* * *
Пока Ливанова вытягивали из воды, сначала на торпеду, косо застрявшую в ржавой пробоине, а потом на базу, Юлька неудержимо, истерически ржала.
Сергей, готовый к смертельному бою, несколько раз пытался ее заткнуть, но ничего у него не получалось, и в конце концов его арматурина опустилась сама собой, категорически отказываясь взаимодействовать с подобной звуковой дорожкой, а губы судорожно задергались. Нет, этот Ливанов и вправду был жуть какой смешной. Особенно когда пытался подтянуться на качающейся шине, а несколько дайверов подсаживали его снизу под мокрую задницу.
И только потом Юлька вспомнила что, по-хорошему, он должен был прийти сегодня к ней на эфир - до которого осталось всего ничего. А вместо этого лазает неизвестно где, о чем вряд ли удосужился предупредить Вероничку. Сволочь. Наглая соловецкая морда.
Дайверская база сотрясалась под тяжестью новоприбывших, штурмовавших ее со всех висячих покрышек. Первым влез наверх, естественно, не Ливанов, а Колька Иванченко, для которого у Юльки тоже имелось в запасе немало эпитетов, не говоря уже о Сереге. Однако тот умудрился заговорить первым, задавая совершенно иную стилистику коммуникации:
- Ну, что я говорил? Вот она, экспедиция! Сам Димка Ливанов приехал! А вы-то наверняка думали, я просто так треплюсь, скажи, Юлька?
- Да, - индифферентно отозвалась она, придерживая Сережку за локоть. - Мы именно так и думали.
До Кольки, разумеется, не дошло: дайвер. Тем временем на базу влезло уже с полтора десятка мужиков, и почти все они были дайверы - не считая Ливанова и еще нескольких идиотов с севера, в своей блаженной высокомерной глупости понятия не имеющих, кто такие дайверы и чего от них можно ожидать. Экспедиция у них, блин. Романтика, поиски сокровищ!.. Наши северные соседи в абсолютном большинстве безнадежнейшие тормозы, привыкшие у себя в стране, что за них всегда думает и решает кто-то другой.
Хорошо, план такой, решила Юлька. Как можно скорее, а именно как только они высвободят торпеду, добраться до берега, а там уже пешком, черт с ним, до минимальной цивилизации, откуда можно будет позвонить - и не мужьям, нефиг, толку с них, а сразу на студию. А пока пытаться как-нибудь держать контроль над ситуацией, сглаживая острые углы и душа в зародыше неизбежные конфликты. Кроме нее, все равно некому; но так оно бывало практически всегда, и Юлька давно привыкла.
- Мне здесь нравится, - между тем загремело за спиной, и она сообразила: Ливанов. - Очень стильное место. На самом деле у вас так везде, но тут, - он гулко топнул, сотрясая все вокруг, - оно особенно наглядно. Ага, а вот так вы жрать себе готовите, оригинально… слушайте, и вкусно же! Обожаю мидии. Правда, с детства обожаю.
Юлька резко обернулась: Дмитрий Ливанов сидел на корточках и жадно поглощал мидии одну за другой, периодически отгоняя конкурирующих чаек. Задохнулась от возмущения: сто процентов, эта свинья успела сегодня нажраться (в обоих смыслах) не раз и даже, наверное, не два, в то время как они с Сережкой с самого утра… Бросилась наперехват, будто особенно хищная чайка, широким движением крыла загребла к себе сколько достала и принялась за еду со скоростью претендента на рекорд Гиннесса, зверски разламывая створки, выгрызая моллюсков и совершенно не чувствуя ни насыщения, ни вкуса.
- Угощайся, - щедро кивнул великий писатель. - Ты тут кем вообще?
- Они журналисты, - встрял Колька Иванченко. - С телевидения, снимают про нашу жизнь.
- Здорово, - восхитился Ливанов. - Я тоже когда-то журналистом был, отличная профессия. Как тебя зовут?
- Юля, - бросила она, работая челюстями и мрачно наблюдая, как Николай, присев на корточки, тоже тянется к мидиям. Один Серега стоял в сторонке неприкаянный, ковыряя ржавчину своей боевой арматурой и явно не зная, что с ней делать дальше: ненавязчиво бросить под ноги или пока рановато?
Ливанов кивнул, сам он представляться не стал, видимо, не допуская и мысли, что кто-либо может не знать его в лицо и по имени. Зато придвинулся ближе и к Юльке, и к мидиям, вызвав локальное сотрясение всей конструкции и неадекватный грохот, однако ничуть не смутился:
- Где работаешь?
В "Супер-Мосте", хотела с вызовом ответить Юлька. Или даже так: веду ток-шоу "Супер-Мост" на Третьем канале, чтобы понятнее, чтоб сразу вспомнил. Но, во-первых, никаких гарантий все равно не было - на кой ему, звезде вселенского масштаба, сдался какой-то занюханный "Мост"? А во-вторых, никто уже там, понятно, не работает. Даже если вдруг произойдет великое чудо и программу не закроют, а вправду отпустят на летние каникулы. Сорвать последний выпуск в сезоне - это вам не… Ну и черт с ним.
- В новостях.
- Вот в новостях никогда не работал, - сознался Ливанов и подмигнул Юльке продолговатым наглым глазом.
Тоже мне. Она отвернулась, усиленно налегая на моллюсков, и это была ее тактическая ошибка.
- Слушай, у тебя кондишен перекосился или вы здесь так и носите?
Поглощенная мидийной гонкой, Юлька не мгновенно отреагировала на ливановские нахальные руки, обхватившие ее со спины за плечи и сомкнувшиеся замком на груди, якобы поправляя кондишен. Конечно, свой удар локтем под дых Ливанов получил, пускай и секундой позже, чем нарывался, - но хуже, что успел активизироваться Серега, наш воин и защитничек, чья арматурина уже примерилась к писательскому затылку, когда Юлька сообразила рявкнуть:
- Лопать садись! Ты кому их вообще ловил?!
Перевела дыхание. Усилить бдительность, блин, а то ведь поубивают друг друга и без помощи дайверов. Хотя, откровенно говоря, этого незваного и неуместного соловецкого гостя она бы и сама с удовольствием убила.
Тем временем толпа, прилетевшая на торпеде, более-менее равномерно рассосалась по базе. Одни муравьиной цепочкой вели разгрузку привезенного оборудования - разноцветными яйцами мелькали баллоны новеньких аквалангов, другие возились, матерясь, вокруг застрявшего торпедного носа, кто-то залез в домик, кто-то присоседился было к мидиям, но фиг вам, спохватившийся Серега подгреб остатки моллюсков к себе и уничтожал их с фантастической скоростью, еще какие-то кадры с детскими визгами и дикими воплями раскачивались на шинах, прыгали с высоты и плескались в водах культурного шельфа… Мирные резвящиеся дайверы. От которых можно ожидать чего угодно - потому что у них не действуют, словно рудиментарные органы, ни разум, ни логика, ни тормоза.
Один очень деловой мужик, оставшийся внизу, на торпеде, довольно успешно всех строил, перемежая матерные крики с веселым балагурством, и его вроде бы даже слушались, но это, Юлька не сомневалась, до поры до времени. И совсем уж чужеродными элементами торчали в дайверской цепочке двое прыщавых юношей, обалделых, восторженных, явственно пришлых, каких-то даже ненастоящих. У каждого, несомненно, где-то имелась мама, и обеих этих женщин Юльке было искренне жаль.
База гудела и содрогалась, то мощными толчками, то мелкой равномерной вибрацией. Казалось невероятным, что она способна, не рассыпаясь, выдержать такую чертову прорву людей - орущих, прыгающих, галдящих, жующих, хохочущих, раскупоривающих привезенную выпивку…
Ни один из них не раздражал Юльку так сильно, как Дмитрий Ливанов. Который, в общем-то, вел себя вполне прилично, не посягал на последние мидии и даже руки распускать после нескольких предупредительных тычков перестал. Да и если разобраться, появился здесь очень вовремя и кстати. Все же ей кое-что было от него нужно.
Ей было нужно от него довольно много.
Это-то и раздражало, напрягало, бесило по самое не могу.
* * *
Девчонка была смешная. Нечесанная и помятая, малиновая и облезающая на солнце, независимо-колючая, не очень-то красивая, да и дурочка скорее всего, как все журналистки, - но другой тут не имелось, а Ливанов уже третий день как никого не убалтывал. Да и заняться было больше решительно нечем: начиналась сиеста. Традиционный и неотвратимый временной провис в банановой жизни, идиотский обычай, как оказалось, свято почитаемый и дайверами. Кстати, надо будет порасспросить Кольку Иванченко, как они у себя в поселке ухитряются обходиться без баб.
А пока он обернулся к девчонке:
- Давно работаешь в своих новостях? Сколько тебе вообще лет?
- Тридцать один.
- Врешь.
Она крепче обхватила собственные колени, подтянутые к подбородку. Ливанов придвинулся ближе, присмотрелся: ну ладно, допустим, не врет, хотя ничего так, прилично сохранилась. Повернула голову навстречу, отодвинулась, глянула с вызовом:
- А тебе?
Тоже на ты она перешла исключительно из принципа. Делала над собой усилие, но держалась.
- Мне - сорок два.
- Правильный ответ.
- А какой неправильный? - заинтересовался Ливанов. - Сорок три?
- Варианты неправильных: "а сколько ты мне дашь?", "разве это имеет значение?" или "увы, гораздо больше". На вопрос о возрасте нормальные люди отвечают числительным.
Ливанов рассмеялся:
- Да ладно тебе, Юлька. Нормальные люди его и не задают.
Он заглянул ей в глаза, сощуренные от солнца, ощетиненные белыми солеными ресницами - и Юлька засмеялась тоже, зацепившись за его взгляд, поймав его волну. На первой стадии убалтывания Ливанов больше всего ценил именно этот момент: когда совпадало, запарралеливалось, когда совмещались какие-то внутренние шестеренки и начинали крутиться в едином механизме, а дальнейшее становилось делом креатива, живой и действенной фантазии в заданном ключе и ритме. Если ничего подобного не происходило, убалтывать дальше просто не имело смысла. Но Ливанов редко настолько прокалывался и промахивался. Может быть, раньше, давно, еще до первой жены; но те времена он уже почти и не помнил.
- У тебя дети есть? - все женщины за тридцать не упускали случая похвастаться детьми, и он всегда успешно этим пользовался.
Смеющаяся Юлька кивнула и показала четыре пальца. Ливанов присвистнул:
- Ты меня сделала. У меня одна Лилька, мой чертенок и солнышко. Когда ты успела? Мужей было тоже четверо, надеюсь?
Помотала головой:
- Мужей двое. Только почему "было", они и сейчас есть.
- Оба сразу?
- Ну да.
Ливанов изобразил медленное и усиленное движение мысли: вообще-то он слышал, конечно, об этом дивном изгибе бананового законодательства, призванном поделать хоть что-то с их катастрофически пошатнувшейся после глобального потепления демографией. Но детали его и вправду интересовали - а главный секрет успешного убалтывания заключался именно в неподдельном интересе не только к девушке как к таковой, но и к тому, что она говорит; как правило, данный интерес все же приходилось виртуозно симулировать.
Юлька смеялась. Хорошо.
- Так значит, ты… ну, с обоими одновременно?
- Да ну тебя. По очереди, конечно.
- Это как? Расскажи. По графику, что ли?
- В общем, да, теоретически по графику. Никто его не соблюдает, конечно… Они у меня рядом живут, удобно, можно всегда подкорректировать, если какие-нибудь накладки.
- Муж должен быть рядом, - задумчиво произнес Ливанов. - Нет, Юлька, я все-таки не понимаю. Вот, к примеру, у меня жена, - упоминание жены, независимо от контекста, входило в обязательный риторический набор. - И вдруг она привела бы домой кого-то еще. Другого волосатого мужика. Слушай, но я бы его убил. Честное слово.
- А что ей делать, если она его полюбила, другого? - требовательно спросила Юлька. - Уходить из семьи? Встречаться на стороне?
Такой поворот Ливанову не приходил в голову, он отвлекся от Юльки и приятного процесса, и вправду подумав о жене. С которой они понимали друг друга настолько хорошо, что почти все вопросы в семье решались сами собой, а разногласия оставались данностью, не имеющей решения, и уже необязательно было ни спорить, ни разговаривать, ни даже регулярно видеться: как правило, они с ней находились в противофазе, не совпадая физическими и рабочими режимами. И вот сейчас он, Ливанов, уехал в Банановую и не сказал, на сколько, а она там… Надо позвонить. Нет, что за черт, какое звонить, зачем?! Если какая-то банановая девчонка…
- У нее есть я, - сказал он несколько суше и холоднее, чем предполагал убалтывательный режим. - А тебя что, первый не того как следует? Или там прошла любовь?
- Прекрати, - обиделась Юлька. - Нифига ты не понимаешь. Они разные совсем.
Все-таки она была очень смешная. Ливанов придвинулся ближе и подгреб ее к себе, обхватив широким жестом за плечи:
- А про третьего ты не думала?
Разумеется, рука была сброшена, под ребра въехал острый локоток, а девчонка отодвинулась на полметра. Ливанов всегда позволял себе нарочито преждевременные жесты с расчетом именно на подобную реакцию: на третий-четвертый раз девушка обычно не то чтобы соглашалась, но привыкала, смирялась с такими вот правилами предложенной игры. Что было само по себе приятно, но увы, существенно снижало градус. Юлька пока держалась сама и держала дистанцию, и это его подзаводило.
- Все-таки удивительная у вас страна, - заговорил, как бы меняя тему, но на самом деле все о том же. - Как вы так живете? Ни малейшего порядка, ни хрена. А все потому, что у вас рулят бабы. Вот я, хоть убей, не могу себе представить, чтобы в этой… у нас, я имею в виду, в стране народ проголосовал за женщину. А вы запросто.
- Ты что, совсем за новостями не следишь? Ей импичмент объявили.
- Да знаю, знаю… Но в принципе - выбрали же. Сегодня одну, завтра другую. А в результате полный бардак.
- Ну да, - хмыкнула Юлька. - Если полный бардак, то женщина виновата. А ничего, что все предыдущие президенты были мужики, при них и началось?
- Ты что, можешь сказать конкретно, когда оно у вас началось?
- Этого никто не может сказать. Уж точно до глобального потепления.
Родное словосочетание зацепило слух, Ливанов даже подумал было, не начать ли обчитывать ее стихами; нет, пожалуй, рановато, после стихов (ливановских ранних и действительно, он знал, неплохих) девушки обычно сразу ложились, срывая к чертям весь увлекательный процесс, - а если вдруг не ложились, становилось еще обиднее. Интересно другое: насколько он успел заметить, и отнюдь не только в этот приезд, банановые вообще напрочь не помнили о глобальном потеплении. Свою перевернутую экстремальную жизнь они принимали как данность, а вовсе не катастрофу, как это было в первые после глобального потепления годы там, в его стране. Действительно, у них все началось раньше - распад, развал, бардак - потому и не заметили, наверное, как следует, что к тому же еще и потеплело.
А она вот помнит. Даже любопытно.
- Глобальное потепление, - повторил Ливанов, ему нравилось произносить это словосочетание, нравилось, как оно звучит. Хотел свернуть на свою мифическую трилогию, но не стал: говорить о ней абстрактно было неинтересно, а до стихов, как было сказано, у нас пока не дошло. - Оно же вас тут накрыло по-настоящему. Процентов тридцать территории затопило, да? - он постучал по ржавой канистре, на которой сидел, и она отозвалась глубоким гулом.
- Тридцать три, - сказала Юлька. - Но, знаешь, дело даже не в этом. Глобальное потепление, оно ведь нам показало, наконец, какие мы есть. И весь ужас в том, что никто не захотел увидеть! Никто ничего не стал менять. Живем, как будто так и было. И я хочу…
Последние фразы Ливанов слушал с неподдельным интересом: надо же, оно, оказывается, что-то пытается соображать, сопоставлять, делать выводы. Наличие у девушек ума, разумеется, в женской лайт-версии, он всегда приветствовал. И тем более досадным показалось, когда она внезапно замолчала, затормозила с разбегу, будто передумала вдруг выдавать государственную тайну. Правильно, усмехнулся Ливанов, вспомнила, что я соловецкий гость, северный сосед. У банановых своя гордость.
- Ну и чего ты хочешь? - подбодрил он.
Вышло даже двусмысленнее, чем задумывалось. Юлька бросила короткий взгляд исподлобья и не ответила. Странно: только что все было на мази, на ускорении, на правильном пути - и вот на глазах отходили контакты, распадались разъемы, разъединялся налаженный было коннект. Ливанов ничего не понимал.
- Знаешь что? - пустил он в ход самое обкатанное, безотказное и ни к чему не обязывающее. - А давай-ка я увезу тебя отсюда. Твоим мужьям чего-нибудь соврем, да они, наверное, и не станут возникать, ты же независимая женщина из независимой страны, правда? И рванем с тобой на Соловки!
Она подняла голову и посмотрела с неожиданным любопытством и надеждой, как будто ни с того ни с сего приняла его слова всерьез. Нет, с этими банановыми определенно ничего нельзя понять, а тем более с их женщинами.
Ливанов положил руку ей на плечо, выдержал мимолетную паузу, застолбив отсутствие сопротивления, а затем привлек Юльку к себе и прижал довольно чувствительно. Она оказалась упругая и горячая, пахнущая солнцем.
Не отстранилась. И это было уже скучно.
Блок: АЛЬТЕРНАТИВНАЯ СЕМЬЯ, хронометраж 8 мин. 30 сек.
Ведущая: Приятно видеть вас снова после рекламы, вы смотрите ток-шоу "Супер-Мост", я, если кто забыл, Юля Чопик. Постоянные зрители в курсе, что героями нашей программы часто бывают не только раскрученные медийные лица, но и нормальные люди. Встречайте в нашей реальной студии Галину Гудзь, простую женщину, которая собралась замуж!
(Аплодисменты в студии.)