"Да ради Бога". Слизистый грибок распластался, и вскоре Чак уже был совершенно один в квартире. Покой ее теперь нарушал только приглушенный шум уличного движения далеко внизу. Он какое-то время еще постоял у окна с чашкой кофе, а затем сел за пишущую машинку и нажал клавишу, которая установила чистый лист бумаги в исходное положение.
Зигги Тротc, с отвращением подумал он. Господи Боже, что за имя! Какая личность может за ним скрываться? Совсем идиот? Некто настолько скудоумный, язвительно отметил он про себя, чтобы убийство собственной жены составляло весь смысл его существования…
В его богатом воображении опытного сценариста-профессионала, начала вырисовываться начальная сцена. В ней Зигги Тротc, разумеется, у себя дома, за каким-нибудь вполне безобидным занятием. Например, читает вечерний гомеобюллетень. И словно гарпия, на него набрасывается жена, заставляя его заняться чем-то для него крайне неприятным. Да, отметил он про себя, я в состоянии добавить множество штрихов, подчеркивающих правдоподобие сцены, опираясь при этом на свой собственный многолетний опыт. Ощущая прилив вдохновения, Чак начал печатать текст первого эпизода.
Так он писал в течение нескольких часов, то и дело изумляясь эффективности нелегальных стимуляторов на основе гексаамфетаминов. Он не испытывал ни малейшей усталости - по сути, он работал куда быстрее, чем обычно. В пол-восьмого, когда улицу уже озарили золотые лучи утреннего солнца, он наконец поднялся и на негнущихся ногах направился в кухню, чтобы приготовить завтрак. Самое время браться за другую работу, напомнил он себе, начинавшуюся в восемь тридцать в здании филиала ЦРУ в Сан-Франциско. В качестве оператора Дэниела Мэйджбумf.
Держа в руке тост, он подошел к машинке и стал просматривать отпечатанные за ночь страницы. Они выглядели неплохо - ведь именно диалоги составляли суть его ремесла на протяжении многих лет. Теперь нужно отправить их пневмопочтой к Хентману в Нью-Йорк. Страницы окажутся в руках комика не позже, чем через час.
В двадцать минут девятого, бреясь в ванной, он услышал звонок видеофона. Первый вызов после установки аппарата.
- Алло, - произнес он в микрофон.
На крохотном экране появилось лицо девушки, поражающее красотой правильных ирландских черт. Он моргнул.
- Мистер Риттерсдорф? Звонит Патриция Уивер. Только что я узнала, что Банни Хентман хочет, чтобы я участвовала в сценарии, который вы составляете. Я хотела бы знать, могу ли я рассчитывать на экземплярчик, чтобы поглядеть, что от меня требуется. Мне смерть как не терпится. Я столько лет молилась, чтобы мне выпала возможность попасть в программу Банни. Я просто без ума от него.
У него, разумеется, есть копировальный аппарат. С его помощью можно сделать любое количество копий сценария.
- Я пошлю вам только то, чем располагаю в данный момент. Но работа не завершена. Банни еще не просматривал мои наброски и не дал "добро"; я не знаю, какой материал ему захочется сохранить. Может быть, и ничего.
- Судя по тому, как Банни о вас отзывается, - сказала Патриция Уивер, - я не сомневаюсь в том, что он пустит в дело все, написанное вами. Так что, я надеюсь, вы не откажете мне в просьбе. Фактически я не так уж далеко от вас. Вы сейчас в Северной Калифорнии, а я в пригороде Лос-Анджелеса, в Санта-Монике. Мы вполне могли бы встретиться; Как вы относитесь к такому предложению? И вы сможете послушать, как я читаю свою роль в вашем сценарии.
Ее роль! Черт побери! Только теперь до него дошло, что он еще не накропал ни одной строчки диалогов, в которых бы она участвовала, пышногрудая разведчица из ЦРУ с искусственно увеличенными сосками - он написал только те сцены, в которых ссорились между собой Зигги Тротс и его мегера жена.
Решение могло быть только одно. Взять пол-отгула в ЦРУ, забаррикадироваться в квартире и дописать диалоги.
- Вот что я вам скажу, - сказал Чак. - Я привезу один экземпляр сценария к вам домой. Потерпите до вечера. - Он отыскал ручку и бумагу. - Записываю ваш адрес. - Черт с ним, с этим симулакрумом Мэйджбумом, обстоятельства изменились. В жизни никогда не видел более привлекательной девушки. Все остальное как-то сразу потускнело перед столь захватывающей перспективой.
Он записывал адрес девушки. Когда он отключил видеофон, руки его тряслись. Не теряя больше ни секунды, он упаковал написанную часть сценария и по пути в сан-францисский филиал ЦРУ бросил бандероль для Банни в почтовый ящик экспресс-почты, испытывая немалое облегчение от того, что хотя бы с этим он уже разделался. Пока он будет работать в конторе ЦРУ, ему, может быть, удастся выкроить время и придумать диалоги с участием мисс Уивер; к обеду он сможет перенести их на бумагу, а к восьми часам у него уже будут готовы страницы, которые можно будет ей показать. Все складывается, решил он, в общем-то не так уж плохо. Безусловно такая жизнь гораздо лучше, чем тот кошмар, в который превратила его жизнь Мэри.
Уже у самой, ставшей для него такой привычной, просторной проходной в резиденцию ЦРУ в Сан-Франциско с ним встретился лицом к лицу сам Роджер Лондон.
- Риттерсдорф, пройдите, пожалуйста, вслед за мной ко мне в кабинет.
Глава сан-францисского филиала был ужасно мрачен и глядел на него явно недоброжелательно.
О чем это еще можно говорить, задумался Чак, следуя за Лондоном в его кабинет.
- Мистер Риттерсдорф, - сказал Лондон, как только дверь за ними закрылась, - вчера вечером мы установили в вашей квартире подслушивающую аппаратуру. Нам известно все, чем вы занимались после нашего ухода.
- Чем же особым я занимался? - Хоть убей, он никак не мог вспомнить, что же он такое сделал, что могло бы вызвать подозрения у руководства ЦРУ… Если только он не выболтал что-нибудь лишнее во время разговора со слизистым грибком. Записывающая аппаратура, разумеется, была невосприимчива к мыслям слизняка с Ганимеда. Все, что ему удалось вспомнить, свелось к мимолетному его замечанию в отношении того, насколько ему не повезло в том, что идея сценария, заказанного Хентманом, заключалась в том, что муж убивает жену, используя в качестве орудия убийства симулакрума. И, безусловно, в этом не было…
- Вы бодрствовали всю ночь напролет, - сказал Лондон. - Заработались. Такое возможно только в том случае, если у вас есть доступ к препаратам, в настоящее время запрещенным на территории Земли. Следовательно, вы обзавелись связями среди инопланетян, которые и снабжают вас ими… - Он изучающе поглядел на Чака. - Так вот, вы временно отстранены от работы. Как неблагонадежный.
Чак был совершенно ошарашен этим заявлением Лондона.
- Но для того, чтобы сохранить обе свои работы…
- Любой служащий ЦРУ, настолько безрассудный, чтобы прибегать к использованию незаконных стимулирующих препаратов внеземного происхождения, по всей вероятности, не в состоянии должным образом выполнять возлагаемые на него обязанности, - сказал Лондон. - Сегодня симулакрумом Мэйджбумом будет управлять бригада операторов, в состав которой входят Пит Петри и незнакомый вам специалист, Том Шнайдер. - Грубые черты лица Лондона исказились в насмешливой улыбке. - За вами все еще сохраняется ваша вторая работа, верно? Или это не так?
- Что вы хотите этим сказать? - удивился Чак. Разумеется, он все еще продолжает работать на Хентмана. Контракт подписан чин чинарем.
- Если верны догадки аналитиков ЦРУ, - сказал Лондон, - то вы станете ненужным Хентману, как только он узнает, что вам отказано в доступе к симулакруму Мэйджбуму. Так что я, скорее всего, не ошибусь, если скажу, что примерно через двенадцать часов… - Лондон глянул на часы, - ну, скажем, часам к девяти вечера вы обнаружите весьма неприятный для вас факт, что остаетесь вообще без работы. И тогда, как мне кажется, вы станете более уступчивым во взаимоотношениях с нами; с радостью ухватитесь за возможность обрести прежний статус, состоя только на одной работе - здесь. Вот и все. - Лондон открыл дверь кабинета, выпроваживая Чака. - Между прочим, не угодно ли вам назвать источник, поставляющий вам запрещенные препараты?
- Я категорически отрицаю употребление каких-либо запрещенных препаратов, - сказал Чак, но даже для него самого эти слова звучали неубедительно. Лондон начисто переиграл его, и они оба это понимали.
- Почему бы не сотрудничать лишь с нами? - спросил Лондон. - Бросьте свою работу у Хентмана, назовите поставщика - и вы сможете получить доступ к дистанционному управлению симулакрумом Мэйджбумом хоть через пятнадцать минут. Я лично отдам соответствующее распоряжение. Какие у вас есть причины для того, чтобы…
- Деньги, - честно признался Чак. - Мне позарез нужны деньги, которые зарабатываю на обеих работах. - И еще меня шантажируют, отметил он про себя. Лорд Бегущий Моллюск. Но он не мог сказать об этом, особенно Лондону.
- Ладно, - сказал. - Можете идти. Свяжитесь с нами как только для вас станет ясно, что вы развязались с Хентманом. Возможно, мы поладим, но при выполнении только одного этого условия. - Он распахнул дверь их кабинета перед Чаком.
Так полностью и не оправившись от потрясения, он обнаружил вдруг, что стоит на ступеньках широкой лестницы перед входом в здание ЦРУ. Это казалось ему невероятным. Но тем не менее это произошло - он потерял работу, составлявшую смысл его существования в течение многих лет, а причина, по которой его так бесцеремонно вытолкали за дверь, ему казалась лишь отговоркой. Теперь у него не было никакой возможности добраться до Мэри. Черт с этим жалким жалованьем. Его потерю вполне компенсирует доход, на который он вправе рассчитывать, работая в синдикате Хентмана. А вот не располагая доступом к управлению симулакрумом Мэйджбумом, он никак уже не может рассчитывать на осуществление своего замысла - с которым он явно слишком уж долго тянул. В вакууме, оставшемся после исчезновения предвкушения столь сладостного для него мгновения возмездия, он еще более отчетливо ощутил, с какой силой смыкается вокруг него пустота. Всецело и сразу он ощутил бессмыслие дальнейшего существования.
Он еще раз в каком-то оцепенении попытался было подняться по ступенькам, ведущим к главному входу в здание ЦРУ. Вдруг как будто из ниоткуда перед ним очутился охранник в форме и перегородил ему путь.
- Прошу прощения, мистер Риттерсдорф. К моему глубокому сожалению, но мне отдано распоряжение не пускать вас.
- Мне нужно еще раз встретиться с мистером Лондоном, - сказал Чак. - Всего на минуту.
Воспользовавшись портативным переговорным устройством, охранник связался непосредственно с Лондоном.
- Хорошо, мистер Риттерсдорф. Можете пройти в кабинет мистера Лондона. - С этими словами он отступил в сторону, и створки турникета автоматически открылись перед Чаком.
Мгновеньем позже он снова стоял перед Лондоном в его просторном кабинете, стены которого были отделаны деревянными панелями.
- Вы приняли решение? - осведомился Лондон.
- Мне нужно вот на чем заострить ваше внимание. Если Хентман меня не уволит, не будет ли это фактически доказывать неправомерность ваших подозрений по отношению к нему? - Он ждал, а Лондон в это время сидел насупившись…, но не отвечал. - Если Хентман все-таки не уволит меня, - продолжал Чак, - я намерен опротестовать ваше решение об отстранении меня от работы. Я обращусь в комиссию по охране прав государственных служащих и докажу…
- Вы отстранены от вашей работы, - вкрадчиво пояснил Лондон, - вследствие злоупотребления незаконными препаратами. Не стану скрывать, мы уже произвели обыск в вашей квартире и нашли их. Это ГБ-40, вот что вы принимали, верно? Вы в состоянии поддерживать работоспособность в течение 24 часов, принимая ГБ-40. Примите мои поздравления. Тем не менее, когда вы уже не находитесь в наших рядах, способность работать круглые сутки напролет вряд ли окажется великим благом. Желаю всяческих успехов. - Он отошел от Чака, присел за письменный стол и взял какой-то документ. Всем своим видом он показывал, что разговор окончен.
- Но вы поймете, что были неправы, - сказал Чак, - когда Хентман не уволит меня. Все, о чем я прошу, сводится к тому, чтобы вы еще раз тщательно взвесили, к чему вы придете, если все произойдет так, как я говорю. Прощайте. - Он вышел из кабинета, хлопнув дверью. Прощайте, одному Богу известно на какое время, сказал он про себя.
Оказавшись снова на тротуаре, залитом утренним солнцем, он остановился в нерешительности, не обращая никакого внимания на толпы прохожих, которые натыкались на него, отталкивали, шумно выражали свое негодование его рассеянностью. Что же теперь? Его жизнь, вот уже второй раз за этот месяц круто менялась. Сначала потрясение, вызванное уходом от Мэри, теперь это.
Слишком много для одного человека, отметил он. Интересно, что же у него теперь осталось?
Осталась еще работа у Хентмана. Только работа у Хентмана, и больше ничего.
Взяв роботакси он вернулся в свою квартиру и сразу же - махнув на все рукой - уселся за пишущую машинку. Теперь, сказал он самому себе, самый раз составить диалоги для мисс Уивер; он начисто выбросил из головы все остальное, сосредоточив внимание на машинке с листом писчей бумаги. Я напишу для тебя чертовски приличную роль, рассуждал он. И, может быть, получу что-нибудь взамен.
Он приступил к работе. И к трем часам дня завершил ее. Встал, потянулся, услышал, как скрипят суставы, и ощутил смертельную усталость. Но ум его оставался ясным. Значит, моя квартира прослушивается, отметил он про себя. А также и просматривается. Вслух, чтоб это было тут же зафиксировано на пленке, он произнес:
- Эти ублюдки из гадючника - они шпионят за мной. Просто патология. Честно говоря, какое это облегчение - высвободиться из атмосферы всеобщей подозрительности и… - он осекся. Какой во всем этом смысл? Он пошел в кухню, чтобы перекусить.
В четыре, одетый в лучший костюм, черный в полоску, из пряжи, выращиваемого на Титане роузла, напудренный, чисто выбритый и надушенный лучшим мужским одеколоном, какой только можно изготовить в самой современной химической лаборатории, он вышел на улицу в поисках аэротакси, со сценарием под мышкой. Он направлялся в Санта-Монику, в квартиру Пышки Уивер, где его ждало - одному Богу было известно, что его ждало. Он был преисполнен самых радужных надежд.
Но если и здесь он потерпит неудачу, что тоща?
Веселенький вопрос. Вопрос такой, что оставалось только надеяться на то, что не придется на него отвечать. Он уже и без того потерял очень много. Его мир резко изменился, он лишился жены и привычной работы, причем за такое короткое время, что даже не верилось. Он чувствовал, как все смешалось, перепуталось в системе восприятия. Он был настроен на Мэри ночью и на контору ЦРУ в Сан-Франциско - днем. Теперь его нервной системе не нужно было реагировать ни на то, ни на другое. Но ведь что-то же должно заполнить образовавшийся вакуум! Все его органы чувств страстно жаждали этого.
Взмахом руки он остановил аэротакси и сообщил адрес Пышки Уивер в Санта-Монике; затем, откинувшись на спинку сиденья, он достал страницы с сочиненными днем диалогами и стал перечитывать их, то и дело внося кое-какие мелкие исправления.
Через час с небольшим такси начало опускаться на посадочную площадку изумительно красивого, фешенебельного, огромного новенького здания, в котором располагалась квартира Пышки Уивер. Час испытания пробил, отметил Чак. Такой упоительный час. Близости с пышногрудой восходящей телевизионной звездой… Чего еще можно желать?
Такси приземлилось. Слегка трясущимися руками Чак извлек из кармана бумажник, расплатился и вышел.
Глава IX
Патриция Уивер оказалась дома - и это было как бы добрым, предзнаменованием. Отворив дверь, она произнесла:
- Вот те на - значит это вы мой сценарист. Как рано вы приехали. Вы сказали по видеофону…
- А закончил раньше, чем предполагал. - Чак прошел в ее квартиру, быстрым взглядом обвел модерновое ее убранство, выполненное в неодоколумбовском стиле, основанном на недавних археологических находках культуры инков Южной Америки. Все предметы обстановки, разумеется, были ручной работы. А на стенах висели живые картины. Изображение на них постоянно двигалось, что достигалось работой особых механизмов, тихо шуршащих за плоскостями картин, подобно плеску далекого океана, и создававших двумерное изображение. Или, отметил сю про себя со свойственным ему практицизмом, скорее, как гул подземного автоматизированного предприятия. Он был не уверен в том, что картины ему нравятся.
- О, вы привезли их с собой! - восторженно произнесла мисс Уивер. На ней было - и это казалось весьма странным для столь раннего времени - шитой по самой последней парижской моде вечернее платье, какие ему доводилось видеть только в журналах, но никогда прежде - в реальной жизни. Это было еще одним подтверждением того, какая пропасть отделяет его от письменного стола в ЦРУ. Платье мисс Уивер было роскошным и изощренным, напоминало лепестки внеземного цветка. Стоило оно наверняка не меньше тысячи долларов, решил Чак. Это был наряд, в котором заполучают самую хорошую и высокооплачиваемую работу и без того очень красивые женщины. Ее правая грудь, крепкая и вздымающаяся высоко вверх, была обнажена полностью. Это был в самом деле в высшей степени изысканный наряд. Она дожидалась кого-то еще? Например, Банни Хентмана?
- Я собиралась было уходить, - пояснила Пышка. - На коктейль. Теперь я позвоню и отменю его. - Она прошла к видеофону, громко стуча высокими тонкими шпильками по синтетическому, в стиле инков, земляному полу.
- Надеюсь, сценарий вам понравится, - подобострастно произнес Чак, бесцельно переступая с ноги на ногу и чувствуя, насколько он кажется второсортным в такой обстановке. Было от чего закружиться его голове - от такого дорогого изысканного, утонченного наряда, от предметов обстановки… Сейчас он стоял перед одной из живых картин, с интересом наблюдая за тем, как абстрактное изображение на ее поверхности совершенно незаметно для глаза все время видоизменяется, образуя всякий раз совершенно новую - никогда не повторяющуюся - комбинацию штрихов и оттенков.
Пышка отошла от видеофона.
- Мне удалось перехватить его до того, как он покинул студию. - Она не уточнила, кого именно она только что перехватила, и Чак решил не спрашивать об этом; это, по всей вероятности, еще сильнее заставило бы его почувствовать свою ничтожность. - Что-нибудь выпьете? - Она прошла к буфету, открыла деревянный бар, украшенный золотым орнаментом в доколумбовском стиле, явив взору Чака многочисленные ряды бутылок. - Как насчет "Огненного Шара" с Ио? Это последний "писк". Вы просто обязаны его попробовать. Бьюсь об заклад, этот коктейль еще не добрался до Северной Калифорнии… Вы что-то такой… - она сделала весьма выразительный жест, - … такой обалделый. - Она принялась готовить коктейль.