Тут вегикел сказал:
- Анатоль Максимович и его гости, - сказал он тут, - Еще раз хочу известить вас об угрожающей нам опасности затеряться в необозримых глубинах Глубокого Космоса и потому не производить больше экспериментов по быстрейшему достижению цели, в которую, кстати, я не очень-то и верю. Я предлагаю вам всем, во имя вашей же безопасности, передать все управление мне, а я, в свою очередь, включу реверсивный режим и пойду по нашим же следам, пока мы не попадем на Аккумуляторную Станцию или, если уж вам так заблагорассудится, в границы Обитаемого Ареала. Потому что еще один такой скачок и я за последствия не ручаюсь.
- О, времена, о, ндравы! - воскликнул на это Анатоль Максимович, предварительно из бутылок еще разок отхлебнув. - Нас учит автомобиль! Он говорит нам, чистокровным людям, что нам делать, а мы покорно следуем его приказаниям из-за нашей собственной немощи. А? Я говорю на это! Включай еще раз первый режим, вегикел, подло тобою выключенный и строго следуй моим приказам, возражениями меня не гневя!
И снова в комнате управления воцарилась полная темнота.
На этот раз темнота была действительно полная и даже в чем-то страшная, но Анатоль Максимович вглядывался очень старательно и преуспел, увидав слева какие-то плавающие круги.
- Туда, вегикел! - приказал он, для верности показывая рукой. - Здесь! Шесть - один - ноль - пять - восемь и попробуй только не понять то, что я тебе приказал!
- Здесь?!! - акцентируя невероятное удивление, спросил вегикел. - Но здесь же ничего нет.
- Исполняй!
- Ну, - умывая руки, сказал вегикел, - раз вы так хотите… - Однако на середине фразы он вдруг был прерван Аскольдом.
- Ой, простите меня, пожалуйста, ой, вы подождите немножечко, - сам своей смелости изумляясь, сказал он, - но вот вы, пожалуйста, если можно, спасибо, чуть-чуть правее подайте. Мне кажется, я вот просто так чувствую, что это будет вернее.
При этих словах вегикел хмыкнул с явственным оттенком презрительности, а Анатоль Максимович приготовился как следует возразить, но тут на сцену выходит Тим, который, помирившись с Марией и для большей верности ее за плечи обняв, как раз в этот момент появился в комнате управления.
- Нет, - своим глубоким голосом сказал и даже провозгласил он. - Надо не просто чуть-чуть правее, а еще чуть-чуть и самую капелечку на запад, я сам скажу, когда надо произвести манеувр.
И если на слова Аскольда Анатоль Максимович собирался интенсивно возражать, то на желание своего сына Тима самолично провести манеувр ответил полным согласием и восторгом.
- Скажи, Тим, у тебя что - чутье? - спросил он.
- Папа, да. - опять же глубоким голосом ответил ему Тим, гордо обнимая Марию, почему-то молчащую безо всякой злобы. - У меня чутье. Я так чувствую.
- Вот кем мой сын будет - звездонавтом первого класса! - заявил в качестве реакции Анатоль Максимович и еще раз отхлебнул из бутылок.
- А я? - поинтересовался Аскольд. - Буду ли я тоже звездонавтом первого класса, как вы думаете, Анатоль Максимович?
Но Анатоль Максимович не обратил внимания на его вопрос.
- Максим! - провозгласил и даже приказал он. - Этот манеувр проведет мой сын Тим.
И Тим скомандовал Максиму совершить прокол пространства-времени, и когда оно прокололось, Максим произнес:
- Хм! Ваш сын, Анатоль Максимович, очень удачно произвел манеувр.
Вот так, случайно и невзначай, находят свое место в жизни большие таланты.
Вместо полной темноты первого режима пространство вокруг них тускло поблескивало разноцветными, хотя и довольно бледными, пятнышками. Тим переполнился чувствами и еще крепче обнял Марию, отчего та немножечко хрустнула, ни слова, впрочем, не возразив.
В обстановке полного восторга и обожания Тим, который очень много от отца знал о проколах, провел еще три-четыре манеувра, в результате которых вегикел наконец выбрался в пространство, сплошь обступленное ногой человека. Максим сообщил координаты, Анатоль Максимович, сильно прищурившись, обнаружил несколько хороших привязок и сообщил:
- Вот теперь добраться до Планеты, Где Все Можно - сущий пустяк. Максим, я передаю тебя в хорошие руки, которые за считанные проколы приведут нас к желанной цели. Значит так, Тим. Доберешься вон до того облачка, за ним налево два прокола по шестьдесят, а потом ищи во втором режиме рыжую майку. Это мой тайный и очень секретный знак. А я пойду отдыхать, потому что сегодня я уже утомился.
* * *
Допив из бутылок, Анатоль Максимович отправился в свою спальню на заслуженный отдых, однако отдохнуть ему так и не удалось.
Во-первых, из-за того, что хотя Тим и обладал ярко выраженным глубинным чутьем, однако практических навыков управления вегикелом у него не было и он нуждался в мудром руководителе. Вегикел же, со своей стороны и одновременно в свою очередь, на что-то, совершенно никому не понятное, обиделся и со своими советами к Тиму не приставал. Мол, пожалуйста, Тим Анатольич, распоряжайтесь, а мое дело выполнять и мне глубоко наплевать, Тим Анатольич, на то, что у вас получится в результате.
А в результате Боб Исакович при каждом проколе (их на самом деле получилось не три-четыре, а больше десятка) изводил килограммы антиблевательных таблеток, предупредительно вегикелом ему предлагаемых. Анатоль Максимович таблеток не просил, потому что считал, что таблетки на него не действуют, однако всякий раз в груди у него что-то глухо и болезненно екало, после чего он мучительно просыпался. И чтобы уснуть по новой, Анатоль Максимович дополнительно отхлебывал из бутылок. При полном и неодобрительном молчании со стороны вегикела. Поэтому на следующем проколе Анатоль Максимович просыпался еще более мучительно и стонал.
Когда же Тим добрался наконец до желтой майки, указанной Анатоль Максимовичем в качестве ориентира (она оказалась не то чтобы желтой, а скорей красноватой, но на ней большими буквами было написано: "Секретный знак"), Тиму пришлось бежать к отцу за дальнейшими указаниями.
Анатоль Максимович к этому времени был уже значительно отхлебнувши и перестал очень хорошо оценивать окружающую действительность. Также и его речь стала недостаточно разборчивой для четкого понимания, поэтому Тим вынужден был, даже после консультаций с невероятно официальным вегикелом, вновь и еще раз вновь обращаться к Анатоль Максимовичу за указаниями и для того его еще раз мучительно пробуждать.
Анатоль Максимович такому отдыху был не слишком-то рад и в конце концов распрощался с мыслью хоть немножечко отоспаться. Он был очень зол, но никак не мог определиться с тем, на кого. Для начала он немного поругался с Марией, которая ругалась с ним молча, но от того еще оскорбительней. Потом он попробовал пристать к Тиму, но Тим только отмахнулся, потому что ему куда интересней было с вегикелом, пусть даже и таким официально настроенным. Перепробовав по очереди конфликтные беседы с Аскольдом (изгнанным из комнаты управления за неуместные хихикания при виде оставленных Анатоль Максимовичем секретных знаков) и Бобом Исаковичем, но не преуспев по причине их моментального испуга и убегания, Анатоль Максимович остановился на тоже очень нетрезвом Проспере Маурисовиче, который грозно выражал свое неудовольствие тем, что на нем остановились, и пытался из-под Анатоль Максимовича без потерь выбраться, в результате чего оба свалились на диван и продолжали беседу там, крепко обнявшись.
Во время этой беседы их потревожил Тим, который вышел из комнаты управления чем-то необычайно взволнованный.
- Отец! - необычайно взволнованным голосом воскликнул он. - Там, впереди, Черная Дыра, очень похожая на ту, о которой ты говорил!
Не сразу ему удалось прервать увлекательную, но не очень разборчивую беседу отца с Проспером Маурисовичем, который почему-то настойчиво называл Анатоль Максимовича женским именем Сгалуфа. Но если человек упорен в достижении цели, у него получается все.
Анатоль Максимович туманно посмотрел на своего сына и спросил:
- Ты меня звал, сынок?
- Да, папа, - в который раз воскликнул Тим с волнением уже несколько попритихшим, но зато раздраженно. - Я хотел сказать тебе, что впереди находится Черная Дыра, похожая на ту, о которой ты говорил.
- Дыра? - переспросил Анатоль Максимович.
- Дыра, - подтвердил Тим.
- Черная Дыра? - переспросил Анатоль Максимович.
- Черная, - подтвердил Тим.
Анатоль Максимович немного помолчал, затем задал сыну свой следующий вопрос.
- Скажи, Тим, - произнес он довольно внятно и с подозрительным выражением глаз, - эта Дыра, она что, совсем черная?
- Нет, папа, она черная не совсем, - ответил Тим с нарастающим торжеством в голосе. - Она похожа на ту, о которой ты мне столько раз говорил. Она с теми самыми кружавчиками по ободку.
- С кружавчиками? - еще подозрительнее спросил Тима его отец Анатоль Максимович.
- С ними, - провозгласил Тим и протянул своему отцу руку - мол, пошли, покажу.
И бросив Проспера, Анатоль Максимович резво вскочил на ноги, будто и не пил совсем, а только чуть за компанию пригубил. Лицо его, правда, было той же безобразной для глаза мордой, какую он имел всегда после неумеренного приема спиртных напитков, хотя взгляд, только что безжизненный и тусклый, стал реактивен и устремлен.
- Пошли, сынок, - сказал он Тиму еще не совсем податливыми губами. Мне надо посмотреть самому.
И они торопливо скрылись.
- Что это они про дыру? - тревожно спросил Аскольд. - Я что-то не понимаю.
Проспер Маурисович в ответ прохрапел мелодию, а Боб Исакович в качестве ответа на вопрос Аскольда начал рассказывать новый анекдот.
- Встречаются в баре комконовец и Странник, - сказал Боб Исакович. Тут Странник и говорит: "Послушай, комконовец, а почему ты такой дурак?". Нет, он не то начал спрашивать. Это в конце про дурака было…
- Вот такова вся наша жизнь, - очень внятным голосом зареагировал Проспер Маурисович и собрался было прохрапеть еще одну мелодию, как вдруг из комнаты управления раздался хриплый и страшный рев.
- Что еще там такое? - встревоженно спросили друг друга друзья и пошли смотреть, что там такое.
Зайдя в комнату управления, они быстро поняли, что ревел Анатоль Максимович в качестве радостного возгласа.
- Она! - топая ногами, ревел Анатоль Максимович. - Сынок, это она самая! Я уж и не ждал увидеть ее! Тимка, сейчас мы с тобой увидим самую настоящую Планету, Где Все Можно! Ты не верил, а теперь вот она тебе, прямо перед твоим носом!
- Ну, - со скепсисом в голосе заметил на это Тим, - пока передо моим носом Черная Дыра. Простая Черная Дыра, пусть даже и с твоими кружавчиками. А это значит, папа, что нам следует незамедлительно провести еще один манеувр, чтобы ненароком не попасть в смертельное поле ее невозможно сильного притяжения.
- Ничего ты не понимаешь, Тим, - очень громко и взволнованно проревел в ответ Анатоль Максимович. - В нашем деле ты еще, хоть и талантливый, но совсем-таки новичок и потому не понимаешь, что никаких манеувров производить не надо, а надо просто переть на нее и все. Только с умом переть, потому что штука эта очень опасная.
- Экхм! - сказал в этот момент вегикел. - Я бы вам все-таки не советовал, Анатоль Максимович, кончать со своей жизнью подобным образом. Я-то ладно, однако оглянитесь - вокруг нас люди.
- Какие люди! - отмахнулся от вегикела Анатоль Максимович, - Ты давай прямо!
- Прямо я, конечно же, дам, но вокруг вас, Анатоль Максимович, люди, которые, в отличие от вас, еще пока немножечко хотят жить. И в те несколько минут, когда еще возможно провести манеувр, я бы вам настоятельно посоветовал…
- Советуй, дорогой Максим, что тебе вздумается, - горячим и страстным ревом ответил ему Анатоль Максимович, - но только никуда не сворачивай, а я тебе скажу, когда и чего.
Посторонний наблюдатель немало, наверное, подивился бы чудесной метаморфозе, в считанные мгновения происшедшей с Анатоль Максимовичем при виде этой странной Черной с кружавчиками Дыры. Только что он, как уже было сказано, имел вид безобразный и умопомрачительно пьяный, с трудом связывал между собой глаголы и существительные, причем из глаголов использовал в основном только один, а прочие части речи полностью игнорировал. Однако зрелище неумолимо приближающиейся Черной Дыры совершенно Анатоль Максимовича отрезвило. О недавнем приеме спиртных напитков свидетельствовало лишь некоторое порозовение кожи лица, причем более всего пористых частей носа. Движения его стали экономными и четкими, дыхание равномерно вздымало грудь, взгляд сиял и даже как-то все у него лет на двадцать помолодело.
Вот что наделала с Анатоль Максимовичем обыкновенная Черная Дыра со смешными оранжевыми кружавчиками по ободку и компактной надписью в правом верхнем углу: "Та самая черная дыра. Секретный знак".
Однако посторонних наблюдателей в вегикеле не было никого. Из непосторонних же никто особенно не взволновался таким неестественым превращением. Ни для кого из них Анатоль Максимович не стал сколько-нибудь красив. Наоборот, он стал для них невыразимо ужасен, ибо воплощал в себе очень скорую смерть.
- Мы сейчас умрем, да? - робко спросил Аскольд.
Никто ему не ответил.
- Пап, - сказал Тим. - Я все понимаю, ты всерьез думаешь, что это неопасно, что там, в этой самой… с кружавчиками… и вправду что-то живое есть…
- Ой, да подожди, не мешай! - резко осадил его Анатоль Максимович. Здесь надо максимум концентрации, а тут ты со своими глупостями!
Анатоль Максимович пристально и с жаром следил за передним экраном и время от времени чуть-чуть покачивал управляющий набалдашник, крепко и уверенно сжимая его в руке.
- Да что ж ты смотришь, Тим! - возмутился Боб Исакович. - Я совсем не хочу умирать из-за твоего сумасшедшего папочки. Дай ты ему как следует, отними ты у него управление. Ведь ты посмотри, он ведь прямиком на Дыру прет!
Одна Мария, всеми забытая в углу комнаты управления, сидела на самом краешке кресла и энергично кивала, как бы говоря всем присутствующим: "А я говорила! Я предупреждала!". И странное молчание ее в такую тяжелую минуту так и осталось загадкой для рассказчика этих слов.
Анатоль Максимович произвел наконец все необходимые, но почти незаметные глазу манипуляции с набалдашником, шумно перевел дух, отчего в комнате остро запахло спиртом и сказал каким-то сдавленным и непривычно спокойным голосом:
- Кажется, все. Теперь, Максим, по команде "стоп" резко сбавляй… скажем, на двадцать, можно двадцать два, а больше, наверно, не надо. Ты меня понял, Максим?
Максим, который уже зарекся вступать с Анатоль Максимовичем в ненужные увещевания, четко ответил:
- Что ж не понять? Сделаем, Анатоль Максимович. До вхождения в зону мгновенного и безудержного падения остается две с половиной минуты. После чего нас, в полном соответствии с теорией мгновенно и безудержно разорвет.
Анатоль Максимович благосклонно кивнул и в ожидании замер.
- Да сделайте же что-нибудь кто-нибудь! - в панике закричал Боб Исакович. - Тим, Мария, Аскольд, вегикел, где этот комконовец, пьяная его харя!
- Я здесь, - слабо пропищало от двери.
- Пап, - сказал Тим. - Ты бы и вправду…
- Нет, а что, мы сейчас действительно все умрем? - все тем же робким голосом спросил Аскольд непонятно кого.
И тогда Анатоль Максимович яростно ко всем обернулся.
- А как же, милый, а как же! - загремел он. - Ты ведь хочешь туда, Где Все Можно! Ты ведь к Богу на прием хочешь, так это называется! А к Богу со смирением не пробьешься, к нему с боями прорываются, через смерть! Если он есть, Бог, то как же к нему иначе? Через все бросить, через боль, через бесконечное разрывание, через смерть!
С этими словами он также яростно отвернулся к переднему экрану, почти уже полностью покрытому пугающей чернотой.
- Вот такова наша жизнь, - слабо пропищало от двери.
В комнате управления остро пахло перегаром и наезжающей смертью. Никто, кроме Анатоль Максимовича, не дышал. Всех словно парализовало тяжкое ожидание - глаза расширены ужасом, мускулы от напряжения сведены, хочется сказать что-нибудь такое прощальное, да только в голову ничего не приходит и горло перехватило… Такой настал миг - всего один, а после него должно было начаться действие по нейтрализации сумасшедшего пьяницы.
Этот именно миг и спас Анатоль Максимовича от неминуемой смерти, или по крайней мере, жестоких увечий со стороны его же собственных пассажиров. Потому что в этот именно миг он и завопил как резаный:
- Стоп, Максим, стоп, безмозглый вегикел, шесть проколов тебе в разные стороны!!!
И повел куда-то в сторону набалдашник.
Вот так у нас делается всегда - кое-как и безо всякой техники безопасности. Нет бы Анатоль Максимовичу предупредить, что ожидается экстренное и сложное торможение, глядишь - и вообще ничего не произошло бы. А так - всех бросило вперед и в Анатоль Максимовича кое-кого впечатало. Мария упала с краешка своего кресла и сильно расшибла нос, отчего сразу вспомнила своего любимого мужа. Тим стукнулся обо что-то головой, да так, что у него потом часа два в голове гудело. А больше ничего летального ни с кем не произошло.
Правда, Боб Исакович потом часто рассказывал, что он почувствовал как его какая-то очень сильная сила разрывает напополам в точном соответствии с теоретическими предсказаниями Анатоль Максимовича, которому, кстати, как и Просперу, не сделалось ровно ничего. Но это Боб Исакович говорил неправду падение на Черную Дыру происходит мгновенно, во всяком случае, за такие короткие времена, что никто ничего не может почувствовать. Или, в некоторых режимах, чувствует вечно - что, как говорят физики, на самом деле одно и то же, что и мгновенно.
Словом всех сильно разорвало, но никто ничего еще у почувствовать не успел, что умер, как снова их склеило и оказалось, что они снова летят себе по пространству-времени как ни в чем не бывало.
А когда все маленько очухались от полученной ими встряски и первым делом обратили взгляд на экран, то на экране никаких Дыр с кружавчиками не увидели, никаких загадочных надписей не прочли, потому что ничего не было на экране - только чернота, да посреди черноты красивое плетеное кресло, а на том кресле дядечка с необычайно симпатичной сигарой и сам в свою очередь тоже симпатичный необычайно.
Дядечка этот приветственно улыбался и рукой при этом приветственно им махал.
- Все, приехали, - усталый, но счастливый, сказал Анатоль Максимович окружающим его людям. - Максим сам совершит посадку, а после ее совершения вы меня разбудите, потому что сейчас я пойду спать, предварительно отхлебнув немного спиртного.
И тяжелым, пьянеющим шагом Анатоль Максимович пошел к выходной двери. Из своего угла на него с большим удивлением глядела во все глаза Мария с раскровяненным носом.