавалось сделать, если не считать бесчисленных легенд, мифов и сказок об эликсире молодости, напитке богов, философском камне и тому подобное. Три с половиной года назад я нашел код - то есть группу генов. И - самое неожиданное - среди них группу так называемых пустых или молчащих генов, которые программируют среднюю продолжительность жизни любого живого организма, от лабораторной мышки до кита. Я выключил эти гены, которые дают организму команду стареть и умирать, у пятнадцати лабораторных мышек и заодно у себя.
- Ты шутишь?
- Нисколько. Одну я вскрыл. Все ее внутренние органы были, если принять человеческий масштаб продолжительности жизни, органами восемнадцатилетнего юноши.
- О господи, в голове не укладывается! А ты сам?
- Стенокардия практически исчезла. Забыл, что такое одышка… Кто это?
- Кто? - Майкл повернул голову.
Тяжелый большой внедорожник отжимал их к краю автобана, и человек в открытом окне делал знаки повернуть налево на боковую дорогу.
Майкл затормозил и съехал в указанном направлении. Внедорожник резко затормозил, два человека выскочили из него.
- Быстрее садитесь к нам, - крикнул один из них по-русски и, схватив Александра Владимировича за руку, с силой потащил за собой. - Быстрее, быстрее! Машина заминирована!
Его товарищ тащил Майкла, который никак не мог понять, что происходит.
Мимо в шелесте шин стремительным потоком проносились сверкающие лаком машины, и Александр Владимирович отметил, что никто не обращал на них никакого внимания.
- Вы из Интерпола? - вдруг сообразил он. - Рад с вами познакомиться.
Мужчина в черной шапочке, увлекавший его к внедорожнику, искоса бросил непонятный взгляд, словно не хотел, чтобы Александр Владимирович вслух объявлял название организации.
- Миша! - окликнул сына Александр Владимирович, видя, что тот пытается выяснить, откуда взялась бомба в его автомобиле. - Это сотрудники Интерпола. Если они говорят, что для нашей безопасности лучше перебраться в их машину, значит, так оно и есть. Они в этом деле профессионалы.
- Верно говоришь, мужик! - мужчина в черной шапочке фамильярно похлопал Александра Владимировича по плечу. - Слушай отца… Миша! - иронически грубовато закончил он.
Манера говорить у него была такой, что Александр Владимирович поморщился и отметил про себя: "Неужели для работы в Интерполе не могли выбрать более подходящего сотрудника? Неужели до сих пор в органах обращают внимание на социальное происхождение? Как будто рабоче-крестьянская семья представляется им более патриотичной и преданной Родине, чем семья интеллигентов!"
Он сел на заднее сиденье, сын - рядом с другой стороны. Дверца за ним захлопнулась, и в это мгновение с автобана съехали две машины. Они резко затормозили подле них. Одна блокировала внедорожник спереди, другая - остановилась чуть позади. Оттуда выскочили несколько человек с автоматами. Среди них Александр Владимирович заметил Сергея Сергеевича.
Раздались выстрелы. Откуда и с какой стороны именно, Александр Владимирович не понял. Но, не отдавая себе отчета в том, что делает, схватил сына, притянул его к себе на колени и закрыл сверху своим телом.
Ни страха, ни даже испуга он не успел почувствовать. Голова работала как компьютер, высчитывая различные варианты, и то, что он проделал, было самым простым и рациональным. Все случившееся походило на кадры из американского боевика. Только участниками были не киногерои, а он и сын - еще молодой человек, которого он вовлек в опасную ситуацию.
- Ну вот, - услышал он голос Сергея Сергеевича, распахнувшего дверцу. - Теперь я могу поздороваться с вами, Александр Владимирович, - скупо улыбнулся подполковник. - Судя по всему, - он кивнул в сторону Майкла, который оцепенело смотрел на них, - это ваш сын. Добрый день. Мы сопровождали вас от самого Франкфурта. Могли бы схватить этих господ и раньше, но нам нужно было задержать преступников в момент похищения. Да, забыл вам представиться: подполковник Лавринов, инспектор русского отделения Интерпола. Можете вернуться в свою машину, мистер Рот. Больше вам ничто не угрожает. Я свяжусь с вами завтра. Сегодня нам еще надо довести операцию до конца. И тогда я постараюсь ответить на все вопросы. Всего доброго. Мои немецкие коллеги ждут.
17
- Миша, - вздохнул Александр Владимирович, когда они продолжили свой путь, - прости меня, что все так получилось.
- А что это было?
- Помнишь, о чем я начал рассказывать перед налетом?
- Конечно. О коде долголетия и о том, что тебе удалось расшифровать его.
- Ты веришь мне? Ведь все это выглядит настолько фантастично, что я сам себе долго не мог поверить.
- Если честно, и да, и нет. Конечно, вроде бы у меня нет никаких оснований не верить. Но с другой стороны… Это же… это же я даже не могу представить себе все последствия твоего открытия. Это просто невозможно.
- Кто-то, наверное, все-таки представляет. Я имею в виду тех, которые только что пытались похитить нас.
- Ты их знаешь?
- Нет. Но я не успел тебе рассказать, что в Москве на мою лабораторию совершили налет, вытащили жесткие диски из компьютеров, забрали лабораторный журнал, унесли мышек и много чего другого.
- Им удалось узнать код?
- Тогда они не стали бы нападать на нас здесь! В том-то и дело, что ни одна живая душа в мире не знает код. И знаешь, почему я был так скрытен?
- Почему?
- Меньше всего из тщеславия или желания упустить колоссальные коммерческие выгоды, которые может принести открытие.
- Значит, кроме тебя никто во всем мире не знает, что именно ты сделал?
- Сделал или натворил. Да. Никто.
- А этот… Сергей Сергеевич?
- Он знает только то, что я рассказал тебе, потому что моим делом занялся Интерпол. Думаю, завтра он нам объяснит, что произошло. И еще раз прости, что невольно вовлек тебя.
- Во-первых, я даже не успел испугаться И так переполнен всем, что ты рассказал Мне тоже нужно время, чтобы привыкнуть к новому статусу
Голова у Майкла шла кругом, и ему приходилось делать усилие, чтобы сосредоточиться на управлении машиной. Тысячи мыслей проносились в голове. Даже не мыслей, а их обрывков. Только что он жил тихой размеренной жизнью, в которой все было ясно, четко и предсказуемо. И вдруг все всколыхнулось. Россия, одно слово.
18
- Взявшись за ваше дело, - начал Сергей Сергеевич, пригубив кофе, - я сделал два вывода первый - если заведующий лабораторией скрывает результаты даже от своего лаборанта, значит, результаты очень неоднозначны. По крайней мере, в его представлении. Второй - преступники готовы на все. И, должен честно признаться, сначала подозрения пали на вашего сына. Миша работает в химической компании, там что-то могли узнать о тематике исследований от матери.
- И устроить покушение? - возмутился Майкл. Он даже покраснел от возмущения.
- Вы могли ставить перед собой вполне благородную цель помочь отцу продвинуть открытие.
- Странная логика, - пробормотал Майкл.
- Какие мотивы толкают людей на преступления, иной раз даже представить себе невозможно, - продолжал Сергей Сергеевич. - К счастью, эта версия отпала.
- Кто же все-таки оказался заказчиком? - уточнил Майкл, когда подполковник закончил рассказ о том, как они довели операцию до конца и заманили Бассоу в условленное место.
- Как мы и предполагали, - крупная транснациональная фармацевтическая фирма. В погоне за серьезной прибылью эти ребята не остановятся ни перед чем, благо ворочают миллиардами. Их оперативности можно даже позавидовать. За пару дней выписать из Москвы трех опытных уголовников.
- А что, в Германии уже нельзя найти своих? - пожал плечами Александр Владимирович.
- Безопаснее выписать их из Москвы.
- Почему?
- Наемники делают свое дело, их буквально в тот же день отправляют обратно. Ищи потом ветра в поле.
- А теперь у меня к вам вопрос, мистер Рот в каком банке вы держите деньги?
- В кёльнском филиале Дойче Банка.
- Серьезная, основательная компания. Мир может рухнуть, а они сохранят свои позиции. Вы знакомы там с кем-нибудь?
- Естественно. Во-первых, с менеджером, который ведет мои расчеты.
- Завтра вам придется туда обратиться с просьбой.
- Зачем?
- Вы попросите их взять на хранение запечатанный конверт, который передаст ваш отец. Срок хранения - ну, скажем, пятьдесят лет. И правом получения конверта или знакомства с его содержимым, по-моему, должны пользоваться по крайней мере два человека Александр Владимирович, кого вы выберете в качестве доверенного лица?
- Если Миша не возражает, то его.
Майкл сосредоточенно посмотрел на отца и медленно кивнул.
- Перед тем как идти в банк, вам придется зайти в полицию, снять отпечатки пальцев. Мои коллеги из Интерпола помогут организовать все.
- Не понимаю, - пожал плечами Александр Владимирович, - а это еще зачем?
- Затем, что отпечатки тоже будут храниться в банке для установления личностей тех, кто обратится к ним для получения конверта с формулой. Ну а сейчас пора по домам. Не знаю, как вы, а я просто валюсь с ног.
19
- Никаких проблем, мистер Рот. Мы с удовольствием заключим договор на хранение конверта. Какой указать срок? - спросил менеджер в Дойче Банке.
- Пятьдесят лет, - ответил Майкл.
- Как вы сказали? Пятьдесят?
- Да, как минимум пятьдесят. Вас это смущает?
- Вообще-то банковского работника ничего смущать не должно, если все делается в рамках закона и правил. - Менеджер смущенно улыбнулся. - Просто я подумал, что возвращать конверт уж наверняка буду не я. Мне пятьдесят один, а если я доживу до ста одного года, - улыбка его стала еще шире, - то держать меня в банке в таком возрасте уж точно не будут.
- Кто знает, все может быть, - заметил Александр Владимирович, кстати припомнив известное немецкое выражение, и протянул ему листы с отпечатками пальцев.
- Простите, мистер Рот, что это? Отпечатки пальцев?
- Да. Отпечатки пальцев лиц, имеющих доступ к конверту. Они заверены в полиции, где и были сняты. Гарантия того, что конверт попадет в нужные руки.
- С вашего разрешения я покину вас на несколько минут и посоветуюсь с шефом.
- Как вам будет угодно.
Сергей Сергеевич допил уже остывший кофе и философски заметил:
- Удивительное дело, вот банк, работает, судя по всему, как часовой механизм, все шестеренки отлажены, все зацепления зубьев рассчитаны. А стоит возникнуть чуть-чуть нестандартной ситуации, как колесики тут же останавливаются.
- А у нас, где зубчики не так подогнаны и есть изрядный люфт, один больше, другой меньше, они тоже вращаются с перебоями все время останавливаются и без нестандартных ситуаций, сами по себе. То забыли часы завести, то заводной ключ потеряли, то заводящий в запое.
Менеджер вернулся, почтительно держа в руке листки с отпечатками пальцев:
- Все в порядке, господа. Шеф не возражает.
20
Добравшись до дома и уже положив голову на подушку, Александр Владимирович подумал теперь, когда все треволнения позади, можно будет впервые заснуть, не думая о том, что его ждет Но странная, смутная тревога по-прежнему не оставляла его. В памяти прокручивались воспоминания последних дней, словно подсознание пыталось подсказать, что именно вызывало беспокойство.
В сущности, поводов для тревог хватало с избытком. Калейдоскоп событий образовывал то один, то другой узор. На смену каждой сцене вскоре приходила следующая. И то главное, на чем Александр Владимирович пытался задержать внимание, уходило, оставалось скрытым.
Наконец, усталость взяла свое. И ему все-таки удалось задремать. И тут с той же самой отчетливостью, как несколько лет назад, он снова оказался на скамейке и снова чертил палкой формулы. Одна из них почему-то задержала его внимание показалась очень знакомой и в то же время что-то неуловимое в ней изменилось Александр Владимирович так глубоко задумался, что не сразу понял, откуда взялась тень, упавшая на формулу. Он поднял глаза и увидел того самого странного человека. Со старомодной галантностью тот приподнял соломенную шляпу…
- Послушайте, - сказал Александр Владимирович запинающимся голосом. - Я хотел спросить вас…
Незнакомец какое-то время смотрел на него - внимательно и вместе с тем иронически. А потом сказал ехидным тоном.
- Спросите лучше самого себя, - повернулся и мгновенно исчез.
В этот момент Александр Владимирович проснулся с бьющимся сердцем, словно только что совершил пробежку на длинную дистанцию.
Ему казалось, что он заснул секунду назад. Но за окном уже серел рассвет. Значит, ему все же удалось проспать всю ночь. И только странный сон разбудил.