- Солсбери, вы неподражаемы. Это же просто совпадение. На автостраде аварии бывают чуть ли не каждые пять минут. Тэдди был похищен без всякого шума. А потом где-то рядом случилась перестрелка - из-за чего, не знаю. Может быть, просто сводили счеты. Ну, а полиция, чтобы оправдать свою оплошность - ведь труп-то исчез! - свалила свою вину на гангстеров. Газеты подхватили, вот и результат. Надеюсь, теперь вы поняли?
Солсбери колебался. Ему очень хотелось, чтобы все было именно так, как сказал Дуайт, но…
- Вы мне не верите? Я прошу прочитать вечерний номер вон из той стопки, которую я вижу на вашем столе.
Солсбери машинально взял газету, и в глаза ему сразу бросились огромные буквы: "Коршуны наглеют! Четыре часа назад на трассе Луна - Марс совершено нападение на грузовой лайнер фирмы "СС" "Антей". Корабль поврежден, имеются человеческие жертвы…".
Фотографии… Похожий на лезвие ножа космолет, на борту которого красуется знакомая птица с черепом, развороченная рубка управления, окровавленная голова пилота на пульте, пустота ограбленного трюма с рваными полукружьями пробоин, сквозь которые видно звезды…
И снова текст: "Фирма "СС" обратилась в МСК с требованием защитить пассажирские и грузовые трассы от действий космических пиратов… Девять крупнейших концернов страны поддержали справедливое требование фирмы "СС"… Экстренное заседание Международного Совета Космонавтики…".
- Вот видите, дорогой доктор, прежде чем устраивать истерику и обвинять нас чуть ли не в бандитизме, вам просто надо было бы дочитать газеты. Ведь не станете же вы теперь утверждать, что фирма "СС" связана с этими "коршунами"? Ведь вы же умеете мыслить логически, надеюсь.
- Извините… Извините, мистер Дуайт. Я, кажется, действительно погорячился. Но мне, откровенно говоря, не очень нравится таинственность вокруг препарата СД. Ведь это же общечеловеческое достояние.
- Разумеется, мой друг, разумеется. Но сейчас это необходимо, поверьте. Ради пользы дела, прежде всего. Придет время, и мы подарим человечеству этот живой огонь, вырванный у космоса… Кстати, вы ничего не знаете о красном пятне?
- О каком красном пятне?
- Ну, красное пятно, которое можно встретить в космосе, или что-нибудь в этом роде.
- Понятия не имею. Ни о чем подобном не слышал.
- Красное пятно, встретив которое, корабль взрывается?
Солсбери удивленно уставился на Дуайта.
- Я вас не понимаю, мистер Дуайт.
- Ну, я это к слову. Я думал, может быть, в космической биологии есть какая-нибудь такая штука. Но, видимо, к биологии оно отношения не имеет… Ну, а как Тэдди?
- Все по-старому, мистер Дуайт. Датчики регистрируют возрождение клеток, процесс идет бурно, организм восстанавливается, но он по-прежнему мертв.
- Есть какая-нибудь надежда, что он оживет?
- Не знаю. Мы перепробовали все - электростимуляцию, искусственное дыхание, химическую тонизацию, нейрошок - словом, все средства, которые современная медицина использует при выводе из состояния клинической смерти, но пока все тщетно.
- Да, очень и очень жаль. Кстати, я посоветовал бы вам в будущем не тратить времени на газетные сплетни. Они не для вас. Вы созданы для науки. До свиданья.
Солсбери откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
Откуда появилась подозрительность? Или это старческий психоз? В конце концов, бизнесмены тоже люди. Причем, разные люди. Вот, Роберт Смит - это да. Недаром его за глаза зовут "Хромой кабан". А Дуайт - человек интеллигентный и мыслящий. Если даже Роберт задумает какую-нибудь пакость, Дуайт сумеет его обуздать. Действительно, его, Солсбери, дело - наука, а остальным пусть занимаются другие.
Солсбери собрал газеты, разбросанные на столе, и сунул пачку в шкаф. Читать ему больше не хотелось. Он устроился в кресле поудобнее и снова прикрыл глаза.
О чем это спрашивал Дуайт? Красное пятно, которое взрывает космокорабли… Непонятно.
По ассоциации перед глазами проплыли носилки, покрытые белой простыней, а на простыне - расплывающееся красное пятно. Кровь… Впрочем, это была не кровь, а большая красная роза, на шелковистых лепестках которой дрожала роса. И весь куст, усыпанный розами, и весь сад, и желтая лента тропинки, посыпанной песком, - все было пронизано, просвечено, налито густым солнечным соком, и он был молод, и рядом с ним шла высокая смуглая девушка, но она улыбалась не ему, а Гарри Митчэлу, щеголяющему в новой форме пилота ВМС…
Он открыл глаза, но Лили не исчезла: она стояла перед ним такая же, как тридцать пять лет назад, в тот день, когда выходила замуж за Гарри…
- Что с вами, мистер Солсбери?
- Джой? Господи… Я, кажется, немного задремал. Извините.
Солсбери провел ладонью по лицу, собираясь с мыслями.
Джой спрятала руки за спину.
- Ну так что же вы скажете, Джой?
- А что вы хотите?
- Что хочу? Гм… Понятия не имею. У вас такой вид, словно кто-то вам сделал предложение.
- Вы уверены, что это могло бы меня осчастливить?
- Не знаю, но полагаю, что да.
- Вы плохо разбираетесь в людях, мистер Солсбери.
- Вполне возможно. Годы берут свое. Ведь это вполне закономерный биологический процесс.
Джой не выдержала и выхватила из-за спины ленту самописца.
- Пульс!
- Так что же вы тянете, злая вы женщина!
Он схватил ленту обеими руками. Ровная линия, прочерченная пером прибора, прерывалась едва уловимым зигзагом. И еще одним. И еще. И еще.
- В лабораторию! - прокричал Солсбери, размахивая лентой, как победным флагом.
- Выключайте, Джой, это бессмысленно.
Солсбери устало сел на стул, взял за руку лежащего на койке человека. Рука чуть дрогнула, но подчинилась пальцам доктора. Солсбери согнул покорную руку в локте, отпустил. Рука осталась в том же положении.
- Опусти.
Человек опустил руку. Он спокойно смотрел на Солсбери, и от его спокойствия можно было сойти с ума.
- Встань.
Человек неторопливо поднялся на койке, свесил ноги вниз. Несколько секунд сидел неподвижно, глядя на свои ноги, потом медленно встал. Руки его оставались в том же положении, в каком он только что сидел - чуть согнутые в локтях, с пальцами, продолжавшими сжимать несуществующий край койки. Две или три секунды человек рассматривал напряженные руки, потом опустил их, разжал пальцы. Потом медленно поднял голову, посмотрел на Солсбери ясным взглядом, в котором не было ни торжества, ни вопроса, а только пустота спокойствие пространства, в котором нет ничего.
- Ложись.
Человек в том же ритме повторил все движения и вытянулся на койке, продолжая смотреть на доктора.
- Спи.
Человек закрыл глаза.
- Может быть, попробуем комбинировать стимуляторы?
- Нет, Джой, это бесполезно. Ведь это не болезнь. Не кретинизм и не идиотизм. И не потеря памяти. Все электроэнцефалограммы, все нейротесты говорят о том, что его мозг абсолютно здоров и абсолютно нормален. Я зондировал логометром Берга его память - кривая беспрерывна, об амнезии не может быть и речи…
- Но что же все-таки с ним?
- Как вам сказать? Это совершенно особый случай. Он… мертв.
- Не пугайте меня, мистер Солсбери. Работая с вами, я привыкла к самым невероятным вещам, но…
- Ну, я, пожалуй, неправильно выразился. Просто этому состоянию нет еще названия в медицине. Потому что мы с вами, Джой, первые, кому после Иисуса Христа приходится воскрешать из мертвых.
Солсбери встал, закинул руки за голову, прошелся по комнате.
- Понимаете, ведь мы с вами вернули пациента не из клинической, а из самой настоящей, биологической смерти, когда все процессы уже остановились, прекратились. В том числе и процессы, происходящие в клетках мозга. Человек умер в полном смысле этого слова, стал неживой материей. С помощью СД мы восстановили его клетки, восстановили заново весь организм с точностью, которую даже представить трудно - вплоть до последнего электрона в последнем атоме, из тех несчастных триллионов атомов, которые составляли нечто, бывшее когда-то Эдвардом Стоуном. Но этот восстановленный организм был именно "нечто" - не человеком и не трупом, а только копией человека.
- Но ведь сейчас-то он жив!
- Да, мы сумели "запустить" его сердце и легкие, нервные центры, руководящие всеми сложнейшими процессами организма, потому что мы знали, как это делать. Но его психика по-прежнему мертва, его мозг сейчас - это великолепный и вполне исправный мотор, который надо завести. А как вот это вопрос.
- Но ведь надо же что-то делать.
- Надо, Джой. Надо. Надо столкнуть его мышление с мертвой точки - с той десятой доли секунды, в которой оно было остановлено смертью. Но что пронеслось в его мозгу в эту десятую долю секунды? Какой образ? Слово или воспоминание? Ведь мы уже все перепробовали - и имена знакомых, и те небольшие кусочки его жизни, которые нам известны. Нo ведь это - песчинки огромной пустыни, и только одна единственная из них способна превратить в Эдварда Стоуна его живую копию.
Солсбери снова наклонился над койкой.
- Открой глаза.
Человек открыл глаза. Спокойствие пустоты царило в них.
Шел уже четырнадцатый день эксперимента, и уже семь долгих мучительных дней и ночей на койке этот человек, живой и мертвый одновременно, с безропотностью лунатика выполнявший все, что ему говорили, и неспособный ничего сделать сам, потому что мозг его спал, как та сказочная царевна в хрустальном гробу. Каждые четыре часа с методичностью метронома звонили Дуайт или Роберт, и эти звонки еще больше действовали на нервы.
- Нет, Джой, так не пойдет. Мы скоро сами сойдем с ума. Надо отдохнуть. Выключайте аппаратуру.
Джой действительно устала. Перед глазами мелькали черные точки верный признак нервного переутомления.
Привычно переключая рубильники на ноль, она прикрыла веки и слегка надавила на глазное яблоко - иногда это помогало.
- Ой!
Раздался треск предохранителей, и одновременно погас свет. На силовом щите замигала красная лампа аварийного освещения.
- Простите, мистер Солсбери, это я натворила. Одну минуту…
- Стойте!
Солсбери держал за руку человека на койке. Пульс участился. Зрачки расширились и смотрели не на доктора, а на мигающую красную лампу.
- Сядь.
Человек сел на койке, но теперь его движения были суетливее. И он не отрывал глаз от красной лампы.
Джой приоткрыла рот, чтобы что-то спросить, но в тоне доктора было что-то такое, что заставило ее промолчать и подойти ближе.
- Красный свет! - негромко сказал Солсбери, наклонившись к самому уху человека и продолжая держать его за руку.
Рука дрогнула.
- Красный… свет! - повторил Солсбери раздельно.
На слове "красный", рука дрогнула чуть сильнее.
- Свет!
Рука оставалась неподвижной.
- Красная лампа.
Снова - неуловимая судорога на слове "красный".
- Красная роза. Красный кирпич. Красная кровь. Красная машина. Красный сигнал…
При словах "Красный сигнал" рука задрожала мелкой дрожью. На лбу Солсбери выступил пот. Губы человека тряслись, словно он что-то хотел выговорить - впервые за все эти семь дней. И Солсбери поймал себя на том, что у него тоже трясутся губы. Джой стояла рядом, до боли сжав пальцы, и, сама не замечая, шепотом повторяла магические заклинания Солсбери.
- Красный огонь. Красный пожар. Красный факел. Господи, Джой, что еще бывает красное?
- Красный… красный бант.
- Красный бант. Красное яблоко. Красный… Тьфу, черт!
- Неужели так придется перебирать все слова? Но что еще… Скорее, господи, что там еще… Красная корова… Скорее…
И вдруг по какой-то лихорадочной, не осмысленной еще ассоциации, откуда-то из подсознания, где-то услышанное и непонятное, но интуитивно чем-то связанное с жизнью этого так малознакомого человека, во весь голос почти крик:
- Красное пятно!
…глаза слипались от выпитого виски и многочасовой гонки, фары высветили на шоссе две серебряные дорожки, и машины выскакивали из этих серебряных струй, как перепуганные темные рыбы, и это было смешно, и беспричинно весело было на душе от свистящего за стеклом ветра, и ни о чем не хотелось думать, а только жать до предела на тугую педаль акселератора и плевать на все опасности на свете, потому что…
…когда, пилот,
не повезет
тебе в полете вдруг,
не верь тому,
что бак в дыму
и что последний круг…
…но он, кажется, все-таки задремал, потому что яркий красный сигнал машины, тормозящей впереди, ударил в глаза внезапно, и память отбросило туда, назад, к Свэну, и хотя рука автоматически вывернула руль, бросив послушный "Форд" в сторону, он уже не видел бетонных ребер ограждения, потому что перед глазами клокотало грозное и загадочное Красное Пятно…
Глава пятая
По ту сторону света
Здесь, у восемнадцатого буя, кончалась их зона, но Тэдди не спешил давать сигнал на расхождение, потому что четверка тральщиков следующей зоны поторопилась и немного выдвинулась вперед, готовясь принять эстафету. Кажется, это были те самые суматошные итальянцы - молодые ребята, которые всегда хотели делать как лучше, но всегда попадали впросак. Они налетали едва по одной сотой парсека, и космос их тревожил, как незнакомая девушка.
Было бы неплохо напомнить им вчерашнее пари, но сейчас не время сводить счеты - автоматические локаторы буя засекут "грязный" кусок Коридора, и симпатичным итальянцам придется месяц изнывать на переподготовке. А после у них будут дрожать руки при выполнении маневра.
Уверенность в себе. Это жестокий закон внеземного пространства - быть чуть сильнее самого себя, иначе смерть или вечное прозябание на задворках. Но молодежь слишком волнуется, и это губит ее.
Итальянцев надо выручать. Черти полосатые…
Тэдди, не глядя, включил общий сигнал - "веду я!" Улыбнулся Свэну:
- Старик, дублируй, если что…
Теперь все четыре тральщика команды жили на кончиках его пальцев. На поворот рулевого рычага Тэдди отзывалась счетверенная сила всех шестнадцати дюз, разбросанных по вершинам тысячекилометрового квадрата.
Тэдди покосился в боковой визир. Серебристая паутина трала приближалась к границе. Все три угла паутины были хорошо видны: вот там, вверху, зелено-желтые огни Свэна, внизу - оранжевое многоточие Челлини и лиловый пунктир Крэга. А четвертый угол - это он, Тэдди, и ему придется сейчас кое-что сотворить.
- Вызываю четверку 19.
- Четверка 19. Командор Чино Джильи.
Ну, конечно, это те самые итальянцы.
- Это Тэдди. Вы что, соскучились по штрафному отряду? - Голос Чино прозвучал с явным облегчением.
- Тэдди, я сам не знаю, как…
- Ладно, макаронники. С каждого по бутылке виски. Быстро подними трал на свою двойку.
- Что ты хочешь?
- Помалкивай. Слушай внимательно. Я иду на вас и делаю оверкиль одновременно с аварийным подъемом своего трала. Ты в это время опустишь свой трал. Мусор пересыплется из трала в трал, понял?
- Тэдди, но это же…
- Помалкивай. Это мое дело. Ты только не проворонь момент, когда начну поднимать трал. Это главное. Сможешь?
- Смогу.
Теперь Тэдди не смотрел ни в главный визир, в котором вырастало смертоносное пламя хвостовых дюз корабля Чино, ни в боковые визиры, в которых огни ведомых тральщиков неумолимо сближались с позиционными сигналами итальянцев.
Он взглянул на визиры только раз, чтобы удостовериться, что серебряная сеть итальянского трала превратилась в светящийся жгут между кораблем Джильи и его дублера.
Теперь он смотрел только на темно-зеленый экран радара, на котором сходились восемь горящих точек - четыре на четыре, секунда за секундой.
Суставы пальцев, лежащих на рычаге, побелели. Ребро ладони другой руки лежало на реостате подъема трала.
Взвыла сирена тревоги - автоматы контроля недоуменно мигали красными лампами, не понимая, почему человек идет на столкновение.
Тэдди выключил сирену коленом - руки были заняты.
И в ту сотую долю секунды, когда восемь точек на радаре превратились в четыре и когда жаркое атомное пламя готовилось лизнуть острые носы отчаянных кораблей, и когда уже казалось, что никакие силы - ни человеческие, ни электронные - неспособны предотвратить катастрофы, Тэдди рывком откинулся назад, всем телом рванув до отказа рычаг управления и реостат подъема трала.
Тело вжало в сиденье так, что захрустели суставы, и звезды в визирах слились в нити, а потом потемнело в глазах от крови, ударившей в голову.
И все-таки каким-то вторым зрением Тэдди успел увидеть, как одновременно с двух сторон черноту вечной ночи закрыли две дымчатые занавески - это его трал и трал Чино коснулись друг друга и разошлись, оставив стерильно чистое пространство, к которому уже не мог придраться ни один эксперт во Вселенной.
Тэдди положил корабль в дрейф. Тишина царила в отсеке - все было в порядке.
Красный пунктир буев, прочертивших фарватер, сходился в неизмеримой дали в одну острую, как игла, точку. Сколько раз Тэдди видел ее впереди, на главном визире, в перекрестке пеленгационных линий - зовущую звезду великого пространства, выход из тупика, дверь в неизвестность… А теперь она - сбоку, потому что молодость прошла, и в далеком прошлом - пилотская рубка "Икара", и другим дано пронзать межгалактические пустоты…
- Ищи в аду
свою звезду
еще не поздно, друг…
- Брось дурить, Свэн. У тебя все в порядке?
- Спрашиваешь! За такой спектакль я готов отдать полжизни! Давненько я не видывал такого оверкиля, честное слово. На старости лет ты вполне можешь выступать в цирке, Тэдди. Возьми меня тогда в напарники, а? Я даже буду ходить на голове, если надо.
- Ну, ходить на голове тебе не привыкать!
- Ого! Глянь-ка в визир, Тэдди!
За четырьмя кораблями итальянцев, успевших превратиться уже в маленькие точки, распустились хвосты торжественного салюта. Это было явное нарушение правил - салют в космосе полагался только при встрече кораблей из Глубокого космоса, но звездолетчикам эта нехитрая иллюминация была дороже всех наград и почестей, ждущих их на Земле…
- Эти итальянцы - отличные парни. Чино вчера четыре раза подряд обставил меня в рулетку. А за эти вот цветочки в небе им здорово влетит.
- Чино - стоящий пилот. Он сейчас сработал, как часы. У него верная рука и мгновенная реакция. Он еще будет звездолетчиком, поверь мне, Свэн. Ему только нужен опыт. И спокойствие.
- Которое приходит с годами. А годы отбирают главное - молодость. Вот и попробуй повертись в этом капкане. Со всех сторон - нуль!
Свэн исчез, его сменил Челлини. Он широко улыбался.
- Здорово, Тэдди! У меня душа в пятки ушла. А ты салют видел?
- Видел. Твоим собратьям влетит за него.
- О, итальянцы умеют благодарить, командор! Виски обеспечено!
- Иди на базу.
- Слушаюсь.
Крэг, как всегда, был меланхолически спокоен. Он лениво жевал резинку, словно ничего не случилось.
- Все в порядке?
- O'кей, командор.
- Можно идти домой. Чиллини уже уходит.
- O'кей, командор.