– Вы грязны, словно каменотёсы. Отмойтесь сперва. Гектор, окуни негодников под водопадом! Вернёшь сюда чистыми.
Сердитый воин толчком направил мальчишек к ручью. Попытка отделаться споласкиванием лица и рук не удалась – пришлось нагишом лезть под холодные струи. Гектор отказался понимать санскрит и слова тратить не стал, убедив Тимура одной затрещиной. Жест "простирнуть одежду" друзья поняли сразу, и нарываться не стали – этот здоровяк не шутил. Надеть мокрые шорты и майки воин не позволил, так что пришлось завернуть в них содержимое карманов и голышом топать назад. Но возле "Дома Культуры" мальчишки застеснялись – стайка девчонок уже закончила уборку и любопытно пялилась на процессию.
– Не пойду, – остановился Тимур и попросил Гектора, – дай хоть трусы надеть. Что ты, как неродной?
Воин понимать русский не захотел, отвёл руку для затрещины – Тим рванул вперёд. Славка громко поддержал друга, пожаловался волхву, который рассматривал прорехи в расстеленной обшивке дельтаплана. Воин рыкнул, толкнул мальчишек, те снова возразили. Олен оглянулся:
– О чём крик?
Причина конфликта привела его в веселое расположение духа. Волхв заливисто хохотал, пока мальчишки недоумевали:
– Ой, не могу! Дикари! Скрывать наготу?
Понимал Олена только Славка, а переводить другу обидные слова он не стал. Просмеявшись, волхв приказал толстой тётке выдать два хитона. Обрядившись в них, друзья почувствовали себя полными идиотами:
– Ночнушка, – пробурчал Тимур, а Славка добавил. – Как у мамы. Дурдом.
Мокрую одежду они разложили на травке под солнышком. Олен подошёл, рассматривая мелочи, которыми всегда переполнены мальчишеские карманы. Перочинный нож привлёк его внимание:
– Я видел такую штучку. Давным-давно…
Славка обрадовался:
– Конечно! Когда вы, то есть, Борун и Ждан… А потом к Нараде, в Коло! И оттуда на Соловеянный остров…
Эффект превзошёл ожидания. Волхва как током пробило. Славке показалось, что Олен не просто вздрогнул – того словно окружила нестерпимо яркая оболочка. А потом сорвалась с волшебника, прянула во все стороны, но почти тотчас вернулась на него, ещё более яркой. И впиталась, потускнела.
– Яр? Ярослав? – изумленно протянул Тринс. – И Руся… как же, как же! Год первого похода Скитана! Но как, почему ты здесь? Прошло столько лет, а ты почти не изменился!
Теперь в глазах волхва светился неподдельный интерес. Его сильные руки стиснули мальчишку за плечи, поворачивая во все стороны:
– Да, твои странные одежды, помню, помню… И дивные живые парсуны, говорящая шкатулка, стеклянные зеркала. Сколько лет прошло для тебя, говоришь? Год… А у нас как не пара веков ли…
Разговор продолжился за столом. Тимур не понимал ни слова, поэтому налегал на еду. Мясо оказалось пересоленным, и он принялся искать, в каком из многочисленных сосудов, толпой стоявших на столе, таится вода. Служанка заметила, подошла, тихонько спросила что-то непонятное.
– Вода где? Пить хочу!
Жест – пальцем на рот – та поняла, вручила блестящую пиалу или мисочку с закруглённым дном, зачерпнула ковшиком из кастрюли, налила розовой жидкости. Тим жадно глотнул и тут же выплюнул остаток:
– Тьфу, гадость! Что это?
Славка перевёл недоумённый ответ Олена: "Вино. Разведённое. Неужели невкусно?" Перепуганная служанка пулею сбегала к ручью, принесла кувшин замечательной, холодной воды. Напившись вволю, Тим принялся за фрукты, рассеяно поглядывая по сторонам – больше-то заняться оказалось нечем. Славка торопливо жевал, что попадало под руку, расспрашивал волхва и рассказывал о себе. Так продолжалось с полчаса, пока он не натолкнулся на укоризненный взгляд друга. Только тут мальчишка спохватился:
– Олен, а чтобы он понимать стал, как я?
– Что понимать? Общий для всех? Ордынский либо атаманский, равно. Так их, как санскрит, не вложишь. Мал срок, матушка-вода не успела ими напитаться. Разве что скорости понимания добавить?
И волшебник ткнул пальцем Тимку, точно в середину лба, чуть выше переносицы. Проскочила легкая искра, слабо щелкнув. Так дома порой неожиданно пробивает, когда тянешься к холодильнику, скажем. Тимур ойкнул, а Олен воспользовался растерянностью Славки и выделил тому такую же искорку.
– Любой язык станете запоминать сразу. Но чтобы говорить – это уж как мозги заточены!
В этот момент снизу донеслись голоса, показались бегущие по дорожке воины. Они запыхались, их бородатые лица раскраснелись, отполированные панцири ритмично позвякивали. Левые руки придерживали мечи, а правые сжимали короткие копья. Ко всему прочему, одни из воинов держал сумку. Славкину сумку, которая осталась на крыше! Нагрудники воинов украшала чеканная морда быка. Мальчишки встрепенулись – точно такой же символ был на щитах тех, кто охранял дельтаплан. В панике они вскочили и попятились, прячась за волшебника.
Воины окружили их и выхватили из ножен мечи.
Глава 17
Дети бога
Отсалютовав мечами, воины расступились и выстроились в две шеренги. Старший, в позолоченном панцире, шагнул вперед, отвесил Олену низкий поклон:
– О, архиереас! И василисса афороус…
Первые слова раззолоченного командира мальчишки не усвоили, но с третьего предложения им стало понятно, что царица обеспокоена внезапным появлением молодых богов. Волхв удивлённо поднял брови:
– Ефтасе теюс? А, вон в чём дело! – И шепнул Славке. – Вас произвели в летающие боженята, ты не против?
Командир снова поклонился, теперь уже мальчишкам:
– Юс ту Поллона? – и отдал Славкину сумку со словами. – Надо было сказать, чьи вы. Тогда бы воины отнеслись к вам почтительно.
Славка благодарно кивнул, стараясь, чтобы получилось величественно, как у киношных принцев, а Тимур прыснул со смеху:
– Я похож на Аполлона? Уржусь!
Волшебник попросил командира передать царице, мол, послезавтра нанесёт ей визит, а там всё-всё расскажет. Воины отсалютовали Олену мечами и убежали. Волхв велел убрать стол, принести лежанки, похожие на медицинские кушетки, только веселеньких расцветок. Развалился на одной, задумчиво смотрел и слушал, как мальчишки веселились, обкатывая варианты применения божественного статуса. Друзьям наилучшим показался тот, где восторженные толпы несли их на руках и выпрашивали автографы.
– Какой это язык? Русский? – Уточнил Олен, поймав паузу. – Сложные и длинные словеса, а произношение звучное… Похоже на речь Орды …
Славка возразил:
– Мы из России!
– Ордынцы, сказал же, – небрежно отмахнулся волхв, – а вот почему ваша страна зовется Руссия? Неужли стоит на важном месте?
Тут он вдохновился, вскочил с лежанки, закричал:
– Рема, карту мне, живо!
Появился раскладной стол, на котором шустрая служанка раскатала знакомый Славке пергамент. Или очень похожий на прежний. Но карта выглядела намного подробней, почти современной. Во всяком случае, очертания континентов узнавались легко. Только государственных границ не было. Олен попросил мальчишек:
– Покажите Руссию. И город свой! А стольный град? Москва? Нет, такого не слышал…
Он принялся расхаживать по лужайке и рассуждать вслух:
– Значит, русы… И как могли попасть?
Затем волшебник остановился возле Славкиных вещей, присмотрелся, вытащил бляшку с птицей:
– Чья?
– Мой амулет. В море нашёл, – осторожно пояснил Славка.
– Это МОЙ амулет, – со значением выделил слово Олен, – я его настроил, каких-то полтора года назад. Они уходили на Ра, – палец чиркнул поперёк моря и упёрся в реку.
А затем Олен забормотал нечто маловразумительное. Ребятишки притихли. Славка-то ещё понимал отдельные слова, а Тимур – уже нет. Да и не старался. С него словно смыло весёлое настроение. Он сообразил, что оказался в невообразимой дали от родного дома. И не просто за тридевять земель, в тридесятом царстве! Километры – что! Время, о котором не задумываешься, когда тратишь на всякую ерунду, вдруг предстало плотным, жестким и непреодолимым. Совсем как та стена, под которой сломался найденный меч.
Ужас охватил мальчишку. Чтобы не показать другу подступившие слёзы, Тимур отошёл к одежде, поднял шорты. Пересохшие и заскорузлые, они так отличались от выстиранных в том, настоящем времени. Там их стирала машина, пахли они чистотой, а на ощупь всегда были мягкими. Разминая штанины руками, Тим промокнул ими глаза, полагая, что Славка не видит, как он разнюнился. Но друг оказался рядом и сказал, положив руку на плечо:
– Тимка, мы вернёмся, честное слово! Олен же нашёлся!
Быстров-младший подробно, не рисуясь, объяснил, как в прошлый раз переживал – со слезами. Подчеркнул для друга: "Но вернули же нас? Вернули. И быстро. А теперь опыт есть, так и подавно! Что Олен выглядит обычным – ничего не значит! Он изобретатель, потому и задумчивый! Руська его звала Тринс. Тридцать три несчастья, да! Зато всё может". А главное, пояснил друг:
– Он не просто так бормочет, нет – думает! Знаешь, что намышковал?
И Славка рассказал, почему друзьям предстоит явиться на приём к царице города Дельфы:
– В греческих одеждах! Мы, как послы Гипербореи – понял? И послепослезавтра – во! Судить будем. Соревнования! Международные!
Глаза Тимура давно просохли, а любопытство увело далеко от недавних переживаний:
– Олимпиаду, что ли?
– Круче! Дельфийские, то есть, Пифийские игры! Кто-нибудь из волхвов на них обязательно припрётся, что и надо! Олен узнает, где ближайший рабочий лабиринт. Вообще-то, Борун лучше всех в отправке сечёт, но не отзывается пока…
Глаза Тимура просохли. Если лучший друг обещает, что их вернут домой через пару дней, то и переживать нечего! А если и переживать, то по другому поводу – мало времени остается, чтобы посмотреть на дивную страну.
– Дельфы, это древняя Греция? – Неожиданно для себя спросил он волшебника на русском языке, и спохватился, что сделал глупость.
Олен остановился, перестал рассуждать, недоумённо поднял брови:
– Почему древняя? Современная. Так, вы мне уже надоели, пострелята! От вас один убыток – крылья мне сломали! Когда ещё новый бамбук привезут! Санскрит читаете, конечно, – спросил он, что-то решая в уме, очень удивился ответу, возмутился. – Нет? Чем вы там у себя занимаетесь, шалопаи? Рема, иди-ка сюда, – и решительно окликнул пожилую толстуху, – отведи мальчикам гостевую комнату и прочти им вторую книгу летописи.
Надзирательница отконвоировала Тимура и Славку в пристройку за храмом, велела ждать и удалилась. Гостевая комната оказалась маленькой, на четыре деревянные кровати. Посередине, на тонком коврике, стоял невысокий круглый столик с изящными звериными лапками-ножками. Здоровенный деревянный ящик высился в дальнем углу.
– Сундук! Как у бабы Оксаны! – удивился Славка, заглядывая внутрь, – Только пустой.
Тимур рассматривал посуду, стоящую на столе. Медное широкое блюдо с невзрачной чеканкой. На нём четыре серебряных кубка. С ручками. Он поднял один, взвесил в руке, торжественно воздел:
– Тимур Ашкеров награждается кубком Золотая бутса!
– Неа, это килик, – друг поправил его, взяв со стола второй, – а не кубок. Из него вино пьют. А я бы от водички сейчас не отказался. Зачем они так пересаливают?
Вернулась Рема. Служанки расстелили на выбранных друзьями кроватях толстые шерстяные одеяла, покрывала и набросали подушек. Когда Славка заикнулся про воду, надзирательница уточнила на прекрасном санскрите – какую? На ехидный ответ – "чистую", улыбнулась по-доброму и распорядилась немедленно. На столе появился кувшин с водой и даже кофон, глиняная бутылка в оплётке, типа дорожной фляжки. Рядом примостилась корзинка с фруктами, а центр занял светильник – фан.
Затем начался урок истории. До темноты Рема успела прочесть мальчишкам десятка два страниц из толстенной книги, ответить на множество вопросов и окончательно запутать во времени. История, прочитанная ею, вовсе не походила на школьные учебники. Когда за окном сгустились сумерки, Рема закрыла книгу. Пожелав спокойной ночи, она показала на керамические сосуды, стоящие под кроватями:
– Это ночные горшки. Надеюсь, вы знаете, для чего они. А то некоторые гости имеют дурную привычку использовать ближайший угол снаружи. Фи, как некультурно!
И хлопнула в ладоши. Появился огонёк. Это служанка принесла лучину. Тенью скользнула в комнату, запалила фан, высоким стаканчиком торчащий из просторной подставки, удалилась, освещая Реме дорогу. Мальчишки поёрзали, умащиваясь на жестковатых ложах. Славка высказал удивление от урока истории:
– Или я дурак, или это совсем другой мир. Получается, что до нашей эры ничего и не было…
В комнату неслышно вошёл воин, из груди которого торчала стрела. Склонившись над ложем Тимура, он застонал. Славка повернул голову, приготовился вскочить, позвать на помощь, и не успел – друг опередил его.
Глава 18
Наяды
Тимур отмахнулся от воина подушкой – того сломало потоком воздуха и отнесло в сторону:
– Задрали уже, дураки дурацкие. Не смешно.
Славка прыснул – так недовольно бормотал друг, переворачиваясь на другой бок, чтобы не видеть призрака. Вернув стойкость и прежний вид, воин выплыл наружу. Его угрозы вернуться и отомстить стихли в голове, и усталость сморила Быстрова-младшего.
Утро началось стремительно – подъём сыграла служанка, громыхнув медным тазиком, прямо над ухом. Она принесла и кувшин для умывания. Славка отказался от предложения, пробежался до озерка. Там оглянулся по сторонам – вроде никого? – с удовольствием нырнул в холоднющую от ключей воду. Озерко не только выглядело, но и оказалось глубоким. Открыв глаза, мальчишка загребал вниз, а дно все не появлялось.
Зато навстречу метнулась стремительная тень, похожая на крупную рыбу. "Водяной? Вот это класс, – обрадовался Славка, – сейчас познакомимся! А, так ты не один?" Мальчишка завис в толще воды, наблюдая за хозяевами водоёма. Хозяйками. Уже три крупных тела кружились вокруг него, и сомнений не оставалось – русалки. Таких, или очень похожих выручил он из плена злобного колдуна Мера.
Но воздуха не хватало, пришлось вынырнуть, продышаться. Чья-то цепкая рука сомкнулась на лодыжке, утянула в глубину. Другой бы кто и растерялся, испугался, но Славка столько раз играл в подобные игры, пока жил в Затулье, что только обрадовался. Он извернулся, сам цапнул русалочью руку, и потащил дальше, глубже, видя на серебристом лице изумление, а затем и улыбку. Русалка поняла, что с ней играют, громко крикнула:
– Девочки, он не боится! Элея, Мента, скорее сюда! Он посвящённый!
К ней приблизилась вторая, гораздо более светлая русалка, затем красиво сделала пируэт третья. Эта без стеснения уставилась Славке в лицо, заулыбалась, получив ответную улыбку. Увидев, что ему хочется вдохнуть, русалки подхватили мальчишку и сильно толкнули вверх. Он вылетел из воды, словно торпеда или дрессированный дельфин, который прыгает в кольцо. А там, на высоте, мальчишку настигло потрясающее ощущение!
Всё озерко оказалось на виду, круглое, словно цирковая арена. Прозрачная вода под наклонными лучами утреннего солнца выглядела не хрустальной, а тёмно-голубой. И в ней замечательным трио темнели русалки, завершающие синхронный прыжок в разные стороны. Славка охватил это единым взглядом, не отвлекаясь, и успел сгруппироваться, чтобы не шлёпнуться плашмя, с позорными брызгами. Хорошо, что в бассейне их научили прыжкам с трехметровой вышки! Получилось вполне прилично.
Мальчишка стрелой вонзился в голубую воду. Движение замедлялось, но его догнали русалки, схватили за вытянутые вперед руки и потащили вниз. В ушах заломило, но не вырываться же для их продувки? Вот и каменистое дно, где поблескивают редкие монетки и что-то ещё, непонятное, словно глиняные статуэтки. Воздух в лёгких кончился, Славка дёрнулся вверх. Русалки поняли, с хрустальным смехом стремительно потащили к поверхности, снова подбросили в воздух.
Теперь мальчишка разглядел на берегу озерка зрителей. Тимур, Рема, несколько служанок, кто-то из охранников и сам Олен. Они гомонили между собой, разве что Тим кричал адресно, обращаясь к другу: "Что с тобой, Слав?" Славка сделал неполное сальто, ногами вошёл в воду, с громким бульком. Тут же вынырнул, спросил:
– Что случилось?
Рядом с ним вынырнули русалки, тоже рассматривая толпу. Голос Олена прорезал общий гомон:
– Яр, что за ребячество? Немедленно вылезай! Девочки, подтолкните отрока сюда. Алора, кому сказано?
Сообразив, что сейчас будет, Славка выпрямил ноги. Русалки уперлись ему в подошвы и придали ускорение. Глиссер, торпедный катер, гоночные скутеры не поднимали такую волну, как он. Только шаловливые хозяйки озера не сразу отправили мальчишку к лестнице. Они сделали настоящий круг почёта, точнее – спираль. Когда до берега осталось всего ничего, русалки отстали, и мальчишка затормозился. Зрители за это время успели разойтись, остались Рема с Тимуром и Олен. Выходя из воды, Славка обернулся, помахал русалкам:
– Пока, до свиданья! Я потом зайду, попозже…
Всё тело горело огнём, а холодно не было нисколько. Мальчишка ладонью согнал воду с тела, накинул хитон. Рема осуждающе сказала:
– Разве так можно, без предупреждения? Мы переволновались, а ты игры затеял! Совести нет у тебя, Яр, ни вот столечко…
Тимур тоже укорил:
– Ни фигассе, умылся ты! Я ждал-ждал, пришёл, а тебя нет. Ну, думаю, утонул, что ли? Вот и поднял всех!
– Да вы что? Я же минут пять всего, не больше, поплескался. Только и успел, что с русалками познакомиться!
Олен, как всегда, помалкивал и рассматривал Славку, слегка склонив голову на сторону. Выслушав обвинения и сбивчивое оправдание, хмыкнул, вынес решение:
– Он не виноват. Если наяды его заиграли, то время не воспринимается. Кто послабее, вообще из воды не выходит, там и остается…
– Утопленником? – Испугался за друга Тимур.
– Зачем? Гостем. Он тех, кто на земле, забывает, так с наядами и живёт до смерти.
– Ничего я не забыл. Уже искупаться нельзя! Я что, маленький?
Как Тимур ни пытался убедить друга, что купание длилось почти полчаса, Славка не поверил. Друзья взаимно обиделись за недоверие. Завтрак прошёл в молчании. Затем начались занятия. Рема читала историческое повествование так занудно, что мальчишки утратили всякий интерес. Властители и завоеватели сплелись в бесконечную вереницу походов. Они постоянно куда-то шли, с кем-то воевали, и каждый называл захваченную страну другим именем.
– Рема, зачем нам эта фигня, – взмолился Тимур, – мне в школе надоело, а теперь вы!
– Архиерей приказал, – недоброжелательно ответила надзирательница.
Славка понимал её. Тут своей работы невпроворот, а ты сиди и читай двум оболтусам, которым это чтение по барабану. Он попробовал обратить недовольство Ремы на пользу себе и Тимке:
– Давайте, мы делом займёмся. Почему – не надо? А, слуги для этого есть…
Тимур включился, и друзья сыпанули варианты приятных занятий:
– Экскурсию по храму сделайте.
– Может, мячик есть, мы на стадион сходим, попинаем?
– Тогда на гору сбегаем. Что мы, как под стражей, даже на море нельзя?
Рема отмахнулась:
– Ничего не знаю. Какая гора, какое море? До него два дня, или больше. Перерыв? Это пожалуйста, – она долила ярко-красной воды в стеклянный конус с делениями и показала пальцем, – одна клепсидра, не больше!