* * *
Полчаса спустя Дзинтон вошел в кухню, где собрались остальные, и уселся за стол, на котором все еще стояли остатки забытого завтрака. Яна с Палеком прекратили перешептываться и посмотрели на него. Карина сидела рядом с Цуккой, успокаивающе поглаживающей девочку по волосам.
- Все разъехались, - сообщил Дзинтон, откидываясь на спинку стула, закидывая руки за голову и потягиваясь всем телом. - Удивительно, какого эффекта можно добиться с помощью нескольких вовремя сказанных слов. Это к вопросу о том, всегда ли прав сильный.
- Дзинтон, ты ничего не хочешь нам рассказать? - тихо, но с заметным напряжением в голове сказала Цукка.
- Хочу, разумеется, - легко согласился парень. - Давно хотел, но как-то не складывалось. Совсем не так я планировал построить дело изначально, слишком многое пришлось менять на ходу. Яна, например, с Палеком исходным планом не предусматривались, так что пришлось в течение нескольких часов трижды импровизировать, меняя сценарий. Но история длинная, так что если у вас, народ, есть жгущие изнутри вопросы, спрашивайте сразу.
- Отель действительно твой? - осведомилась девушка.
- Формально - да. Если точнее, он принадлежит организации, интересы которой я здесь представляю.
- Организации?
- Да. Международная неправительственная организация, небольшая, но чрезвычайно влиятельная - за кулисами. Мы не представляем интересы ни одной конкретной страны в мире, но преследуем собственные. У нас нет формального названия, но при необходимости мы идентифицируем себя как "текирская рабочая группа"…
- Ты знал, что мы девианты? - перебила его Карина. - Ты знал, почему нас держали в Институте?
- Да, Каричка, - кивнул Дзинтон. - Разумеется, я в курсе. О том, чем занимаются в масарийском филиале Института человека, не знает только ленивый. Или нелюбопытный.
- И ты… сказал правду, что теперь я твоя приемная дочь?
- Да. Я официальный приемный отец и тебе, и Яне, и Палеку. - Дзинтон подмигнул девочке. - Так что в завершение утреннего разговора, ребята-зверята, как папаша заявляю: никуда вы сегодня не отправляетесь.
- Дзинтон, - Карина высвободилась из объятий Цукки, встала и медленно обошла стол, приблизившись к парню. - Так ты знал, что… что я могу - и не боялся меня?
- Да что знал, в конце-то концов?! - Цукка вскочила на ноги, сжав кулаки. - Похоже, здесь все всё понимают, кроме меня! Дзи, кончай делать из меня дуру!
- Знаешь, Цу, - вздохнул Дзинтон, - похоже, ты единственный человек в стране, который не реагирует на слово "девиант" прыжком до потолка. Карина с Яной - носители вирусного эффектора в активной форме. Разве ты никогда не видела по телевизору передачи про детей с особыми способностями? Убивавших родителей и окружающих с помощью непонятной силы?
Кровь отхлынула от лица девушки. Она медленно опустилась на стул, переводя взгляд с Карины на Яну и обратно.
- Так вы… - она не закончила. - Ох, бедные вы мои! А я-то, дура, голову ломала…
- Да, мы девианты, - Карина гордо вздернула подбородок. - Мы убиваем людей! И я убивала, понятно? Дзинтон, так ты знал про нас все с самого начала - и обманывал нас, да? - В ее глазах загорелось опасное пламя.
- Да, Каричка, - кивнул парень. - Я с самого начала знал, кто живет со мной в одном доме.
- Я тебе не Каричка! - выкрикнула девочка. - Ты знал - и не сказал нам, что знаешь?
- Да.
Несколько секунд девочка стояла, тяжело дыша и яростно глядя на него. Внезапно массивный обеденный стол содрогнулся, словно по нему с размаха ударили чем-то тяжелым, потом еще и еще. Карина развернулась и выбежала в коридор. Хлопнула дверь ее комнаты.
- Надо ее успокоить, - пробормотал Дзинтон. - Похоже, ей правда далась тяжелей, чем я надеялся.
Он встал со стула.
- Палек, Цукка - позаботьтесь о Яне, - коротко сказал он и вышел в коридор.
Цукка посмотрела ему вслед, потом перевела взгляд на девочку. Та сидела на стуле и вытирала текущие по щекам слезы. Палек растерянно переводил взгляд с нее на Цукку и обратно. Цукка поднялась, подошла к Яне и обняла ее.
- Ну что ты плачешь, глупая? - тихонько спросила она. - Все ведь хорошо.
- Если Дзинтон меня удочерил, значит, мама с папой совсем умерли. Навсегда! - Девочка разревелась еще сильнее. Цукка отстранилась, достала из кармана безрукавки носовой платок и начала вытирать девочке слезы.
- Ну, не плачь, - успокаивающе сказала она. - Ведь сейчас ты с нами. Яна, ты действительно обладаешь внутренней силой?
Швыркнув носом, девочка кивнула.
- И ты знал? - Цукка бросила на Палека вопросительный взгляд. Тот, насупившись, кивнул.
- Все всё знали, одна я, как всегда, незнайка, - вздохнула девушка. - Яна, расскажешь мне, как ты попала в Институт?
* * *
"Широковещательный запрос текирской рабочей группе. Джао в канале. Экстренно. Сверхважно. Прошу проинформировать о точном времени и теме последнего контакта с Майей. Конец сообщения".
* * *
Скрипнула дверь. Карина вздрогнула и подняла взгляд. Она сидела на кровати, скорчившись и поджав колени к груди. Мысли путались, пускаясь вскачь, цепляясь одна за другую.
Дзинтон вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Он придвинул к кровати стул и опустился за него.
- Все закончилось, Каричка, - тихо сказал он и погладил ее по волосам. - Все закончилось. Они больше не придут за тобой. Никогда.
- Ничего не закончилось! - резким движением девочка сбросила его руку. В ее глазах снова вспыхнули яростные огоньки. - Ты обманывал меня!
Она чувствовала, как напрягаются ее невидимые руки в ответ на волной поднимающуюся внутри злость.
- Обманывал! Ты с самого начала знал, кто я такая! Ты всего лишь хотел втереться ко мне в доверие!
- Да, я обманул тебя, - спокойно согласился Дзинтон. - Но ведь и ты обманула меня. Ты не сказала, кто ты такая. Ты не сказала, что тебя преследуют, что за тобой придут вооруженные люди, которые могут убить и меня тоже. Ты не сказала, что умеешь убивать внутренней силой. А если бы на моем месте оказался кто-то еще, кто не знает, как правильно говорить с солдатами?
- Да, но тут совсем другое! - горячо сказала девочка. - Я… я не могла тебе сказать! Я боялась, что ты испугаешься меня, убежишь. Или выгонишь меня. А я…
- А тебе так хотелось хоть кому-то довериться! - Дзинтон вздохнул. - Да, Каричка, я знаю. Я прекрасно тебя понимаю. Прости меня, пожалуйста.
Карина шмыгнула носом.
- Они называют меня девиантом! Как будто я не человек.
- Я знаю.
- Я их ненавижу! Я хочу их убивать! Я еще вернусь в Институт, сама вернусь, и тогда они пожалеют, что вообще увидели меня!
- Да, ты думаешь именно так.
Карина подозрительно уставилась на Дзинтона. В полумраке комнаты его глаза слегка поблескивали. Ей показалось, что где-то в глубине его зрачков горят голубые искры, и внезапно ей стало страшно.
- Не надо бояться, Каричка, - мягко сказал он. - Не забывай - теперь ты моя приемная дочь. И я отвечаю за тебя и за все, что ты можешь сделать. Только… ты сказала, что хочешь их убивать. Но ведь ты уже убила много людей…
- Мало! - яростно сказала Карина. - И не тех! Солдаты - просто тупые дураки, они выполняют приказы. А я хочу убить тех, кто надо мной издевался!
- Каричка, помнишь, я сказал тебе, что твой враг - тоже живое существо? Ты так и не захотела меня понять, но придется. Я не позволю тебе превратиться в хладнокровную убийцу. Вспомни - вечером в день рожденья…
…перед не-глазами плывут картины. Злые слезы заливают лицо. Обида переполняет, бьет через край. Саднят разбитые коленки, разбитый нос отдает в голову острой болью, по губам и подбородку течет теплая струйка. Лицо женщины - та склоняется над ней. "Кто тебя обидел, малышка? Где твоя мама?" Лицо, внезапно превращающееся в кровавую маску - кровь брызгает из носа, глаз, ушей, когда невидимые руки раздавливают ее голову, как утром раздавили головы гадких мальчишек. Ужас. Страх. Паника. Теплые капли бегут по лицу. Что?.. Зачем?.. Она не хотела! Она честно не хотела!..
- Ее муж, узнав о смерти жены, через два дня умер в больнице от инфаркта. Двое детей твоего возраста остались сиротами, их отправили в детский дом.
В детский дом? Как… как она? В детский дом, из которого она сбежала?
- Полицейский зимой…
…Ледяной зимний ветер. Старые заброшенные лачуги на окраине города, прогнившие доски, выбитые стекла, прохудившиеся двери и крыши. Темный вонючий угол хибары, сумрак, мечущийся луч фонарика, мужской силуэт на фоне дверного проема, блик света на бляхе полицейской фуражки. "Девочка, здесь нельзя играть. Здесь опасно, здесь ходят нехорошие дяди. Пойдем, я отведу те…" Короткий хрип, лопающаяся грудная клетка, тело взлетает в воздух, словно подброшенное невидимым тараном, когда все невидимые руки в панике ударяют его одновременно. Я не хотела! Я не хотела! Мама!..
- У него остались любящая невеста и старая мать. Невеста так и не смогла оправиться от удара. Вряд ли она когда-то выйдет замуж. Мать после потери единственного сына тяжело заболела и сейчас лежит в доме престарелых, разбитая параличом.
- Я не хотела!
- В парке весной…
…Сердце колотится, словно пытаясь проломить ребра. Высокие стебли травы цепляются, хлещут ее по голым ногам, парковые дорожки остались где-то далеко в стороне. Сзади - топот множества ног и хриплое дыхание. Они нагоняют, нагоняют! Впереди из-за кустов выскальзывает фигура в сером комбинезоне. "Карина, подожди, не убегай! Мы хотим помочь тебе…" От страшного удара невидимой силой тело подбрасывает высоко в воздух и ударяет о древесный сук - даже на расстоянии слышен хруст ломающихся позвонков. Короткая злая радость - не поймают! - и резкая боль под лопаткой, немеющие ноги и окутывающая мир серая мгла…
- Его звали Роб Пульцер. Широко известный детский психолог и один из немногих, кто открыто выступал в защиту девиантов. Его смерть позволила ненавистникам девиантов издать инструкцию, в соответствии с которой не менее пятидесяти детей и взрослых, заподозренных в наличии скрытых способностей, оказались убиты при задержании. Только семеро из них действительно сопротивлялись, остальных убили, не дав ни одного шанса сдаться - просто из трусости. Пятнадцать убитых, в том числе трое сопротивлявшихся, не обладали никакими особым способностями, а из остальных только у одного имелся достаточно сильный дар.
Но она не виновата! Они пытались поймать ее! Она не хотела никого убивать! Получается… получается, она виновата не только в том, что убивала сама? Из-за нее убили других?!
- … и в Институте той ночью…
…Стерильно-белый коридор Института. Воющая в отдалении сирена, мерцающий свет. Топот ног за поворотом коридора. Только несколько ударов сердца - успеть ударить первой и умереть… Из-за угла появляются двое - полумрак скрадывает черты лица. Растерянные глаза смотрят на нее поверх дул пистолетов, пальцы дрожат на спусковых скобах пистолетов. Они совсем молодые, они видят перед собой перепуганную окровавленную девчонку и не могут поверить, что в нее нужно стрелять. Пальцы дрожат на спусковых скобах, в расширенных зрачках непонимание и растерянность, и невидимые руки врезаются им в лица, крушат носы и скулы, выдавливают глаза, и черепа трескаются от страшного удара о противоположную стену коридора…
- Им исполнилось по двадцать лет. За период до того у них закончился армейский контракт. Они успели проработать в Институте только два дня, и все, что успели увидеть в жизни - только ускоренные курсы подготовки охранников. Мать одного из них, узнав о смерти сына, попала в больницу с инсультом. Скорее всего, она умрет.
Но они хотели стрелять в нее! Не она начала! А мама… мама… я не знала! Я же не знала, что у него есть мама!!
Лица, лица, лица… Лица тех, кого она убила. Безжалостные слова, камнями падающие в вязкую пустоту ее души, и боль в сердце, усиливающаяся с каждой секундой. И бегущие по лицу слезы раскаяния и отчаяния.
- Я не хочу жить… - прошептала Карина. - Я не могу жить после такого… Дзинтон, пожалуйста, убей меня! Я очень тебя прошу, убей! Я не хочу помнить, я не хочу больше видеть кошмары! Я не хочу назад в Институт!.. Убей меня! Только не больно! Я не заслужила, чтобы не больно, но пожалуйста, пожалуйста!..
Комната закружилась вокруг нее, кровать покачнулась, и она почувствовала, что медленно падает на пол. Сильные руки подхватили ее, и ей стало тепло-тепло, как в объятиях мамы в далеком детстве.
- Нет, Каричка, ты не умрешь. Твоя смерть не изменит прошлое. Ты останешься жить, и жизнью своей искупишь принесенные тобой смерть и страдания. Прошу тебя, сделай так, чтобы те люди погибли не зря.
- Я искуплю! Я хочу! Но не знаю, как… - прошептала Карина, чувствуя, как проваливается в глубокую мягкую пелену сна. - Ты научишь меня… папа?
- Я научу тебя, Каричка, обещаю. А теперь спи. И кошмаров больше не будет.
И теплая дружелюбная тьма без сновидений поглотила ее.
* * *
"Широковещательный запрос. Всем-всем-всем. Экстренно. Сверхважно. Джао в канале. Прошу прислать точное время и тему последнего контакта с Майей в течение последней минитерции. Конец запроса".
* * *
- А потом мы с Кариной вырвали из пола большой стеклянный стакан и бросили его в витрину…
- В панорамное окно, - поправила Цукка. - В холлах панорамные окна, а витрины - в магазинах.
- Да, в панорамное окно, - кивнула Яна. - И мы побежали в дыру босыми ногами прямо по битым стеклам - мне было почти не больно, только жгло немного. А потом мы бежали по лесу, и сзади, кажется, стреляли, но Карина тащила меня за руку. И она сломала забор, а за ним начался лес. И… вот. Так мы убежали.
- Если точнее, Карина тащила тебя эффектором по дикому ночному лесу не менее семи верст, - добавил Дзинтон, входя в столовую. - Босая, с изрезанными ногами, накачанная химией, включая смертельный яд замедленного действия, который я с трудом нейтрализовал.
Он пододвинул стул к столу и уселся.
- У нее поразительное мужество и сила воли, - задумчиво добавил он. - Впрочем, Яна, ты тоже смелая и храбрая девочка. Ты ведь тоже несла Карину по лесу, когда та потеряла сознание. Вы спасли друг другу жизнь. Так что теперь вы ближе, чем настоящие сестры.
Цукка прижала руки ко рту.
- Ох… - прошептала она. - Ужасно! Дзи… но что ты такое говоришь про химию? Чем там занимаются в Институте, что тринадцатилетней девочке ввели смертельный яд?
- Спецлаборатории Института занимаются исследованиями девиантов по заказу Министерства обороны. Если точнее - по заказу Седьмого департамента, занимающегося исследованиями перспективных направлений в области вооружений. Там содержится два десятка девиантов со всей Катонии, у которых вирусный эффектор проявился сильнее всего. Яд замедленного действия регулярно вводится всем подопытным на случай, если кто-то из них убежит и явится в полицию. Он убивает в течение примерно суток, если не вводить противоядие. Яне его, к счастью, ввести не успели, а Карине я ввел чистящий антидот.
- Ужасно… - повторила Цукка. - Но, Дзи, почему никто не знает? Изуверство же чистой воды! Нужно писать в газетах, трубить по телевидению! За такое под суд отдавать надо!!
- Не все так просто, - вздохнул Дзинтон. - У военных крепкие связи с обеими правящими партиями, так что просто так против них не выступишь. Любое свидетельство против Минобороны тут же массово дезавуируют газеты и телеканалы, контролируемые правящей коалицией и правительством. Нужно независимое судебное разбирательство, а для него требуются серьезные доказательства. И именно потому я нахожусь здесь. Моя текущая цель - уничтожить Институт человека, причем уничтожить с настолько громким скандалом, насколько вообще возможно. С таким скандалом, чтобы полетели головы не только в Министерстве обороны, но и в правительстве и в правящей коалиции. Только, - он обвел внимательным взглядом Цукку и детей, - сами понимаете, болтать ни о чем нельзя. Тайна.
Палек и Яна дружно кивнули. Цукка, склонив голову на бок, прищуренно посмотрела на Дзинтона.
- Тайные мужские игры? - задумчиво спросила она. - Дзи, а ты спросил меня, хочу ли я играть в них?
- А разве ты играешь? - ответил вопросом Дзинтон. - Оглянись назад, Цу - если бы период назад ты знала, что происходит, ты бы отказалась помочь Карине, Яне, Палеку?
Девушка вспыхнула и опустила взгляд.
- Цу, нам надо серьезно поговорить. Не сейчас, чуть позже, хорошо? Сейчас же, самостоятельные вы мои, - нахмурившись, он посмотрел на детей, - я в качестве строгого папаши еще раз намерен сообщить, что поход неизвестно куда отменяется. Вопрос об экскурсиях можно поднять в будущем - в зависимости от вашего поведения. Вы, милые мои, забыли кое о чем, и поскольку вы, кажется, вполне освоились, пора вам напомнить. Сами догадаться не хотите? Ну-ка, что положено делать детям в вашем возрасте почти весь год?
Яна с Палеком переглянулись. Потом Палек вздохнул, насупился и произнес:
- Ходить в школу?
- Верно, догадливый молодой господин. Ходить в школу. И ты, между прочим, бездельничаешь уже целый период по совершенно неуважительным причинам. Ты, Яна, тоже пропустила изрядно. В прошлом году ты, как я понимаю, сдала экзамены в индивидуальном порядке, но в нынешнем даже не начинала учиться из-за беспокойства родителей. А сейчас, между прочим, уже идет шестой период, и три периода с начала учебного года придется нагонять. Так…
Он задумался.
- Сегодня у нас огнедень. Дня три-четыре мне потребуется для того, чтобы найти вам приличную школу - Цу, подскажешь варианты, я в местных школах не ориентируюсь - и оформить документы. Плюс еще время на то, чтобы вас экипировать учебниками и прочим. В общем, до конца недели морально готовьтесь, но в следующий перидень дружно топаете в четвертый класс. Яна, кстати, сама понимаешь, что о своих способностях в школе рассказывать не следует. Палек, к тебе тоже относится. Угу?
Дети дружно вздохнули и кивнули с несчастным видом.
- А Кара? - ревниво спросил Палек. - Она в школу не пойдет?
- С Кариной сложнее. Ее два года держали в Институте, а до того она еще примерно полгода провела в бегах. В тринадцать лет ей положено ходить в седьмой класс, но, я боюсь, у нее даже за пятый экзамены не сданы. Да и с адаптацией к коллективу возникнут проблемы. Ей придется много нагонять, но если она сумеет выучиться самостоятельно и сдать экзамены комиссии, в следующем году отдадим ее в седьмой, с потерей года. Не такая уж и редкость. Ты, молодой человек, не кривись - ей куда тяжелее придется, чем тебе. Ну что, мальки, есть еще вопросы к папаше?
- Дзинтон, - робко спросила Яна, - а мама с папой правда-правда умерли?