* * *
- Я лучше уйду до рассвета, - сказал домовой. - Это плохое колдовство, всего наизнанку выворачивает…
За пять дней знакомства Рауль Ознар и мохнатый Инурри если не подружились, то научились терпеть друг друга. Артотрог честно выполнил обещанное: дом не покинул, честно ответил на все вопросы, а если и утаил немногое, лишь потому, что мэтр позабыл спросить о важном.
Подношения Инурри принимал со сдержанной важностью: золотую монетку венецианской чеканки упрятал в логово, капризничал относительно вина - подавай ему только красную бургонь обязательно подслащенную ложечкой неимоверно дорогого египетского тростникового сахара, какой не в каждой лавке купишь. Но в целом домовой не проявлял вредоносности, стараясь доказать свою значимость, осведомленность, древнее происхождение и желая выставить себя ровней Раулю.
Мэтр эти поползновения беспощадно пресекал: магия артотрогов природная, они неспособны к настоящему творению в сфере чародейства - не открывают новые заклинания, не разрабатывают сложные арканы, а в то же время корчат прямо-таки Мерлина с Клингзором и Мелеагантом. Если Инурри не одергивать, возомнит о себе невесть что.
Домовой тихонько злился, однако не возражал - опыт и инстинкт подсказывали, что знающий маг в любой момент скрутит его в бараний рог. Лучше не сердить.
Так и сегодня: вернувшись с quodlibet Рауль переоделся в домашнее - короткая просторная рубаха, обтягивающие шоссы мягкой фланели и потертый охабень на волчьем меху поверх, для тепла, - спустился в лабораторию, засветил десяток ламп и позвал Инурри. Тот выполз из укрывища моментом: скучно, так почему бы не поговорить с Gizaki?
Рауль предупредил: скоро полночь, хочу слегка… Как бы это сказать? Применить свои знания.
И положил на стол книгу в черной, охваченной железными полосами обложке.
Инурри, подобно коту завидевшему сорвавшегося с цепи огромного дворового пса, взъерошил шерсть, зашипел и удрал на излюбленное место - печную задвижку. От небольшого фолианта так шибало магией, что едва искры не летели! Причем магией жестокой, скверной, отдающей холодом смерти. Принадлежащей не людям, а кому-то, существовавшему задолго до "младшей расы". О ком успела забыть даже раса заносчиво именовавшая себя "старшей".
Домовой ощутил тошноту, а человеку было хоть бы что. Каждому известно: люди чувствуют стократ хуже древних. Даже ученые маги. Невосприимчивы, от чего и страдают, частенько не замечая опасности.
- Настаивать не буду, - ответил артотрогу мэтр. - Возвращайся утром, Инурри.
- Доиграешься ты однажды с силами, вашему племени неподвластными, - не преминул сказать гадость домовой. - Утащат тебя в такие места, что…
- Сгинь, мелкая нечисть!
Инурри мигом обиделся и шмыгнул в темную отдушину. Вот и замечательно, работа с "Книгой Анубиса" требует полного сосредоточения.
Рауль, как человек с немалым опытом Нарбонны, отлично знал, что внешняя сторона обряда влияет на успех в последнюю очередь. А говоря откровенно, вовсе не влияет - все эти глупости вроде балахона вышитого магическими символами, черных свечей, или светильников из вулканического стекла обычная принадлежность шарлатанов, не способных даже яйцо в цыпленка превратить.
Если приспичит, проводи ритуал хоть голым, хоть в одних брэ. Духу, пришедшему оттуда решительно всё равно, как ты одет. Главное - разум, знания и осмотрительность, иначе и впрямь "утащат", случаи известны…
Основным затруднением было найти хоть какую-нибудь частичку бренной плоти мессира Пертюи: волосок, обрезок ногтя. Помог Инурри, сверх прочих талантов артотрога обладавший феноменальным обонянием, не сравнимым даже с собачьим и лисьим. Приволок из чулана старый ночной чепец бывшего хозяина дома, на пожелтевшем льне осталось несколько темных волос. Очень хорошо, это значительно повышает шансы побеседовать с исчезнувшим аптекарем.
Остались последние приготовления. Магический круг, за пределы которого не может выйти призванный дух, очерчен мелом на каменном полу лаборатории - есть обоснованное подозрение, что придет он из пределов крайне неуютных и наводящих жуть на любого христианина, а значит сила этих мест не должна вырваться в тварный мир.
Алые турмалины по углам вписанного в круг пятиугольника. Знаки Управителей Стихий и Хранителей Врат начерчены серебряным стилом. Все символы объединены в единую сеть, наподобие паучьей - натянулись невидимые нити, призванные на время спутать духа.
Кажется, готово.
- AH MAH SHA OH! - тихо, но внятно произнес Рауль. - Которым воздух разделен, огонь порожден, море отброшено, земля сдвинута, и от которого вся тьма вещей небесных, вещей земных, вещей адских содрогается и трепещет…
Рубин на обложке "Книги Анубиса" начал разгораться - в камне зародилось багровое сияние, бросавшее блики на темные стены подвала.
- Sandalphon, Gabriel, Michael, Haniel, Raphael, Kamael, Tzadkhiel. Приди! Приди, предстань перед кругом в треугольнике в простой человеческой форме, не ужасной и не уродливой, незамедлительно…
В воздухе запахло грозой, по потолочным балкам забегали нехорошие огоньки - проход открывался. Лежавшая перед мэтром книга самопроизвольно распахнулась на одной из страниц в середине, выведенные умелым писцом латинские буквы начали отливать золотом.
Гоэция - ремесло опасное, никогда заранее не знаешь, с чем (или с кем) придется столкнуться и кто окажет тебе противодействие, а противодействие обязательно: разрушение границ между мирами не по нраву их обитателям.
- AHMASHAOH ALOAH VA-DA' ATH!
Расползлась волна горячего воздуха, слегка опалив лицо.
Господи, только не это!
Вместо образа Гийома Пертюи, который, как достоверно выяснил Рауль, был человеком полноватым, с ранними залысинами и небольшим шрамом на щеке, над кругом возникла изумительно мерзкая рожа - узкая пасть щелью, из которой высовывается клиновидный язык, покрытый чем-то наподобие оспенных пустул, три глаза под низким лбом, вместо носа безобразный провал с копошащимися в нем белесыми инсектоподобными тварями, над голым затылком - единственный рог необычной формы, полукругом, словно баранка: вырастает над желтоватым ухом справа, обводит голову и заканчивается с противоположной стороны.
- Его здесь нет, - отчетливо сказал демон.
"Ни в коем случае не вступать в разговор с потусторонними тварями, увидеть которых не ожидал, - эту аксиому Рауль затвердил накрепко. - Они гораздо сильнее любого мага, способны завладеть его рассудком и тогда пиши пропало. Молчать, ждать пока Врата закроются!"
Сеть, удерживающая страшилище, вибрировала под напором извне - за плечами нежданного гостя, в бурлящей тьме, начали появляться двойные багровые точки. Глаза других. Много - десятки. Как скверно-то!
Против ожиданий рогач не стал больше ничего говорить, просто смотрел. Или понял, что вырваться не способен, или просто ожидал, что Рауль совершит смертельную ошибку: некоторые маги, запаниковав в подобной ситуации, сами становились добычей.
- Ouuin Guilayh Om Hy Luguh Uyyg Uyyg Om, - наконец просипел урод. Кольцо постепенно сужалось, открывавшее Врата заклятие иссякало. - Его здесь нет.
Происшедшее далее повергло Рауля на грешную землю в самом буквальном смысле: он ощутил сильный удар в правое плечо, что-то мохнатое, взъерошенное и отчаянно вопящее ринулось в сторону, у противоположной стены на мгновение вспыхнули синеватые огоньки.
Врата захлопнулись. К Раулю подкатился вытянутый острый предмет: стальной болт охотничьего арбалета, выбивший искры из кладки фундамента.
Ай да Инурри, похоже, жизнь спас!
Успевший вскочить на ноги мэтр обомлел. У прохода к лесенке ведущей наверх стояла госпожа Матильда Верене, без малейших эмоций отводящая рычаг ворота, натягивавшего проволочную тетиву арбалета и готовая отправить новую стрелу на ложе.
Только… Значит, домовой не наврал!
Человеческая личина стекала с мадам Верене, будто патока - висящие старушечьи щеки оплывали, клочьями слезала кожа с морщинистого лба, грязно-седые волосы опадали прядями, являя жемчужно-бледный скуластый лик с раскосыми глазами.
"Почему она не нападает с помощью магии? - это была первая мысль. Вторая: - Следующая стрела - моя…"
- Quetis! - Рауль в последний миг выбросил вперед ладонь, отводя удар. Очень вовремя - болт с коротким взвизгом ушел в потолок, посыпалась труха и подгнивающие щепки. Арбалет улетел в дальний угол, деревянный приклад треснул. - Sistere et mane!
Глухо стукнуло. Мимо пронеслась серебристая тень: Инурри предпочел скрыться в одной из своих нор.
- Живы, мессир? - Рауль сразу опознал голос этого человека: Жак, вечный спутник его преподобия. В руке короткая дубинка со свинцовым навершием. - Хорошенькая переделка…
Колени, однако, дрожат. Немудрено.
У ног Жака простерлась… Да, ее можно назвать женщиной. В ней есть много человеческого, но "много" не означает omnio, "полностью".
Безусловно, "старшая раса" или метис - вот почему от мнимой госпожи Верене не исходила легко различимая аура человеческой магии. Стоило присмотреться чуть пристальнее, копнуть поглубже и наведенный морок не спас бы "вдову" от разоблачения! Однако, кто вглядывается в угрюмых злобных старух? Наоборот, возникает желание избегать их общества. Только Инурри знал, а вернее - догадывался!
- Так-так, - из-за широкой спины Жака выглянул брат Михаил. Снова одет мирянином. - Что же мы здесь наблюдаем, дозвольте узнать? Черная магия, некромантия, вызов демонов. А на полу лежит обнаженная как Ева ведьма? Мэтр, в другое время и в другом месте Священный Трибунал потребовал бы самых обстоятельных разъяснений!
- А у меня индульгенция, - хрипло парировал Рауль. - За подписью Папы Климента. Вы что, не доверяете Апостольскому понтифику?
- Ни в коей мере не оспариваю авторитет Его Святейшества, - фыркнул Михаил Овернский, наблюдая, как Жак сковывает пальцы бессознательной ведьмы необычными кандалами: соединенные цепочкой серебряные кольца на каждый из перстов. - Согласен, уели. Благодарите Господа Бога и всех святых, что за домом неотрывно следят днем и ночью и мы подоспели вовремя.
- Вы знали, что она… Такая?
- Предполагали, но не более - поэтому и отпустили, понаблюдать до времени. Кажется, в деле Пертюи многое становится ясным. Это ореада, мэтр - реликт римского язычества. Они почти исчезли: вот не думал увидеть хоть однажды! Потрясающе, она прижилась среди людей и не чуралась… хм-м… вступать в греховную связь со смертными. Теперь понятно, откуда у бывшего аптекаря магический дар и немалые деньги - ореады по легенде властвовали над богатствами гор, а Арденны рядышком.
- Но что теперь с ней делать? - Рауль задал вопрос беспокоивший сильнее всего.
- Ровным счетом ничего. Перво-наперво ореада - не человек, а я несу ответственность перед Церковью исключительно за души смертных. Ваш жутковатый опыт с "Книгой Анубиса" заставил ее сбросить морок: коснулись запретной сферы, напугав до полусмерти. Врата ведь вели?.. Куда?
Брат Михаил выдержал паузу. Ответа не дождался, но судя по всему знал его: амулет Гермеса не мог обмануть.
- Что вы на меня смотрите, будто согрешившая клариссинка на исповедника? Ничего мы ореаде не сделаем. Попытаемся расспросить и отпустим на все четыре стороны. Захочет - вернется в этот дом в прежнем обличье… Повторяю: Sanctum Officium спасает людские души, "старые расы" интересуют меня только с точки зрения их опасности для человека. Кесарю кесарево. И потом: вам не кажется, мэтр, что уцелевшие нелюди должны знать о происходящем в Артуа несколько больше нас?
- То есть, - Рауля начало потряхивать от возмущения. - Всё было подстроено нарочно? "Книга Анубиса"? Совет "поговорить" с духом Пертюи?
- Ну разумеется. А вы чего-то другого от меня ожидали?
- Это неблагородно!
- Зато результат налицо. У нас с вами, мессир Ознар, есть четко очерченная цель. Какими средствами мы таковой достигнем - дело десятое. Кстати, верните гримуар: в ближайшее время он вам не понадобится. Вы не испугались заглянуть за грань, я ценю такую смелость, но всему есть предел. В конце концов, на Страшном Суде меня спросят и за ваше Спасение Вечное…
* * *
После столь бурных событий Рауль уснул только когда у Сен-Вааста и Нотр-Дам д’Аррас начали звонить к заутрене, и то пришлось накапать в вино Laudanum. Смесь подействовала не хуже удара оглоблей по голове: едва успел забраться в постель.
Как и положено бездеятельному дворянину поднялся лишь к терции. В доме было тепло, хотя за ночь комнаты обычно выстужаются - не все щели законопачены, пригласить бы плотника.
- Вы?..
Мэтр замер на пороге кабинета. Вот кто затопил печи - госпожа Верене. В своем прежнем обличье неприятной пожилой обывательницы-горожанки. Коричневое платье мешком, чепец, кисти рук в глубоких морщинах. Ни следа от вечно юной ореады.
- Я не знаю где он и что с ним случилось, - не тратя времени на пожелания доброго утра сказала мадам. - Боги свидетели, они слышат, что я говорю правду.
- Решили вернуться? - спросил Рауль, пропустив мимо ушей упоминание о "богах".
- Мне некуда идти. Уже два десятка лет этот дом - всё, что у меня есть. Мир изменился и никогда не станет прежним. Древним теперь трудно найти пристанище.
Говорила ореада монотонно, без эмоций и чувств, будто судья оглашавший приговор. Глядела в сторону, создавая впечатление полной отрешенности и безучастности.
- Э-э… Я не враг вам, - неуклюже сказал мэтр. - И не желаю ничего плохого.
- Таких как ты мало. Другие убьют не задумываясь. Подожгут дом. Они боятся чужаков.
- Клянусь, я никому о вас не расскажу! Только пожалуйста, в другой раз не надо стрелять в меня из арбалета. Зачем вы это сделали?
- Ты воззвал к Бездне. Нельзя. Запрет. Для всех.
- Почему - нельзя?
Ореада ответом не удостоила, всем своим видом показав, что если глупость и самонадеянность людские безграничны, то "старшие расы" за это не в ответе.
- Вы расскажете мне о… Мэтре Гийоме? Он ведь был вашим…
- Был, - кивнула старуха. Рауль втихомолку попытался проникнуть сквозь наведенный морок, но мысленно прочитанное заклятье истинного зрения действовало плохо: сказывались различия между людской магией, и волшебством Древних. За фальшивой внешностью тенью просматривалась настоящая, но не более. - И унаследовал от отца безумие вашего рода. Тягу к запретному, интерес к Бездне. Меня не слушал. Ищи его сам.
Вдова поднялась с лавки и шагнула к выходу на крыльцо. Дала понять, что разговаривать более не желает.
- Последний вопрос, - окликнул ореаду Рауль. - Гийом был крещен?
- Что-о? - резко обернулась домовладелица. Осознала. - Нет, он посвящен другим богам… Я отправлю к тебе прислугу. Больше не беспокой меня.
Ох и тяжко общаться с изначальными - даже не потому, что они недолюбливают людей. Они совсем другие. Мыслят иначе, постичь их разум и побуждающие к действию мотивы сложно до крайности.
Появление ребенка от смертного объяснимо: ореада хотела продолжить свой род, оставив наследнику всё, что знала и чем владела сама, но жестоко ошиблась: человеческое в Гийоме Пертюи возобладало. Ему передалась часть способностей древних, дело оставалось за малым: не поддаться искушениям и слабостям, "старшим расам" не присущим.
Не сумел.
Ничего не поделаешь - свобода воли и выбора. Благословение и проклятие рода людского.
* * *
Погода на севере изменчива: двухдневная оттепель закончилась, сегодня снова подморозило, на подтаявшем снегу образовался жесткий наст. Безветренно, ярчайшее солнце, на небе перышки прозрачных облаков.
Мэтр собрался в ратушу - к королевскому легисту мессиру Иммону де Пернуа, возглавлявшему малочисленную юридическую братию судебного округа. Неотложных дел нет, хотелось бы взглянуть на архив жалоб и прошений за ушедшую зиму, в отсутствие адвоката их должно было скопиться немало.
Какое разочарование! Аррас вновь показал себя сравнительно законопослушным городом. Тянущаяся второй год тяжба о наследстве между суконщиком Люше и его сводным братом. Обвинение Жеана из Бернвиля против Пьера из Бернвиля за то, что последний вселюдно назвал дочь Жеана Анну "putain" и "ribaude", что может "весьма помешать ей выйти замуж".
Вот это уже посерьезнее: дело об убийстве из мести, совершенном Рубо из Арраса, мастером гончарного цеха - названный Рубо отплатил насильнику, обидевшему его двоюродную сестру "из чувства глубокой любви и уважения к своему роду, для восстановления своей собственной чести и чести своей кузины". Отпущен до суда под поручительство представителей цеха со штрафом в шестьдесят денье "за обнажение оружия".
Словом, ничего интересного. Легист его величества посоветовал взяться за дело Рубо - оно в любом случае выигрышное, поскольку доказанное свидетелями "deshonneur", бесчестье, будет служить оправданием. Остается дождаться сеньора, до прибытия которого все дела приостановлены - правом высшего суда в графстве обладает Филипп Руврский. Больше для вас предложений нет, мэтр…
Несомненно, весной-летом тяжб будет гораздо больше, - кому охота судиться по зиме, особенно если ехать в город далеко? - но Рауль снова подумал о том, что если бы не обдуманная щедрость брата Михаила, умер бы в Артуа с голоду: на два ливра жалования из казны долго не протянешь. Один только молодой барон де Шеризи уплатил за исполненный супружеский долг в десять раз больше!
- Я вас с самой обедни жду, - недовольно сказал телохранитель преподобного расхаживавший у дома на Иерусалимской улице. Выглядел Жак озабоченно. - Приказано спешно проводить в коллегиату и проследить, чтобы мэтр Ознар взял оружие.
- Оружие? - вытаращился мэтр. - Зачем?
- Их снова видели, - буркнул Жак. - Неподалеку от Бребьера. Сударь, времени в обрез, пошевеливайтесь, сердечно прошу…
Меч, - старый, дедовский, - на перевязь, стилет-мизерикордию в ножны на пояс, еще один кинжал в голенище сапога. Эх, арбалет бы, но ведь не попросишь его у мадам Верене?..
- Бребьер, это далеко? - поспешая за Жаком спросил Рауль.
- Шестнадцать римских миль от города в сторону Дуэ, сударь. На восток…
В монастырской конюшне наблюдалось оживление: служки оседлали лошадей, у денников кучкой собрались полдесятка рослых типов, возглавляемых Михаилом Овернским, так и не переодевшимся в доминиканскую рясу. Все при полном снаряжении, словно на битву.
- Наконец-то, - громко сказал преподобный. - Куда вы потерялись, Ознар? Хотели без вас ехать!
- Был в ратуше, у легиста…
- Нашли время! Кляузы смердов и ремесленников подождут. Жак объяснил, что произошло?
- Призрачная свора?
- Именно. Прошедшей ночью, рядом с замком Бребьер. Подобрали вам спокойную лошадку, думаю приноровитесь. По седлам, мессиры!