- Да, верно. Это значит, что у него есть теплая сторона и холодная. На теплой - достаточно тепло. Но она раскалилась бы докрасна, если бы не плотная атмосфера, - циркуляция ее несколько уравнивает температуру на всей планете. Поэтому - ну и потому что Мегас сам выделяет тепло - на обратной его стороне тоже не холодно. С точки зрения астронома, Мегас обладает уникальными особенностями. Потом мы обнаружили, что у Мегаса есть спутник - или планета, если считать его звездой - Эритро.
- Вокруг которой и обращается Ротор. Знаю, мама, но после открытия Мегаса и Эритро и всех тогдашних хлопот прошло одиннадцать лет. Неужели за все это время ты не сумела украдкой снять спектры Немезиды и Солнца? И кое-что просчитать?
- Ну…
- Я знаю, ты сделала это, - быстро сказала Марлена.
- Догадалась по выражению моего лица?
- По всему твоему виду,
- Марлена, жить рядом с тобой, наверное, скоро будет невозможно, Да, я сделала это.
- И?
- Немезида летит к Солнечной системе.
Помолчав, Марлена негромко спросила:
- Значит, произойдет столкновение?
- Нет, если верить моим расчетам. Я уверена, что ни с Солнцем, ни с Землей, ни с какой-нибудь большой планетой она не столкнется. Но, видишь ли, даже если этого не случится, Земля все равно может погибнуть.
14
Марлена видела, что разговор о гибели Земли неприятен матери, что Инсигна охотно прекратила бы его, если бы дочь не приставала с расспросами. Выражение ее лица, то, как она отодвинулась от Марлены, словно хотела уйти, как время от времени деликатно облизывала губы, словно старалась стереть с них привкус собственных слов - было для Марлены красноречивее любых слов.
Но девочка не хотела, чтобы мать замолчала, - всего нужного она еще не услышала.
- А как Немезида может погубить Землю, не сталкиваясь с ней? - тихо спросила она.
- Попробую объяснить. Земля обращается вокруг Солнца - как Ротор вокруг Эритро. Если бы Солнечная система состояла только из Земли и Солнца, то первая могла бы кружить вокруг второго почти бесконечно, Я говорю - почти, ибо дело в том, что, обращаясь вокруг Солнца, Земля излучает гравитационные волны, уносящие ее энергию, и медленно, очень медленно приближается к Солнцу. Сейчас этим фактором можно пренебречь. Но на самом деле все гораздо сложнее, потому что Земля не одна. Ее притягивают Луна, Марс, Венера, Юпитер и другие планеты. Их суммарное притяжение невелико по сравнению с солнечным, и орбита Земли более или менее постоянна. Однако малые воздействия сложным образом меняют свою силу и направление - поскольку перемещаются и порождающие их объекты - и тем самым вызывают незначительные изменения орбиты Земли. Планета то приближается к Солнцу, то удаляется от него. Ось ее поворачивается, меняет наклон, изменяется эксцентриситет орбиты, и так далее.
Можно показать - и уже было показано, - что все эти изменения цикличны, то есть периодически меняют направление. Существенно, что движение Земли вокруг Солнца неравномерно и подчиняется дюжине вынужденных воздействий. То же происходит со всеми телами Солнечной системы. Такая легкая тряска не мешает жизни на Земле. В худшем случае может наступить обледенение - но оно кончится; уровень моря упадет - и подымется: планета переживает все это уже более трех миллиардов лет.
А теперь представим, что будет, если Немезида вторгнется в Солнечную систему и промчится, скажем, в световом месяце от Земли - меньше чем в триллионе километров. Пока, она будет проходить мимо Солнца - а на это потребуется несколько лет, - гравитационное поле системы исказится. Планеты станут дергаться на орбитах, но когда Немезида пройдет, все снова встанет на свои места.
- Но ты выглядишь так, словно дела обстоят гораздо хуже, чем ты говоришь. Что плохого в том, что Немезида хорошенько порастрясет Солнечную систему? Ведь потом все встанет на свои места.
- Встать-то встанет, но где в результате очутятся планеты? На прежнем ли месте? В этом, собственно, и вся проблема. Если изменится орбита Земли - она отодвинется от Солнца или приблизится к нему? Если ось планеты изменит свое положение в пространстве - как это подействует на климат планеты? Даже малое изменение может сделать необитаемым целый мир.
- А нельзя ли все рассчитать?
- Нет. На Роторе трудно проводить астрономические измерения: он дергается в пространстве, и куда сильнее, чем планеты. Чтобы определить, какой путь выберет Немезида, потребуется много времени и много расчетов, и все равно нельзя будет положиться на их результаты, пока Немезида не окажется возле Солнца - через много-много лет после моей смерти.
- Значит, ты не можешь сказать, как близко к Солнечной системе подойдет Немезида?
- Рассчитать это почти невозможно. Нужно учесть гравитационное поле почти всех ближних звезд. И даже самая крохотная неточность при исходном расстоянии в два световых года может привести к таким отклонениям, что точное попадание превратится в абсолютный промах, и наоборот.
- Но комиссар Питт утверждал, что, когда Немезида окажется близко, всякий обитатель Солнечной системы сумеет спастись - разве он не прав?
- Возможно, и прав. Но можно ли сказать, что будет через пять тысяч лет? Какие исторические выкрутасы произойдут, к каким последствиям они приведут? Можно лишь надеяться, что все уцелеют.
- Даже если их не предупредить, - проговорила Марлена, робко напоминая матери общеизвестную астрономическую истину, - они сами все обнаружат. Иначе не может быть. Немезида приблизится, ее заметят, и, когда в направлении ее движения уже нельзя будет ошибиться, люди сумеют определить траекторию с куда большей точностью.
- Но тогда времени на подготовку к бегству останется гораздо меньше,
Поглядев на носки своих туфель, Марлена проговорила:
- Мама, не сердись на меня. Но мне кажется, ты не будешь рада, даже если все люди сумеют спастись. Что-то тут не то. Пожалуйста, скажи мне, в чем дело.
- Мне бы не хотелось, чтобы все покинули Землю, - ответила Инсигна, - пусть даже все пойдет по плану, и у них хватит времени, и обойдется без несчастных случаев - мне все равно не нравится эта мысль. Я не хочу, чтобы люди покинули Землю.
- А если это неизбежно?
- Пусть. Можно склонить голову перед судьбой, но мне не нравится такая перспектива.
- Значит, ты чувствуешь, что привязана к Земле? Ты, кажется, училась там, не так ли?
- Я завершала там дипломную работу. Земля не понравилась мне, но это ровным счетом ничего не значит. Это родина человечества. Ты понимаешь, что я имею в виду, Марлена? Как бы я к ней ни относилась, она останется миром, где жизнь просуществовала целую вечность. Для меня Земля не планета - а идея, абстракция. И я хочу, чтобы она жила ради того, что было. Не знаю, поняла ли ты меня.
- Отец был землянином, - сказала Марлена.
Инсигна поджала губы.
- Да, был.
- И он вернулся на Землю.
- Судя по регистрационным записям, он поступил именно так. Во всяком случае я в этом не сомневаюсь.
- Значит, я наполовину землянка. Да?
Инсигна нахмурилась.
- Все мы земляне, Марлена. Мои предки жили на Земле. И прабабка моя родилась там же. Все здесь - порождение Земли. И не только люди. Каждый кусочек жизни в любом из поселений - от вируса до дерева - с Земли.
- Но только люди сознают это. И некоторые - лучше остальных. Ведь ты до сих пор вспоминаешь об отце? - заглянув Инсигне в глаза, Марлена вздрогнула. - Это не мое дело. Но ведь ты сама хочешь рассказать мне.
- Да, у меня было такое желание - но я не могу руководствоваться чувствами. В конце концов, ты и его дочь. Да, я до сих пор вспоминаю о нем. - Инсигна пожала плечами. - А о чем ты вспоминаешь, Марлена?
- Мне не о чем вспоминать. Я забыла его. Я даже никогда не видела его голограммы.
- Но ведь дело не в… - Инсигна осеклась.
- Знаешь, когда я была поменьше, меня удивляло, почему во время Исхода одни отцы оставались со своими детьми, а другие - нет. И я решила, что те, кто оставил Ротор, не любили своих детей и мой отец тоже не любил меня.
Инсигна взглянула на дочь.
- Ты никогда не говорила мне об этом.
- Я так думала, когда была маленькой. А потом стала старше и поняла, что все гораздо сложнее.
- Ты не должна была так думать. Это неправда. И я немедленно переубедила бы тебя, если бы имела хоть малейшее представление…
- Мама, я понимаю, ты не любишь разговаривать о том времени.
- Пришлось бы, знай я только о твоей идее, - но, увы, я не умею читать на твоем лице, как ты на моем. Он любил тебя. И взял бы с собой, если бы я согласилась. Вы разлучились по моей вине.
- Он тоже виноват. Он должен был остаться.
- Должен - но теперь, когда столько лет прошло, я понимаю его лучше, чем прежде. В конце концов, я оставалась дома - мой мир всегда был со мной. И здесь, за два световых года от Земли, я тоже дома, на Роторе, где родилась. Твой отец был другим. Он родился на Земле. И я думаю, он не смог примириться с мыслью о том, что ему придется навсегда оставить родную планету. Мне не нравится Земля. Но сердца миллиардов людей могут разорваться от тоски по ней.
Они помолчали, потом Марлена сказала:
- Интересно, что он делает сейчас на Земле?..
- Трудно сказать. Двадцать триллионов километров - путь неблизкий, и четырнадцать лет - это очень долго.
- Как ты думаешь, он жив?
- Даже этого мы с тобой не можем знать, - отозвалась Инсигна. - Жизнь человека на Земле весьма быстролетна… - И словно вдруг осознав, что разговаривает не сама с собой, продолжила: - Я уверена, что он жив. Когда мы расставались, здоровье у него было хоть куда, и вообще ему еще нет пятидесяти. - И тихо спросила: - Тебе его не хватает, Марлена?
Та покачала головой.
- Как может не хватать того, чего у тебя никогда не было?
Он был у тебя, мама, - подумала она, - и тебе-то его и не хватает.
Глава восьмая
Агент
15
Как ни странно, Крайлу Фишеру пришлось привыкать к Земле, осваиваться на ней заново. Он и представить не мог, что за неполные четыре года Ротор станет частью его жизни. Конечно, четыре года - большой срок, однако не настолько, чтобы родная планета стала совсем чужой.
Снова необъятный земной простор, далекий четкий горизонт, а над ним высокое хмурое небо. Снова люди, люди… Как приятно опять ощутить земное притяжение, но главное - погода, по-прежнему своенравная: непредсказуемые холода, оттепели и ветра от умеренного до сильного.
Крайлу не нужно было испытывать все это на своей шкуре, чтобы прочувствовать. Даже находясь в собственной квартире, он знал, что творится за ее стенами. Капризы планеты действовали на него, волновали душу. А может быть, ему так только казалось - в его тесной, уставленной мебелью комнатушке, где каждый звук был отчетлив и ясен и куда загнал его этот шумный и тленный мир.
Странно - на Роторе он все время скучал по Земле, а вернувшись домой, затосковал о Роторе. Может быть, ему суждено всю жизнь стремиться туда, где его нет?..
Вспыхнула сигнальная лампочка, заверещал звонок. Звук вибрировал - на Земле все вибрирует, тогда как на Роторе буквально все удручало своей эффективностью и постоянством.
- Входите, - негромко пригласил Крайл. Отреагировав на голос, дверь открылась.
Вошел Гаранд Уайлер - Фишер ждал его - и взглянул на хозяина с удивлением.
- Крайл, ты хоть пошевелился, после того как я ушел?
- Походил взад-вперед. В ванной посидел.
- Хорошо. Значит, ты жив, хоть с виду этого и не скажешь. - Темнокожий гость широко улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами. У него были черные глаза и густые курчавые волосы. - Все думаешь о Роторе?
- Да, все время.
- Хотел спросить, да как-то не получалось. Значит, там были одни Белоснежки и никаких семи гномов, так?
- Одни Белоснежки, - согласился Фишер, - чернокожих я не встречал.
- В таком случае скатертью им дорога. Ты знаешь, что они улетели?
Фишер напрягся и едва не вскочил, но сдержался и кивнул.
- Они же собирались.
- И не соврали. Когда Ротор стартовал, мы следили за ним - по излучению, потом он набирал скорость с помощью своего гиперпривода - и вдруг исчез… Словно его и не было.
- А вы заметили, когда он вновь вошел в пространство?
- Несколько раз - и с каждым разом слабей и слабей. Сперва он опробовал силенки, а потом стал уходить со скоростью света, а после того, как он трижды нырнул в пространство и выскочил, то оказался уже недосягаемым для наших приборов.
- Так они решили, а несогласных вроде меня - выбросили, - с горечью проговорил Фишер.
- Жаль, что тебя там не было. Это было интересно. Знаешь, а ведь кое-кто из сторонников жесткой линии считал, что вся эта история с гиперприводом - не что иное, как надувательство, затеянное по неизвестным причинам.
- Но ведь Ротор уже отправлял в космос свой Дальний Зонд. Без гиперпривода он не смог бы залететь так далеко.
- Надувательство! Так они и говорили.
- И ошиблись.
- Да, теперь все это знают. Все-все. Когда Ротор исчез из поля зрения приборов, другого объяснения не осталось. Все поселения за ним следили. Ошибки быть не могло. Он исчез практически одновременно для всех наблюдателей. К сожалению мы не знаем одного - куда они направились.
- Наверное, на альфу Центавра. Куда же еще?
- В Конторе полагают, что это не альфа Центавра и что ты знаешь пункт назначения.
На лице Фишера появилась досада.
- Меня и так допрашивали всю дорогу - и до Луны, и после. Я ничего не утаил.
- Конечно. Мы это знаем. Ты не утаил ничего, что тебе было известно. Но меня просили переговорить с тобой по-дружески и выяснить, не знаешь ли ты такого, о чем и сам не догадываешься. Ну просто в голову не приходило. Все-таки ты пробыл там четыре года. Женился, завел ребенка. Не мог же ты ничего не узнать.
- А как? Да выкажи я хоть малейший интерес к таким вещам, меня немедленно выставили бы. Одно только мое земное происхождение заставляло их относиться ко мне с подозрением. Если бы я не женился, так сказать, не дал бы им понять, что намереваюсь сделаться роторианином, меня бы вышвырнули без разговоров. А так - меня просто не информировали обо всех важных делах. - Фишер поглядел в сторону. - Ну и вышло, как они хотели. Моя жена была всего лишь астрономом. Мне же не из чего было выбирать, сам знаешь. Не мог же я дать объявление на телевидение, что ищу молодую даму - специалиста по гиперпространству. Уж если бы я встретил такую, то постарался бы заарканить, будь она похожа хоть на гиену. Только не повезло - не встретил. Техника - вещь тонкая, по-моему, они держат ценных специалистов в полной изоляции. Не исключено, что в лабораториях они носят маски и пользуются псевдонимами. Четыре года я пробыл там - и никакого следа, никакого намека. Не мог же я не понимать, что здесь подумают, будто я надуваю Контору, - Обернувшись к Гаранду, он заговорил со внезапной пылкостью: - Все сложилось плохо, мне не повезло. Никак не мог отделаться от мысли, что я неудачник.
Уайлер сидел напротив Фишера за столом посреди тесной комнатушки и покачивался на задних ножках стула, придерживаясь за столешницу, чтобы не упасть.
- Крайл, Контора не может позволить себе деликатничать, но не все же такие бесчувственные. Сожалею, что приходится обходиться с тобой подобным образом, но, увы… Мне очень жаль, что работа эта выпала мне. Твой провал встревожил нас: ты не смог добыть никакой информации. Если бы Ротор не исчез, едва ли кто-нибудь взволновался, но он исчез. У них есть гиперпривод, а ты ничего не дал Земле.
- Я знаю.
- Но не думай, что мы намерены тебя вышвырнуть и забыть. Не исключено, что ты еще сможешь оказаться полезным. Итак, я вынужден установить, честным ли был твой провал.
- Что это значит?
- Я должен иметь возможность заявить, что твоя неудача не была вызвана какими-нибудь личными причинами. В конце концов, ты был женат на роторианке. Она была красивая? Ты любил ее?
- Иными словами, не из-за любви ли я решил встать на сторону роториан и хранить их тайну?! - негодующе воскликнул Фишер.
- Ну, - невозмутимо произнес Уайлер. - И что ты мне скажешь?
- Как ты мог подумать? Если бы я решил стать роторианином, то просто улетел бы с ними. Затерялся бы в глубинах космоса - и никто бы меня не нашел. Но я этого не сделал. Я покинул Ротор и вернулся на Землю, понимая, что погубил свою карьеру.
- Мы ценим твою преданность.
- Моя преданность может быть сильнее, чем вы предполагаете.
- Хорошо, возможно, ты любил свою жену и вынужден был оставить ее. Это зачлось бы в твою пользу, имей мы возможность проверить данный факт.
- Дело не столько в жене, сколько в дочери.
Уайлер задумчиво взглянул на Фишера.
- Крайл, мы знаем, что у тебя там осталась годовалая дочка. Учитывая обстоятельства, тебе не следовало бы, наверное, заходить так далеко.
- Согласен. Но я же не хорошо смазанный робот. Иногда кое-что случается и против твоей воли. А когда девочка родилась, я нянчился с ней целый год…
- Понятно, но год - это всего лишь год. Едва ли за такое время может создаться прочная связь.
Фишер скривился.
- Тебе кажется, что все так просто, но ты совершенно ничего не понимаешь.
- Объясни - я попробую понять.
- Видишь ли, она как две капли воды похожа на мою сестру.
Уайлер кивнул.
- Ты упоминал о ней в своей анкете. Рози, кажется.
- Розанна. Она погибла восемь лет назад во время беспорядков в Сан-Франциско. Тогда ей было всего семнадцать.
- Сочувствую.
- Она не была ни на чьей стороне. Просто под руку подвернулась - это чаще случается с невинными очевидцами, чем с заводилами и их приспешниками. Потом мы нашли ее тело и кремировали.
Уайлер сочувственно молчал.
- Ей было только семнадцать, - продолжал Фишер. - Родители наши умерли, - он коротко взмахнул рукой, словно хотел сказать, что не желает вдаваться в подробности, - когда мне было четырнадцать, а ей четыре. После школы я работал и следил, чтобы она была сыта, одета и под присмотром - даже когда мне самому приходилось туго. Я стал программистом - эта работа едва могла прокормить, о приличном заработке не могло быть и речи. И вот едва ей исполнилось семнадцать… Да она за всю жизнь никого пальцем не тронула и знать не знала, о чем был весь шум и зачем драка. Просто шла мимо, и все…
- Теперь мне понятно, почему ты решил отправиться на Ротор.
- О да. Пару лет я жил как во сне. Потом, чтобы занять чем-нибудь голову и в надежде на опасности, поступил в Контору. И какое-то время искал смерти - а пока не нашел ее, старался сделать что-то полезное. Когда обсуждался вопрос о засылке агента на Ротор, я вызвался добровольцем. Не хотелось больше видеть Землю.
- Но ты вернулся. Жалеешь?