Отряд спустился в долину шириной миль в шесть и вдвое длиннее. Лес в ней перемежался лугами и болотами. С воды доносилось кряканье уток. Мимо промчался заяц, удирая от лисы. Огромный бурый медведь долго стоял на верхушке холма, принюхивался, следя за путниками, потом повернулся и скрылся из виду. Отряд добрался до дна долины и двинулся через луг. Вдруг справа донесся низкий трубный рев. Обернувшись, путники увидели, как на них надвигается огромный бык.
- О Боже, что за чудовище! - выдохнул О’Брайен.
Бык был не менее семи футов в холке. Бурая шерсть блестела. Массивные рога оказались не меньше десяти футов в размахе.
- Зубр! - воскликнул Два Сокола.
Его рука сама собой стиснула пистолет, словно тот был единственной реальной вещью в этом невероятном мире. Его испугали не столько размеры животного - у людей, идущих рядом, достаточно ружей, чтобы убить такую громадину, - сколько ощущение, что он попал в доисторическую эпоху, когда человечество только начинало свой путь к цивилизации. С такими чудовищами люди сражались в каменном веке. И стерли их с лица земли, напомнил он себе. Не такая это и древняя тварь. В лесах Германии и Польши несколько измельчавшие зубры встречались еще во времена первой мировой.
Зубр предупреждающе заревел и двинулся на них, по временам останавливаясь, чтобы, вскинув вверх тяжелую голову, принюхаться. Его черные глаза блестели на солнце, но выражал ли этот взгляд стремление убивать или просто любопытство, было непонятно. В пятидесяти ярдах позади быка показались пробирающиеся через кустарник коровы. Каждая из них была достаточно велика, чтобы о себе позаботиться, но агрессивности они не выказывали. Возможно, они защищали телят, хотя Два Сокола понятия не имел, когда у этих зверей наступает период размножения. Бык же, казалось, не на шутку настроился защищать свою территорию от непрошеных гостей.
Дзикохсес что-то сказал своим людям, потом вышел вперед и пронзительно крикнул. Бык не двигался. Дзикохсес крикнул снова, бык повернулся и побежал прочь. Два Сокола облегченно вздохнул. Внезапно, словно что-то почуяв, бык развернулся, опустил огромную голову, потом взрыл копытом землю так, что комья полетели в стороны. С глухим ревом огромная туша бешеным галопом устремилась вперед. Земля задрожала под ударами копыт.
Дзикохсес что-то прокричал, и его люди бросились в разные стороны, окружая быка. Зубра этот маневр не смутил. Его мишенью оставались два американца и Ильмика, которые оказались в центре отряда и остались на месте, когда остальные разбежались. Два Сокола заметил, что ни О’Брайен, ни Ильмика не поддались панике. Девушка вытащила револьвер, держа его для уверенности обеими руками. Безоружный ирландец встал по правую руку от товарища.
- Бежим! - выдохнул он. - Я направо, ты налево! Может, это его собьет.
Они не успели. Грянули два мушкета. Кахния выпустил стрелу, она застряла в правой лопатке зверя, но тот словно и не заметил. Удары пуль только заставляли его вздрагивать. Ильмика тоже стреляла, но даже пули 40-го калибра не могли остановить такую громадину - они безвредно расплющивались о толстые кости черепа. Два Сокола крикнул девушке, чтобы она прекратила тратить зря патроны, но она не услышала.
По случайности или намеренно, но вторая стрела попала быку в правую переднюю ногу. Он упал и несколько шагов проскользил по траве, чтобы замереть у ног пилота. Два Сокола опустил взгляд на массивную голову, посмотрел в большие черные глаза - такие же длинные ресницы были у девушки, с которой он познакомился в Сиракузах, - позднее Роджер удивлялся, что в такой критической ситуации ему в голову пришла подобная мысль. Он отошел на шаг и выстрелил зверю в глаз. Остальные тоже стреляли. Зубр вздрагивал под ударами пуль, кровь сочилась из дюжины ран, но могучая жизненная сила заставляла его сопротивляться. Шатаясь и ревя, бык поднялся на ноги.
Два Сокола выстрелил в упор. Глаз лопнул, из глазницы хлынула кровь. Рев оборвался, и зверь рухнул на землю. Он еще раз попытался встать, издал слабое мычание и затих.
Только теперь индейца охватила дрожь. Его чуть не вырвало, но Два Сокола быстро пришел в себя, и ему не пришлось позориться перед товарищами.
Дзикохсес вытащил длинный нож и перерезал животному горло. Потом выпрямился и на какое-то мгновение забыл и о быке, и о столпившихся вокруг него людях. Он прислушивался и внимательно осматривал долину и склоны гор, опасаясь, что выстрелы могли привлечь чье-то внимание. Два Сокола хотел было спросить Дзикохсеса, кого можно опасаться в этой глуши, но потом передумал. Он не только был уверен, что его вопрос не будет понят. Он хотел, чтобы его спутники полагали, будто могут свободно говорить в его присутствии. Это не было большой ошибкой - пилот понимал едва одну шестнадцатую из их разговоров. Но он быстро учился.
Тушу освежевали и вырезали огромные куски мяса из бедер и задней части. Кахния хотел достать сердце, но Дзикохсес запретил. Они некоторое время ожесточенно спорили, потом Кахния угрюмо сдался. Два Сокола понял, что сердце нужно было Кахнии не для еды. Похоже, Кахния предлагал съесть всем по кусочку сердца, чтобы приобрести частицу силы и храбрости быка, а Дзикохсес возражал против этого обряда, поскольку хотел покинуть долину как можно быстрее.
Дальше шли "волчьей рысью": сотню шагов бегом, сотню нормальным шагом. Мили оставались позади, но давалось это дорогой ценой. К тому времени когда отряд достиг другого края долины, все были изнурены и истекали потом. Но Дзикохсес был неумолим и не дал ни минуты на отдых. Он повел отряд дальше, вверх по петляющей тропке. Остальные переглядывались, словно решая, стоит ли просить устроить привал или лучше поберечь дыхание. Два Сокола ухмыльнулся про себя. К нему уже пришло второе дыхание, и он был полон решимости доказать, что ни в чем не уступит главарю партизан.
Они не успели проползти и сотни шагов вверх по крутому склону, цепляясь за ветки редких кустов, когда раздались выстрелы. Кахния, вскрикнув, упал и покатился вниз по склону. Остальные тут же бросились на землю. Два Сокола осторожно огляделся, но никого не заметил.
Снова грохнул выстрел, и Два Сокола услышал, как пуля рассекла листву над его головой. Посмотрев в ту сторону, откуда раздался выстрел, он заметил за стволом дуба человека, но стрелять в ответ не стал - стрелок снова исчез в своем укрытии, да и меткость при стрельбе из пистолета с расстояния в пятьдесят ярдов оставляла желать лучшего. Патроны надо беречь.
Дзикохсес что-то крикнул и начал карабкаться вверх, чтобы укрыться в чаще деревьев. Все последовали его примеру. Несколько раз слышались выстрелы, и пули свистели над головой. По звуку Два Сокола заключил, что противник использует мушкеты. В этом случае попасть в человека с такого расстояния они могли только случайно. Кахния был ранен лишь потому, что в момент атаки стоял неподвижно. Два Сокола решил рискнуть, прежде чем противник подойдет достаточно близко для прицельной стрельбы. Вскочив, он зигзагами побежал к дубраве. Выстрелов оттуда не доносилось. Либо враги сидели в укрытии где-то в другом месте, либо затаились, пока Два Сокола не подойдет поближе. В последнем случае он выбрал довольно сложный способ самоубийства.
Позади и с обеих сторон загремели выстрелы и послышались крики. Пули свистели совсем рядом, но Два Сокола добежал до ближайшего дерева, и ни одна из них не задела его. Затаившись за стволом, пилот осматривал лес, пытаясь засечь нападающих, если те решат подкрасться к нему поближе. Раздались поспешные шаги, и рядом на землю бросился Дзикохсес. Два Сокола указал на толстую ветвь над ними. Дзикохсес улыбнулся, отдал пилоту свое ружье и начал взбираться на дерево. Добравшись до нижней ветви, он забрал свое ружье и полез выше. Два Сокола полез за ним, остановившись веткой ниже. С минуту все было тихо, потом Дзикохсес выстрелил, и мужчина, прятавшийся за дубом, упал. Тут же раздался еще выстрел - и слился с криком другого человека, которого Два Сокола не видел. Третий противник показался из-за кустов и побежал к раненому, и в этот момент открыл огонь Скенаске, один из товарищей Дзикохсеса, прозванный Лисом за рыжеватые волосы; бегущий человек споткнулся и упал. Боль заставила его совершить ошибку - он попытался подняться, и залп всего отряда отшвырнул его тело на несколько шагов.
После этого все стихло. Два Сокола заметил еще двух человек, перебегающих от дерева к дереву, двигаясь в сторону большого дуба. Казалось, они искали подходящее укрытие, чтобы посовещаться.
Друг за другом все члены отряда достигли дубравы. Выстрелов больше не слышалось. Дзикохсес со своей ветви отдал приказы своим людям и хускарле Ильмике. Отряд развернулся в цепь и двинулся вверх по склону, к дереву, за которым скрывались враги. Дзикохсес оставался на своем дубу и изредка постреливал, не давая врагам поднять головы. Два Сокола последовал за Скенаске. О’Брайен остался на левом фланге. Ильмика некоторое время шла между Скенаске и пилотом, но потом тот потерял ее из виду.
Со стороны противника внезапно раздались выстрелы. Дзикохсес отвечал им беглым торопливым огнем. Вероятно, враги тоже покинули свое убежище, чтобы устроить нападающим засаду. "Какой нелепой будет моя смерть, - подумал Роджер, - если меня убьют в этой мелкой стычке в затерянной долине... так и не узнавшего, за кого я сражаюсь... " Впрочем, против кого он сражается, он тоже не знал. И зачем.
Ильмика вскрикнула, следом раздалось три выстрела - два из мушкетов, один из винтовки. Скенаске и Два Сокола начали пробираться в ту сторону, двигаясь осторожно, используя каждое прикрытие и поминутно останавливаясь, чтобы осмотреть местность впереди. Буквально через несколько шагов они наткнулись на труп. Человек лежал на спине, уставившись в небо мертвыми глазами. Его голова была повязана красным платком, в правом ухе было большое серебряное кольцо, а под курткой виднелась некогда белая рубашка. Из-за пурпурного пояса торчали узкий кинжал и однозарядный пистолет. Черные шаровары были явно велики владельцу; грубые шерстяные чулки им под цвет в алых узорах прикрывали блестящие кожаные башмаки с огромными серебряными пряжками.
Кожа мертвеца была смуглой, как у индуса, и Два Сокола подумал, что убитый похож на цыгана.
Скенаске и Два Сокола разделились и продолжили поиски. Вокруг не было никаких следов борьбы, но, похоже, девушку захватили товарищи убитого. Секундой позже пилот заметил что-то белое между деревьями. Связанную Ильмику толкал перед собой мужчина, похожий на убитого; сзади, прикрывая их, шел второй, вооруженный шестизарядной винтовкой.
Два Сокола подождал, пока они не исчезнут из виду, потом по широкой дуге, чтобы не попасть в засаду, последовал за ними. До него донеслись слабые крики, звук оплеухи и неразборчивое бормотание.
Что-то шевельнулось в кустах справа. Два Сокола бросился на землю, потом осторожно поднял голову. То был Скенаске. Помахав пилоту, рыжеволосый воин исчез из виду. Два Сокола ужом пополз к своей цели, но на несколько секунд потерял ее из виду, карабкаясь по узкой промоине. Грохнуло ружье Скенаске. Два Сокола поднял взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как пошатнулся один из охранников. Вскочив, Два Сокола выстрелил в него с двадцати шагов и кинулся вперед, нырнув в кусты как раз в тот момент, когда второй противник преодолел замешательство. Винтовочная пуля расплескала грязь в паре дюймов от носа пилота, и Два Сокола перекатился к другому кусту.
Скенаске продолжал стрелять, так что противник не мог поднять головы, и, перекрывая грохот, что-то крикнул пилоту. Тот не разобрал слов, но значение уловил. Вскочив, он бросился на холмик, пока Скенаске прикрывал его огнем. Пилот старался не шуметь, но его противник, должно быть, услыхал шлепанье подошв по грязи. Из-за дерева показалась повязанная черным платком голова, потом ее сменило длинноствольное ружье. Скенаске не мог видеть его, но враг боялся поднять голову, и это мешало ему целиться. Первая пуля ушла "в молоко"; противник прицелился получше и выстрелил еще раз.
Мимо просвистела пуля. Два Сокола не удивился, что она пролетела мимо - он заметил, как Ильмика пнула охранника в бок. Тот замер на секунду, соображая, прикончить ли ему девушку или сначала разобраться с противником. Это его погубило. Два Сокола выстрелил дважды, и обе его пули нашли цель. Одна попала противнику в висок, вторая пробила грудную клетку. Он сжался, как проколотый воздушный шарик.
Девушка рыдала и билась в истерике, пока Два Сокола развязывал ее. К тому времени когда они вернулись, бой уже закончился. Из нападавших двое были мертвы, некоторым удалось уйти, а еще двоих, раненых, взяли в плен. Они сидели на траве, полузакрыв глаза от боли.
Дзикохсес задал одному из пленников несколько вопросов; тот вместо ответа плюнул ему в лицо. Тогда Дзикохсес приставил дуло ружья к виску пленника и повторил вопросы. Мужчина снова плюнул. Раздался выстрел, и несчастный рухнул на землю с разлетевшимся на куски черепом.
Скенаске подвел второго пленника. Дзикохсес собрался было пристрелить и его без лишних разговоров, но передумал. Несчастного раздели догола, связали по рукам и ногам и повесили на ветке старого дуба в нескольких футах над землей. Трофейным ножом Дзикохсес отрезал уши пленника, и тот потерял сознание.
Отряд отправился дальше. На полпути к вершине они услыхали крики повешенного, потом снова наступила тишина - вероятно, тот вновь потерял сознание. Второй раз вопли послышались, когда отряд взошел на перевал, но затихли быстро и уже навсегда.
О’Брайен и Два Сокола оба были бледны, и не от усталости.
- Святая Богородица! - прошептал ирландец. - Эти парни шутить не любят!
Два Сокола посмотрел на леди Ильмику Торсстейн. Казалось, она полностью пришла в себя. Зрелище пытки ее явно подбодрило и доставило удовольствие. Пилота передернуло. Скорее всего нападавшие цыгане, или кто бы они там ни были, в случае своей победы поступили бы точно так же, если не хуже. Но этот акт возмездия был для него неприемлем. Он мог бы хладнокровно пристрелить врага, но такое!.. Пусть он и ирокез, цивилизация все же коснулась его.
С этого дня между Ильмикой и пилотом установились более теплые отношения. Светловолосая девушка была благодарна ему за свое спасение, хотя заслуга эта принадлежала не только ему. Она говорила с ним, когда представлялась возможность, и старалась обучить своему наречию. Но, хотя он и стремился узнать ее язык, занятия шли туго. Он долго не мог забыть той самозабвенной радости, с которой она наблюдала, как Дзикохсес отрезает пленнику уши.
ГЛАВА 5
Две недели спустя отряд спустился на плодородную равнину. Дзикохсес приказал возобновить ночные марши: это была территория противника, перкунишан, как называла их Ильмика. Через два дня отряд остановился на дневку в большом доме. Было ясно, что совсем недавно тут произошло кровавое побоище. Повсюду валялись трупы - шесть внутри дома, и еще больше во дворе. Вероятно, на дом напали партизаны, но все до единого погибли в неравном бою вместе с перкунишанскими солдатами. Не осталось никого, кто мог бы похоронить убитых. Отряд стащил трупы в находящуюся неподалеку вязовую рощу и сложил в две братские могилы. Старинные мушкеты заменили на многозарядные винтовки.
Два Сокола недоумевал, почему Дзикохсес не выбрал для дневки более укромное место, но из разговоров в отряде - он понимал уже почти половину сказанного - понял, что дом был условленным местом встречи. Дзикохсес отправил двух человек в разведку. Вернувшись, они сообщили, что местность свободна от врагов. Но в нескольких милях грохотали пушки.
Два Сокола осматривал большую комнату, бывшую когда-то кабинетом владельца поместья. На полках стояли книги, часть из них валялась на полу, разорванная взрывом. За стол закатился большой глобус. Два Сокола поднял его и поставил на стол. Даже одного взгляда было достаточно, чтобы подтвердить его предположения - и раскрыть часть тайн.
Азия... Африка... Австралия... Европа... Все есть, но очертания... Очертания были не совсем такими, какими их помнил Два Сокола. Пилот медленно поворачивал глобус. Вот и Тихий океан...
Два Сокола втянул воздух сквозь зубы. О’Брайен, раскрыв рот, стоял рядом, вглядываясь в немыслимую картину.
- Что за черт? - пробормотал ирландец. - Матерь Божья!
Гавайи были на месте. За ними, там, где должна была располагаться Аляска, начиналась цепь островов, которые пологой дугой тянулись на юго-восток и заканчивались большим островом на месте Мексиканского нагорья. Пара крошечных островов на востоке - все, что осталось от высочайших вершин Аппалачей. А всю остальную площадь занимала вода.
На месте Центральной Америки - сплошная синева. От Южной Америки осталась еще одна цепочка островов, крупнее, чем в Северном полушарии, - Анды.
Два Сокола, у которого от волнения вспотели ладони, пару минут изучал Западное полушарие. Потом повернул глобус и попытался прочитать названия в европейской части. Алфавит явно происходил от греческого, как и в календаре Ильмики. Альфу и бету узнать было легко, но гамма была повернута налево. Еще в ходу были дигамма и коппа. Заглавных букв не было - вернее, все буквы были заглавными.
О’Брайен застонал:
- Меня сейчас вырвет. Я же чувствовал, что что-то неладно, но понять не мог что. Черт, черт, да где же мы?!
- Если поможет, пойди и переблюйся, - посоветовал Два Сокола. - Потом тебе все равно придется признать правду.
- Какую?
- Ты научную фантастику читал?
- Нет. Бред всякий, тоже мне.
- Плохо. Тебе было бы легче понять, что с нами случилось. Или принять. Потому что принять придется. Иначе ты попросту умом тронешься.
- Я уже тронулся. Где Америка? Где Чикаго, черт?!
У О’Брайена начиналась истерика. Члены отряда недоуменно смотрели на него.
- Ты можешь представить себе два параллельных мира? - спросил Два Сокола. - Помнится, я у тебя видел комикс на эту тему.
- Да, было дело, - с облегчением согласился О’Брайен. - Но... ты хочешь сказать, что мы в одной из параллельных Вселенных? Которая под прямым углом к нашей?
Два Сокола кивнул и усмехнулся "прямому углу" О’Брайена. Этот ничего не объясняющий термин придумали специально для того, чтобы читатель решил, будто понимает то, что понять невозможно. Но О’Брайену знакомые слова помогали сохранить связь с реальностью, унять панику. В бурю годится любой порт.
- Это странное ощущение на "Гайавате"... - пробормотал О’Брайен. - Думаешь, оно возникло при переходе через... ну, через ворота, что ли, в другой мир?
- Можешь называть это вратами, если хочешь. Но то, что было лишь вымыслом писателей-фантастов, стало для нас реальностью. Параллельные миры существуют, как бы нам ни хотелось обратного. И мы как-то попали в другую Вселенную. Это тоже Земля, но не наша.
О’Брайен показал на глобус:
- И на этой Земле Северная и Южная Америка находятся под водой?
Он вздрогнул и перекрестился.