- Верка, дура, не хулигань. - Катерина подошла к ней и стала гладить по волосам. Наступила долгая, изнуряющая тишина. И потом опять Верин голос, но какой-то незнакомый, усталый, другой. Он шел до нас как будто через стену или через пленку дождя:
- Мама, скажи им правду, что у меня был жених-алкоголик. Он по пьянке и всадил в меня ножик, и прямо в позвоночник… И сразу отпали ноженьки… - Она показала на портрет белозубого парня, который висел на стене:
- Вот он, полюбуйтесь… А теперь уходите! - И тут ее взгляд упал на гитару. Она лежала рядом, на одеяле. Она взяла ее правой рукой и саданула о стену. Мы оцепенели. Потом я услышал голос Миши:
- Да она же сумасшедшая… - Он стал тянуть меня за рукав и подталкивать к двери. Но я все равно не помню, как мы очутились на крыльце. Возле нас оказалась и Катерина.
- Вы куда побежали-то? Посоветуйте хоть, что делать с ней? Может, в сельсовет заявить. Таких больных куда-то пристраивают…
- Я сама пристрою себя! - Это был голос Веры.
- Услышала… психопатка, - усмехнулся Миша и попросил сигарету.
- Ты же не куришь. Нельзя ведь…
И в это время рядом с нами завыла собака. Так неожиданно, что я вздрогнул. Это был Кустик. Он сидел метрах в трех от крыльца и жадно, с упоением выл, забросив голову. Испуг мой не проходил. Даже не испуг, а какое-то оцепенение. Меня точно кто-то гипнотизировал, наблюдал… Так прошла минута. Потом, как по приказу, мы оба подняли кверху глаза. Над головой, в синем вечереющем небе, возникло округлое мерцающее сияние. Края его прямо горели, играли, точно там были какие-то мощные электрические разряды. Я смотрел, не смея дышать. Сияние стало уменьшаться, сжиматься, но свет от него делался все ярче, и скоро в центре этого сияния произошла вспышка, и сразу же вся форма его изменилась - оно стало длинным и вытянутым, похожим на школьный пенал. Кустик выл беспрерывно. Миша мрачно сказал:
- Володька, похоже, что за псом опять прилетели…
Но я не ответил, потому что неотрывно смотрел вверх. Вот сияние опять изменило форму - и скоро круглый ослепительный шар начал опускаться прямо на нас. Еще бы немного - и он сел бы на крышу, но в последний момент изменил направление. И вот уже медленно, как бы нехотя, стал отчаливать в сторону леса.
- Миша! Миша! - На меня нашел какой-то восторг. Я кричал и махал руками. - Это же они! Они!!
- Кто они? Ошалел, что ли? Это наша метеослужба работает.
- Нет, нет, ты смотри! Смотри еще! - опять закричал я, потому что в это время сияние разделилось на две части, и они полетели в разные стороны. Одна прошла очень низко над нами. Она походила на ночной самолет, я даже видел иллюминаторы.
- Миша, там же люди! Ты видишь? Неужели не видишь?
- Хватит, не сочиняй. Ничего там не вижу, ничего…
- Да, это так, Николай Николаевич. Мне кажется, он говорил правду. Но почему же я-то видел этот самолет и горящие иллюминаторы! Я даже чувствовал, знал, что там есть люди. Честное слово, я знал и теперь это знаю, но мне не верят… Но я, наверное, отвлекся, потому что в ту ночь и не стало Веры. Приняла две упаковки снотворного, ну вы понимаете… Наверное, мы еще стояли в ограде, смотрели на то сияние, а она уже решилась. Может быть, мы могли вернуться и спасти ее, но мы не вернулись. Катерина даже просила зайти снова к ним, но я отказался… Так, значит, у меня двойная вина. Самая первая - это то, что я привел его. А вторая - то, что я не вернулся к ней. Вот так, Николай Николаевич. А через два дня мы ее хоронили. Стоял теплый и светлый день. Гробик был маленький, узенький, как будто бы для ребенка. Как она вошла туда? - все время думалось мне.
На поминки я не пошел - боялся Катерины, да и себя уже боялся. Ведь меня начала мучить вина… Душа колотилась, как железная крыша в осенний дождь. Сон пропал. Я беспрестанно курил и выходил на крыльцо в ограду. И однажды, когда близился рассвет, когда звезды уже стали гаснуть, пропадать, истончаться, я вдруг почувствовал, что в ограде я не один. Помню - меня охватило каким-то чудесным светом, и я поднял глаза. От самой ближней, голубовато-нежной, звезды подвигался ко мне снопик света. Он то исчезал на время, становился неуловимым для глаза, то возникал снова, и я уже видел, чувствовал, что он подвигается прямо ко мне, только ко мне, и, чтобы совсем в этом убедиться, я вытянул вверх ладони - и скоро на моих пальцах затрепетали какие-то белые и серебряные лучи. Я зажмурил глаза, но этот свет был уже во мне, он распирал меня всего и захлестывал, как захлестывают морские волны пловца. Мне сразу же стало хорошо и легко, а в ушах зазвучал ее голос.
Но это длилось недолго, я вдруг открыл глаза и, странное дело, Николай Николаевич, - увидел, что не стою в ограде, а лежу в кровати. Так, значит, это был сон? - задал я себе вопрос. И не мог ответить. Я и сейчас не могу ответить, что же со мной происходит - то ли сны, то ли явь. И все время кажется, что Вера где-то рядом, живая. Точно мы схоронили не ее, а какую-то куклу. Но так разве бывает, вы скажите, бывает?
После полета
- Это вы, Николай Николаевич? Как хорошо, что сегодня ваше дежурство. А я все пишу вам и теперь уж дошел до сновидений. Хотя сплю я очень мало, но сновидения все-таки бывают. И они очень похожие. Как будто я смотрю один и тот же фильм. Это же ненормально? Ответьте мне.
- Вопрос не из легких, Владимир Иванович. Да и у кого их нет, этих болезненных сновидений. Особенно нынче, когда перестройка породила много надежд. И много разочарований. Но давайте не будем углубляться в политику, мы здесь урожая не соберем. А вот о сновидениях я вам сообщу: именно в них-то часто проявляется оценка себя как личности. И потому присутствует чувство вины, стыда и все другое, что сидит в душе современного интеллигента. Я вас, кстати, не оскорбил? Но сейчас ведь многие, как говорится, свихнулись. Недавно один уважаемый журнал размахнулся темой о самоубийствах. Сейчас их стало гораздо больше, чем в прежние годы. Медики говорят, что виновата современная жизнь, тяжелый быт и болезни. Другие уверяют, что вины экологические. В воздухе скопились тяжелые металлы, и они приводят к депрессии. Но это уже беллетристика, Владимир Иванович. Давайте будем заканчивать наш разговор - лучше приходите сами в наш центр. Ваш отчет идет к завершению. В конце концов, если что-то у вас не получится, то все равно будет материал для графологов. Так что посоветуемся, пропишем лечение, а пока до свидания… Надеюсь, больше вопросов нет?
- Нет-нет, у меня еще есть вопрос! Теперь тем более есть. Значит, вам нужен не мой рассказ, а мой почерк? Вначале требовался голос, а теперь уже и моя каллиграфия…
Трубка выразительно замолчала. Я даже почувствовал, как она помрачнела. Да, если бы у нее было лицо, то оно обязательно бы помрачнело… Так и есть. Голос у Николая Николаевича вышел обиженный:
- Не совсем так, Владимир Иванович. Почерк ваш - это, так сказать, запасной вариант. Психология давно установила, к примеру, зависимость почерка от эмоционального состояния. Даже скажу прямо: при некоторых психических заболеваниях почерк больных приобретает индивидуальные признаки…
Трубка немного помолчала. Я даже хотел ее положить, но она вновь ожила:
- Древние стоики говорили, что нет ничего в разуме, чего бы не было первоначально в чувствах. Вот мы и будем исследовать ваши чувства, дорогой Владимир Иванович. Конечно, с вашего любезного на то разрешения. - И трубка загудела длинными сбивчивыми гудками, точно бы я причинил ей какую-то боль или вызвал досаду…
"Господи, как мне одиноко… И есть ли ты, есть ли? А если есть, то откликнись. И ободри меня, помоги". Голова моя кружилась, сердце стучало, а сознание усиленно повторяло: "И услышь ты, Господи, молитву мою и не будь безмолвен к слезам моим, ибо странник я у тебя и страдалец, как и все отцы мои… И снизойди до меня своим милосердием, и я опять буду жить, ибо закон твой - утешенье мое…" - Мне стало трудно дышать, сердце билось уже у самого горла, и я распахнул окно. И сразу же на меня хлынули звезды. Я всматривался в их хрустальную, манящую глубину - и вдруг опять все началось. От одной, самой ближней, звезды отделился маленький серебряный лучик и стал медленно-медленно, как бы ощупью, приближаться ко мне. Я пытался закрыть глаза, но это было бессмысленно, потому что тело мое уже дрожало от страха и от знакомой боли, пронизывающей каждую клеточку, каждый нерв… Но вот боль стала проходить, и к груди поднялось тепло. Оно стало подниматься выше, все выше и вот уже слилось с моим сердцем, и, как только слилось, пришло облегчение. И я уже без страха открыл глаза и поразился: тот лучик, тот осколок мерцающий превратился уже в сияние и от него шли десятки и сотни лучей. Нет, не лучей даже, а это, скорей, была узорчатая паутина, невиданная огненная паутина… Она стала обволакивать меня, забирать к себе и притягивать, но вот рядом со мной ожил голос Я уже знал, я догадался, чей это голос:
- Все хорошо, хорошо… И вокруг хорошо… Я после смерти завещала бы сжечь себя, а пепел развеять вон с того холмика… Вы видите, сколько там ромашек! Какие они белые, снежные…
- А потом я увидел ее глаза. Они смотрели на меня спокойно и укоряюще, а я не мог понять - в чем они укоряют… А потом в глазах появились слезы… Это у нее появились слезы, а не у меня - и сразу же, как по чьему-то приказу, опять на мое тело набросилась паутина и стала стягивать и сжимать… И вдруг я догадался, я понял - это же из ее глаз струится та паутина. Ну конечно же, из ее глаз! И только я успел об этом подумать, как видение исчезло. Я почувствовал огромную усталость и закрыл окно. Не чувствуя ног, подошел к кровати и упал на подушки. Но сна не было, зато от тяжелой, пронизывающей боли гудели виски. И тогда, пересилив себя, я поднялся и подошел к столу. Открыл свои листки и начал писать…
"Сейчас я снова увидел ее, и так явственно, как живую…" Это были первые слова, которые я написал. А потом ручка двигалась как бы стихийно, без моей воли, без всяких усилий. Я смотрел на слова, которые она выводила, хотел понять их смысл и не мог. А рука все еще продолжала писать, и сознание никак не успевало за ней… А потом снова ожило сердце. Оно то стучало со скоростью пулемета, то совсем затихало - и во мне сразу же поднимался страх. И, чтоб отвлечься, я закурил и отодвинул написанное. Но взгляд мой непроизвольно задержался на последних строках. Я смотрел на них как на что-то чужое, а ведь я их только что написал. Вот они: "А теперь мне опять страшно, Николай Николаевич. Мне кажется, что мне уже не стать прежним человеком. Вы, конечно, понимаете, о чем я говорю". Жизнь и так нынче суровая и опасная, а я занимаюсь какими-то пустяками. Да и кому нынче нужна моя душа и все мои откровения. Да и есть ли надежда, что я однажды снова буду как все? Простите меня, что я ставлю вопрос ребром, но как сказать иначе, я не умею. Так что - есть ли надежда?.. И вы знаете, мне опять хочется вам позвонить. Побыстрей бы прошла эта ночь, а утром я наберу ваш телефон…
Есть ли надежда…
- Алло, алло? Это вы, Николай Николаевич? Хотел связаться с вами еще утром, но вызвали срочно в деревню. Понимаете, заехала к нам тетя Тоня и сказала, что в нашем домишке побывали воры. Сейчас ведь осень, и начинают понемногу грабить дачи. Так что я сразу поехал. Но, слава Богу, слух оказался ложным. У этой тети Тони фантазии как у Дюма… А сейчас уже вечер, и я звоню из квартиры директора совхоза. И слышимость очень плохая - это просто беда. В космос летаем, а с телефоном не можем… Так что я вам сразу о главном: вчера выступала по радио какая-то девушка от вашего центра и заявила, что полной гарантии вы не даете, что тесты ваши весьма приблизительны…
- Не обращайте внимания. Это у нас новенькая, выпускница пединститута. Ее надо натаскивать и натаскивать. Впрочем, я вам выдаю профессиональные тайны, но мы уже старые знакомые. Не так ли? Так что успокойтесь. Дорвалась до микрофона самолюбивая девчонка и рубит правду-матку.
- Так, значит, правду?..
- А вы по-прежнему мнительны, Владимир Иванович. Как будто газет не читаете. Полный же плюрализм. Нынче вон целые районы и даже области ставят на эксперимент, а вы, подумаешь, испугались какой-то девчонки. Тесты, мол, приблизительны… Да чушь это и чепуха. У нас доктора наук работают…
После этих слов я рассмеялся. Слышимость была плохая, но он все равно почувствовал мое состояние:
- А вы иронизировать начали. Это неплохо. Значит, оживаете. Кстати, я забыл вам сказать, что под вашими записями вы непременно ставьте число и дату. И даже фиксируйте время дня - утро ли, к примеру, полдень ли, а может, и ночь. Вряд ли нужно вас убеждать, что ночные мысли здорово отличаются от дневных и от утренних. Помните поговорку: утро вечера мудренее? А смысл ее очень простой: самое трудное, неразрешимое человеку рекомендуется откладывать на утро… И еще, любому самоотчету свойственны, как правило, одни и те же ошибки. Какие? - спросите вы. Я отвечаю: значительная часть испытуемых склонна представлять себя в возвышенном, более выгодном свете. Так что самокритика - это двигатель любого эксперимента.
- Как вы сказали? Я не ослышался, Николай Николаевич? Повторите последнее слово.
- Ха-ха-ха! А вы не очень-то мужественны, Владимир Иванович. Что вы так боитесь эксперимента? В конце концов, не коллективизацию же мы с вами проводим в деревне - или вы думаете по-другому? А если нет, то продолжайте скидывать с себя все хомуты и смело бросайтесь с ручкой на бумагу. И еще запомните - наш с вами эксперимент называется формирующим, с его помощью можно созидать такие психические процессы, как восприятие, память и даже мышление. То есть даже в первую очередь - мышление.
- А надежду? - осторожно спросил я. И он сразу же уловил мою растерянность:
- Ну вот тебе на, Владимир Иванович! Сколько дней с вами бьемся, а выходит, напрасно. Тогда я вынужден поставить вам нашу пленку. Послушайте еще раз и поругайте себя за малодушие. - И после этих слов в телефоне зашуршал мелкий песочек. Пленка? Так и есть, рекламный ролик!
"В нашем городе создан телефон доверия. Он действует при психологическом центре кооператива "Лада"… лучшие научные и медицинские силы города… обращаются очень и очень многие… причины кроются в особенностях жизни современного человека, особенно горожанина…"
- О, Господи! - вскричала моя душа, и я бросил трубку на рычажок. Немного отдышался и вышел в ограду. Здесь пахло сыростью и цветами. У хозяина был большой сад, и он этим гордился…
Я сделал шагов десять и прислушался к сердцу. Я стал считать про себя - это иногда помогало. И вдруг меня отвлек какой-то посторонний звук. Он доносился сбоку, с поляны. Я начал вглядываться и увидел там собаку. И тотчас узнал ее:
- Это ты, Кустик? - Но он даже не повернулся, не изменил позы. - Ты что, не узнал? Это я, Кустик. Ты что как неродной?
И на этот раз он не удостоил меня вниманием. Он неотрывно смотрел в небо и выл.
- Ты кого там увидел, кого? Признайся…
Он даже не повернул головы. И тогда я сам подошел к нему и подхватил на руки. В грудке у него что-то сильно билось, как будто клевался цыпленок.
- Успокойся же, Кустик! Ну что ты…
Но глаза его продолжали что-то выискивать в небе. И тогда я рассердился, прикрикнул:
- А ну перестань! Я с кем разговариваю!
И в это время в правой стороне неба, над самым лесом, что-то мигнуло, потом затаилось, потом возник маленький огненный брусочек. Он двигался прямо на нас и вырастал на глазах. Я зажмурил глаза, но свет этот уже был во мне и отнял сознание. Когда я снова открыл глаза, меня поразила странная чудная тишина. Было такое ощущение, что я не на Земле, а где-то на Луне. Потом что-то теплое, нежное коснулось ладоней. Я наклонил голову: Кустик смотрел на меня и поскуливал.
- Ну что ты скажешь мне? Говори…
Кустик ткнулся в ладони и сразу затих. Нос у него был теплый и влажный, - и это принесло облегчение.
Объявления
А Ты подписался на лучший в России толстый журнал
"ПРИКЛЮЧЕНИЯ, ФАНТАСТИКА"?!
Индекс 70956
Подписка на 1995 г. в любом отделении связи России!
Наш супержурнал, не имеющий аналогов в России, с каждым полугодием становится толще, лучше, интереснее.
Конкуренции с Нами не выдерживает ни одно из фэн-изданий!
ПФ - уверенно лидирует, не имея себе равных. Им зачитываются люди от 12 до 80 лет. Почему? Потому что ПФ - это до безумия интересно и увлекательно!
СПЕШИТЕ НА ПОЧТУ И ВЫПИСЫВАЙТЕ
толстый журнал книжного формата
"ПРИКЛЮЧЕНИЯ, ФАНТАСТИКА"
Объединенная редакция журналов "Приключения, Фантастика", "Галактика", "Метагалактика", газеты "Голос Вселенной" и издательство "Метагалактика" объявляют конкурс
МИРЫ ЮРИЯ ПЕТУХОВА
I раздел. Конкурс на лучшие цветные и черно-белые иллюстрации к произведениям писателя Юрия Петухова "Звездная месть", "Бойня", "Сатанинское зелье", "Западня", "Измена", "Дорогами богов" и др., включая публицистику.
Конкурс проводится по трем группам участников:
1. Профессиональные художники, графики.
2. Художники-любители.
3. Дети до 15 лет (здесь потребуется помощь родителей, учителей, воспитателей, работников библиотек, кружков, студии и школ художественного творчества).
II раздел. Конкурс литературно-критических рецензий на произведения писателя (или одно выборочное произведение).
Количество работ, их формат, техника исполнения не регламентируются и не ограничиваются.
По результатам конкурса для каждой группы установлены призы и денежные премии.
Конкурсные работы будут публиковаться в наших изданиях и альбомах.
Конкурс рассчитан на 5 лет.
Подведение итогов, определение победителей и выдача премий - каждые полгода: на 1 января и 1 июля каждого текущего года.
Внимание! В школы, детские дома, интернаты, колонии, гарнизоны, студии необходимые для конкурсных работ книги и журналы высылаются бесплатно по заявкам.
Адрес для высылки конкурсных работ: 111123. Москва, а/я 40. "Конкурс"
Москвичи могут сами сдать свои работы по адресам:
- Долгоруковская, 39 (киоск журнала ПФ у троллейбусной остановки напротив метро Новослободская);
- Рязанский пр., 82/5 (м. Выхино, одна остановка на автобусе, 417 отд. связи, со двора).
КНИГИ - ПОЧТОЙ!
Издательство "Метагалактика" высылает:
Журнал "Приключения, фантастика"
Номера 1991 г. - 4000 р.
Комплект 1992 г. - 5000 р.
Комплект 1993 г. - 5000 р.
Комплект 1994 г. - 15000 р.
(отдельные номера 1994 г. - по 3000 р.).
Библиотека приключ. и фантастики "Метагалактика":
Серия "МГ" 1993 г. в 5 книгах - 6000 р.
Серия "МГ" 1994 г. в 6 книгах - 15000 р.
(отдельные книги "МГ" 1994 г. - по 3000 р.)
Библиотека мистики и ужаса "Галактика":
Комплект 1993 г. - 3000 р.
Номера 1994 г. - 1,4,5,6 - по 2000 р.
Для любителей аномальных явлений и тайн - Подборка ежемесячника "Голос Вселенной" - 5000 р.
ТАЛИСМАН-ОБЕРЕГ от сглаза и порчи - 5000 р.
Прорицания о будущем. в 2-х книгах - 3000 р.
Классификатор инопланетных пришельцев - 2000 р. (самое подробное описание инопланетян и НЛО).
Тома серии "Приключения, фантастика": Прокол. Бродяга. Чудовище. Западня. Бойня. Сатанинское зелье - по 3000 р.
Одержимые дьяволом. Мистика - 1000 р.