"Смит и Хоукен". "Магазинчик Бена и Джерри". "Томас с Мейна". "Лавка тела". Конечно, все они пытались хотя бы отчасти придерживаться принципов, которые Шенда наметила при основании своей компании. Но ни у одного из них не фигурировало в качестве главной цели просто создание и поддержание хороших рабочих мест для тех, кто в этом нуждается. (Возможно, на уровне всей страны к концепции Шенды, как следует обращаться с людьми, ближе всего подошел Аарон Фойестейн, владелец уничтоженных пожаром "Молденских прядильных фабрик" в Массачусетсе, который все время реконструкции выплачивал полный оклад сидящим по домам рабочим.)
В каждой из этих прочих фирм главный упор делался на один продукт, на его производство и продажу, на захват своего сегмента рынка. Какие бы красивые слова ни говорило руководство, когда доходило до дела, работникам всегда доставалась короткая спичка.
"Хорошо жить, хорошо работая!" - был их девиз.
"Хорошо работать и, возможно, хорошо жить" - было девизом Шенды.
Тут есть реальная, хотя и едва различимая разница.
(И в конечном итоге даже обошлось без "возможно". Выплачен кредит, куплены дом и машина, "Каруна" дает неплохой ежемесячный доход. Лай Бабуи! Чего еще хотеть от бизнес-плана?)
И на продукт Шенде было плевать. Люди тонут в продуктах, они и так покупают слишком много и слишком дешево. Не нужно быть гением, чтобы поставлять качественные товары. Тут все просто.
А вот умения, таланта, предвидения и вообще находчивости (качеств, которыми, как без особого удивления обнаружила Шенда, она обладала в избытке) требовало создание условий, которые дали бы каждому свою нишу, к тому же приносящую удовлетворение и хорошо оплачиваемую. Нужно уметь запрячь людей в одну упряжку, которая бы их не сковывала, и уговорить тянуть вместе ради общего блага.
Генерал Шенда неслась в своей "джетте" на педикюр и ленч.
И ей ни за что не пришло бы в голову, что, если ты генерал, это значит, что в один прекрасный день тебе, возможно, придется вести настоящую войну.
6
С дырой в голове
Мармадьюк Твигг поправил нагрудник черного резинового фартука, как у мясника, разгладил шнур, проходивший под воротником его костюма стоимостью пять тысяч долларов. Посреди нагрудника красовался герб "ЛФГ".
В отличие от вольных каменщиков "Лига Финеаса Гейджа" надевала передники из чисто практических соображений.
С восхитительно дорогих тканей, так любимых членами "Лиги", слишком плохо отстирывается кровь!
Уверенный, что красив как никогда, Твигг направился к сгрудившимся членам "Лиги", которые прибыли раньше него.
Они стояли на платформе подземки, освещенной одинокой тусклой лампочкой. Пыльная станция считалась заброшенной, не была отмечена на картах, и попасть на нее можно было только через потайную дверку в одном глубоком подвале.
Разумеется, здание, в котором находился подвал, принадлежало одному из членов "Лиги".
В пустовавшей более девяноста лет станции чувствовалось что-то викторианское, чудесно совпадающее со временем основания "Лиги". Твиггу почти казалось, что он совершил путешествие во времени в романтическую эпоху баронов-разбойников: Карнеги, Дюпон, Рокфеллер, Гетти, Ротшильд, Хирст, Крупп…
Нет, ни с одной из этих легендарных личностей он не поменялся бы местами. Да, разумеется, у них были некоторые милые преимущества. Никакой инфляции, никаких налогов, никаких правительственных постановлений. Настоящие парки аттракционов вроде Ньюпорта, Саратоги и Баден-Бадена. Половина ресурсов и населения Земли порабощены, превращены в колонии у них под каблуком. Уважение и лизоблюдское восхищение в обществе.
Но настоящее способно дать гораздо больше!
Собравшиеся (одиннадцать, как быстро подсчитал Твигг, значит, он действительно прибыл последним) приветствовали его с той или иной степенью вежливости и энтузиазма. Это были важные лица (конкуренты и соперники), которые, получив известие о болезненной кончине Твигга, тут же побегут открывать лучшее шампанское, поднимать бокалы за его предположительное поджаривание в геенне и поливать преобразованной метаболизмом жидкостью его могилу. Тем не менее устав "Лиги" не позволял им нанести его персоне ущерб больший, нежели среднеязвительная bon mot.
Вот какова сила связующих их уз!
Члены "Лиги" представляли собой разношерстную ассамблею фигур международного масштаба, большинство из них тут же узнал бы средний обыватель, читающий газеты или смотрящий телевизор. Все они были главами грандиозных, охвативших земной шар корпораций, источники цитат и советов для телеговорильни.
Твигг обвел взглядом своих собратьев.
Саша Капок из "Калпаньи, Ltd.".
Эрнест Сосноврост из "Каменношифр Индастриз".
Изабелла Фистула, "Гори Слоун Гадес".
Джек Норабелый, "Крошко продукты".
Ник Поташ, "Мучься и Чахни".
Эдуард Энзор, "Сомнифакс э Сиэ".
Альба Уймапомех из "Нефтеперегонные Азура".
Осада Саракин из "Перта-Лока энтертейментс".
Абруптио Плацента из "Пилох, S.A.".
Медянко Стопфьорд, "Наглоинвестиции".
Клаус Кунци-Лис из "Рудакороль, GmbH".
И, разумеется, последний - боязливо переминающийся с ноги на ногу новый рекрут Самуэль Стейнс, владелец "LD-100 Фармацевтические препараты", с чьей инициацией "Лига" войдет в силу, восстановив полный состав из тринадцати членов.
Приветствовав своих товарищей, Твигг подошел к краю платформы и заглянул в туннель, проверить, не идет ли поезд. Ничего не увидев, он пренебрежительно фыркнул и отступил на шаг, присоединившись к остальным.
Они ждали молча, похожие на бригаду отправляющихся на смену рубщиков туш.
Наконец прибыл поезд.
Не современные обтекаемые, не даже старинные угловатые вагоны подземки, а довольно примитивные шахтерские вагонетки, похожие на клепаные железные ведра с сиденьями, которые тащил небольшой крепкий локомотив, а у руля стоял Темный Посредник.
Силокрафт Дурхфройде.
Дурхфройде был одним из редких провалов "Лиги". Что-то пошло наперекосяк в процедуре, которая сделала бы его полноценным членом. Часть его высшего индивидуализма и инициативы, к несчастью, стерлась. Бригада врачей и главный хирург, повинные в промахе, вскоре пожалели, что вообще увидели скальпель. Самого Дурхфройде официально объявили умершим, его корпоративная империя отошла сыну, который ничего не знал ни об истинной участи отца, ни о существовании "Лиги".
Тем не менее для Дурхфройде нашлось применение и своего рода полужизнь. Будучи непоколебимо лояльным и послушным, он стал отличным орудием, уникальным инструментом (который, если возникнет необходимость, можно выбросить) и по требованию предоставлял свои услуги всем посвященным.
Надо сказать, если ни у кого не возникнет более настоятельной необходимости в его услугах, Твигг сам намеревался вскоре позаимствовать это существо для непродолжительного и довольно простого задания на благо "Изотерма".
Осторожно ступая, члены Лиги разошлись по вагонеткам, кроме служебной. Эта платформа была нагружена связанными, бесчувственными телами.
Мужчины, женщины, дети. Кое-какие животные.
Как только все расселись, Дурхфройде звякнул в механический колокольчик (какая смесь сардоничного цинизма и подлинно ребяческого ликования отразилась при этом у него на лице!), и поезд зачавкал в темноту, разгоняемую лишь одиноким керосиновым фонарем.
На небольшом расстоянии от станции рельсы резко пошли под уклон. Вскоре тормоза поезда завизжали, движение поршней замедлилось, поезд уходил в недра земли, вымучивая из рельсов хриплый визг.
Через некоторое время рельсы выровнялись, и, когда состав миновал поворот, впереди замаячил свет.
Поезд въехал в громадную залу, высеченную в скале, и остановился. Открытое пламя факелов в скобах по стенам освещало шероховатые сырые стены. Скрытые шахты создавали легкие потоки воздуха, и пламя плясало голодными языками. Пол устилали толстые персидские ковры (в пятнах, невзирая на старания лучших чистильщиков).
Соскочив, Дурхфройде торопливо подтащил к вагонам обитые ковром деревянные лесенки, чтобы тринадцать пассажиров могли сойти.
Подземная зала была обставлена всевозможными глубокими креслами и диванами, среди которых виднелись зачехленные агрегаты - их силуэты говорили о зловещем назначении. На расставленных тут и там столиках ждали деликатесы и редкие напитки, равно как различные таблетки и шприцы - для расслабления и увеселения. За ширмами были удобства гигиены и омовения.
В дальнем конце залы располагался подиум с кафедрой. Позади него, на стене висели многократно увеличенные герб "Лиги" и портрет в раме. На портрете был изображен усатый белый мужчина типичной для середины девятнадцатого века наружности. Вот только на его черепе можно было видеть странное уродство.
Члены "Лиги" расположились на диванах и в креслах, налили прохладительного и принялись вежливо болтать о пустяках. Разгрузив платформу и складывая при этом связанные тела штабелями, как поленья для топки, Дурхфройде куда-то исчез - в туннель или за ширмы.
Когда все устроились поудобнее, началось собрание.
Чтобы вести его, на подиум поднялся старейший член "Лиги", Эрнест Сосноврост. Над кафедрой виднелись лишь буйная грива серебристых волос, поднимающихся над морщинистым лбом (где непристойно скалился такой же маленький рубец, как у Твигга и остальных), и зеленые глаза, светящиеся, словно кончики отравленных стрел. Твигг подумал, что его собрат похож на Бертрана Рассела, если бы послужной список философа включал управление, скажем, концентрационным лагерем.
Откашлявшись, Сосноврост заговорил пронзительным голосом:
- Собратья во Штыре, давайте приступим к делу. Первое на повестке дня - разделение природных ресурсов Заира…
Твигг слушал вполуха. По большей части его внимание сосредоточилось на блондинке, раскинувшейся поверх кучи теплых, едва дышащих тел. Ее безупречные черты и странно заломленные руки наводили на мысль о мучениках на картинах Ренессанса.
Полностью отрешившись от голоса Сосновроста, Твигг упивался ее восхитительной беспомощностью: он был из тех, кто твердо верит: удовольствие и дело равно важны.
Наконец с рутинными делами "Лиги" было завершено. Твигг подавил зевок. До наступления нормального периода сна еще несколько часов. Неужели бортовой насос дал сбой? Он сделал себе зарубку на память - проверить насос.
Теперь Сосноврост приступил к прологу перед ритуальной инициацией Самуэля Стейнса - последняя обязанность, которая будет выполнена перед тем, как они дадут себе волю на этом жарком красном празднике - одновременно и разгуле, и утверждении их уникальных прав.
Твигг, выпрямившись, стал слушать. Давняя история неизменно его зачаровывала.
- Мы собрались сегодня в память о нашем символическом основателе, злополучном, но счастливом Финеасе Гейдже. Хотя он и не заложил буквально первый камень в фундамент нашей организации - эта честь принадлежит прозорливым и предприимчивым визионерам из поколения наших прадедов, - Гейдж вдохновил нас на величественные достижения. Финеас Гейдж был недалеким и необразованным рабочим в середине позапрошлого века. На момент своей замечательной трансформации он помогал прокладывать железную дорогу. Полным ходом шло взрывание ставших на пути скалистых отрогов. Гейджу поручили проверить, плотно ли заложены пороховые заряды. Прихватив свой трамбовочный штырь, он отправился в обход.
Сосноврост лихо махнул рукой назад, в сторону пересеченных штырей на гербе "Лиги", и едва не опрокинулся. Восстановив равновесие, он продолжил:
- Гейдж выполнял задание с чуть большим пылом, чем следовало бы. В одной выдолбленной в камне дыре он высек искру и взорвал пороховой заряд.
Железный штырь взмыл вверх, вылетел из дыры подобно снаряду из пушечного ствола, вонзился в правый глаз Гейджа и, сея грандиозные разрушения в полушариях мозга, вышел целиком из маковки его черепной коробки.
Позвольте мне опустить рассказ о смятении, которым сопровождался этот несчастный случай, и последовавшем за ним примитивном лечении. Гейдж выжил. Но, как подтверждают его старые друзья, у него испортился характер, он стал непредсказуемым и требовательным. Обычные путы цивилизации его уже как будто не сдерживали. Уважения к остальному человечеству он не питал никакого. Он полностью погрузился в себя, и его поступки, осуждаемые обществом бесхарактерных невежд, навлекли на него остракизм и ввергли в отчаяние.
Теперь мы, разумеется, знаем, что, если закрыть глаза на значительный и ненужный периферийный ущерб, Гейдж стал первым человеком, подвергшимся удалению этического центра мозга. Или, как его называют те из нас, кто любит выражаться по старинке, совести.
Не обладая реальной властью, обретаясь в неподходящем для него социальном слое, Гейдж не смог воспользоваться благами этой непреднамеренной хирургической операции. Он так и не сумел в полной мере извлечь выгоду из чудесной легкости в решениях и поступках, которой благословенно наделен тот, кто пережил удаление совести. Никогда не сомневаться, никогда не позволять малодушному сочувствию к двуногому скоту вставать на пути твоих интересов, ни минуты своего драгоценного времени не терять на самоанализ. Ясно видеть кратчайший путь собственного восхождения. Таково наследие, дарованное тем из нас, кто подвергся усовершенствованной операции.
Сосноврост вышел из-за кафедры.
- А теперь, Самуэль Стейнс, мы, члены "Лиги Финеаса Гейджа", приглашаем тебя вступить в наши ряды. Каков будет твой ответ?
У Стейнса явно дрожали колени.
- Я… согласен!
Из ниоткуда возник Дурхфройде.
- Темный Посредник проведет соборование, - нараспев произнес Сосноврост.
Твигг смотрел, как Дурхфройде присоединяет к запястью Стейнса коробочку стазиса. Глава "Изотерма" поймал себя на том, что его указательный палец сам собой поднимается к правому виску, и усилием воли приструнил предательскую конечность. Кто-то щелкнул встроенным в стену выключателем, и в подземной зале эхом отдалось шипение электрической компрессорной установки.
На лбу Стейнса маслянистой росой выступил пот. Он закрыл глаза.
Дурхфройде вытащил на свет промышленный вбиватель гвоздей, за которым тянулся раздутый шланг. Приложив дуло к правому виску Стейнса, он спустил курок.
За хлопком из пистолета-вбивателя последовал хруст, с которым короткий гвоздь вошел в тело, пробив кость и до половины войдя в череп.
Стейнс превратился в неподвижную, снежно-белую статую самого себя, когда пульт в руке Сосновроста, на которой вдруг вздулись вены, активировал коробочку стазиса.
Дурхфройде подхватил повалившееся тело и, закинув на плечо, отнес на грузовую служебную платформу. Сев на место машиниста, он повез Стейнса на операцию.
Развозить остальных по домам не понадобится еще много часов. Ведь теперь началось веселье. Уже, как и планировалось, приходили в себя жертвы.
Совершив стремительный маневр, Твигг завладел блондинкой.
Но мог бы и не спешить. Тут было достаточно игрушек.
Когда среди воплей, воя и гортанного рева (животные издавали человечьи звуки, а люди - животные) Твигг в следующий раз поднял глаза, то увидел Уймапомех, чей карминно-кровавый рот походил на мазок красной краски на клоунском лице, Энзора, водившего потемневшей от жидкостей пилой, затягивавшего удавку Саракина, Фистулу с обагренными руками, которые она по локоть запустила во вскрытый труп собаки.
Без тени зависти супермен вернулся к собственным удовольствиям.
7
"Что с вами такое?"
Настороженно, почти вибрируя, Турмен смотрел, как царственная, чарующе молодая Шенда Мур быстро проходит по начищенным половицам "Каруны" за стойку. Курьерский саквояж она поставила на пол с заметным облегчением.
Верити поспешно завела с владелицей "Каруны" разговор, из которого Турмен уловил только начало.
- Этот мерзкий дилер снова приходил к черному входу, Шенда. На сей раз с ним была парочка подонков. Серьезные ребята. Думал, я испугаюсь или еще что. Ха! Я им сказала, пусть валят…
Лицо Шенды потемнело, как туча. Турмену подумалось, что ее напряженный и сосредоточенный гнев почти так же привлекателен, как общее рассеянное тепло. Она открыла рот, но ответ (помимо вступительного "Сволочи…") потерялся за всплеском внезапного шума: грохот кухни, смех двери, лязг уличного движения, смешки и возгласы завсегдатаев. Когда все немного утихло, Шенда уже исчезла в задней комнате.
Турмен обмяк на сиденье, отрезанный от источника мимолетного прилива сил. На мгновение он и впрямь забыл про свою болезнь, сумел вообразить, будто снова здоров.
Чего бы он не отдал, лишь бы чуточку приблизиться к этой поразительной женщине! Он представлял себе, как стремительно потечет их разговор, постепенно переходя от легкой дружеской болтовни к доверительному шепоту. А после, где-нибудь в уютной комнате…
Тут Турмен закашлялся. И это было не вежливое покашливание в обществе, нет, на него накатил основательный, туберкулезно-инфекционный, выворачивающий легкие, саднящий горло, с присвистом и удушьем приступ. Сгребя в ожидании фонтана мокроты салфетки, он попытался отвернуться к окну, спиной к остальным посетителям. Колено непроизвольно дернулось и толкнуло столик, пузырьки полетели на пол.
Посреди этого кошмара Турмен чувствовал, как его обдает волнами жгучего унижения.
Ничто не могло бы усугубить его смятения.
Ничто?
На плечо ему легла мягкая, но сильная рука, знакомый голос произнес:
- С вами все в порядке? Мы можем что-нибудь сделать?
О Матерь Божия!
Это она!
Турмен изо всех сил старался загнать под контроль собственное тело. Отплевавшись в салфетки, он инстинктивно запихнул грязный ком ткани (бумажной) и тканей (клеточных) в карман штанов. Попытавшись придать пошедшему пятнами лицу подобие нормальности, Турмен повернулся к Шенде Мур.
От нее веяло чем-то цветочным и сладким. В руке - забытый сандвич со следами зубов по краю. На скульптурно изысканном афро-кабирском лице, обрамленном неровными слоями густых черных прядей, читались тревога и любопытство, упругое тело напряжено и готово к любому действию, какое может оказаться необходимым.
- Я… у меня в кофе была муха, - постарался слабо отшутиться Турмен.
Шенда рассмеялась (звук был такой, будто в храме зазвонили колокола) и дерзко закончила бородатую шутку:
- Только никому не говорите, иначе все станут требовать того же!
И тут, когда Турмен уже ожидал, что хозяйка "Каруны" повернется и уйдет, она отодвинула стул и села к нему за столик. Заговорила она доверительно, и привлеченные недомоганием Турмена зрители занялись своим делом.
- Вы не против, если я доем мой ленч здесь?
- Нет, ни за что! То есть почему бы и нет? Это же ваша кофейня.