- При первой же возможности залезь ко мне в карман и достань оттуда нож.
Он увидел Глиха, который на противоположном конце комнаты говорил со своей женой. Та смотрела на них и плотоядно улыбалась.
- Я прильну к тебе ближе и сделаю вид, что говорю, - шептал Улисс, - а ты залезь в мой карман, достань нож и открой лезвие. Ты ведь умеешь. А потом займись веревками.
Он ухитрился приблизиться и наклонить к ней голову, двигая губами, будто что-то шепча. От нее несло потом и ужасом, она дрожала.
- Даже если они не заметят и если я смогу освободить твои руки - что мы сможем сделать против них? - сказала Авина, кивнув в сторону гигантов.
- Поживем - увидим, - отозвался Улисс.
К ним направился гигант, и Улисс похолодел. Но вуггруд повернулся к ним спиной и уселся напротив. Лучшей стены, чтобы спрятаться, Улисс и пожелать не мог. Вскорости гигантская голова склонилась, и раздался похожий на дальние раскаты грома храп великана. Остальные тоже отправились на боковую, за исключением того великана, что стоял в проходе. Но он присматривал за пленниками без особого усердия. Да и зачем ему усердствовать? Пленники такие маленькие, так крепко связаны, а сам он преграждает единственный выход.
А вот Глих и Гуах Улисса беспокоили. В любой момент каждый из них мог вспомнить о ноже, подойти и отобрать его. Со своего места Улисс не мог их видеть, а это значило, что и они не могли видеть его. Глиху это может не понравиться, ведь он так жаждет насладиться страданиями Улисса.
Но Глих так и не подошел. Возможно, они с женой решили вздремнуть перед началом тяжелого путешествия. Во всяком случае, Улисс горячо на это надеялся.
Поскольку за ними никто не наблюдал, Авина работала быстро. Она перекатилась к Улиссу спиной и залезла в его карман. В такой ситуации ее кошачья гибкость и малый размер рук служили немалым подспорьем. Ее пальцы ухватились за кончик ножа и медленно вытащили его. Нож упал с легким стуком, и оба они окаменели. Великан издал глубокий горловой звук и на мгновение поднял голову. Храп прекратился. Улиссу показалось, что у него сейчас сердце остановится. Но голова гиганта вновь повисла на грудь, и храп с присвистом возобновился с новой силой.
Авина нажала кнопку, и лезвие выскочило. Через десять минут неуклюжих попыток кожаные ремни были перерезаны. Улисс помассировал запястья и повертел руками, чтобы возобновилось кровообращение. Затем, не спуская глаз с часового, который демонстрировал им свой звериный профиль, перерезал путы Авине.
Наступал критический момент. Если их увидит часовой или если бэтмены не спят, поднимется тревога. Что могли сделать два слабых пленника с окружавшими их гигантами?
Он шепнул Авине, чтобы та тихо пробиралась вдоль стены. Он медленно следовал за ней, пока спящий перед ними гигант не закрыл его от взора часового. Между тем Авина резала путы соседнего вуфеа. Тот, в свой черед, должен был освободить соседа. И так далее. Когда будет освобожден десяток воинов, нож следовало возвратить Улиссу: освобождать всех сейчас неразумно - процедура слишком долгая и слишком явная.
Авина переслала нож по цепочке, а также передала инструкции Улисса. Ни он, ни она крыланов не видели, но соседний вуфеа сказал, что те сидят на корточках подле стены, свесив голову до самых колен, и вроде бы спят.
Факелы почти потухли, а огонь у входа погас давным-давно. Скоро вход, а затем и стены пещеры станут серыми в рассветных лучах. Часового могут сменить в любой момент. Ему могли приказать разбудить всех на рассвете.
- Они говорят, что готовы, - прошептала Авина, вкладывая нож в руку Улисса.
Он окинул взором спину гиганта. Часовой почесывал спину кончиком палки и смотрел на отверстие. Луки, стрелы, копья, ножи, бомбы и поклажа пленников были сложены у входа. Оружие гигантов лежало на полу рядом.
Улисс медленно и осторожно встал, уверившись, что спина вуггруда надежно прикрывает его, - на случай, если часовой вдруг обернется. Он протянул руку с ножом, направив острие вниз, и перерезал великану сонную артерию. Кровь так и хлынула, храп сменился клокотанием, голова повисла до самых ног. Улисс поднял копье, зажал окровавленный нож в зубах и бросился на часового.
За спиной у него, как Он надеялся, остальные похватали копья и мечи своих тюремщиков и пустили их в дело.
Один из великанов все-таки успел вскрикнуть в момент удара.
Часовой уронил палку и молниеносно обернулся.
Улисс вогнал копье ему в живот, но не слишком глубоко. Копье оказалось недостаточно острым, да и живот вуггруда был защищен многодюймовым слоем жира и массивных мускулов. Он весил, наверное, фунтов пятьсот пятьдесят, а то и больше. Великану было достаточно отступить на шаг, чтобы копье упало, - а потом он переступил через копье и бросился на Улисса. Человек отпрянул и схватился за нож. Ему ничего не оставалось, кроме как продолжать схватку с вуггрудом. Счастье еще, что часовой безоружен.
Но тут часовой с диким ревом остановился, схватил копье и метнул его с такой силой, что сбил Улисса с ног. Из брюха великана хлестала кровь, но он наклонился и поднял копье, собираясь проткнуть им Улисса. Да с такой силой впору быка телеграфным столбом проткнуть!
Улисс уклонился от удара, вогнал лезвие в толщу меха и жира и рванул вверх. В тот же миг сзади на плечи гиганту вспрыгнула черно-белая фурия, а каменный нож вонзился в его правый глаз.
Великан выронил копье и пошатнулся. Улисс ухватился за нож покрепче и выдернул его из гигантского брюха. И снова ринулся на великана - тот уже потянулся, намереваясь схватить Авину. Улисс воткнул нож ему в пах, повернул лезвие и рванул. Гигант схватился за рану, и нож Улисса прошелся по тыльной стороне его ладоней.
Прозвенел лук, и гигант упал со стрелой, пронзившей его шею. Авина перекатилась через него, чтобы не быть раздавленной. Она упала, когда гигант потянулся назад, собираясь схватить ее.
Улисс обернулся. Рев, крики и удары разом смолкли. Все великаны лежали мертвыми. Большинство из них были убиты во сне. Трое успели вовремя проснуться и прикончили троих вуфеа.
Улисс вновь повернулся к выходу и увидел, как Гуах снимается с ветки, а Глих следует за ней.
Чертыхаясь, он побежал за ними, выхватил лук и стрелы у вуфеа, который пристрелил часового, и выскочил наружу. Глих взлетел с громадного выступа и, хлопая крыльями, ринулся вниз. Улисс наложил стрелу на тетиву, бессознательно сделал поправку на ветер, прицелился и отпустил тетиву. Стрела насквозь пробила тонкую перепонку правого крыла.
Глих вскрикнул и начал было падать, но потом его крылья вновь захлопали, и он спустился в управляемом полете на соседний ствол. Там его уже поджидала Гуах. Улисс наблюдал несколько минут, как жена осматривает дыру в крыле Глиха и рты у обоих не закрываются ни на миг.
Улисс возвратился в пещеру и отдал нож воинам, чтобы они перерезали путы остальным. Когда все поднялись и вооружились, он велел им идти во внутреннюю пещеру. Они жаждали мести. В большой пещере они перебили всех вуггрудов за считанные мгновения. Они перестреляли взрослых самок, которые были так же опасны, как и самцы, а потом закололи копьями детенышей и подростков.
Потом Улисс прошел в нишу и застучал по мембране. Ответ на сей раз оказался быстрым, понятным и почти смертельным. Из тысячи доселе невидимых отверстий в стенах в них ударили мощные струи воды, сбили и покатили по полу. Вуфеа поднялись на ноги и были сбиты снова. Их волокло все дальше и дальше, пока они не оказались в уже полузатопленном туннеле. Задыхаясь, кашляя, спотыкаясь о тела убитых вуггрудов, оскальзываясь и падая, они добрались до внешней пещеры, а потом вышли наружу. И тут внезапный толчок воды чуть не выбросил их с ветви.
Через некоторое время поток уменьшился и исчез совсем. Улисс осторожно вернулся в пещеру, откуда смыло все трупы и все тюки с поклажей. К счастью, большую часть припасов все же удалось выловить и сложить подальше от бешеного потока.
Вход в туннель запечатала густая липкая масса наподобие медовых сот.
Улисс пересчитал своих людей, остатки провизии и амуниции. Половине воинов удалось сохранить луки и набитые стрелами колчаны. Десяток бомб уцелел. В живых осталось восемьдесят четыре воина, не считая его и Авины - усталая, побитая и потрепанная компания. Оперение стрел и тетивы намокли и, таким образом, были сейчас бесполезны. Запалы у бомб тоже отсырели; возможно, подмок и порох. И провизии осталось совсем мало.
- Повелитель, мы готовы, - произнес Ауфаиеу, занявший теперь место предводителя вуфеа. Он помолчал и добавил: - Следовать за тобой в обратный путь к нашим селениям.
Улисс хотел посмотреть ему в глаза, но Ауфаиеу упорно отводил их в сторону.
- Но я не собираюсь возвращаться, - ответил Улисс. - Я отправлюсь на южное побережье, чтобы узнать, существуют ли смертные, похожие на меня.
Ауфаиеу ни слова не сказал о том, что богу полагалось бы это знать.
- А как насчет Вурутаны, Повелитель? - только и спросил он.
- Пока что с Вурутаной связываться незачем.
Да и что мог предпринять он сам или кто-нибудь другой? Вурутана - всего лишь дерево. Того, кто сидит у власти, кто контролирует крыланов, вуггрудов, а возможно, и леопардолюдей, никак не обнаружить. Во всяком случае, пока. Дерево было слишком обширным. Контролирующая и управляющая сила могла скрываться в любом месте. Но когда-нибудь Улисс изловит бэтмена и выбьет из него местонахождение короля Вурутаны.
А может быть, и нет. Если взять да здраво поразмыслить - к чему искать этого скрытого правителя? Пока тот остается на Дереве и не суется во внешние земли, пусть себе вытворяет все, что заблагорассудится. Улисс пришел сюда лишь потому, что не знал, что такое Вурутана, а вуфеа и все прочие думали, будто Вурутана для них опасен и что Каменный Бог мог для них что-то сделать.
А с самим Деревом ничего не поделаешь. Оно будет продолжать расти, пока не покроет всю Землю. Вуфеа и остальным придется либо приспособиться к нему и научиться жить на нем, либо построить лодки и плыть в другие земли.
- С Вурутаной сейчас незачем связываться, - повторил он. - А что касается нас, что касается меня, то я пойду дальше, разведаю земли вдоль южного побережья. Если вы хотите бросить меня, пожалуйста. Я не хочу, чтобы меня сопровождали трусы.
Улисс не хотел их так называть. Они не были трусами. Он не винил их ни за то, что они пали духом, ни за то, что хотели вернуться. Он и сам был настроен точно так же, просто не желал сдаваться.
- Вот именно, трусы! - подхватила Авина. - Возвращайтесь в свои деревни, в свои кланы, которые вы опозорили! Дети и женщины будут над вами издеваться и плевать в вас! И вас не похоронят вместе с храбрыми воинами! Вас похоронят в земле, предназначенной для трусов! И духи ваших предков на Счастливом Поле Боя будут в вас плевать!
Ауфаиеу дернулся, будто она ударила его хлыстом, и беззвучно выругался, а его темно-синие глаза сверкнули. Такое и из уст мужчины услышать нелегко. Но от женщины! Тем более от женщины, которая прошла сквозь те же тяготы и лишения.
- Я ухожу сейчас же, - сказал Улисс, указывая на юг. - Ухожу туда. И не поверну назад. Можете следовать за мной или уйти. Я все сказал.
Ауфаиеу был в панике. Сама мысль о возвращении без Каменного Бога, который указывал путь и заботился о них, пугала его. Они зашли так далеко только потому, что Улисс вызволял их из всех затруднительных положений. И потом, даже если они сумеют проделать без него обратный путь, им придется объяснять своему народу, почему они покинули Каменного Бога.
Улисс взвалил на плечи мешок с провизией и двумя бомбами.
- Пойдем, Авина, - сказал он.
Он прошел мимо входа в дупло и начал прокладывать себе путь вокруг ствола. Выбравшись на другую сторону, где начиналась могучая соседняя ветвь, он остановился передохнуть.
- Авина, они идут? - спросил он, заслышав голоса позади.
- Идут, - улыбнулась она.
- Отлично! Тогда - вперед!
Он остановился в сотне ярдов там, где из впадины на вершине ветки била вода и бежала дальше по глубокому желобу. Ярдов через пятьдесят русло расширялось и речка начинала свой долгий путь. Улисс подождал, пока остальные обогнут ствол, цепляясь за выступы коры, и, когда все добрались до источника, заговорил:
- Спасибо за то, что вы остались верны мне. Я не могу обещать вам ничего, кроме новых трудностей. Но если мы найдем что-нибудь ценное, то разделим добычу поровну.
Кое-кто промолчал, иные пробормотали:
- Не стоит благодарности, Повелитель.
- Теперь, - сказал Улисс, - мы вновь построим плоты. Но на сей раз соорудим загородку по краям, чтобы никакие безногие твари или водяные крысы не могли стянуть нас в воду.
Пока треть отряда срезала похожие на бамбук растения для шестов и загородок, Улисс отправил вторую треть на стражу. Оставшиеся занялись охотой. Когда плоты были готовы к отплытию, охотники вернулись с тремя козами и четырьмя обезьянами, ленивцем и большой страусоподобной птицей. Путешественники разожгли костры, разделали туши и повесили их жариться. Когда запах мяса достиг их ноздрей, сердца их вновь воспрянули. Вскоре послышались шутки и смех. А потом вернулись Улисс и Авина со связкой из восьми рыб.
Пока Авина готовила рыбу, Улисс размышлял о недавних событиях и о том, что делать дальше. Хотя он не видел крыланов с тех пор, как обогнул ствол, он понимал, что им ничего не стоит его выследить. Единственное, что от них при этом потребуется, - не приближаться на расстояние выстрела из лука. А когда они соберут побольше леопардолюдей или вуггрудов, которые, по его убеждению, произошли от медведей, то те тут же вступят на тропу войны.
Более того, в округе должно быть еще много пещер с мембранами. Может, даже целая сеть связи между самыми дальними ветками и неким верховным органом управления пронизывает все Дерево. И возможно, что во главе находится правитель бэтменов. Но хотя у Улисса не было никаких оснований, он чувствовал, что Вурутаной правит не народ Глиха, а кто-то другой.
Если он достигнет южного побережья, то может обнаружить, что Глих соврал ему. Он мог накормить Улисса байками о живущих там людях, чтобы тем вернее заманить его на Дерево.
Он пришел к заключению, что ему остается одно - идти вперед, доверясь судьбе, а также мужеству и опытности своего отряда, а заодно и собственным. Но попадись ему на пути город бэтменов - и он ворвется туда, если сумеет. Даже если крыланы и не являлись Вурутаной или его правящей силой, они были у него на побегушках. И могли располагать ценной информацией.
Улисс не видел солнца, потому что с обеих сторон над головой высились стволы, ветви и листва, но самые упорные лучи, казалось, все-таки прорывались откуда-то слева. Он дал приказ выступать, и четыре плота были спущены на воду. Они проплыли без затруднений около десяти миль. Теперь солнце светило уже справа. И тут они увидели Глиха, летящего параллельным курсом. Он был в шестидесяти футах слева и на такой высоте, что его едва было видно над верхушками деревьев, которые заполняли пространство между руслом и стороной ветки. Когда крылан увидел, что за ним наблюдают, то захлопал крыльями быстрее и исчез за стеной зелени. Несколькими минутами позже путники увидели его сидящим на ветке гигантского красного дерева, растущего на громадной ветви.
Кто-то из воинов вознамерился подстрелить его, но Улисс посоветовал не тратить стрел попусту. Он подивился, куда же запропастилась Гуах, и тут до него дошло, что скорее всего она улетела вперед, чтобы предупредить вуггрудов и храушмиддумов. А может быть, отправилась в город дхулулихов, чтобы натравить их на пришельцев.
Плоты миновали дерево, на котором восседал Глих. Он наблюдал за ними, покуда речка не свернула в сторону, скрыв плоты от его глаз. Мгновением позже воины увидели, как он взмахнул крыльями и был таков. Но он вернулся и опять уселся на ветку другого красного дерева - на сей раз настолько близко, что Улисс смог разглядеть пробитую стрелой дыру в его крыле.
Глих оставался на ветке, пока плоты не скрылись за новым поворотом. Едва он пропал из виду, как Улисс спрыгнул с плота и помчался сквозь густые заросли. Он надеялся, что сможет пробиться раньше, чем Глих покинет свою ветку. В конце-то концов, торопиться Глиху некуда. Далеко его поднадзорные не уйдут.
Торопясь перебраться сквозь заросли, Улисс наделал куда больше шума, чем хотелось бы. Будь он Тарзаном, он мог бы одним махом перелететь с ветки на ветку по паразитирующим деревьям. Окажись у него чуть больше времени, он мог бы попытаться. Но времени у него не было. Поэтому он продирался сквозь мешанину деревьев, мясистых отростков и густых ветвистых кустарников, колючек и лиан, которые росли, перекидываясь с растения на растение. Он нес лук, поднимая и вытягивая его перед собой. Но, прорываясь сквозь кустарник или заросли колючек, он то и дело цеплялся за них стрелами из колчана. Приходилось останавливаться и отцеплять их.
Наконец Улисс положил колчан на землю и взял две стрелы в руки. После этого дело пошло на лад. Дважды он вспугнул оленя ростом с чихуахуа и раз отскочил от шипящей змеи с треугольной головой и бегущими по боку черными, желтыми и оранжевыми шевронами.
Он выбрался из зарослей как раз в тот момент, когда Глих сорвался с ветки, расправил крылья, взмахнул ими и взлетел. Он то снижался, то поднимался, пролетая вдоль ветки в двенадцати футах от куста, где спрятался Улисс. Улисс вскочил, прицелился в Глиха с упреждением и спустил тетиву. Стрела пронзила его правое ухо и улетела вперед.
Глих заверещал и начал заваливаться набок. Улисс пробрался к самому краю ветви и наложил новую стрелу. Но Глих уже прекратил вопить и выровнял полет. Сейчас он находился в пятидесяти футах впереди и ниже Улисса, и на сей раз Улисс взял меньшее упреждение.
Стрела пронзила правое крыло и плечо Глиха. Должно быть, она вырвала только кусок мяса на правом крыле, потому что оно продолжало работать. Но Глих был ранен и стал падать, тщетно взмахивая крыльями, в мрачную бездну. Улисс постарался проследить его падение, но потерял его в сумраке и переплетении растительности.
Если бэтмен обо что-нибудь не треснется, то скорее всего очухается и благополучно приземлится. Улисс вздохнул и вернулся к плоту. По крайней мере, ему удалось перепугать бэтмена насмерть.
- Остановитесь за следующим поворотом, - велел он, вспрыгнув на плот. Он рассказал спутникам, что произошло, и хотя все были разочарованы, что убить бэтмена не удалось, описание ужаса Глиха доставило им немало удовольствия. Они выбрались на берег вслед за Улиссом, затащили плоты в чащу, где перерезали узлы лиан и засунули бревна в кусты. После чего начали трудный, но не невозможный спуск на соседние ветви. Там, где передвигаться по вертикали не удавалось, отряд шел по горизонтальной плоскости. До сумерек они были уже в одной из громадных полостей, изобилующих по обеим сторонам ветви. Здесь частенько водились животные: всевозможные обезьяны от макак до бабуинов, коты самой разной величины - от домашней кошки до леопарда.
Хозяина полости дома не оказалось, но некоторое время спустя он вернулся. Это была полосатая, как тигр, кошатина размером с оцелота. Она не стала драться с чужаками за логово.