* * *
Огненные круги в глазах лопнули, и зрение вернулось к нему. Чего нельзя было сказать о теле. Он абсолютно не ощущал себя некоторое время. Пришло чувство парения во влажной пустоте. Следующей явилась боль, от которой он взвыл и скрючился. С усилием открыв глаза, он осмотрел себя – хотя свое тело он уже успел ощутить во всех подробностях и гораздо сильнее, чем ему того хотелось бы. Теперь он увидел и свою одежду. Рукава балахона были неровно оборваны, брюки были в темных пятнах. Перед ранением он явно вел очень активную жизнь…
Он с интересом взглянул на браслет из светлого металла на своем левом запястье. Правой рукой он сжимал гибкую металлическую палочку, которая заканчивалась колючим шариком. На палочке была заметна небольшая блестящая выбоинка. Палочка заканчивалась ременной петлей, которой и крепилась к запястью. Назначения браслета и палочки он не помнил. Он попытался выпустить палочку, но не смог – рука намертво застыла в судороге. "Как же меня зовут", подумал он. Попытка вспомнить отозвалась такой вспышкой головной боли, что он снова чуть не потерял сознание.
Он огляделся, обнаружив себя в небольшой комнате на ветхом диване. Вещи вокруг – покрытый пылью столик, выгоревшая штора на окне – выглядели так, словно ими не пользовались очень давно. Окно было распахнуто – или выбито. Из него открывался вид на серую водную поверхность. На воде играли блики.
Он услышал голоса, которые становились все громче. Невидимые собеседники приближались к нему.
"Сначала Яньар, теперь Мибл", – сказал усталый голос.
"А как может быть иначе, Туоки?" – грустно возразил второй голос. – "Аборигены ненавидят нас. Если мы не успеем, то скоро здесь не останется ни одного кэцэра – мы все погибнем".
"Так", подумал он. – "Значит, мы – кэцэры".
Дверь открылась. Первый из вошедших был в скафандре, но без шлема. Лицо у него оказалось безупречно овальное, с тонкими чертами и очень печальными глазами.
"Мибл, ты помнишь меня?" – ласково спросил кэцэр.
Он ощутил странное внутреннее сопротивление, услышав собственное имя. Мибл… Впрочем, многим не нравятся свои имена. Лишь увидев, что губы его собеседника не двигаются, Мибл осознал, что они общаются мысленно. Мибл послал в ответ отрицательную мысленную волну.
"Я – Чумф, а это – Туоки", сообщил ему собеседник.
Туоки оказался чуть пониже ростом, и лицо у него было добродушное и открытое. Как и лицо Чумфа, оно показалось знакомым Миблу. Но не так, как вспоминают лица друзей. Мибл словно бы видел их обоих на картинке, в книжке…
Он потер рукой висок.
"Не переживай так", – посочувствовал Чумф, уловив его эмоции. – "Эцьу, наш врач, посмотрит тебя, и скоро все пройдет".
"Юлер хотел дождаться, пока ты придешь в себя. Но во время грозы перебило защитный контур Последнего Пристанища, и ему пришлось улететь", добавил Туоки.
"Что же со мной случилось?" – спросил Мибл.
"Ничего страшного", – уклончиво ответил Туоки. – "Честно говоря, никто толком-то и не видел… Судя по всему, твое мясо стало сопротивляться. Ты схватился с ним, и в него… в вас… ударила молния".
"Я надеюсь, этому мясу еще хуже, чем мне", мрачно заметил Мибл.
"Да", телепатировал Чумф. – "Он сдох".
"Нам нужно добраться до долины, где мы живем. Это полтора часа лету. Твой скафандр неисправен, и мы отнесем тебя", сообщил Туоки. – "Наши уже все там, мы только ждали, когда ты придешь в себя… или не придешь".
"Погоди, погоди", перебил его Чумф. – "Это слишком много информации на один раз".
"Хорошо, давайте полетим", ответил Мибл.
Чумф обнял его за талию с одной стороны, Туоки – с другой. Кэцэры надели шлемы, которые до этого держали в руках. Троица взлетела прямо из раскрытого окна. Под ногами мелькнула каменная стрела мола-волнореза, ограждавшего небольшую бухту с двумя башнями. Мибл безвольно повис между телами друзей и закрыл глаза. Палочку он по-прежнему не мог выпустить из руки. Небо на западе уже начало светлеть, но ему было не до красот пейзажа. От слабости Мибл снова впал в странное состояние, на границе между сном и обмороком.
Когда он очнулся снова, внизу уже было не Священное Озеро, а угрюмые скалы. В узком ущелье светилась лента дороги. Кэцэры снизились, преодолевая несильный, но постоянный встречный напор воздуха. Мибл услышал тихий свист ветра, напоминающий печальный плач. "Мы больше не можем вернуться. Убитые нами преграждают нам дорогу домой", – неожиданно подумал он. В следующую секунду Мибл понял, что это не его мысль, а неизвестно откуда всплывшее высказывание Шэдана Харбогадана. Но кто это такой, он вспомнить не смог. Пытаясь отвлечься от этих жутких мыслей, Мибл прислушался к разговору друзей.
"…пищеварения произошел неимоверно быстро", – объяснял Чумфу Туоки. – "Можно сказать, что Мибл воплотился в тело съеденного. Я боюсь, что теперь он навсегда останется таким. Хотя, впрочем, я не специалист".
"А кто здесь специалист?", хмыкнул Чумф.
Мибл снова опустил взгляд. Две ослепительные точки, двойная звезда этого мира, уже вставали над горами. Свечение дороги начинало меркнуть. "Это Серебряная дорога", – снова подумал Мибл. – "А идет она по берегу реки Дидаде. Дидаде вытекает из озера Шэрд, что в Диразе, и впадает в Рарера напротив Цачеса".
Несмотря на столь глубокие познания, Мибла не оставляло чувство, что он здесь впервые. Что никогда раньше он не видел все эти реки и дороги вот так, сверху, во время полета, словно объемную красивую карту. "А вот карту… именно карту я и видел", вдруг понял Мибл. – "Как странно все… Может, часть личности съеденного перешла ко мне вместе со всеми ненужными знаниями о местности, которыми он располагал?".
Троица миновала огромные черные ворота, преграждавшие выход из ущелья. Путешественники оказалась над долиной, в которой блеснуло озеро.
"Помнишь, ты собирал аборигенские названия этих мест?" – спросил Чумф. – "Ты сам мне рассказывал, что вот это ущелье, над которым мы сейчас пролетели, у местных называется Ущельем Голосов Мертвых. Там все время воет ветер. Легенда аборигенов гласит, что это плачут души заложников. Местный великий завоеватель убил их там после отказа осажденных сдаться".
"А, так я знал это все и раньше!", с облегчением подумал Мибл и уверенно ответил:
"Да, помню. Это Вход. За ним дорога разделится на две, налево пойдет дорога Рикса, а направо – Дорога в Горную Обитель Харбогадана".
"Вот и славно", – обрадовался Чумф. – "Так ты и все остальное скоро вспомнишь".
Кэцэры летели прямо на запад – к Воротам Ожидания перед Шамболором, ориентируясь по Дидаде. Когда под ними, словно стальная неровная простыня, промелькнуло озеро Шэрд, Мибл увидел на его берегу какие-то развалины. "Это Старое Поселение", услужливо подсказал ему внутренний голос. – "Отсюда почти Четырнадцать Звездных Лет назад вышло на завоевание всего мира воинственное племя сареасов".
Мибл разозлился на свою память, сохранившую такие ничтожные факты, и скрывшее в черных пустых глубинах его знание самого себя. На тридцати Великих ступенях перед Воротами Ожидания все трое опустились передохнуть в тени Привратников. Эти две башни контролировали проход в Шамболор. Кэцэры не подавали виду, но Мибл и сам понимал, что они утомились тащить его беспомощное тело.
"Далеко еще?" спросил он у Туоки. – "Может, уже и пешком дойдем?"
"Сиди-сиди", улыбнулся Туоки. – "Прилетели уже. Сейчас Иньяр услышит нас и откроет ворота".
На его последнем слове ворота действительно распахнулись. Кэцэры прошли внутрь и оказались в большом зале, занимавшем весь первый этаж башни. Внимание Мибла привлекла мозаика на стенах – это явно была карта здешнего мира. Единственный изображенный континент формой походил на лежащую на боку каплю. Дальняя стена была практически пустой. На голубой мозаике резвились крошечные фигурки китов и морских змеев, а ближе к потолку была изображена россыпь островов. На одном из них находилось изображение башни, рядом с которой сидел черный дракон. Мибл прочел надпись над башней: "Лианорре". Что-то дрогнуло в его душе – так иногда звенит стекло в раме из-за проезжающего по мостовой тяжелого грузовика.
"Здравствуй, Мибл!" – услышал он и перевел взгляд.
"Я Иньяр", представился кэцэр, только что вошедший в зал. – "Ну как ты?"
"Не помню ничего", – ответил Мибл с грустью. – "Я очень устал".
Иньяр окинул его взглядом цепких черных глаз и усмехнулся. На нем были яркие просторные одежды, свободно свисавшие и доходившие почти до пола. Но они отличались от потрепанной одежды Мибла не только покроем. Они составляли одно целое с телом Иньяра, и, собственно и были его телом.
К горлу Мибла почему-то подступила тошнота.
"Тогда тебе надо узнать, что я – командир этой шайки", тем временем сообщил ему Иньяр. – "Тебе просто повезло. Многие из нас хотели бы все забыть, да вот не можем, живем и мучаемся… Сейчас отдохнешь, не переживай", добавил он, окинув Мибла оценивающим взглядом.
Иньяр направился в дальнюю часть зала, где был выход во двор. Мибл, Чумф и Туоки последовали за ним. Когда они добрались до соседней башни, Мибл уже с трудом волочил ноги.
"Отведите его к Эцьу", приказал Иньяр. "Отдыхай пока… А вечером, за гим до захода яркой звезды, приходи сюда. Все тоже соберутся – чтобы ты снова познакомился с нами".
Иньяр махнул рукой на прощанье.
Кэцэры спустились в подземный туннель. При их появлении в нем вспыхнул свет. Мибл, подняв голову, увидел кургузую коробочку датчика движения на стене. На полу лежала рифленая железная лента. "Бегущая дорожка", сообразил Мибл.
"Этот туннель соединяет башню Иньяра с долиной, где мы живем", пояснил Чумф, вставая на ленту. Мибл и Туоки зашли на ленту вслед за ним. Туоки нажал рычаг на стене, и лента пришла в движение. Мимо кэцэров поплыли разноцветные завитушки мозаики. При движении казавшиеся бессмысленными закорючки складывались в иероглифы, которые Мибл смог прочесть.
"Каждый из нас – одна из мыслей Двуликого Дракона".
Следующая фраза, которую он разобрал, гласила:
Подвиг – это поступок, несомненно приносящий пользу обществу, но не тому, кто его совершает, и наградой за который может быть только смерть. Герой – тот, кто совершает подвиг. И мы видим, что каждый герой должен умереть.
Но Мибла уже мало интересовало, откуда ему известны названия и назначения механизмов и иероглифы аборигенов. Он хотел только одного – принять обезболивающее и прилечь где-нибудь в теплом и темном месте.
Словно в ответ на его мысли, свет мигнул. Лента дернулась и остановилась, а свет погас.
"Таркство!", нервно воскликнул Туоки.
"Спокойно", ответил Чумф. В темноте вспыхнул свет – кэцэр включил прожектор на шлеме, который нес в руках. – "Этому механизму один Крогт знает сколько лет, должен же он был когда-нибудь сломаться?"
"Зови Юлера, пусть чинит", потребовал Туоки.
Призыва к этому кэцэру Мибл не услышал. Чумф для усиления мощности передачи настроился на узкую волну.
"Он на другом конце долины", сообщил Чумф через некоторое время. – "Они все еще возятся с защитным контуром. Юлер посоветовал нам не ждать его и выбираться самим".
"Таркство", подумал Мибл.
Ног он уже почти не чувствовал, в глазах двоилось. Они двинулись по ленте. В темноте Мибл запнулся обо что-то невидимое, и упал бы, если бы Туоки и Чумф не подхватили его с двух сторон.
"Как ты себя чувствуешь?", заботливо спросил Туоки.
"Завидую тому мясу", мрачно ответил Мибл.
"Ничего", заметил Чумф. – "Этот туннель короче, чем кажется".
Вскоре кэцэры уже поднимались наверх по узкой лестнице. Они оказались на первом надземном этаже другой башни. Планировка здесь была такая же, как в башне Иньяра, но на мебели лежал толстый слой пыли.
"А что, здесь никто не живет?", спросил Мибл, осмотревшись.
"Раньше здесь жил Яньар, брат Иньяра. Он погиб. С тех пор прошло ровно тринадцать оборотов спутника этой планеты. Вчера как раз была ритуальная церемония", – терпеливо пояснил Туоки.
Мибл почувствовал странное напряжение во всем теле.
"А как он погиб?", спросил он.
"Его убило мясо", ответил Чумф.
У Мибла подкосились ноги, и он прислонился к холодной стене.
"Эй, Мибл, что с тобой?", окликнул его Туоки.
"Ничего", с трудом передал Мибл. – "Просто голова закружилась".
"Не стоит так расстраиваться", телепнул растерянный Чумф.
"Ты же воин", поддержал его Туоки. – "Все мы там будем. Это просто удивительное совпадение счастливых обстоятельств, что мы вообще живы до сих пор. Или ты не помнишь, что.."
Чумф толкнул его в бок, и Туоки оборвал мыслепередачу.
"Со мной уже все в порядке", сообщил Мибл. Он с трудом отделился от стены. Мибл не мог вспомнить даже, как выглядел Яньар. На миг густые облака, скрывавшие от него собственную личность, разошлись, в просвете что-то сверкнуло – и исчезло, оставив мучительную тоску по узнаванию и дрожь в ногах.
Кэцэры покинули пустующую башню и оказались в долине, окутанной зябким утренним туманом. Прохладный утренний воздух взбодрил Мибла.
"Вот здесь мы и живем", телепнул Туоки. – "Мы назвали это место Последним Пристанищем".
"У местных она зовется Шамболором", рассеянно ответил Мибл, разглядывая открывшийся ему вид.
Сжатый горами косой шестиугольник вытянулся с юго-востока на северо-запад. Сквозь туман проступали силуэты могучих башен, расставленных с геометрической точностью. Все свободное от башен место занимал лес, шумящий на утреннем ветру. На той грани шестиугольника, где находились кэцэры, разместилось три донжона. Друзья попали в долину через самый восточный из них. Мибл пересчитал башни. Их оказалось тринадцать.
"Как же нам удалось захватить столь надежно укрепленную долину? ", спросил Мибл, глядя на серую стену ближайшей башни. Стена состояла из целиковых огромных валунов.
"Ворота каждой крепости легче открыть изнутри", хмыкнул Чумф.
"Как странно и горько слышать этот вопрос от тебя", – грустно вздохнул Туоки и пояснил на озадаченный взгляд Мибла:
"Ты вел что-то вроде летописи всей нашей жизни здесь. С того самого момента, как наш корабль упал в той, маленькой первой долине".
Мибл нашел в себе силы улыбнуться:
"Теперь она пригодится мне самому".
Кэцэры спустились в долину. Вскоре Мибл услышал мелодичный свист, а вслед за этим из-за поворота появился еще один их соратник. На нем, как и на Иньяре, развевался свободный балахон Хранителя. Только цвет одежды был более нежным, приглушенным. На плечо кэцэра была закинута сумка, из которой торчали инструменты.
"Привет, Юлер", передал Чумф.
"Не прошло и двух гимов", съязвил Туоки.
"Чумф говорит голосом Бэрта", подумал Мибл. – "А Туоки – Гаттара. А теперь бы еще знать, кто это… Хотя нет. Я ничего не хочу знать про жизнь и смерть этого мяса. Я хочу вспомнить себя".
Юлер перестал насвистывать и очень тепло улыбнулся Миблу.
"Рад тебя видеть", телепатировал он.
Его голос Мибл узнал.
"Я не должен был тебя спасти?", сморщившись, осведомился он. – "От мучительной смерти, от отвратительных чудовищ?"
Эта невинная фраза произвела на всех троих действие столь же ошеломительное, сколь и разное. Чумф покраснел, Туоки побледнел, а воздух вокруг кэцэров ощутимо сгустился. Юлер же пристально посмотрел на Мибла.
"Наверное, да", сказал он. – "Но это было давно".
Он улыбнулся.
"Все образуется, вот увидишь", передал Юлер, и обратился к Чумфу: – "Пойдем со мной, а? Скучно ковыряться в ржавых кишках одному".
"Ну, пойдем", согласился Чумф, и они с Юлером вернулись в башню. Туоки и Мибл повернули налево.
"Тебе с ним повезло", заметил Туоки. "Это он спустился за тобой. Мы, все остальные, честно говоря, побоялись. Кто же знал, что там один безумный абориген, а не целая их засада".
"А вот Юлера я очень хотел бы вспомнить", внутренне улыбнулся Мибл. – "И все же, спас я его или нет… Это было бы гораздо приятнее и полезнее знания аборигенских иероглифов, думается мне".
Но обсуждать это с Туоки он не хотел, и поэтому промолчал. Тем временем они добрались до башни. Туоки взялся за дверной молоток забавной формы и постучал в дверь. Им открыли почти мгновенно. Стала слышна тихая нежная музыка. На пороге стоял кэцэр.
"Эцьу", догадался Мибл. – "Он ждал нас".
Эцьу энергично потер руки и воскликнул:
"Ну, наконец-то! Спасибо тебе, Туоки, ты можешь идти. Если Миблу можно будет вернуться в свою башню, я сам его провожу".
Эцьу буквально втащил Мибла внутрь и захлопнул дверь перед носом обиженного Туоки.
"Прошу", передал Эцьу Миблу и махнул рукой в сторону лестницы.
Кэцэр дотащился до второго уровня башни, и там силы оставили его окончательно. Он прислонился к стене.
"А почему бы тебе не сделать здесь такой же эскалатор, что в подземном туннеле?", осведомился Мибл.
"Узнаю тебя", усмехнулся Эцьу. Он закинул гостя на плечо и понес.
Кэцэры поднялись на самый верхний этаж башни, битком забитый какой-то аппаратурой. Первым делом Эцьу размассировал скрюченную руку Мибла своим мягким щупальцем. Пальцы его наконец-то разжались, и Эцьу аккуратно извлек из них палочку.
"Какое-то оружие туземцев, наверное", – сказал он. – "Надо будет с этим еще разобраться".
Эцьу откинул крышку с металлической капсулы, усадил в нее Мибла и защелкнул крышку. Зажжужали, включаясь, какие-то датчики.
Внутри капсулы было тепло и уютно. Измученный Мибл сразу же заснул.
* * *
– Ты был прав.
– А я всегда прав, Эцьу. Я же гуще всех вас. Если бы не тот кусок мяса, я бы уже был…
– Да. Но ты и так велик, Иньяр. Что же теперь делать?
– Память вернется к нему?
– Да.
– Как скоро?
– Не знаю, я не исследовал эту расу.
– Ну, а если бы это был тарк?
– Это сомнительная аналогия, Иньяр.
– До следующего дня, когда нам приведут мясо?
– Вряд ли. Но может быть.
– Он вспомнит все? И то, что было в Роще?
– Самые последние события, то, что предшествовало ранению, он вспомнит позднее. Сначала он вспомнит, кто он.
– Но вспомнит?
– Да.
– Ты знаешь, что сказать ему. Остальным – то же.
– Ты рискуешь, Иньяр. Ты рискуешь всеми нами. Ведь он будет спрашивать не только меня.
– Если он все вспомнит… если он успеет… тогда уже будет неважно. Выполняй.
– Есть.