Но Маленькая Мисс не так уж часто бывала теперь у него; ей перевалило за семьдесят - и далеко за семьдесят, - она стала совсем худенькой и боялась простуды, и даже мягкий климат Северной Калифорнии большую часть года казался ей слишком суровым. Ее муж умер несколько лет назад, и с тех пор много времени Маленькая Мисс проводила в путешествиях по тропическим странам: Гавайям, Австралии, Египту, теплым районам Южной Америки и так далее! В Калифорнию она возвращалась редко - раз или два в год - встретиться с Джорджем, его семьей и, конечно, с Эндрю.
Как-то раз после ее очередного визита Джордж пришел в дом Эндрю и горестно пожаловался ему:
- Знаешь, Эндрю, она-таки наконец достала меня. В будущем году я собираюсь баллотироваться в Законодательное собрание. Ведь она не оставит меня в покое, пока я не сделаю этого. Уверен - ты знаешь, что в нашей семье и Первый, и Второй, и Третий Законы состоят в том, что никто не смеет перечить Аманде Чарни. И вот перед тобой - кандидат в депутаты. Если ее послушать - это моя судьба, по наследству. Куда дед, туда и внук - вот ее решение.
- Куда дед...
Эндрю умолк в замешательстве.
- Ты что, Эндрю?
- Да эта фраза... Идиома. В моих цепях, отвечающих за грамматику... - Он потряс головой. - Куда дед, туда и внук. В этом предложении нет глагола, но, в общем-то, понять можно. И все же...
Джордж рассмеялся:
- Ах ты, старая жестянка, буквоед несчастный!
- Жестянка!
- Не обращай внимания. Иначе говоря, все это означает, что мне, Джорджу, внуку, судьбой предназначено делать то дело, которым занимался Сэр, мой дед, то есть выставить свою кандидатуру на выборах в Законодательное собрание региона и начать тем самым строить свою продолжительную и замечательную карьеру. Обычно в таких случаях говорят: "Куда отец - туда и сын", но наш папа не был озабочен политикой. И мама немного изменила поговорку, так что теперь она... Да слушаешь ли ты меня, Эндрю? Или я зря сотрясаю воздух?
- Теперь я понял.
- Вот и славно. Но мать, конечно, не принимает во внимание то, что я далеко не такой темпераментный, как мой дед, и, по всей вероятности, не такой умный, как он - он обладал поистине громадным интеллектом, - а посему, как знать, повторю ли я его победу на выборах в Собрание. Боюсь, что такого человека, как он, не будет уже никогда.
Эндрю кивнул:
- И как жаль, Джордж, что его нет больше с нами. Как бы я был рад, если бы Сэр пребывал еще... - Он остановился, не желая сказать "в рабочем состоянии". Ему ясно было, что такое выражение тут неуместно. Но именно оно первым пришло ему на ум.
- Еще живым? - закончил за него Джордж. - Да. Да, было бы здорово, если бы он был здесь. Должен признаться, мне сильно не хватает старого монстра - не меньше, чем тебе.
- Монстра?
- Ну, так говорят.
- Ага. Да-да. Так говорят.
Когда Джордж ушел, Эндрю прокрутил в уме их беседу, дивясь ее поворотам и изгибам и стараясь разобраться, из-за чего он так неуверенно чувствовал себя во время нее. Идиомы и разговорные обороты, которыми пользовался Джордж, мешали пониманию, они и породили проблемы.
Столько времени Эндрю жил среди людей, но все же частенько он еще не мог угнаться за ними, когда они в своих разговорах отступали хотя бы немного от правильного языка. У него был очень богатый словарный запас, и весь набор грамматических правил, и способность из отдельных слов составлять разумные комбинации. И благодаря счастливой случайности, которая повлияла на позитронную систему Эндрю, в результате чего его разум был более гибким и приспособленным к изменениям, чем разум обычного робота, он мог легко и изысканно поддерживать разговор с людьми. Но, оказывается, и для него тут существовал предел. Со временем, как заметил Эндрю, проблемы возникали все чаще.
Человеческие языки, понял он, находятся в состоянии постоянного развития. В них нет ничего навеки установленного, нет жесткой системы. Появляются новые слова, старые меняют смысл, недолговечные сленговые выражения ненадолго входят в обиход. Ему все время приходилось изучать все это, не углубляясь, однако, в научные исследования тенденций развития языков.
Английский язык, которым Эндрю чаще всего пользовался, чрезвычайно изменился за последние шесть столетий. Время от времени Эндрю читал произведения древних поэтов - Чосера, Спенсера, Шекспира - из библиотеки Сэра и находил в них страницы, испещренные примечаниями, объяснявшими современному читателю значение архаичных слов.
А что, если язык так же ощутимо изменится за последующие шесть столетий? Как он будет общаться с людьми, если не познакомится со всеми изменениями в языке?
В короткой беседе с Джорджем он трижды попадал в тупик. "Куда дед - туда и внук". Когда Джордж объяснил ему значение этой фразы, каким простым оно ему показалось, а сначала казалось таким странным.
А почему Джордж назвал его жестянкой? Он же наверняка знает, что жесть не использована в его конструкции. Но самое загадочное - как мог Джордж назвать Сэра монстром? Это же совсем не соответствовало никаким свойствам старого человека.
И все это, насколько понимал Эндрю, были далеко не новейшие обороты речи - просто индивидуальное построение фразы, может быть, излишне образное для немедленного восприятия лингвистическими цепями Эндрю. А вот во внешнем мире он, пожалуй, столкнется с куда более сложными и незнакомыми выражениями.
Может, пришло его время подновить лингвистические блоки.
Его собственные книги тут не помогут. Это были старые книги и все больше по обработке дерева, по искусству, по конструированию мебели. В них ничего не было ни о языке, ни о человеческих отношениях. Ничего подходящего не нашлось бы и в библиотеке Сэра, хотя она была и обширной. В доме теперь никто не жил. Он был опечатан, о нем пеклись роботы, однако Эндрю, стоило ему захотеть, мог в любой момент войти в него. Но большинство книг Сэра датировалось прошлым веком, а то и раньше того. Так что и среди них Эндрю не мог обрести то, в чем так нуждался.
Поразмыслив немного, Эндрю пришел к выводу, что новую информацию надо получить, но не от Джорджа. Когда он обратился к Джорджу, пожелав носить одежду, он встретил с его стороны непонимание и снисходительную насмешку. Он не думал, что Джордж отнесется к нему так же и в этом вопросе, но предпочел не испытывать судьбу.
Нет уж, он сам пойдет в город, в публичную библиотеку. Тут и сомневаться нечего: для свободного робота это самый верный путь к решению проблемы, сказал он себе. Это было победное решение, и Эндрю почувствовал, как подскочило у него электрическое напряжение; ему пришлось включить дополнительное сопротивление, чтобы вернуть равновесие.
Итак, в библиотеку.
И по этому случаю он оденется. Да, да. Люди не ходят в библиотеки голышом. И он не отправится туда голым.
Он надел на себя полный костюм: элегантные гамаши из бархатистой пурпурной ткани, свободную красную блузу из блестящего атласа и свои лучшие прогулочные туфли. Он даже набросил на плечи цепь из полированного дерева, одно из красивейших своих изделий. Он выбрал ее из двух: вторая вроде бы больше подходила для дневного времени, она была сделана из блестящего пластика. Джордж как-то заметил, что деревянная цепь - просто чудо как впечатляет, и вообще, всякое изделие из дерева куда ценнее, чем из пластика. А сегодня Эндрю хотел произвести впечатление. В библиотеке он встретит людей, а не роботов. Им еще никогда не приходилось видеть робота в библиотеке. Поэтому важно выглядеть наилучшим образом.
Но он понимал, что решился на неординарный поступок и что последствия могут оказаться тоже неординарными. А если Джордж случайно заглянет в его отсутствие, он будет удивлен, а возможно, и встревожится.
Эндрю не отошел от дома и ста шагов, как почувствовал, что у него внутри растет сопротивление и скоро достигнет такого уровня, что он не сможет сдвинуться с места. Он отключил дополнительное сопротивление, но и это не помогло; тогда он вернулся в коттедж и аккуратно написал на листе бумаги:
"Я УШЕЛ В БИБЛИОТЕКУ.
Эндрю Мартин"
и положил его на самом видном месте на столе.
Глава 11
В тот день Эндрю так и не попал в библиотеку. Он никогда раньше там не бывал - он вообще редко выходил в городок, расположенный поблизости от поместья Мартинов, однако ему и в голову не приходило, что тут могут возникнуть какие-либо затруднения. Он внимательно изучил карту и был уверен, что знает дорогу.
Но все, что он видел, как только отошел от дома, стало казаться ему странным. Ландшафт возле дороги абсолютно не походил на те абстрактные символы, которые были на карте, во всяком случае на его взгляд. Сравнивая увиденное с собственными представлениями, Эндрю все больше сомневался и, пройдя еще немного вперед, понял, что заблудился, что, по-видимому, сам не заметил, как где-то свернул не в ту сторону, так что теперь не мог соотнести свое местоположение с картой.
Что делать? Вернуться домой и снова отправиться в путь? Или идти дальше в том же направлении в надежде, что эта дорога пересечется где-нибудь с той, что приведет его к цели?
Самое лучшее, подумал Эндрю, спросить у кого-либо. Тогда, возможно, он без лишних усилий установит направление своего пути.
Но кого спросить? Недалеко от своего дома он видел в поле робота, но здесь никого не было видно. Мимо проехала машина, но не остановилась. Но, может быть, вскоре появится еще какая-нибудь. Он стоял в нерешительности, то есть неподвижно и совершенно спокойно, и тут заметил двоих, пересекавших поле по диагонали слева от него.
Он повернулся к ним лицом.
Они его заметили и направились к нему. Изменилось и их поведение. Пока они не увидели Эндрю, они громко болтали между собой, вскрикивая и хохоча, их вопли разносились по всему полю, но теперь они примолкли. На их лицах, как показалось Эндрю, появилась неуверенность.
Это были молодые, однако не юные люди - лет двадцати? Или двадцати пяти? Эндрю никогда не мог достаточно верно определить возраст человека.
Они еще были на некотором расстоянии от него, когда он спросил:
- Простите меня, сэры. Не будете ли вы столь добры сказать мне, как пройти в библиотеку?
Они, застыв на месте, взирали на него.
Один из них - тот, что был повыше ростом и похудее и носил высокую, узкую шляпу, напоминавшую отрезок трубы и делавшую его еще более длинным, почти карикатурным, сказал, но не Эндрю, а своему напарнику:
- Мне кажется, это робот.
- Думаю, ты прав, - сказал другой - полный коротышка с носом бульбой и тяжелыми веками. - У него физиономия робота, а?
- Точно. Абсолютно роботовая морда.
- Но он одет.
- Да как еще модно.
- Подумать только - робот в модной одежде! До чего же еще они докумекают?
- Простите меня, сэры, - повторил Эндрю. - Мне нужна ваша помощь. Я пытаюсь разыскать публичную библиотеку, но, по-видимому, сбился с пути.
- И говорит как робот, - сказал высокий.
- И морда как у робота, - сказал второй.
- Значит, он и есть робот.
- Ты так думаешь, да?
- Но он одетый.
- Одетый. Что правда, то правда.
- Но роботы не носят же одежды, а?
- Насколько мне известно, не носят.
- А если он не робот, раз он носит одежду?
- Но у него лицо из металла. И все из металла. Но если он робот, почему он в одежде?
Высокий вдруг щелкнул пальцами.
- Знаешь, что это такое? Это свободный робот. В старом поместье Чарни живет робот, у которого нет хозяина, и, бьюсь об заклад, это тот самый робот и есть. Но почему он одет?
- Спроси его, - сказал парень с носом бульбой.
- Вот это мысль, - сказал другой. Он подошел поближе к Эндрю и спросил: - Ты робот из поместья Чарни?
- Я Эндрю Мартин, сэр, - ответил Эндрю.
- А не гнусный ли ты робот? - сказал высокий. - Не виляй, отвечай на мой вопрос прямо.
- Я живу в поместье Мартинов, которое сейчас принадлежит семье Чарни. Прежде это был дом мистера Джералда Мартина. Поэтому я зовусь Эндрю Мартин.
- Но ты - робот, верно?
- Конечно, сэр.
- Тогда почему ты одет? Разве роботы носят одежду?
- С тех пор как я предпочел носить одежду, я ее ношу, - спокойно ответил Эндрю.
- Это отвратительно. Так разрядиться... да ты просто безобразен. Это безобразнейшее из зрелищ! Одетый робот! Кто когда слышал о подобном? - Он взглянул на своего приятеля: - Тебе когда-нибудь доводилось видеть такую гадость? - и, обратившись снова к Эндрю, сказал: - Раздевайся!
Эндрю замялся. Он так давно не слышал приказного тона в обращении к себе, что Второй Закон заклинило в соответствующем блоке его памяти.
- Ну, ты чего еще дожидаешься? - сказал высокий. - Ведь я велел тебе раздеться. Я приказываю тебе снять с себя все!
Эндрю начал потихоньку раздеваться. Он снял с себя цепь и аккуратно положил ее на землю. Потом снял свою атласную блузу и тщательно сложил ее, чтобы не помялась, а то придется надевать на себя мятую. И положил ее на землю рядом с цепью.
- Быстрее, - сказал высокий. - Нечего возиться, складывать еще вздумал. Слышишь - кидай на землю. Снимай и кидай. Все, говорю, снимай.
Эндрю расстегнул гамаши. Снял свои элегантные туфли.
Носатый заметил:
- Ишь, он приказов слушается, во как.
- Он обязан. Каждый робот обязан. Им иначе нельзя. В них это прямо встроено. Скажешь им: "Сигайте в озеро" - и сиганут. Скажешь: "Принеси блюдо клубники" - и пойдет и отыщет тебе клубнику, если даже не сезон.
- А вроде бы неплохо заиметь что-нибудь такое.
- А то! Я всегда мечтал заиметь робота. А ты?
Его приятель пожал плечами:
- Да кто тебе даст его?
- Но почему бы не взять этого? Раз он никому не принадлежит, он прекрасненько может принадлежать нам, как любому другому. Стоит только сказать ему, что он принадлежит нам... в качестве приказа.
Высокий заморгал:
- Ха! А ведь верно!
- Мы заставим его все делать для нас. Любые работы. Чего бы мы ни пожелали, он должен сделать. И некому помешать нам. Мы ведь никого не обокрали. Он же ничей.
- А что, если еще кто-то попробует отнять его у нас?
- Мы прикажем ему ни с кем другим не уходить, - заявил носатый.
Высокий нахмурился:
- Не уверен, что этот номер пройдет. Раз уж он должен подчиняться приказам человека, он послушается и любого другого приказа, от другого человека, правильно?
-Ну...
- А, да ладно, это мы обмозгуем потом... Эй, ты! Робот! Встань на голову!
- Голова не предназначена... - начал было Эндрю.
- Говорю - встань на голову! Это приказ. Если ты не знаешь, как стоять на голове, самое время тебе поучиться этому.
Эндрю снова помедлил Потом поставил голову на землю и попытался руками помочь удержаться корпусу. Попробовал задрать кверху ноги, но в его конструкции не было ничего такого, что помогло бы принять эту опрокинутую позицию, и он почти сразу потерял равновесие. Он опрокинулся и тяжело, спиной, грохнулся о землю. С минуту он тихо лежал, оправляясь от последствий падения, потом стал медленно подниматься.
- Нет, - сказал высокий, - оставайся лежать. И чтоб ни звука. - И обратился к приятелю: - Клянусь, мы можем разобрать его на части, а потом снова собрать. Ты когда-нибудь расчленял робота?
- Нет. А ты?
- Никогда. Но мне всегда хотелось.
- Думаешь, он дастся?
- А куда он денется?
У Эндрю и правда не было возможности остановить их, если они достаточно властно прикажут ему не сопротивляться. Второй Закон - о послушании человеку-всегда превалировал над Третьим - о самозащите. И вообще, это было неприемлемо для него, потому что он не мог бы защитить себя, не рискуя при этом навредить им, а это означало бы нарушить Первый Закон. При одной мысли об этом каждое подвижное соединение в нем сжалось и его, распростертого во весь рост на земле, затрясло.
Высокий обошел его вокруг и пнул носком сапога в бок.
- А он тяжеленный. И, судя по всему, нам нужны будут инструменты.
Бульба-нос сказал:
- Что, если потом мы не сумеем его собрать?
- Ну и ладно.
- Но у нас тогда не будет очень хорошего робота, который мог бы делать множество полезных вещей для нас. Давай лучше прикажем ему, чтобы он сам себя разобрал. Он наверняка умеет это. Во всяком случае, забавно посмотреть, как он будет делать это. И потом мы его снова соберем.
- Хорошо, - сказал высокий. - Но надо убрать его с дороги. Не то набредет какой-нибудь...
Но было слишком поздно. Кто-то действительно шел по дороге, и это был Джордж. Эндрю, лежа на земле, видел, как он одолевает небольшой подъем недалеко от них. Он хотел бы дать ему знать о себе, позвать его на помощь, но последний полученный им приказ был "чтоб ни звука", и он должен был молчать, пока давший приказ не отменит его или это не сделает кто-то другой.
Однако Джордж сам смотрел в их сторону. И ускорил шаг. Через несколько мгновений он уже был рядом. Взволнованный, он стоял возле Эндрю и смотрел на него с тревогой.
Два парня отступили немного назад и, угрюмо, нерешительно поглядывая друг на друга, выжидали.
Джордж с тревогой спросил:
- Эндрю, с тобой что-то случилось?
- У меня все в порядке, Джордж, - ответил Эндрю.
- Тогда почему ты лежишь на земле? Ты можешь встать?
- Это не составило бы для меня никакого труда, если бы вы этого пожелали, - ответил Эндрю.
- Тогда вставай! Хватит лежать!
Услышав приказ, Эндрю с благодарностью поднялся.
Джордж спросил:
- А почему кругом валяется твоя одежда? Почему ты не одет? Что тут произошло?
Высокий юнец спросил:
- Это ваш робот, Мак?
Джордж резко повернулся:
- Это ничей робот. Вы что, ребята, приставали к нему?
- Да мы подумали, странная это штука, когда робот нацепляет на себя одежду, вот мы и попросили его очень вежливо снять ее с себя. Но вам-то что, вы же не хозяин ему?
Джордж спросил:
- Эндрю, было в их намерениях повредить тебе?
- В их намерениях было расчленить меня. Они собирались перевести меня в более тихое место и там потребовать, чтобы я сам расчленил себя.
Джордж посмотрел на двух юнцов. Он старался выглядеть бесстрашным и мужественным, хотя и был в меньшинстве, но Эндрю заметил, как дрожит у него подбородок.
- Это правда? - задал он вопрос парням.
Однако и эти двое увидели замешательство Джорджа и пришли к выводу, что он не представляет для них угрозы. Джордж был уже не молод. У него самого были уже достаточно взрослые дети: так, Поль успел поступить в семейную юридическую фирму на работу. Рыжеватые волосы Джорджа поседели, а его щеки, теперь без развевающихся бакенбард, были мягкими, розовыми щечками человека, ведущего сидячий образ жизни. Он вряд ли оказался бы хорошим бойцом, как бы яростно ни звучал его голос. И эти двое уловили это, их манеры сразу изменились: они больше не проявляли осмотрительности, они почувствовали себя увереннее.
Высокий с ухмылкой, беспечно заявил:
- Нам просто хотелось посмотреть, как он это сбацает. Особенно интересно было, как он будет доканывать себя, когда от него останется в целости только одна его лапа.