Выбитый из темы, и прямо скажем, не на шутку перепуганный шизофреническими перспективами Завьялов, некоторое время сидел, тупо глядя в книжный шкаф. Потом опомнился:
"О чем мы там, Лев Константинович?… У тебя была идея".
"Да что-то сбился я, Бориска. Пойдем-ка перекурим, помозгуем".
Завянь вздохнул. Хитрющий старикан нашел момент на горло надавить.
"Пойдем, пойдем, Борис Михалыч. Мне без курева не думается. Привычки нет. Пока", – авансом завершил Лев Константинович.
Завьялов посмотрел на двух супругов: Жюли чего-то плохо выглядела. Кислейше куксилась, скулила. Встал со стула, вышел на крыльцо.
На размытый легким туманом сад падал желтый свет от фонаря. Папиросный дым перемешивался с туманной дымкой, улетал под козырек крыльца, запутывался в яблоневых ветках.
"Я вот что думаю, Борис, – серьезно говорил генерал от военной контрразведки. Рассчитывать на Кешу в твоем теле – глупо. Боеспособная единица, как ни крути, у нас одна. Ты… и я, как стратегически тактическая поддержка. В одиночку, как ты понимаешь, Зою не отбить, Грачевы ребята серьезные. Их надо – разделять".
"Как? Будем ждать, например, пока кто-нибудь в магазин побежит?.."
Борис затушил папиросу в пепельнице-баночке, поежился. Бабье лето – теплая погода только днем.
"Надо, Боря, добывать телефон Сабины. Звонить, намекать, что знаешь о подоплеке и участниках похищения Карповой. Требовать награду за молчание, встречу назначать. На встречу, я совершенно уверен, Сабина обязательно приедет. Шумиха ей не нужна, да и выяснить захочется: кто же это такой жадный и умный поблизости нарисовался? Вместе с ней прибудут и Грачевы".
"А если она им ничего не скажет о звонке? Подумает, что это они ее на бабки развести решили?"
"Толково, – согласился генерал. – Они могут переругаться и с перепугу грохнуть Зою…"
"Стоит ли рисковать, Лев Константиныч?"
"Ну-у-у…, если привлечь еще одну условно боевую единицу…"
"Кешу что ли? – фыркнул Завьялов, все еще полный улётного впечатления от стилиста с кием в руках. – Ушлепок – полный!"
"Согласен. Не боец. Но если плюс к Кеше добавить вторую, более дееспособную половину, как раз одна условная единица и образуется".
"А кто у нас еще в запасе… Жюли?! Вы говорите об этой мелкой шавке?!"
"С отменными мозгами, между прочим, шавка. – Завьялову показалось, что генерал чуть-чуть обиделся за даму путешественницу и заступается. – Но дело в следующем. Жози – собака Карповой. Если поставить ее под окнами дяди Ваниной квартиры, заставить поскулить… Как думаешь, во двор за Жюли кто-нибудь выйдет? откроет дверь?"
Завьялов шлепнул ладонью о деревянную балюстраду крыльца:
"Молоток, твое превосходительство! Конечно выйдет! Подумают, что собака еще на парковке "Ладьи" попала в салон микроавтобуса, забилась под сиденье. Крошечная – фиг найдешь. Как только Жози, унюхавшая хозяйку, начнет скулить под окнами, за ней обязательно кто-то выйдет!"
"Вот именно. Звонить Сабине будем от дома дяди Вани. Как только кто-то из Грачевых поедет к Сабине в Москву, пускаем Жюли. Мы сами…"
"А если все же Сабина ничего не сообщит подельникам, не позовет на встречу с шантажистом! – перебил Завьялов. – Или они на нервах грохнут Зою?!"
"У нас нет выбора, Борис, – голос генерала звучал мрачно, но непреклонно. – Будем слушать под окнами, как только жизни Зои начнет что-то угрожать, предпримем меры".
"Какие?! Что мы сделаем?! Квартира на первом этаже, окна могут быть зарешечены, мы внутрь не попадем!"
"Позвоним в дверь, – жестко выговорил контрразведчик. – Когда за дверью непонятный посетитель, убивать сложнее".
"А если они вначале Зою зарежут, а потом к двери подойдут?!"
"Бросим на кухню гранату, – буднично ответил дедушка. – Надеюсь, Зою держат в комнате или ванной. Граната отвлечет внимание, резать, как-то неспособно станет…"
Завьялов обхватил голову руками!
Кошмар, кошмарный дикий сон! Все это происходит не с ним!!!
"Хватит лапать мою голову!"
"Лев Константиныч! У тебя, что – взаправду граната есть?!"
"Я, Боря, на минуточку, полгода белорусским партизаном был. Гранату тебе изобрету из зубного порошка и одеколона. Ты лучше дальше слушай…"
Жюли страдала. Жюли поносила.
Крошечное собачье тельце, извергая кильку, содрогалось под смородиновым кустом.
Супруг Капустин, в панике, носился от куста до дома – переносил туда-сюда жену. Жена отказывалась вылизываться под хвостом (синяя плюшевая юбочка, застиранная лично генералом, сушилась на включенном радиаторе вместе с кофточкой), Иннокентий отмывал четвероногую супругу в тазике.
Завьялову казалось, этот жуткий день так и не закончится: в довесок к полноценному кошмару прибавлялся элемент полноценной "черной" комедии.
– Вызывайте врача! – носился с женой на руках перепуганный стилист. – Немедленно вызывайте…
– Ветеринара?!?!
– Да хоть какого!! Жюли – умрет!!
Дабы, обожравшаяся кильки собачонка не скончалась назавтра от воспаления легких, Константиныч пожертвовал шерстяным свитером. Отрезал рукав, проковырял в нем четыре дырочки для лапок, на Жюли надел…
Позже, по тому же случаю, отрезался и второй рукав. Но, к счастью, обошлось без ветеринарии.
Жюли-Жози напоили разведенной марганцовкой. Понянчили. Спать уложили.
Константинович скомандовал "отбой!". "Всем по кроватям, завтра день тяжелый!"
Не тут-то было.
Как только Завьялов сел на большую генеральскую кровать на втором этаже, носок начал снимать, в дверь спальни поскреблись:
– Можно к вам, Борис Михайлович?
– Ну, – хмуро откликнулся Завянь. И заставил глаза оторваться от лежащей на прикроватной тумбочке, початой пачки "Беломора". Генерал, видать, закуривал, едва утром глаза продирал. Очнувшись сегодня в чужой ванной комнате – сразу же потребовал привычной дозы никотина. Едва с ума не свел.
Окаянная привычка. Бороться будет сложно.
– Борис Михайлович…, – в полутемную спальню, под слабый свет ночника, просочилось родное тело. – Нам надо поговорить.
То, что безупречный муж Капустин оставил, чуть было не скончавшуюся от диареи жену одну, показало – пришел за чем-то важным. Борис вздохнул, обратно натянул носок:
– Валяй, Кешастый. В чем проблема?
Родное тело-Кеша прошлось перед кроватью. Пальцы тискало, смущенно пыхтело, не решаясь о чем-то заговорить.
– Кеш. Спать пора, – напомнил Боря. – Что ты хочешь обсудить?
– Видите ли, Борис Михайлович, какое дело, – осторожно приступил интеллектуальный путешественник, – Я очень хотел бы вас попросить…, не могли бы вы…
– Короче!
– Не делайте из меня болвана в глазах жены! – выпалив, остановился перед Завьяловым стилист.
– То есть? – нахмурился Борис.
– Прошу вас. Не делайте из меня слабака и простофилю. Не обзывайтесь.
– Ну, предположим, я, вроде бы уже и так…
– Борис Михайлович! – заламывая руки, простонал Капустин. – Вы ничего не знаете! В нашем времени Жюли, это…, это тоже самое, что Зоя Карпова в вашем! Она известна, популярна, она могла бы выбрать в мужья – кого угодно! А выбрала меня…
Капустин огорченно сел на небольшую банкетку, свесил вниз могучие борины руки, закручинился…
– А как же получилось, что она в тебя влюбилась? – сочувственно (не вполне понимая кому сочувствует – толковой мадам Жюли, выбравшей в мужья вот этого валенка, или все-таки Капустину?) спросил Завянь.
– Она выходила замуж, – вздохнул стилист. – Перед свадьбой тысячи моих коллег-оформителей прислали ей…, так скажем – объемные модели-эскизы своих работ… Предложили варианты внешности, прочесок…
– Стоп, – заинтересованно перебил Завьялов. – Вы что там – не только с волосами мудрите, но еще и внешности в любой момент меняете?! Типа – губы надуваете?
– Ну что вы, Борис Михайлович, – грустно усмехнулся Кеша. – Следование каким-то там канонам – пережиток. В наше время цениться как раз – индивидуальность. Умение подчеркнуть неповторимость черт лица, придать им глубину и личностною многоликость – и есть моя задача. И достигается она совсем другими способами… Подсветкой, например. Невеста поворачивает голову, ее черты, меняясь, становятся либо возвышенно одухотворенными, либо бесподобно печальными… Если появляется слезинка, она сверкает хрусталем… Поверьте, это зрелище – волшебно!
Вспоминая свое время Капустин совершенно расстроился, Борис его приободрил:
– Получается, Жюли – в талант влюбилась?
– Ах, если бы! – плаксиво скуксился господин оформитель. – Борис Михайлович, после нашей свадьбы не было и дня, чтобы я не терзался мыслью – а вправду ли Жюли меня полюбила все сердцем?! Что если все произрастает исключительно из тяги к приключениям! Жюли когда-то, может быть еще в детстве, вообразила себя коварной, сбежавшей невестой, и как бы ни любила Стефана, сбежала из-под венца со мной лишь для того, чтобы испытать волнующее приключение!
– Ну, Кеша, Кеша, не перебарщивай, – смущенно произнес Завьялов. – Играть чужими чувствами ради личных острых впечатлений, это как-то…
– Да что вы понимаете, Борис Михалыч! – взвился на ноги куафер. – Что вы понимаете?! – остановился над, сидящим на постели Завьяловым, усмехнулся: – Вот вы думаете… Я знаю, Борис Михалыч, что вы о нас думаете. Парочка трусливых губошлепов приехала за впечатлениями. Сидят себе, понимаешь ли, где-то через сотни лет в удобных креслах, за чужими жизнями подглядывают…, да? – стилист прищурился.
– Ну предположим, – не стал лукавить Борис.
– Вот-вот. Сидим удобно, ничем не рискуем… А где нам рисковать, Борис Михалыч?! Техника безопасности доведена до совершенства. Преступность искоренили, едва отработали хроно-проникновения – кошелек сопрут, через полчаса хроно-полицейские уже назад все отмотали, воришку поймали до того, как он к чужому руку протянул… Эх, Борис Михалыч, Борис Михалыч…, – Капустин горестно махнул рукой. – Отец Жюли тот еще "Павел Максимович Карпов"… За его дочерью приглядывают, как у вас за Оружейной Палатой… Сбежать из-под венца – единственное приключение Жюли…
– Я понял, Кеша, – серьезно произнес Завьялов.
– Назавтра вы не будете делать из меня трусливого ушлепка? Возьмете с собой Зою выручать?
– Замазались, Кешастый. Ты – в теме. – Заметив, что стилист уходить из спальни не собирается, нахмурился: – Что-нибудь еще?
– Еще, Борис Михайлович. Ой как еще-е-е….
Капустин сел на пуфик, доверительно приблизил лицо к Завьялову и сообщил:
– У нас проблема. Жюли – ревнует. Все пальцы мне искусала.
– Не понял, – отстранился Боря. – Она тебя что… к Карповой заранее ревнует?!
– Конечно!
– Так и не переживай. Ревнует, значит любит.
– Вы шутите, Борис Михайлович? – обиделся Капустин. – Это – реальная проблема! Жюли из моногамной ортодоксальной семьи! Она с ума сходит от мысли, что я ей и з м е н ю! Она уже мне сообщила, что овуляция у Карповой произойдет не раньше чем через неделю, настаивает, чтобы я убрался из вашего тела до этого момента…
– Стоп! Откуда твоя жена знает, когда у Зои овуляция?
– Моя жена – собака, – напомнил Кеша. – Может быть, что-то учуяла, может быть подслушала разговоры Зои и подружек… В общем – не знаю, но Жюли уверена: сейчас время для зачатия детей – все равно не подходящее. У нас есть фора, чтобы все расставить по местам.
Пипец. "Черная" комедия набирает обороты. Плюс к прочим прелестям добавилась – ревнивая собака, просчитавшая чужую овуляцию.
– Кеш, а о чем твоя Жюли раньше думала?! Когда тебя в мое тело уговаривала отправляться!
– Так в теле Зои должна была присутствовать и моя жена! Мы вместе бы… с л и л и с ь! В одной постели!
Совсем пипец.
– Что предлагает Жюли? Как тебя из меня выковырять?
Стилист-оформитель понуро буркнул:
– Если бы не наелась кильки, сейчас бы сидела перед компьютером, копалась в Интернете, разыскивала вероятные личности-носители. В этом времени должны происходить еще какие-то значительные события, Жюли предлагает найти носителей, через них – то есть через наших путешественников, сообщить в хроно-департамент о нештатной ситуации. Где-то в Москве должен быть эвакопункт циклонов. Нас отсюда вытянут вне расписания, минуя Кипр. Вы еще успеете зачать Ивана и Марью, история пока не изменена бесповоротно.
– А почему вы сразу не предложили разыскивать других носителей? – удивленно, чуть подозрительно спросил Завьялов.
– Да все потому же, Борис Михайлович! Пока существует вероятность, что цепь событий не разрушена, зачатие близнецов, как первостепенная задача, еще может произойти – мы обязаны помочь вам очаровать Зою Павловну! Жюли не уверена, что разыщет каких-то достижимых носителей и хроно-департамент отреагирует вовремя. Пока есть надежда спасти Зою, представить вас героем и завязать роман, мы действуем по степени первоочередности задач! Мы не знаем, успеем ли мы разыскать носителей до того, как похитители убьют Зою. Раньше этого – не было! Мы не имеем права рисковать, тратя драгоценные часы на розыски других путешественников!
– Разумно, – согласился Боря. Пока ищем Кешиных сограждан, Зою могут грохнуть.
А если Карпову спасут полицейские, к ней будет не подобраться – перепуганный папенька такие кордоны выставит, мама не горюй!
А на зачатие – неделя с небольшим.
"Не будет близнецов, застрянем по чужим телам. Жюли вообще в Жози навек останется". Научится и под хвостом вылизываться, и блох зубами щелкать…
– Спасибо, Иннокентий, за предупреждение. Давай-ка спать, день предстоит тяжелый…
– Да я вас, как бы, еще и не предупредил, – уныло усмехнулся оформитель.
– Что еще? – напрягся Борис, в голове в унисон воскликнул генерал:"Что там еще за срань?!"
– Видите ли, Борис Михайлович, я, как бы… – спать боюсь. Вы тоже, на всякий случай – комнату заприте.
– Зачем?
– Мы все еще не знаем, где циклопы. В Жюли и в вас их быть не может. В вас обоих уже по два активных интеллекта. Куда подевался циклоп, которого заслали в вас… Не знаю. Сегодняшнее ночное время хроно-аппаратура не "перелистает"… Сейчас, по хроно-графику вы и Зоя только-только подходите после прогулки к ее дому, роман в развитии находится…
– Короче!
– Короче, по времени реальных событий я спать не должен. Но – с ног валюсь. Как только я засну, циклоп во мне активируется и начнет отдавать приказы телу. Я, Борис Михайлович, простите, могу вас ночью и того… зарезать, как бы.
– Зачем?! – опешил Боря.
– Мы не знаем, зачем в вас прибыл террорист, – вздохнул Капустин. – Но чует сердце – ждать можно всякого. Так что – запритесь, от греха подальше. А если завтра я буду неадекватен… Оглушите меня, что ли.
"Хорошо, что мы ему не выболтали план предстоящей операции, – раздалось внутри Завьялова генеральское сопение. – Не знает друг Капустин, что его жена туда записана полноправной единицей, так что собачку, я надеюсь – не придушит ночью. А ты – запрись, Борис, и комод к двери подтащи…"
Борис смотрел на храброго стилиста – "оглушите", надо же, – спать расхотелось совершенно. Мысль, что в уже спаявшейся команде из носителей и путешественников, может возникнуть пятая колонна – тревожила необычайно.
– Вы это…, Борис Михайлович, ложитесь. Я вас предупредил. Я постараюсь не заснуть. Со мной – Жюли.
Борис кивнул. Расстроено покрутил головой.
– Кеш, – произнес негромко, – ты завязывай величать меня на "вы", по имени-отчеству. Давай попроще, я – Борис.
Иннокентий встал, странно, сверху вниз поглядел на Завьялова:
– Напомните, Борис Михайлович, кто у вас сейчас президент?
– Путин. Владимир Владимирович.
– Вы можете себе представить, что подойдете к нему и скажете "Здорово, Вовка"? А?
* * *
Субботний день, отличная погода. В небольшом дворике полно народу: пожилая женщина белье развешивает для просушки, три мужика за столиком на припеке в домино играют. Мальчишка чинит велосипедную цепь.
"Засада, – ворчит внутри Завянь генерал. – Народу до фигищи… Нам зрители-свидетели без надобности, вылезаем, Боря".
Завьялов – приодетый в дедовский костюм времен московской Олимпиады, выбрался из пожилой, но весьма ухоженной генеральской "Волги". (Кеша и, неважно выглядевшая Жюли о боковое стекло носы расплющили.)
"Бери из багажника канистру, – командовал Лев Константиныч. – Пошли диверсию устраивать".
О том, как будут действовать в предложенной обстоятельствами обстановке, Лев и Борис договорились загодя. Завянь слегка сопротивлялся: "Лев Константиныч, людей жалко! Может, без поджога обойдемся?!"
"Бориска, не канючь! – твердо отвечал контрразведчик. – Мы, говорю без всяческого пафоса – человеческую жизнь спасаем! Поверь мне, в тех сараюшках уже давно не хранят ничего важного. Там хлам один! Максимум – пластмассовая детская ванночка и непарные разрозненные лыжи за пыльными бутылками".
Шагая вдоль длинного ряда полуразрушенных сараев за домом дяди Вани, Завьялов в который раз убеждался в справедливости предположений генерала. Даже не прибыв на место, через спутник и собственный богатый опыт, Лев расписал сараи в абсолютной точности. Почти перед каждой дверью клетушек разросся нетревожимый годами бурьян, замки проржавели и, пожалуй, уже не открывались. Лишь кое-где, на выкошенной травке обозначились едва заметные тропинки. Да и те – давнишние.
Завьялов прошагал до дальнего конца ветхих построек. Оглянулся по сторонам – кусты, кусты, помойки, две бесхозные собаки. Облил бензином из канистры рухнувший угол, засыпанной всяческим хламом ячейки…
Пролитое щедрыми осенними дождями старье никак не занималось.
Осерчав на мокрую гниль и ветошь, Борис вылил всю канистру…
Огонь заполыхал! Поднялись клубы густого черного дыма!
"Ноги, Боря, ноги, – командовал носитель. – День – выходной, сейчас зеваки налетятся!"
Завьялов зашвырнул канистру в кусты, понесся к "Волге". Пока народ сбежался на пожар, успел не только на водительское место запрыгнуть, но и, только что купленный у "жучков" телефон достать.
В телефон забили один единственный номер. Тот, что благодаря умению и информационной базе генерала-отставника, выяснили довольно быстро.
Завянь почувствовал, как Лев Константинович мысленно перекрестился, активировал мобилу… Пошли гудки.
– Алло…, – томный голос Сабины в трубке звучал чуть напряженно. Вероятно, если бы не участие в недавнем преступлении, гламурная шатенка и вовсе на вызов неизвестного абонента не откликнулась бы.
Но нервы, нервы, давали себя знать.
– Слушай сюда, чикса, – прохрипел Борис. – Я знаю, что ты заказала похищение Карповой…
– Вы кто?! Вы что… с ума сошли?!
– Цыц! Урна привокзальная!
Разговор пошел, как и предписывалось. Сабина упиралась, Завянь назвал фамилию – Грачевы…
– У меня есть доказательства. Копию могу отдать за предварительное скромное вознаграждение – убедишься, что я в теме. Об остальном поговорим на месте, кис-с-ска…
Боря гнусно, плотоядно хмыкнул, Сабина пискнула. Завянь назначил точку встречи, время – через полтора часа. И закончив разговор, начал действовать.