Из подслушанных разговоров Улисс знал, что уже четыре поколения вагарондитов помнили Древнюю Тварь. Но она не всегда обитала на землях вагарондитов. Иногда она исчезала на несколько лет, должно быть, опустошая поля неизвестных племен севера, запада и, возможно, великий лес на востоке. Это было огромное животное, и ему требовалась большая территория.
Из отрывочных слухов, которые он сложил воедино, Улисс понял, что Древняя Тварь была чем-то вроде слона. Но какого слона! В нем было около двадцати футов роста, и он имел четыре бивня! Верхние бивни изгибались вверх, а нижние - вниз и назад. Длинная Рука была хоботом.
Хитрость Древней Твари, ее умение избегать ловушек и устраивать смертельные засады, ее способность скрываться и исчезать стали притчей во языцех.
- Она гораздо умнее, чем можно ожидать от бессловесной твари, - сказал Улисс Глиху. Авина остановилась рядом.
- Кто сказал тебе, что она бессловесная? - спросил Глих.
- Ты хочешь сказать, что она говорящая? - изумился Улисс.
Веки Глиха опустились.
- Откуда мне знать? - произнес он. - Я только хотел сказать, что никто не слышал, говорит она или нет.
- Она единственная в своем роде? - спросил Улисс.
- Откуда мне знать? Поговаривают, что в нескольких переходах к северу, далеко отсюда, они водятся во множестве. Но я не знаю.
- А должен бы знать, - сказал Улисс. - Ты повсюду летаешь, и если даже ты не бывал на севере, кто-нибудь из вашего народа наверняка побывал там.
- Я не знаю, - сказал Глих, но Улисс подумал, что тот едва сумел подавить улыбку.
Улисс кое-как сдержал подступающий гнев.
- Скажи мне, Глих, а ты не видел... - начал было он, но тут же смолк. В языке вуфеа не было слова, обозначавшего металл. Во всяком случае, насколько он знал. Он перешел к описанию металла. Потом, вспомнив о ноже, вытащил его и раскрыл. Глих выпучил глаза, тяжело засопел и попросил разрешения подержать лезвие. Улисс наблюдал, как его тонкие длинные пальцы касаются стали, осторожно скользят по краю, как он пробует лезвие большим пальцем, лижет языком, прикладывает к щекам. Наконец Глих отдал нож обратно.
Некие нешгаи, как сообщил Глих в ответ на расспросы Улисса, были расой гигантов, обитавших в гигантской деревне в гигантских домах, сделанных из удивительного материала. Их поселение находилось на южном побережье этой земли, по другую сторону Вурутаны. Нешгаи ходили на двух ногах и имели только два бивня, да и те были куда тоньше, чем у Древней Твари. Но у них были большие уши и длинный нос, свисавший почти до пояса. Создавалось впечатление, что их предком был кто-то очень похожий на Древнюю Тварь.
Вопросы настолько переполняли Улисса, что он не знал, с чего начать.
- А каково твое мнение о Вурутане? - спросил он.
Он сформулировал свой вопрос именно так, чтобы не дать Глиху понять, как мало он знает про своего исконного врага.
- Что значит - "мое мнение"? - спросил пораженный Глих.
- Кто для тебя Вурутана?
- Для меня?
- Да. Как ты его называешь?
- Великий Пожиратель. Всемогущий. Тот, кто растет.
- Да, я знаю, но на что он похож? На тебя?
Глих, должно быть, понял, что Улисс старается получить представление о том, чего он не знает. Глих усмехнулся так саркастически, что Улиссу захотелось размозжить его хилый череп.
- Вурутана так огромен, что у меня не хватает слов, чтобы его описать.
- Ах ты, трепло! - возмутился Улисс. - Лживая скотина! Обезьяна крылатая! Это у тебя-то не хватает слов?!
Вид у Глиха был обиженный, но он промолчал.
- Ну ладно! - вздохнул Улисс. - Тогда скажи мне - где-нибудь в этом мире есть создания, похожие на меня?
- А... Да, несколько! - сказал Глих.
- Ну и где же?
- По другую сторону Вурутаны. На побережье, на расстоянии многих дневных переходов к западу от нешгаи.
- Почему ты ничего не говорил мне о них?! - возопил Улисс.
Глих казался ошеломленным.
- А разве я должен? Ты же меня о них не спрашивал. Это верно, они похожи на тебя, но они не боги. Всего лишь еще одна раса разумных существ.
Значит, теперь у него появилась более веская причина идти на юг. Ему придется вступить с Вурутаной в единоборство, хочет он того или нет. Если верить вуфеа и Глиху, Вурутана покрывал всю землю, за исключением северного и южного побережий.
Глих нарисовал на берегу ручейковой отмели приблизительную карту местности.
На севере была земля, называемая Неизвестной. Ниже ее находился треугольник с обращенным на север основанием. Океан или море омывало эту землю со всех сторон, за исключением северной, неизвестной. Но Глих где-то слышал, что там тоже было море.
Улисс призадумался, не была ли эта земля остатком восточного побережья Соединенных Штатов. Уровень океана мог подняться. Тогда запад и Атлантическая прибрежная равнина погрузились на дно. А эта земля была остатками горной гряды Аппалачей. Конечно, пока он был в "замороженном" состоянии, его могли перенести на другой континент и он мог оказаться на последнем уцелевшем осколке Евразии. Или на другой планете, возле другой звезды. Сам он так не считал, но и такая возможность не исключена.
Найти бы хоть что-нибудь, что помогло бы определить это место. Но за многие миллионы лет ничто не могло уцелеть. Кости людей рассыпались бы в прах, за исключением нескольких окаменевших скелетов - а у скольких людей был шанс стать окаменелостью? Сталь заржавела, пластик испортился, цемент рассыпался бы, камень пирамид и сфинксов, мраморных статуй греков и американцев - все должно было за эти годы обратиться в пыль. Ничто не напоминало бы о людях, за исключением разве что нескольких примитивных орудий, сделанных еще людьми каменного века. Они надолго переживут всю человеческую историю с ее книгами, машинами, городами и скелетами.
Горные цепи рождались и умирали. Континенты раскалывались, и их обломки уплывали друг от друга. Океанское дно обнажалось, воздвигались новые континенты, а прежние уходили под воду. Что когда-то было высоким и неровным, стало плоским и низким. Что было низким и ровным, поднялось и вздыбилось. Огромные массы камней терлись друг о друга, перемалывая человеческие останки в пыль. Миллиарды тонн воды прорывались во внезапно открывающиеся долины, сметая все на своем пути или погребая в иле.
Остались лишь земля и вода. Материки и океаны приняли новые очертания. Только жизнь продолжалась, приняв какие-то новые формы, хотя кое-где сохранились и старые.
Но, если верить Глиху, человеческий род все-таки выжил!
Человек больше не был хозяином мира, но все еще существовал.
Улисс отправится на юг.
Но вначале ему придется убить Древнюю Тварь с Длинной Рукой, чтобы доказать свою божественность.
Он вновь принялся расспрашивать крылана. Иногда Глих становился уклончивым и раздражительным, но в открытую своего гнева не проявлял.
- Значит, на севере, - наконец подытожил Улисс, - полным-полно вулканов и гейзеров, дающих сильный и неприятный запах?
- Да, - ответил Глих.
Глих знал куда больше, чем хотел показать, но на этот раз Улисс не стал ломать себе голову над причинами его скрытности. Его интересовала только информация.
- Далеко на севере?
- Десять дневных переходов.
Около двухсот миль, заключил Улисс.
- Ты отведешь нас туда.
Глих открыл было рот, будто хотел что-то возразить, но передумал.
Улисс созвал жрецов и вождей вуфеа и вагарондитов и сказал им, что они должны сделать за время его отсутствия.
Высоких особ весьма озадачила необходимость собирать экскременты, а также производить древесный уголь. Улисс пообещал, что откроет им божественный смысл этих действий впоследствии.
Вдобавок он потребовал, чтобы как можно больше воинов и молодых самцов отправились с ним в поход на север. По дороге они будут выслеживать Древнюю Тварь, хотя это и не является их главной задачей. Но для уничтожения Древней Твари это необходимо.
Вождей его требования в восторг не привели, но они все же занялись претворением их в жизнь. Через неделю большой отряд, состоявший из сотни взрослых воинов, двух сотен молодых, нескольких жрецов, Авины и самого Улисса, отправился к северу. Глих был с ними, но был не всегда. Он летел впереди и разведывал территорию. Несколько раз ему удалось обнаружить дичь, а трижды - неприятельских разведчиков. Те принадлежали к народу, напоминавшему разновидность вагарондитов. У них был черный мех с каштановыми полосками вокруг глаз и щек, но во всем остальном они в точности походили на своих южных родичей.
Алканквибы собрали большое войско и постарались поймать отряд Улисса в засаду. Глих сообщил о ее месте, и охотники превратились в добычу. Полная внезапность, да еще стрелы, с которыми алканквибы были совершенно не знакомы, да еще появление гиганта Улисса, да еще россказни о его божественности, наверняка известные алканквибам, превратили битву в обыкновенную резню. Улисс не возглавил ни одной атаки, да вожди этого и не ждали. Ну а он был только счастлив. Разве может бог оказаться раненым? Конечно, спрашивать он никого не стал. Возможно, их богам не возбраняется претерпевать раны. Во всяком случае, даже древние греки и прочие народы считали своих богов бессмертными, но не неуязвимыми.
Дело обернулось таким образом: он стоял в сторонке и пускал в ход свой гигантский лук с убийственной эффективностью. Он возблагодарил Господа за то, что ему пришло в голову заняться в колледже стрельбой из лука и не отказаться от этого хобби впоследствии. Он был отменным стрелком, и его лук был куда мощнее, чем у вуфеа. Хотя они были жилисты и сильны, несмотря на свой маленький рост, он казался для них слишком высоким. Его руки натягивали лук - "могучий лук Одиссея", того, прежнего Улисса, думалось ему, - и стрелы попадали в цель достаточно метко, чтобы убить двенадцать алканквибов и ранить еще пятерых.
После шести минут баталии враг был опрокинут и бежал, а многих из них поразили в спину копья и томагавки. Выжившие, однако, сражались до последнего. Достигнув своей деревни, где ждали объятые ужасом самки, детеныши и старые воины, все самцы, способные держать оружие, включая шестилетних детенышей, встали перед закрытыми воротами. Новоявленные кровные братья, вуфеа и вагарондиты, с воплями обрушились на защитников. Они действовали слишком неорганизованно и потому были отброшены назад с тяжелыми для себя потерями. Улисс воспользовался затишьем, чтобы приказать им оставить алканквибов в покое и двинуться дальше.
Жажда крови оказалась так велика, что они посмели возражать ему. Он возвестил, что они должны делать то, что он скажет, или же ему придется их уничтожить. К счастью, никто не решился объявить его слова блефом - по крайней мере вслух.
При виде алканквибов Улисса осенила идея. Для обратного путешествия ему понадобится столько носильщиков, сколько он сможет раздобыть, а здесь находилась по крайней мере сотня юношей.
Он устроил через Глиха совещание с вражеским военным вождем. Дебаты были бурными, но краткими, а потом вождь, устрашенный возможностью уничтожения его племени, пошел на уступки. Двумя днями позже алканквибские юноши вышагивали рядом с боевым отрядом в качестве заложников и будущих носильщиков. Деревня между тем послала сообщение другим племенам алканквибов, чтобы те оставили отряд в покое. Два племени не вняли посланию и атаковали, поэтому попали в засаду и были уничтожены. А Улисс приобрел еще сто пятьдесят носильщиков и заложников. Он сжег две деревни, дабы преподать наглядный урок, но жителей их вырезать не позволил.
Улисс никак уж не радовался своей воинской удаче. Все эти кровопролития страшно его угнетали. Разумная жизнь существует вот уже миллионы лет - четыре тысячи поколений, а то и вдвое больше, ушли в небытие за этот срок. Но разумные существа, владеющие речью, повелители животных, ничему не научились. Или же научились - тому, что борьба и кровопролитие неизбежны и не прекратятся, пока существует сама жизнь?
Передвижение большого отряда замедлилось. Столько людей не могли двигаться слишком быстро, и вместо намеченных десяти дней переход занял двадцать. Зато серьезных нападений на отряд никто больше не предпринимал. Кое-какие племена жались к опушке леса и время от времени пытались напасть с незначительными силами. Особых неприятностей они не доставляли. Куда более серьезной проблемой была необходимость прокормить целую армию. Крупный отряд распугивал всю дичь в округе, и маленьким группам охотников приходилось отдаляться от основного отряда на целые мили вперед и по сторонам. Это делало их легкой добычей для туземцев. Однажды Улисс по совету Авины устроил охоту на лошадей, согнав вниз с утеса целый табун. Даже много дней спустя отряд все еще не испытывал недостатка в еде - правда, им пришлось надолго задержаться, чтобы закоптить такую уйму мяса.
Наконец отряд достиг намеченной Улиссом цели - вулканов и горячих источников. Здесь, как он и надеялся, они нашли серу. Это были залежи зеленого полупрозрачного минерала, которые можно было добывать каменными орудиями его "людей". За две недели они добыли столько, сколько могли унести, и отряд двинулся в обратный путь.
В деревнях алканквибов Улисс договорился, что юных носильщиков отпустят назад с подарками после их возвращения с грузом в лагерь вуфеа.
Через некоторое время, когда отряд вернулся в исходную точку, Улисс обнаружил, что там собраны изрядные запасы нитрата калия: вуфеа следовали его наставлениям по части обработки экскрементов с целью ускорить их разложение. Спустя несколько дней, после празднеств и церемоний, Улисс приставил своих воинов и всех женщин, которых только можно было освободить от работы на полях, к изготовлению черного пороха. В результате получилась нужная смесь из нитрата калия, древесного угля и серы. Первая же демонстрация ошеломила и потрясла вуфеа, вагарондитов и алканквибов, вызвав у них благоговейный трепет. Это была пятифунтовая бомба, заложенная в хижину, построенную специально для этой демонстрации.
Улисс прочел всем лекцию об опасности нового оружия и взрывоопасности пороха. Он также запретил применять его без своего позволения. Не введи он таких ограничений, весь запас пороха был бы израсходован за один день на пустые забавы.
На шестой день он запустил ракету с двухфунтовой боеголовкой, заключенной в деревянный корпус. Та взорвалась прямо на поверхности каменного утеса, произведя изумительный фейерверк.
После этого Улисс натаскал Глиха, чтобы тот носил и бросал фунтовые бомбы. Глих летал над гигантским чучелом, сделанным из бревен и соломы и изображавшим Древнюю Тварь. Он пикировал вниз, потом, почти касаясь, взмывал вверх и вставлял конец своего запала в дырочку маленького ящичка. Потом он быстро швырял бомбу, которая падала на спину чучела, но она скатывалась и взрывалась в десяти футах поодаль. После четырех попыток Глих оказался в состоянии правильно рассчитать время, и бомба разнесла чучело на куски.
- Очень хорошо, - сказал Улисс, когда Глих, скалясь как демон, приземлился рядом с ним. - Ты просто молодец. Теперь следует обнаружить, где скрывается Древняя Тварь. Тебе это по плечу.
- Она может быть во многих переходах к северу отсюда! Или к востоку! - воскликнул Глих.
- Найдешь, - заверил его Улисс.
Крылан с мрачным видом удалился заморить червячка.
- Странно, - заметила Авина, - как мы не догадались использовать его, чтобы найти Древнюю Тварь. А следовало бы. Но мы же не боги.
- Странно, почему он так неохотно согласился сделать это? - размышлял вслух Улисс. - Ему ничто не грозит, разве что он неправильно рассчитает время, поджигая запал. Но он противился еще до того, как узнал о бомбах.
- Я не знаю, - медленно проговорила Авина, словно не желая никого ни в чем обвинять - во всяком случае, пока не желая.
Он попытался добиться, чтобы она высказала хоть какое-то подозрение, но Авина утверждала, что никого ни в чем не подозревает. Он сдался. При желании она могла вести себя загадочно, как кошка. Но Улисс решил присмотреться к Глиху поближе. Правда, если бы Глих не желал выследить Древнюю Тварь, он мог бы просто улететь. Или не найти гиганта.
Через три недели они снова были в стране алканквибов. За неделю до этого Древняя Тварь совершила набег на северную оконечность полей вагарондитов. Гонцы принесли Улиссу эту весть, и по прошествии часа он выступил в поход на север. Его силы состояли из двадцати воинов, двенадцати носильщиков, Авины и его самого. Они шли волчьей рысью: сто шагов бегом, сто - шагом. Они покрывали десятки миль с рассвета до заката. Каждую ночь Улисс проваливался в сон, едва успев забраться в спальный мешок. А наутро ощущал, как протестуют против пробуждения все его мускулы. Только на четвертый день он проснулся, не испытывая боли. За эти дни он похудел гораздо сильнее, чем за все время первой вылазки. В отличие от своих низкорослых, худых и жилистых спутников, он не мог бежать весь день напролет и не испытывать при этом крайнего изнеможения. Он был слишком высок для этого, и мускулы его были слишком тяжелы. Но не мог же он допустить, чтобы они сочли свое божество слабаком! Приходилось прилагать все усилия, чтобы не отставать.
Он уже износил башмаки, в которых его застало "оживление", и напялил мокасины. Ноги с непривычки болели долго, но постепенно он приспособился.
По его прикидкам, со дня пробуждения он сбросил около двадцати фунтов. Но тренировка пошла ему на пользу. На нем не осталось ни грамма жира, и он превратился в великолепного бегуна. И все же любой вуфеа, даже Авина, мог загонять его до потемнения в глазах.
Отряд уже забрался в самую глубь территории алканквибов, когда однажды утром его остановил внезапно представший перед ним Глих. Он летел быстро, скользя над верхушками деревьев, и даже на таком расстоянии по выражению его лица можно было понять, что он нашел Древнюю Тварь с Длинной Рукой.
Мгновением позже он соскользнул на поляну и приземлился неподалеку.
- Она впереди! - задыхаясь, вымолвил Глих. - По другую сторону большого холма!
- Что она делает? - спросил Улисс.
- Питается! Объедает с дерева листья!
Честно говоря, Улисс не ожидал, что Глих обнаружит зверя. Но он мог понять поведение крылана неправильно. Или, быть может, что-то заставило бэтмена изменить свои намерения? Если так, то кто или что?
Глих попытался оторваться от земли. Ему недоставало открытого пространства для разбега, даже с пустыми руками. А с пятифунтовой бомбой шанса взлететь не было вообще. Да и крутой откос не годился под стартовую площадку: все холмы в округе были сплошь покрыты деревьями.
Улисс колебался. Он мог бы перенести Глиха на две мили назад, где тому хватило бы места для разбега. А потом Глих перелетел бы обратно и встретился с ними. Улисс не хотел дожидаться его, но, видно, придется, если он хочет воспользоваться помощью Глиха. Да и спешить ему некуда. Стоит ли беспокоиться о том, что он потратит немного времени понапрасну, раз проспал уйму тысячелетий, нимало не побеспокоившись?