- Томми, Томми. У тебя все в порядке, ма?
- Сколько сейчас? Уж точно больше часа ночи.
- Извини. Я только хотел проверить, как там у тебя.
Мать молчала.
- У тебя все в порядке? - повторил вопрос Том.
- Да, Томми. Все в порядке. Спасибо за заботу.
- Извини, что поздно.
- Как у вас дела?
- У нас все хорошо.
- В субботу с Карой говорила. Она тоже не жаловалась.
- Да, с Карой тоже все в порядке. - Том чувствовал по голосу, когда мать "крутило". Депрессию трудно спрятать. Но вот уже два года, как с ней ничего серьезного не происходило. Если повезет, то этот зверь когтистый больше к ней не вернется. Но сейчас его больше заботило, не стоит ли над нею какой-нибудь тип с пушкой, и по голосу ее он понял, что там все чисто, никто его мать в заложники не захватил.
- Ладно, я побежал. Если что надо будет, звони!
- Конечно, Томми. Спасибо за звонок.
Он опустил трубку на рычаг, облокотился на стол. Влип он, конечно, никуда не денешься! А надо деться. Хотя в голове никаких гениальных мыслей не наблюдается.
Шевелись, шевелись!
Том подхватил мачете и, преодолевая головокружение, рванулся в ванную. Остановился перед зеркалом, осторожно ощупал рану. Кровь остановилась, и это радует. Но голова… кипящий котел какой-то. Контузия, сотрясение мозга. Постельный режим, ха-ха!
Не прошло и пяти минут, как он, уже вымывшись, облачился в чистую одежду и напялил на голову кепку-бейсболку. Вернувшись в комнату, рухнул на диван. Рану Кара уже обработает как следует, когда вернется.
Он расслабился, подумал, не позвонить ли сестре на работу, но объясняться по телефону… слишком сложно. Комната начала вращаться, и он закрыл глаза.
Он дал себе час, чтобы все обдумать. И принять решение.
Но ничто не снизошло на его буйную голову.
Кроме сна.
4
Том не понял, что его разбудило, жара или жужжание, но проснулся он сразу, как от толчка. Резко дернулся, приоткрыл глаза и скосил их направо, потом налево.
Впечатления отражались в его мозгу, как падающие камни домино. Голубое небо. Солнце. Черные деревья. Одинокая гигантская летучая мышь, похожая на изуродованного - если возможно представить себе что-то еще более уродливое - грифа. Уродина торчала над ним на ветке, как будто на часах. Томас не шевелился, оглядывался, пытался сориентироваться в обстановке.
Только что ему приснился еще один сон о месте под названием Денвер, сон, неотличимый от реальности.
Долю секунды он ощущал облегчение оттого, что все случившееся произошло во сне, что он не ранен в голову, что никто за ним не гонится, что его жизнь вне опасности.
Но сразу же вспомнил, что и наяву его жизнь в опасности. Ушиб головы, порезы о сланец… Кошмарные клыки летучей сволочи… Чего следует бояться больше - ужасов сновидческих или реальных?
Билл!
Том окончательно разлепил глаза и огляделся, пока еще не двигаясь. Что и где жужжит, пока не ясно. Мощные ветви, лишенные листьев, торчат из сухих обугленных стволов безжизненных деревьев.
Том сосредоточился, пытаясь вспомнить. Но ничего, предшествующего падению, оживить в памяти не удавалось. Окружение выглядело знакомым, как будто он бывал здесь ранее, но связь не устанавливалась, он чувствовал какую-то отстраненность от этого чудного пейзажа.
Голова раскалывалась.
Правая нога ныла.
Летучая мышь выглядела миролюбивее, чем в его прошлое пробуждение.
Том медленно приподнялся, опершись на локоть, огляделся с этой "господствующей позиции". Черный лес. Слева, между ним и крохотным прудом, большое черное поле. Сажа, пепел? На деревьях висят фрукты, которых вчера он не заметил. Поразительное многоцветие. Красные, синие, желтые, резко выделяющиеся на черном фоне. Что-то здесь казалось очень странным, неестественным, пугающим. Что-то неясное вызывало в нем тревогу, еще большую, чем странный ландшафт, чем исчезновение Билла. Но что?
Летучие мыши, все, кроме одной, застывшей в вышине, исчезли. Об этих летучих мышах Том помнил кое-что. Когда-то ему довелось довольно близко с ними познакомиться. Он знал, что они опасны и агрессивны, что у них очень острые зубы. Забылось, однако, как от них избавиться. Забыл он, как легко сломать шею летучей мыши.
Черный покров поля зашевелился. Жужжание усилилось.
Том поднялся на ноги, прищурился. Нет, не сажа покрывала поле. То, что он принял за сажу, оказалось черным жужжащим одеялом из мух. Чернокрылая гадость зловеще гудела, не поднимаясь выше чем на фут, снова оседала… Мухи взлетали, садились, ползали по земле, переползали одна через другую. Живой ковер. Живой кошмар.
Том невольно отпрянул, поддавшись приступу паники. Прочь отсюда! Надо поскорее найти кого-нибудь, кто бы растолковал ему, что происходит. Он даже не знал, от чего бежать.
Но спасаться-то надо, в этом он был уверен. Вот чем объясняются сумасшедшие сны о Денвере. В Денвере он убегал, потому что и вправду надо было рвать когти. Здесь, в черном лесу - из черного леса.
Он оглянулся, ища направление, откуда он появился, и осознал, что представления не имеет откуда. За ним острые ребра сланцевых пластин, располосовавших его руки и ноги. За сланцами опять черный лес. Впереди мушиное поле и опять черный лес. Повсюду черные угловатые деревья.
Справа донеслось какое-то квохтанье. Том медленно повернулся. Вблизи появилась вторая летучая гадость. Она сидела на ветви, не сводя с него взгляда. В глазницы ее, казалось, кто-то воткнул две красные вишни и отрезал веки.
Почудился шум и какое-то движение наверху. Том поднял голову. Летучие крысы! Множество летучих крыс устремилось к ветвям. Ближайшая к нему оставалась неподвижной, хранила молчание. Она не шевелилась и даже не мигала. Деревья тем временем облеплялись множеством этих существ, как будто на ветвях вырастали плоды.
Не сводя взгляда с этой одиночки, Том подался назад к скале, вытянул руку, чтобы на нее опереться. Рука коснулась воды.
Прохладой плеснуло в пальцы, рука заныла от наслаждения. Вода! Да, конечно, с водой что-то не в порядке, что-то с ней неладно, но что? Он знал, что следовало мгновенно отдернуть руку, но поза его не позволяла этого сделать без потери равновесия. Он не сводил глаз с летучей мыши, она следила за ним выпуклыми красными глазами, а рука оставалась в воде.
Он оперся на локоть и вынул пальцы из воды, одновременно поворачиваясь.
Лужица пульсировала оттенками изумрудного цвета. Эта жидкость притягивала его. Лицо его в полутора футах от мерцающей поверхности, восемнадцать дюймов, которые легко преодолеть, окунуть голову… Но он знал, он точно знал…
А что он, собственно, знал?
Он знал, что нельзя отводить взгляда и смотреть на что-то иное, на жужжащий луг, на кроны деревьев, заполняющиеся черными летучками.
Летучие мыши восторженно скрежетали где-то в глубине его сознания.
Он медленно обмакнул палец в воду и снова испытал наслаждение. Ощущение это нравилось ему все больше и больше. Одновременно он почувствовал, как нарастает боль, но наслаждение перевешивало. Не удивительно, что Билл…
Пронзительный крик с неба.
Том широко раскрытыми глазами уставился на руку. С пальцев стекало нечто красное. Его кровь, сок его жизни.
Кровь?
Он отступил.
Еще один крик сверху. Он глянул в небо и увидел, как одинокая летучая мышь белого цвета несется мимо ветвей, усыпанных черными тварями.
Черные забеспокоились. Они срывались с ветвей, бросались в погоню, очевидно, не желая терпеть присутствия белой, более крупной, лавировавшей между ними.
"Если черные мне враги, то белые, может быть, союзники?" - подумал вдруг Том. Но с чего он взял, что черные - его враги?
Он перевел взгляд на воду. Как же все-таки чудесно она выглядела! Он осознал, что с трудом шевелит мозгами, в голове как будто туман.
Со стороны белой мыши донесся трубный клич. Том резко повернул голову и увидел, что белая несется над полем, сквозь тучи черных мух. И тут Том мельком заметил глаза белой мыши, зеленые глаза.
Он узнал эти глаза!
Если хочешь пережить этот день - следуй за ней! Его настолько переполнила уверенность в этом, что он в ту же секунду рванулся к лугу. Тут же острой болью дали знать о себе вчерашние порезы, кости как будто вспыхнули жарким пламенем, но в голове заметно прояснилось. Следуй за ней, если не хочешь подохнуть!
Не обращая внимания на боль, он помчался по лугу. Удалось же ему в конце концов добежать до черного леса! Значит, можно пробежаться еще разок.
Сначала мухи как будто его не заметили. Монолитный рой их оторвался от пруда, взмыл и плотным облаком закружил в воздухе, озадаченно жужжа, как будто такой оборот событий застал их врасплох. Том домчался уже до середины поля, когда гнусные твари вдруг опомнились и бросились в атаку. Тем же роем они налетели на него слева, врезались в лицо и тело, как бомбардировщики-камикадзе на авианосец.
Он в ужасе вскрикнул, вскинул руки, защищая лицо. Может быть, он и ринулся бы обратно, но уже забежал слишком далеко.
Плечи его вдруг вспыхнули, и одного панического взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться, что мухи проникли под рубашку и впились в его тело. Том бешено захлопал по плечам, истребляя нечисть, и припустил что было сил. Мухи покрыли тело, жрали его на бегу.
Пятьдесят ярдов.
Он принялся хлопать себя по физиономии, чтобы отогнать их от глаз, но на место десятков убитых налетали тысячи новых и метили именно в глаза. Он завопил, но мухи впились в язык, и Том крепко сжал челюсти. Нет, ему их не одолеть!
Сзади поднялась жуткая какофония. Забеспокоились черные летучки, снялись с ветвей, догоняют. В левую икру вонзились когти, боль рванулась вверх по ноге и по спине. Пространство и время перестали существовать. Осталась только реакция. Сигналы от мозга поступали лишь к его мышцам: приказы сокращаться, работать, драться. Беги или умри, убей, или убьют тебя.
Он с силой ударил по ноге. Черная упала, но прихватила с собой кусок его плоти.
Двадцать ярдов.
Еще одна впилась в бедро. Орать нельзя! Молча, руками, раз, два…
Лес! Мухи мгновенно отстали, но черные летуны - твари упорные.
Одежда его болталась клочьями, от рубахи практически ничего не осталось. Кожа вспорота решетом, кровь течет, сочится, капает… Голова идет кругом: слишком много крови потерял. К горлу подкатывает тошнота.
Черная летучая мышь впилась в плечо, но Том уже не чувствовал новой боли, не чувствовал и веса твари. Еще одна запустила когти сразу в обе ягодицы. Он устремился вперед, не обращая внимания на то, что с ним происходит.
Где белая? Ага, вон, слева! Том скорректировал курс, перестарался, врезался в дерево, рухнул. Сдуру выставил вперед правую руку, чтобы смягчить падение, и предплечье сломалось с жутким хрустом. Теперь он снова почувствовал боль, боль, от которой чуть не потерял сознание.
Кровопийцы свалились с него при падении, протестующее завопили. Том с трудом поднялся и поковылял дальше. Правая рука безвольной плетью свисала вдоль тела. Летучие мыши снова вцепились в тело, устроились поудобнее, вгрызлись в него.
Том шатался, из последних сил продвигаясь дальше, чувствуя, что ни одежды на нем не осталось, ни обуви, лишь какие-то обрывки сохранились вокруг бедер. Он чувствовал, как в спине и в бедре ковыряются когти.
- Со мною обретешь ты судьбу свою, Том Хантер, - услышал он низкий, зыбкий, дрожащий голос за деревьями. Голос этот принадлежал одной из летучек, это бесспорно. Но лес позади, он вырвался на берег реки и забыл обо всем.
Белый мост над водою. На другом берегу могучий лес, живой, многоцветный, вздымается к небу. Стволы, как коробка карандашей, увенчанных зеленым покровом. Он даже замер от неожиданности.
Зелень. Мираж. Райское видение.
Том похромал к мосту, стараясь не замечать гадов, рвущих его сзади, едва дыша и почти ничего не видя перед собой. Эти, сзади, наконец, отстали. Одинокая белая союзница его опустилась на ветку за рекой. Крупная, ростом ему по колено, а то и по пояс. Размах крыльев, естественно, втрое больше. Смотрит на него добрыми зелеными глазами.
Ведь он ее знает, правда? Во всяком случае, знает, что больше ему не на кого надеяться, кроме нее.
Боковым зрением Том увидел множество черных на ветках крайних деревьев. Он ступил на мост, вцепился за ограждение, сознание поплыло вослед течению реки. Быстро течет река, быстро улетучивается его сознание. Вот он на другом берегу, вот он падает в изумительную изумрудную траву.
Смерть. Скоро она придет… Это была его последняя мысль, прежде чем боль окончательно выключила его мозг.
5
Он так и не понял, что же его разбудило. Может быть, шум, может, сквозняк. Что-то вырвало его из жутких снов. Том заморгал в темноте. Дыхание восстанавливалось, сознание прочищалось. Нет, летучие мыши - не плод воображения! Все реально. Зовут его Том Хантер. Упал он на камень, потерял память, только что выбрался из темного леса. Кое-как. Мог бы и там остаться. Потерял сознание, заснул…
Во сне видел, что он Том Хантер, за которым гонятся шестерки нью-йоркских ростовщиков, которых он четыре года назад нагрел на сто тысяч зеленых.
Вот только сон про Денвер казался таким же реальным, как и действительность в черном лесу. Есть, конечно, способы определить, что ему снится, а что в действительности происходит, лежит он в зеленой травке на берегу потока или под потолком городского жилища в Денвере. Очень просто проверить: встал, прошелся, огляделся… Но чем это поможет, если сон ощущается как реальность? Он увидит, сломана ли рука, в каком состоянии одежда и кожа. В черном лесу он сломал руку, но в сне о Денвере рука в порядке. Да и все остальное в относительном порядке. Состояние во сне не обязательно соответствует действительному. Во сне безногий и сплясать может.
Том шевельнул рукой. Все цело, все в порядке! Хватит валяться, надо вставать и уходить по берегу, пока не подох здесь, в мягкой травке.
Открылась дверь, и Том рефлекторно отреагировал. Схватил мачете, скатился с дивана и замер в позиции 1, лезвие к двери.
- Том!
Кара стоит в дверях, смотрит на него большими глазами. Она выглядит реально, как настоящая Кара. На ней ее белый сестринский балахон, длинные светлые волосы прикрывают шею, глубокие голубые глаза ясны и бесстрашны. Все как обычно. И реагирует так же.
- Ждешь кого-то? - спросила она, щелкнув выключателем.
Комнату залил яркий свет. А свет в этой ситуации - в реальной, не во сне - мог привлечь светолюбивых животных. Тех, из Нью-Йорка.
- А что, похоже? - невинно спросил Том.
- Для чего иначе вот это? - Она указала на мачете.
Он опустил руку. Какой же сон… Он в своей квартире, ни у какой не у реки… Ха-ха… "травка выросла у моста, по мосту идут овечки…"
- Мне черт знает что приснилось.
- Ну-ну…
- Ощущение реальности. Стопроцентной реальности!
Кара медленно подошла к столу, положила на него сумочку.
- Что, кошмары снятся?
- Не совсем… Скорее, другая реальность. Не такая, как в обычном сне. Совсем другого типа кошмары. Я засыпаю во сне, а просыпаюсь здесь.
Она уставилась на него непонимающим взглядом.
- Я хочу сказать, что просыпаюсь здесь только после того, как засну там.
Снова недоумение.
- Ну и что?
- А то, что я не уверен, что я сейчас не сплю и что все это, - он обвел рукой вокруг, - мне не снится.
- Но я здесь, рядом, и могу тебе точно сказать, что ты не спишь.
- Конечно, можешь. И во сне можешь. Почему тогда ты думаешь, что ты настоящая, а не сон?
- Томас, ты слишком лихой романист, и твое, с позволения сказать, творчество не пошло тебе на пользу. Уже поздно, я спать хочу.
Она, конечно, права. Но если она права, то их проблемы не столь просты, как иллюзии чокнутого романиста, преследуемого чернокрылыми летучими дракончиками.
Кара повернулась к своей комнате.
- Э-э… Кара…
- Том, у меня нет сил и времени на твои дурачества.
- Почему ты думаешь, что я дурачусь?
Она развернулась обратно.
- Брат, ты хороший парень, и я тебя люблю, но, извини меня, если ты просыпаешься среди ночи с мачете в руке и рассказываешь мне, что я тебе снюсь, я могу только подумать, что у тебя крыша поехала.
Что ж тут возразишь… Том глянул в окно. По-прежнему непроглядная темень.
- У меня часто раньше крыша ехала? Что-то не припомню.
- Да ты вообще живешь без крыши… Без царя в голове. - Она помолчала. - Извини, я неправа. Если не считать идиотской закупки этих статуй на двадцать тысяч баксов, которые никто не покупает, да крокодильей кожи в них…
- Ты знала?
- Ох, Томас… Спокойной ночи.
- В меня сегодня стреляли, задели голову. - Том подбежал к окну и уставился в зазор между шторами. - Если это не сон, то у нас серьезные проблемы.
- Теперь ты не спишь, а бредишь!
Он смахнул с головы кепку. Очевидно, рана была видна хорошо, так как глаза Кары расширились.
- Никакого бреда и никаких шуточек! За мной гнались типы из Нью-Йорка, стреляли, задели. Я потерял сознание в мусорном контейнере, но удрал, прежде чем они меня нашли.
Кара подбежала к нему, потянулась к голове.
- Тебя действительно ранили! - К ране она прикоснулась уже не как родная сестра, а как медицинская, профессионально и компетентно.
- Ничего страшного. Мне еще повезло. Хотя могло бы и меньше повезти.
- Но это опасно! Нужно перевязать.
- Пустяки, царапина.
- Извини, Томми. Я не знала.
Он закрыл глаза и тяжело вздохнул.
- Если бы ты знала, извиняться пришлось бы мне. - Он чуть помолчал и намного тише добавил: - Не могу поверить, что до этого дошло.
- До чего?
- У нас крупные неприятности, Кара. - Он нервно зашагал по комнате. Она его убьет за это, но куда теперь денешься… - Помнишь, что было с матерью после развода?
- Помню. И что?
- Я был с ней в Нью-Йорке. Работать она не могла, задурила, наделала дурацких долгов и чуть не оказалась на улице.
- Ты ей помог, - кивнула Кара. - Продал свою долю туристического агентства и выкупил ее.
- Ну да, я ей помог. А потом помог тебе.
Она насторожилась.
- Но ты не продал свою долю? Это ты хочешь сейчас сказать?
- Нет, я ее не продал. Там уже нечего было продавать, фирма к тому времени уже лопнула.
- И ты занял деньги у этих жуликов, о которых заикался?
Он промолчал.
- Томас! - Она в отчаянии взмахнула руками. - Нет!.. Господи, нет! Сколько?
- Слишком много, чтобы можно было отдать сразу. Я над этим работаю.
- Сколько?!
Он вытащил квитанцию, передал ей и отошел к шторе, отчасти, чтобы держаться подальше и не глядеть ей в глаза, отчасти, чтобы проверить, что происходит на улице.
- Сто… Сто долларов?
- Тысяч.
Она ахнула.
- Сто тысяч долларов? Это безумие!
- Безумие или нет, но если я не сплю, это реальность. Матери нужно было шестьдесят, чтобы выпутаться, тебе нужен был новый автомобиль, мне надо было начать новый бизнес. Со скульптурой.
- И ты удрал из Нью-Йорка, воображая, что им это очень понравится?