Казалось, волосы его поседели, но во всем остальном он остался прежним Илайджем. Никакой заметной перемены, никаких признаков старости.
Он улыбнулся, с минуту, казалось, пожирал ее глазами, затем поднял палец, как бы говоря: "Подожди", - и подошел к Дэниелу.
- Дэниел! - Он схватил робота за плечи и потряс. - Вы не изменились! Иосафат! Вы - константа всех наших жизней!
- Партнер Илайдж, как я рад видеть вас!
- Как приятно снова услышать, как меня называют партнером, и я хочу, чтобы так и было. Я встречаюсь с вами в пятый раз, но впервые мне не нужно решать проблему. Теперь я уже не полицейский. Я вышел в отставку и переезжаю в один из новых миров. Дэниел, почему вы не приехали с доктором Фастольфом, когда он посещал Землю три года назад?
- Так решил доктор Фастольф. Он взял с собой Жискара.
- Я очень огорчился, Дэниел.
- Мне было бы очень приятно видеть вас, партнер Илайдж, но доктор Фастольф сказал мне потом, что визит прошел весьма успешно; таким образом, его решение было правильным.
- Он действительно был весьма успешным, Дэниел. До этого земное правительство неохотно занималось процедурой заселения, но теперь вся планета бурлит, миллионы людей хотят уехать. У нас не было столько кораблей, даже несмотря на помощь Авроры, чтобы отправить их всех, и не было столько планет, готовых принять их, потому что каждую еще надо было приспосабливать для жизни людей. Иначе ни на одной из них нельзя будет жить. На той, куда я еду, низкое содержание кислорода, и нам придется жить в куполах, пока на планете не распространится растительность земного типа.
Илайдж то и дело смотрел на Глэдию, а она сидела и улыбалась.
- Так и должно быть, - сказал Дэниел. - Насколько я знаком с человеческой историей, Внешние миры тоже прошли период формировании поверхности.
- Конечно! Благодаря этому опыту теперь такой процесс пойдет быстрее. Дэниел, не побудете ли вы некоторое время в рубке? Мне надо поговорить с Глэдией.
- Конечно, партнер Илайдж.
Дэниел вышел; Бейли вопросительно посмотрел на Глэдию и сделал движение рукой. Она поняла, подошла к двери и нажала кнопку. Дверь бесшумно закрылась. Теперь они были одни. Бейли протянул руки.
- Глэдия!
Она взяла его за руки, не подумав даже, что она без перчаток, и сказала:
- Если бы Дэниел остался, он бы не помешал нам.
- Физически - да, но психологически - мог бы! - Бейли печально улыбнулся. - Прости меня, Глэдия, что я сначала заговорил с Дэниелом.
- Ты знаком с ним дольше, - тихо сказала она. - У него право первенства.
- Нет, но он беззащитен. Если я тебе надоем, ты можешь прогнать меня с глаз долой, если захочешь, а Дэниел не может. Я могу игнорировать его, приказать уйти, обращаться с ним, как с роботом, а он должен повиноваться и оставаться таким же преданным и безропотным.
- Но ведь он и есть робот, Илайдж.
- Для меня - нет. Умом я сознаю, что он робот и не имеет физических ощущений, но в душе считаю его человеком и должен обходиться с ним соответственно. Я бы попросил доктора Фастольфа отпустить Дэниела со мной, но на новые поселения роботам путь закрыт.
- А меня ты не хотел бы взять с собой?
- Космонитов туда тоже не пускают.
- Похоже, у землян столько же неразумных ограничений, сколько и у нас, космонитов.
Бейли угрюмо кивнул:
- Глупость с обеих сторон. Но даже если бы мы были умнее, я бы не взял тебя с собой. Ты не смогла бы там жить. А я бы вечно боялся, что твой иммунный механизм не справится и ты умрешь от какой-нибудь пустяковой болезни. Или наоборот, будешь жить слишком долго и наблюдать, как умирают наши поколения. Прости меня, Глэдия.
- За что, дорогой?
- За это… - Он протянул руки ладонями вверх. - За то, что я просил тебя приехать.
- Но я так рада увидеть тебя.
- Я знаю. Я пытался не видеть тебя, но мысль о том, что я буду в космосе и не остановлюсь на Авроре, мучила меня. Но и в том, что мы встретились, тоже нет ничего хорошего, Глэдия. Это означает новую разлуку, которая будет терзать меня. Поэтому я никогда не вызывал тебя по гиперволне. Ты, наверное, удивлялась.
- Нет, пожалуй. Я согласна с тобой, надо было поставить точку, иначе все было бы бесконечно труднее. Но я писала тебе много раз.
- Правда? Я не получил ни одного письма.
- Я их не посылала. Я писала и уничтожала.
- Почему же?
- Потому, Илайдж, что частное письмо с Авроры на Землю проходит цензуру, а я этого не хотела. Если бы ты послал мне письмо, оно скорее всего не дошло бы до меня, каким бы невинным ни было. Я думала, что именно поэтому не получала писем. Теперь, когда я знаю, что ты подозревал о такой ситуации, я страшно рада, что ты не сделал глупости и не писал мне: ты не понял бы, почему я тебе не отвечаю.
Бейли удивленно уставился на нее.
- Как же ты попала сюда?
- Незаконно. Я воспользовалась частным кораблем доктора Фастольфа, поэтому прошла мимо пограничной стражи, и нас не остановили. Не принадлежи этот корабль доктору Фастольфу, меня отправили бы обратно. Я думаю, ты тоже понял, в чем дело и связался со мной через доктора Фастольфа.
- Ничего я не понимал. Я удивляюсь, что двойное неведение спасло меня. Тройное! Ведь я не знал правильной комбинации гиперволны, чтобы добраться непосредственно до тебя, а на Земле узнать эту комбинацию оказалось невозможно. Сделать это частным образом я не мог - и так о нас с тобой болтали по всей Галактике благодаря тому идиотскому фильму, который сняли после Солярии. Но комбинацию доктора Фастольфа я достал, и, добравшись до орбиты Авроры, сразу же связался с ним.
- Так или иначе, но мы встретились.
Глэдия села на край койки и протянула Илайджу руки.
Он сжал их и хотел было сесть на табурет, который стоял рядом, но она притянула его к себе и усадила рядом.
- Ну, как ты, Глэдия? - неловко произнес он.
- Хорошо, а ты?
- Старею. Три недели назад отметил пятидесятилетие.
- Пятьдесят - это не… - Она замолчала.
- Для землянина это старость. Ведь наш век недолог, ты знаешь.
- Даже для землянина пятьдесят лет не старость. Ты нисколько не изменился.
- Приятно слышать, но я мог бы сказать тебе, что скрип усилился. Глэдия!..
- Да, Илайдж?
- Глэдия, я должен спросить: ты и Сантирикс Гремионис…
Глэдия улыбнулась и кивнула:
- Он мой муж. Я послушалась твоего совета.
- Он помог?
- Да. Живем неплохо.
- Это хорошо. Надеюсь, так все и останется.
- На столетия - вряд ли, а вот на годы, даже на десятилетия, - очень может быть.
- Детей нет?
- Пока нет. Ну а как твоя семья, мой женатый мужчина? Как сын, жена?
- Бентли уехал два года назад с переселенцами. Я еду к нему. Он крупное должностное лицо на новой планете. Ему всего двадцать четыре, но он уже заслужил уважение и почет. - В глазах Бейли заплясали огоньки. - Я уж думаю, не придется ли мне обращаться к нему "ваша честь" - на людях, конечно.
- Великолепно. А миссис Бейли? Она с тобой?
- Джесси? Нет. Она не захотела покинуть Землю. Я говорил ей, что мы будем жить в куполах, так что большой разницы с Землей она не почувствует. Правда, жизнь будет попроще. Может, со временем она переменит мнение. Может, ей надоест одиночество, и она захочет приехать. Посмотрим.
- А пока ты один.
- На корабле больше сотни переселенцев, так что на самом деле я не один.
- Они по ту сторону стыковочной стены. И я тоже одна.
Бейли бросил быстрый взгляд в сторону рубки, и Глэдия сказала:
- Не считая Дэниела, конечно. Но он там, за дверью, и он робот, хоть ты и думаешь о нем, как о человеке. Но ты, наверное, хотел увидеться со мной не для того, чтобы поговорить о наших семьях?
Лицо Бейли помрачнело.
- Я не могу просить тебя…
- А я могу. Эта койка вообще-то не предназначена для занятий сексом, но я надеюсь, что ты с нее не свалишься.
- Глэдия, я не могу отрицать, что… - начал он. И умолк.
- Ох, Илайдж, не надо пускаться в долгие рассуждения, чтобы надлежащим образом удовлетворить вашу земную мораль. Я предлагаю себя тебе согласно аврорианским обычаям. У тебя есть полное право отказать, и я не могу спрашивать о причинах отказа. Впрочем, я думаю, что право отказываться принадлежит только аврорианам. Я не приму отказа от землянина.
Бейли вздохнул:
- Я уже не землянин.
- Еще меньше я рассчитываю получить отказ от несчастного переселенца, едущего на варварскую планету. Илайдж, у нас было так мало времени, и его так мало сейчас, и я, наверное, никогда больше не увижу тебя. Эта встреча так неожиданна, что было бы космическим преступлением упустить такой случай.
- Ты и в самом деле хочешь старика?
- Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебя умоляла?
- Но мне стыдно.
- Закрой глаза.
- Я имею в виду - стыдно за себя, за свое дряхлое тело.
- Переживешь. Твое дурацкое мнение о себе меня нисколько не касается.
Она обняла его, и застежка на ее платье расстегнулась.
5в
Многое открыла для себя Глэдия. Она с удивлением узнала, что Илайдж остался таким, каким она его помнила. Пять лет ничего не изменили. Ей не пришлось оживлять воспоминания. Он был Илайджем.
Она обнаружила разницу между ним и Сантириксом Гремионисом. Впечатление, что у Гремиониса, кроме главного недостатка, о котором она уже знала, были и другие, усилилось. Сантирикс был нежным, мягким, рациональным, в меру неглупым и… однообразным. Она не могла бы сказать, почему он был однообразным, но что бы он ни делал и ни говорил, он не возбуждал ее, как Бейли, даже когда тот молчал. Бейли был старше Сантирикса годами, много старше физиологически, не так красив, как Сантирикс, он, что всего важнее, нес в себе неуловимый дух распада, ауру быстрого старения и короткой жизни, как все земляне. И все же…
Она узнала, как глупы мужчины: Бейли приближался к ней нерешительно, совершенно не оценив своего воздействия на нее.
Она осознала, что его нет, когда он вышел поговорить с Дэниелом. Земляне ненавидели и боялись роботов, но Бейли, отлично зная, что Дэниел - робот, всегда обращался с ним как с человеком. А вот космониты любили роботов и чувствовали себя без них неуютно, но никогда не думали о них иначе, как о машинах.
И она почувствовала время. Она знала, что прошло ровно три часа тридцать пять минут с того момента, как Бейли вошел в маленькую яхту Фастольфа, что времени остается очень мало. Чем дольше она отсутствует и чем дольше корабль Бейли находится на орбите, тем больше шансов, что кто-нибудь их заметит, а если уже заметил, то почти наверняка заинтересуется, станет расследовать, и тогда Фастольфу грозят крупные неприятности.
Бейли вышел из рубки и грустно посмотрел на Глэдию:
- Мне пора, Глэдия.
- Я знаю.
- Дэниел будет заботиться о тебе. Он станет твоим другом и защитником, и ты должна быть ему другом - ради меня. Но я хочу, чтобы ты слушалась Жискара. Пусть он будет твоим советником.
Глэдия нахмурилась.
- Почему Жискар? Я недолюбливаю его.
- Я не прошу любить его. Я прошу тебя верить ему.
- Почему, Илайдж?
- Этого я не могу тебе сказать. Ты просто должна поверить мне.
Они смотрели друг на друга и молчали. Молчание остановило время, сдерживало неуловимый бег секунд. Но ненадолго.
- Ты не жалеешь? - спросил Бейли.
- Как я могу жалеть, если я больше не увижу тебя?
Бейли хотел ответить, но она прижала свой маленький кулачок к его губам.
- Не надо лгать, - сказала она. - Я никогда не увижу тебя.
Она его больше никогда не увидела.
6
Глэдия болезненно ощущала, как ее тянет в настоящее через мертвую пустоту лет.
"Я так и не увидела его больше, - подумала она. - Никогда".
Она так долго защищала себя от этой горькой сладости, а сейчас окунулась в нее - больше горькую, чем сладкую, и все из-за этого типа, Мандамуса, из-за того, что Жискар попросил ее принять Мандамуса и она обещала слушаться Жискара.
Это была последняя его просьба…
Она сосредоточилась на настоящем. Сколько времени прошло? Мандамус холодно смотрел на нее.
- По вашей реакции, мадам Глэдия, я вижу, что это правда. Вы не могли бы рассказать откровенно?
- Что правда? О чем вы говорите?
- О том, что вы виделись с землянином Илайджем Бейли через пять лет после его визита на Аврору. Его корабль был на орбите, вы ездили туда, чтобы увидеть Бейли, и были с ним примерно в то время, когда был зачат ваш сын.
- Какие у нас доказательства?
- Мадам, это не было абсолютной тайной. Земной корабль заметили на орбите. Яхту Фастольфа заметили в полете. Самого Фастольфа на борту яхты не было, там были предположительно вы. Влияние доктора Фастольфа было достаточно велико, чтобы запись об этом изъяли.
- Если нет записи, нет и доказательства.
- Доктор Амадейро две трети жизни ненавидел доктора Фастольфа. Среди правительственных чиновников всегда находились такие, кто был душой и телом предан политике доктора Амадейро и стремился сохранить Галактику для космонитов. Они охотно сообщали ему все, что он хотел знать. Доктор Амадейро услышал о вашей маленькой эскападе почти сразу же.
- Это еще не доказательство. Ничем не подкрепленное слово мелкого чиновника-подлизы не в счет. Амадейро ничего не мог сделать. Даже он понимал, что у него нет доказательств.
- Нет доказательств, на основании которых он мог бы обвинить кого-то в преступлении. Нет доказательств, на основании которых он мог бы навредить Фастольфу. Но их достаточно для подозрения, что я потомок Бейли, и для крушения моей карьеры.
- Можете не беспокоиться, - с горечью сказала Глэдия. - Мой сын - сын Сантирикса Гремиониса, настоящий аврорианин, и вы его потомок.
- Убедите меня в этом, мадам. Я больше ни о чем не прошу. Убедите меня, что вы провели несколько часов наедине с землянином, разговаривая о политике, о дружбе, о былом, рассказывая анекдоты, но не прикасаясь друг к другу. Убедите меня.
- Что мы делали - не ваше дело, так что оставьте при себе свой сарказм. Когда я виделась с ним - я уже была беременна от мужа. Я несла в себе трехмесячный аврорианский плод.
- Вы можете доказать это?
- Зачем мне доказывать? Дата рождения моего сына занесена в записи, а Амадейро наверняка знает дату моего визита к землянину.
- Как я уже говорил, ему сообщили, но с тех пор прошло уже два столетия, и он не помнит точно. Визит ваш не был записан, так что справиться негде. Доктор Амадейро, кажется, думает, что это было за девять месяцев до рождения вашего сына.
- За шесть.
- Докажите.
- Даю слово.
- Этого недостаточно.
- Ну тогда… Дэниел, ты был там со мной… Когда я виделась с Илайджем Бейли?
- Мадам, это было за сто семьдесят три дня до рождения вашего сына.
- Как раз за шесть месяцев до родов.
- Этого мало, - сказал Мандамус.
Глэдия вздернула голову.
- У Дэниела идеальная память, а свидетельства роботов считаются доказательством в судах Авроры.
- Это дело не для суда, а память Дэниела ничего для Амадейро не значит. Дэниел создан Фастольфом и находился при нем почти два столетия. Мы не знаем, какие изменения в него внесли, не знаем, как инструктировали Дэниела во всем, что касается доктора Амадейро.
- Подумайте вот о чем: земляне генетически совершенно отличны от нас. Мы практически разные образцы. И мы взаимно не даем потомства.
- Это не доказано.
- Хорошо, существуют генетические записи Даррела и Сантирикса. Сравните их. Если мой бывший муж не отец Даррела, генетические различия будут очень заметны.
- Генетические записи не показывают никому. Вы это знаете.
- Амадейро не посчитается с этическими соображениями. При его влиянии можно увидеть эти записи нелегально. Может, он боится, что его гипотеза не получит подтверждения?
- Он ни за что не нарушит право аврорианина на личные тайны.
- Тогда отправляйтесь в космос и задохнитесь в вакууме. Если Амадейро не поддастся убеждению, это его дело. Вы во всяком случае должны были поверить, вот и убеждайте Амадейро, как хотите. Если это не удастся и ваша карьера повернется не так, как вам хочется, то уж, поверьте, меня это абсолютно не касается.
- Это меня не удивляет. На большее я и не рассчитывал. Что касается меня, то я убежден. Просто я надеялся, что вы дадите мне какое-нибудь материальное доказательство, чтобы я мог убедить Амадейро. Но его у вас нет.
Глэдия презрительно пожала плечами.
- Тогда я воспользуюсь другими методами, - сказал Мандамус.
- Я рада, что они у вас есть, - холодно произнесла Глэдия.
- Есть, - тихо сказал он, словно боялся, что его подслушают. - Очень мощные методы.
- Прекрасно. Я думаю, вы попытаетесь шантажировать Амадейро. За ним, наверное, многое водится.
Мандамус вдруг нахмурился.
- Не будьте дурой.
- Теперь можете идти, - сказала Глэдия. - Я достаточно терпела вас. Убирайтесь из моего дома!
Мандамус поднял руки.
- Подождите! Я уже сказал, что у меня есть две причины искать с вами встречи: личное дело и государственное. Я потратил слишком много времени на первое и прошу вас уделить мне пять минут на второе.
- Я даю вам пять минут, но не больше.
- Еще кое-кто хочет увидеть вас. Это землянин, или, во всяком случае, потомок землян, житель одного из Поселенческих миров.
- Скажите ему, что никто из землян и их потомков-переселенцев не допускается на Аврору, и отошлите его прочь.
- К сожалению, мадам, за последние два столетия равновесие сил несколько нарушилось. У землян больше планет, чем у нас, а населения у них всегда было больше. У них больше космических кораблей, хотя и не таких первоклассных, как у нас, и из-за короткой жизни и плодовитости земляне умирают, видимо, с большей готовностью, чем мы.
- В последнем я не уверена.
Мандамус напряженно улыбнулся:
- Почему? Восемь десятилетий значат меньше, чем сорок. В любом случае мы вынуждены обращаться с ними вежливо, куда вежливее, чем во времена Илайджа Бейли. Если хотите знать, к такому положению дел привела политика Фастольфа.
- От чьего имени вы говорите? От имени Амадейро, который теперь вынужден быть вежливым с поселенцами?
- Нет, от имени Совета.
- Вы представитель Совета?
- Официально нет, но меня просили проинформировать вас.
- А если я повидаюсь с этим поселенцем, что дальше? Чего он от меня хочет?
- Как раз этого мы не знаем, мадам. Мы рассчитываем узнать это от вас. Вы увидите его, выясните, чего он хочет, и сообщите нам.
- Кому это - вам?