Ленц прочел по карточке: "Томас Р. Харрингтон, доктор математики, капитан ВМС США, директор Морской обсерватории".
- Нет, почему же, - возразил он. - Мы с ним знакомы, и я буду только рад…
Харрингтон был явно чем-то озабочен. Он вздохнул с облегчением, когда Штейнке, пропустив его в кабинет, исчез в соседней комнате, и сразу же заговорил, обращаясь к Ленцу, который сидел ближе к двери:
- Вы мистер Кинг? Постойте, да это же Ленц! Что вы здесь делаете?
- Я здесь по приглашению, - ответил Ленц совершенно правдиво, но не полно, здороваясь с Харрингтоном за руку. - Знакомьтесь: генералдиректор Кинг, капитан Харрингтон.
- Как поживаете, капитан? Рад вас видеть.
- Для меня большая честь познакомиться…
- Садитесь, прошу вас.
- Благодарю. - Харрингтон сел, положив на угол стола свой портфель. - Вы, конечно, хотите знать, зачем я к вам явился вот так, без приглашения?..
- Я счастлив познакомиться…
В действительности все эти церемонии были уже слишком для натянутых нервов Кинга.
- Вы очень любезны, но… Кстати, нельзя ли сделать так, чтобы ваш секретарь, который меня впустил, забыл мое имя? Я понимаю, что это кажется вам странным, но…
- Совсем нет, я ему скажу!
Кинг был заинтригован и решил не отказывать своему выдающемуся коллеге в таком пустяке. Он вызвал Штейнке к видеофону и отдал соответствующее приказание. Ленц встал, показывая, что уже давно собирается уйти. Уловив взгляд Харрингтона, он пояснил:
- Я полагаю, вы хотите поговорить наедине. Кинг вопросительно посмотрел на него, потом на Харрингтона, потом опять на Ленца.
- Я лично ничего не имею против, - запротестовал астроном после секундной заминки. - Решайте сами, доктор Кинг! Честно говоря, я буду только рад, если Ленц останется.
- Я не знаю, что вы хотите мне сообщить, - заметил Кинг, - но доктор Ленц здесь тоже по конфиденциальному поручению.
- Очень хорошо! В таком случае все в порядке. Перейду прямо к делу. Доктор Кинг, вы знакомы с механикой бесконечно малых величин?
- Разумеется.
Ленц подмигнул Кингу, но тот предпочел этого не заметить.
- Да, да, конечно. Вы помните шестую теорему и переход от тринадцатого уравнения к четырнадцатому?
- Кажется, помню, но я сейчас взгляду.
Кинг встал и направился к шкафу, но Харрингтон остановил его нетерпеливым жестом:
- Не беспокойтесь! У меня все есть.
Он открыл ключом портфель и извлек потрепанный блокнот с выпадающими листками.
- Вот! А вы, доктор Ленц, знакомы с этими построениями?
Ленц кивнул:
- Я как-то их проглядывал.
- Прекрасно. Итак, я полагаю, вы со мной согласитесь, что ключ к решению всей проблемы именно здесь, в переходе от тринадцатого уравнения к четырнадцатому. Этот переход кажется вполне обоснованным и справедлив в определенных условиях. Но что, если мы расширим его значение и проследим всю цепь логического построения для всех возможных состояний материи?
Он перевернул страницу и показал те же два уравнения, разбитые на девять промежуточных. Ткнув пальцем в среднюю группу математических знаков, Харрингтон спросил, тревожно заглядывая собеседникам в глаза:
- Видите? Вы понимаете, что это значит?
Кинг помолчал, шевеля губами, потом ответил.
- Да, кажется, я понимаю… Странно… Да, так оно и есть!
Харрингтон должен был бы обрадоваться, но он только тяжело вздохнул.
- Я надеялся, что хотя бы вы найдете ошибку, - проговорил он, чуть не плача, - но, боюсь, теперь надеяться не на что. Дестрей сделал допущение, действительное для молекулярной физики, однако у нас нет ни малейшей уверенности, что оно действительно для физики атомной. Я полагаю, вы сознаете, что это значит для вас, доктор Кинг-Голос Кинга превратился в хриплый шепот.
- Да, сознаю, - сказал он. - Да… Это значит, что если наша Большая Бомба взорвется, она взорвется мгновенно и целиком, а не так, как предполагал Дестрей… И тогда один Бог знает, что здесь останется.
Капитан Харрингтон откашлялся.
Но тут заговорил Ленц:
- А что, если мы проверим ваши расчеты и они окажутся непогрешимыми, - что дальше?
Харрингтон всплеснул руками:
- Я для того сюда и приехал, чтобы спросить вас: что будет дальше?
- Дальше ничего, - угрюмо сказал генерал-директор. - Ничего сделать нельзя.
Харрингтон уставился на него с нескрываемым изумлением.
- Но послушайте! - взорвался он наконец. - Разве вы не понимаете? Ваш реактор необходимо демонтировать, и немедленно!
- Успокойтесь, капитан! - Невозмутимый голос Ленца был словно холодный душ. - И не надо злиться на бедного Кинга - все это волнует его больше, чем вас. Поймите его правильно. Речь идет не о физической проблеме, а о политической и экономической. Скажем так: остановив реактор, Кинг уподобился бы крестьянину, который оставил бы свой дом, виноградник, скот и семью на склонах Везувия и сбежал, потому что когданибудь сможет произойти извержение вулкана. Этот реактор не принадлежит Кингу, он всего лишь служащий. Если он остановит реактор против воли владельцев, они просто вышвырнут его за порог и наймут другого, более покладистого. Нет, нам необходимо убедить хозяев.
- Президент мог бы их заставить, - высказал предположение Харрингтон. - Я могу обратиться к президенту…
- Разумеется, можете, по инстанции, через свой департамент. Возможно, вы его даже убедите. Но что он сделает?
- Как - что? Все! Ведь он же президент!
- Подождите! Вот вы, например, директор Морской обсерватории. Представьте, что вы взяли молоток и вознамерились разбить главный телескоп. Что у вас выйдет?
- Да, пожалуй, ничего, - согласился Харрингтон. - Мы с нашего малютки глаз не спускаем. Охрана…
- Так и президент ничего не может решать самостоятельно, - продолжал Ленц. - Допускаю, тут еще мог бы повлиять Конгресс, поскольку Комиссия по атомной энергии от него зависит. Но что вы скажете о приятной перспективе читать нашим конгрессменам курс элементарной механики?
Эту перспективу Харрингтон сразу же отверг, однако не сдался.
- Есть другой путь! - сказал он. - Конгресс зависит от общественного мнения. Нам нужно только убедить народ что реактор представляет собой смертельную угрозу для всего человечества. А это можно сделать и не прибегая к высшей математике.
- Да, конечно, - согласился Ленц. - Вы можете поднять шум и перепугать всех до полусмерти. Вы можете вызвать такую панику, какой еще не видела даже эта полусумасшедшая страна. Ну уж нет, спасибо!
- Хорошо, но что в таком случае предлагаете вы?
Ленц немного подумал, прежде чем ответить.
- Это почти безнадежно, однако попробуем вколотить в головы директоров компании хоть крупицу здравого смысла.
Кинг, который, несмотря на усталость, внимательно следил за разговором, спросил:
- А как вы это сделаете?
- Не знаю, - признался Ленц. - Мне надо подумать. Но это мне кажется самым верным путем. Если у нас ничего не выйдет, можно вернуться к варианту Харрингтона - к широкой кампании в печати.
Харрингтон взглянул на часы довольно необычной формы и присвистнул:
- Боже правый, я забыл о времени! Официально я сейчас должен быть в Центральной обсерватории.
Кинг невольно заметил время, которое показывали часы Харрингтона.
- Сейчас не может быть так поздно! - возразил он. Харрингтон удивленно посмотрел на него, потом рассмеялся.
- Конечно, здесь сейчас на два часа меньше! Но мои часы радиосинхронизированы с городскими часами в Вашингтоне, а там другой пояс.
- Вы сказали "радиосинхронизированы"?
- Да. Остроумно, не правда ли? - Харрингтон показал свои часы. - Я называю их телехронометром. Это племянник придумал специально для меня. Голова парень! Он далеко пойдет. Конечно, - лицо его омрачилось, словно эта маленькая интерлюдия только подчеркнула весь ужас нависшей над ними угрозы, - конечно, если кто-нибудь из нас останется в живых!
Вспыхнула сигнальная лампочка, на экране возникло лицо Штейнке. Кинг выслушал его и сказал:
- Машина ждет вас, доктор Ленц.
- Пусть ею воспользуется капитан Харрингтон.
- Значит, вы не улетаете в Чикаго?
- Нет. Ситуация изменилась. Если вы не возражаете, я еще попытаюсь кое-что сделать.
В следующую пятницу, когда Штейнке ввел Ленца в кабинет Кинга, тот встретил гостя чуть ли не с распростертыми объятиями:
- Откуда вы взялись, доктор? Я и не ждал вас раньше чем через часдва.
- Только что прибыл. Чтобы не ждать, я нанял машину.
- Что-нибудь удалось?
- Ничего. Они твердят свое: "Независимые эксперты утверждают, что расчеты Дестрея безупречны, а потому компания не потерпит истерических настроений среди своих служащих".
Кинг забарабанил по столу, уставившись в пространство. Потом он круто повернулся к Ленцу и сказал:
- А вы не считаете, что президент компании прав?
- Что вы имеете в виду?
- Может быть, мы все трое - вы, я и Харрингтон - попросту заработались и свихнулись?
- Исключено.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Я нашел других "независимых" экспертов, которые не работают на компанию, и дал им проверить расчеты Харрингтона. Все сходится.
Ленц не стал упоминать о том, что устроил эту проверку отчасти потому, что не был до конца уверен в здравом смысле самого генералдиректора.
Кинг резко наклонился и нажал кнопку.
- Сделаем одну попытку, - объяснил он. - Посмотрим, удастся мне напугать этого болвана Диксона или нет. Штейнке! Соедините меня с мистером Диксоном.
- Слушаюсь, сэр.
Минуты через две экран видеофона ожил, и на нем возникла физиономия президента компании Диксона. Он был не у себя, а в зале совета директоров энергетической компании в Джерси-Сити.
- Да! - сказал Диксон. - Это вы, генерал-директор? Голос его был одновременно ворчлив и добродушен.
- Мистер Диксон, - начал Кинг. - Я потревожил вас, чтобы объяснить вам всю серьезность действий компании.
Моя репутация ученого позволяет мне утверждать, что Харрингтон полностью доказал…
- Ах, вы об этом? Мистер Кинг, я думал, вы поняли, что с этим уже покончено.
- Но, мистер Диксон…
- Прошу вас, генерал-директор! Если бы действительно было хоть какое-то основание для опасений, неужели бы я колебался? Знаете ли, у меня самого есть дети и внуки…
- Именно потому…
- Именно потому мы стараемся вести дела компании так, чтобы избегать ненужного риска и приносить пользу обществу. Но у нас, кроме того, есть и ответственность. Сотни и тысячи вкладчиков рассчитывают на приличные дивиденды.
- Я приму это к сведению, мистер президент! - процедил Кинг ледяным тоном.
- Бросьте, мистер Кинг, не обижайтесь. Кстати, хорошо, что вы меня вызвали. Только что закончилось специальное заседание совета. Мы решили дать вам возможность выйти в отставку - разумеется, с сохранением полного оклада.
- Я не подавал в отставку!
- Знаю, мистер Кинг! Однако совет решил, что вы…
- Понимаю. Прощайте!
Кинг выключил экран и повернулся к Ленцу.
- "С сохранением полного оклада"! - повторил он. - Я могу теперь жить безбедно до конца моих дней и наслаждаться жизнью, как в морге!
- Совершенно верно, - согласился Ленц. - Ну что ж, испробовали этот путь. Полагаю, теперь можно позвонить Харрингтону. Пусть попробует чего-нибудь добиться через печать и наших политиканов.
- Да, пусть попробует, - повторил Кинг с отсутствующим видом. - Вы возвращаетесь в Чикаго?
- Нет, - пробормотал Ленц. - Нет. Я, пожалуй, полечу прямо в ЛосАнджелес, а оттуда на вечерней ракете махну прямо к антиподам.
Кинг посмотрел на него с удивлением, но промолчал.
- Я сделал здесь все, что мог, - ответил Ленц на его невысказанный вопрос. - И я предпочитаю быть живым пастухом в Австралии, чем мертвым психиатром в Чикаго.
Кинг яростно закивал головой:
- Прямой смысл! Я гроша ломаного не дам за этот реактор, готов хоть сейчас остановить его и последовать за вами!
- Нет, Кинг, не прямой смысл. Прямым путем попадешь из огня да в полымя, чего я как раз и не собираюсь делать. А почему бы вам не остаться? Тогда с помощью Харрингтона вы сможете нагнать на них такого страху!..
Лицо Штейнке возникло на экране.
- Шеф, здесь Харпер и Эриксон.
- Я занят.
- Они срочно хотят вас видеть.
- О Господи! Ладно, впусти их, - проговорил Кинг устало. - Теперь уже все не важно.
Они не вошли, а влетели. Харпер - первым и сразу заговорил, сообразив, что генерал-директор не в духе и действительно занят:
- Шеф, мы нашли, мы своего добились! И все расчеты сходятся до последней единички!
- Что вы нашли? Чего добились? Говорите толком.
Харпер только усмехнулся. Это был час его триумфа, и он хотел насладиться им до конца.
- Шеф, помните, несколько недель назад я просил дополнительных ассигнований, не объяснив, зачем они мне нужны?
- Да, конечно. Но в чем, наконец, дело?
- Сначала вы заупрямились, но потом выдали деньги, помните? Так вот, за это мы вам принесли подарок - вот он, перевязанный розовой ленточкой. Это величайшее достижение в атомной физике с тех пор, как был расщеплен атом урана! Это - атомное горючее, шеф, атомное горючее, безопасное, компактное, управляемое! Подходящее для ракет, для электростанций, для всего, что душа пожелает!
Кинг наконец заинтересовался:
- Вы имеете в виду источник энергии, для которого не нужен реактор?
- О нет, этого я не говорил. Наш большой реактор нужен для производства горючего, но потом вы можете использовать это горючее где угодно и как угодно, извлекая из него до девяноста двух процентов энергии. Но, если хотите, можете и уменьшить отдачу.
Дикая надежда, что, может быть, это и есть выход из безвыходного тупика, рухнула. Кинг сник.
- Продолжайте, - сказал он. - Рассказывайте все.
- Так вот, все дело в радиоактивных изотопах. Как раз перед тем, как мы попросили дополнительные ассигнования на исследования, Эриксон и я… Доктор Ленц тоже приложил свою руку, - добавил он, благодарно кивнув психиатру, - обнаружили два взаимно антагонистичных изотопа. То есть, когда их соединяешь, они сразу выделяют всю заложенную в них энергию - взрываются ко всем чертям! Но самое главное в том, что мы брали ничтожные крохи - реакция протекает при самой незначительной массе.
- Не понимаю, как это может быть, - заметил Кинг.
- И мы не понимаем! Но так оно и есть. Мы молчали, пока сами в этом не убедились. Но потом мы начали пробовать и нашли еще дюжину различных атомных горючих. Возможно, если попотеть, мы сможем скомбинировать горючее для любых целей. Вот здесь все изложено. Это ваш экземпляр, взгляните!
И он протянул Кингу кипу машинописных листов. Кинг погрузился в них. Ленц, попросив взглядом разрешения у Эриксона, который радостно кивнул: "Ну, конечно!" - тоже начал читать.
По мере того, как Кинг просматривал страницу за страницей, чувство издерганного и обиженного служаки постепенно оставляло его. Он становился тем, кем был на самом деле, - ученым. Его охватывал чистый и сдержанный азарт беспристрастного искателя истины. Кровь молчала - сейчас ее задача сводилась к тому, чтобы насыщать мозг и поддерживать в нем холодное пламя обостренной мысли. Сейчас он был совершенно здоров, и разум его был яснее, чем у большинства людей в самые ясные моменты их жизни.
Долгое время он лишь изредка одобрительно хмыкал, шелестел страницами и молча покачивал головой. Но вот Кинг дочитал до конца.
- Вот это да! - сказал он. - Вы это сделали, мальчики! Это здорово! Я вами горжусь!
Эриксон густо покраснел и сглотнул слюну; маленький взъерошенный Харпер встрепенулся, как жесткошерстый фокстерьер, которого похвалил хозяин.
- Спасибо, шеф! Для нас ваши слова дороже Нобелевской премии.
- Я думаю, вы и ее получите. Впрочем, - гордый блеск в глазах Кинга померк, - я для вас уже ничего не смогу сделать.
- Но почему, шеф? - недоуменно спросил Харпер.
- Потому что мне предложили уйти в отставку. Мой преемник вскоре прибудет, а это слишком большое дело, чтобы сейчас его начинать.
- Вы - и в отставку? Какого дьявола!
- Причина та же, по какой я отстранил тебя от дежурства. Во всяком случае, на ней настаивает совет директоров.
- Но это же чепуха! Со мной вы были правы: я действительно чуть не помешался. Но вы совсем другое - мы все вам верим!
- Спасибо, Кальвин, но дело обстоит именно так, и тут уже ничего не изменишь. Вам не кажется, Ленц, что этот завершающий иронический штрих окончательно превращает всю мою деятельность в фарс? Это великое открытие, оно гораздо значительнее, чем мы сейчас думаем, и мне приходится отдавать его в чужие руки.
В голосе Кинга звучала горечь.
- Ах так? - вспылил Харпер. - Ну ладно же, тогда я знаю, что делать! - Он перегнулся через стол и схватил рукопись. - Либо вы остаетесь генерал-директором, либо компания может идти ко всем чертям - нашего открытия ей не видать вовек!
Эриксон воинственно поддержал его.
- Минутку! - На сцену выступил Ленц. - Доктор Харпер, вы разработали способ производства ракетного горючего?
- Да, можно сказать так. Оно у нас в руках.
- И это космическое горючее? Все поняли, что Ленц имел в виду - горючее, способное вырвать ракету из объятий земного тяготения.
- Разумеется! - ответил Харпер. - Можно взять любую рейсовую межконтинентальную ракету, переделать ее немного и отправлять экскурсии на Луну.
- Превосходно!
Ленц попросил у Кинга листок бумаги и принялся быстро писать. Заинтригованные, все смотрели на него с нетерпением. Он писал бегло, липа изредка задумываясь, и наконец протянул листок Кингу:
- Решите-ка эту задачку!
Кинг долго смотрел на листок, и постепенно удивление на его лице сменялось восторгом.
- Эриксон! Харпер! - завопил он. - Мы возьмем ваше новое горючее, построим большую ракету, установим на ней наш реактор и запустим его на постоянную орбиту подальше от Земли! И пусть он там вырабатывает атомное топливо, безопасное топливо для людей. Тогда взрыв Большой Бомбы будет угрожать лишь дежурным операторам, да и то до поры до времени. Понимаете?
Оваций не последовало: такую сложную идею нужно было переварить. Наконец Харпер обрел дар речи.
- А как насчет вашей отставки? Шеф, мы все равно с этим не согласимся.
- Не беспокойся, - утешил его Кинг, указывая на листок с формулами. - Здесь все предусмотрено.
- Да, здесь предусмотрено все, - согласился Ленц. - Все, кроме времени.
- Что?
- Ну да, посмотрите, оно выражено как неопределенная неизвестная.
- В самом деле… Ну что ж… Все равно рискнем! И не будем терять времени!
Председательствующий на совете директоров Диксон попросил тишины.
- Поскольку это совещание экстраординарное, - объявил он, - сегодня не будет ни докладов, ни сообщений. Согласно повестке дня уходящему в отставку генерал-директору Кингу предоставляется два часа для прощального слова.
- Господин президент!
- Да, мистер Строит?
- Я считал, что с этим вопросом покончили!