В моей практике такое один раз уже было – в июле 2023 года, на полигонных испытаниях кибернетической группы на Камчатке. Поднимаясь по склону сопки, "Хирон" остановился без сигнала и почти сразу сдвинулся назад – на расстояние около полуметра. Потом вновь остановился и двинулся вперед. Прошел те же полметра – и опять встал. И так раз за разом – вперед и назад, вперед и назад. На директивные команды с пульта сборщик-накопитель не реагировал. Передача телеметрии оборвалась. Испытатели с риском для жизни взбирались на водительскую площадку "Хирона" и переводили его в режим ручного управления. Только после этого судорожные перемещения прекратились.
Чтобы определить причину сбоя, потребовалось несколько часов. Испытатели расшифровали записи "черного ящика" и установили, что в момент движения вверх по склону реальный угол тангажа "Хирона" на 0,2º превысил предельно допустимый. Согласно одной из инструкций после этого сборщик-накопитель должен вернуться к исходному положению, остановиться и запросить решение у оператора. Однако этого не произошло, потому что на программном уровне возник конфликт приоритетов. Команда на движение вперед, поданная с пульта, имела более высокий приоритет и требовала от сборщика-накопителя продолжать движение. "Хирон" в буквальном смысле "запутался": он шел вперед, но инструкция возвращала его на исходную позицию, после чего высокоприоритетная команда вновь толкала его вверх по склону. Почему оказалась блокирована телеметрия, так и не выяснили. В отчете испытатели предположили, что решение задачи, не имеющей решения, поглотило вычислительные ресурсы "Хирона". Но телеметрические контуры разведены с управляющими во избежание паразитной генерации, причем поток данных сенсоров организован в одностороннем порядке, без обратной связи.
По итогам испытаний на Камчатке было рекомендовано модернизировать "Хирон", введя в систему управления эмулятор ИИ поколения "Сократ", одной из главных функций которого является гибкое изменение приоритетов выполняемых задач в случае возникновения конфликта, подобного вышеописанному. Правильность выбранного решения была подтверждена новыми испытаниями.
(Приписка на полях: "Паша, ты был всё-таки прав, когда высказывался об искусственном интеллекте. Штука и впрямь требует серьезной доводки, иначе мы с ней еще намучаемся".)
После изучения log-файлов "Хирона" и подчиненной ему кибернетической группы стало ясно, что ситуация во многом похожа на "камчатскую". Оставалось два серьезных вопроса. Почему прекратились передача телеметрии и видеотрансляция? Какие инструкции выполняет в настоящее время "Хирон"? Без ответа на эти вопросы я не мог составить план необходимых мероприятий для возвращения управления группой.
Понятно, что самый прямой путь к получению ответов – техническая консультация с конструкторами "кентавров" и, прежде всего, с И. А. Шейкиным. Однако время суток не располагало к установлению оперативной связи: в зоне прямой видимости находился Индийский океан, и запрос можно было направить лишь через ретрансляционные спутники. По моим прикидкам, на сбор комиссии, проверку данных и выработку рекомендаций должно уйти три-четыре часа. Поскольку для базы "Плато 1" явной угрозы не было, я решил дожидаться резюме конструкторов. К сожалению, в 8:02 UTC положение ухудшилось.
Артем Орех, номер третий (электронный дневник)
Впрочем, я забегаю вперед.
О том, что харвестеры перестали выполнять программу добычи изотопов, я узнал после того, как меня разбудил Максим. В каюту его прислал Скобелев. И первое, что я отметил в облике нашего "стажера", – нервную ухмылочку. И сразу подумал: началось!
Пока я одевался и приводил себя в порядок, Левин-младший стоял за стенкой и бубнил, излагая acta diurna : "кентавры" ведут себя странно, связи с Землей нет, "происходит аномальное". Именно так и сказал: "аномальное". Всё это настолько укладывалось в мою концепцию расстановки сил внутри экспедиции и взаимодействия разнонаправленных паттернов, что я только посмеивался.
Потом мы направились в производственно-ремонтный модуль, к посту дистанционного управления и контроля группы "Кентавр", где находился командир Скобелев.
"Доброе утро, – поприветствовал Виктор. – Хотя вряд ли оно доброе. Макс уже всё тебе рассказал?"
"Ну да, проблемы с киберами", – ответил я.
""Хирон" ведет их к базе, – сообщил командир. – И ведет, сволочь, быстро, на максимально возможной скорости. Посмотри".
Мне хватило одного взгляда на раму голографа, чтобы понять смысл затеи (ведь я не сомневался, что это затея). Потеря контроля над харвестерами – одна из тех ситуаций, которые активно моделировались и обсуждались. Конструкторы допускали возможность выхода из строя управляющих систем, однако всегда подразумевалось, что при заметном отклонении от нормативов сработают электромеханические предохранители, которые не зависят ни от "Сократа", ни от оператора. Если группа по-прежнему двигалась, причем довольно резво, получалось, что отклонений в ее работе нет – всё в пределах допустимого.
"Данные?" – спросил я и тут же осознал, что вопрос лишний.
Всё понятно без объяснений: системные экраны на стенах рисовали сбой, командный дисплей мигал курсором, монитор "Панорамы" изображал сломанный телевизор.
"Никаких данных, – отозвался Скобелев. – Макс тут выдвинул идею, будто кто-то к "Хирону" подошел, взял ручное управление на себя и теперь едет к базе".
Виктор говорил с улыбкой, но я понимал, что он за ней прячет – командир уже перебрал возможные версии, и ни одна из них его не устраивала, впору отчаяться. Но в отличие от меня он даже не предполагал, что идут учения. Я же уверился в этом еще больше. Особенно после упоминания в нужном контексте имени Левина-младшего.
Вариант, который озвучил Максим Левин, проходит в документах Аркады под кодовым названием "Вояджер 6". Для человека с улицы это сочетание прозвучит абракадаброй. Интересующийся историей космонавтики, возможно, вспомнит о космических аппаратах "Вояджер 1" и "Вояджер 2", которые были запущены НАСА во второй половине 1970 х годов для изучения планет-гигантов, а теперь улетели далеко за пределы Солнечной системы. Знаток научной фантастики, скорее всего, встрепенется и поведает вам о популярном американском телесериале конца 1990 х, повествующем о звездолете "Вояджер". Он провалился в черную дыру, а потом семь лет добирался до Земли. И только совсем уж выдающийся эрудит с обширными познаниями (или с доступом к изощренным поисковым системам) расскажет, что давным-давно, когда культовая виртуальная вселенная "Звездного пути" обрела киноэкранизации, в одном из первых фильмов фигурировал "Вояджер 6" – межпланетный аппарат. Отправленный в дальний полет, он обрел разум благодаря вмешательству некоей могущественной машинной цивилизации. Если же говорить о веселых ребятах из аналитического отдела Аркады, то под "Вояджером 6" они понимают целый набор детерминированных моделей автоэволюционирующей цивилизации, которая по неведомым причинам нуждается в контакте с себе подобными. Однако в силу особенностей своего мышления (если только ее интеллектуальную работу можно назвать мышлением) такая цивилизация не готова признать адекватность биологических носителей разума, и любые попытки контакта с ее стороны выразятся в воздействии, прямом или опосредованном, на нашу техносферу.
Итак, затейники во главе с Калмановичем решили проверить наши рубежи на устойчивость перед лицом чужеродного вторжения. Но подсунуть нам нечто, убедительно смахивающее на артефакт, не смогли. Как-никак в экспедиции из трех человек двое – агенты Аркады, нас не проведешь. Не могли они изобразить и разумную деятельность по установлению контакта, из-за которой не торчали бы хорошо различимые земные уши. Поэтому вариант "Вояджера 6" был более подходящим. Допустим, на Луне и впрямь обосновался робот-наблюдатель, о которых любят писать уфологи. Допустим, он определил кибернетическую группу "Кентавр" как "братьев по разуму". Допустим, он попытался вступить с ними в контакт. Что в таком случае произойдет? А всё что угодно. Калманович, обсуждая это, призывал отпустить на волю фантазию… Что нам подсказывает фантазия? Робот может заменить "Сократа" своим информационным слепком. Робот может перехватить управление. Робот может изучать реакции кибернетической группы, подавая противоречивые команды. Какой сценарий используется в качестве "легенды" учений?.. А есть ли разница? Проверяют-то не модель и не сценарии – проверяют нас. Только мы реальные фигуры, всё остальное – виртуальное облако без определенных очертаний. Когда мы раскусим орешек, предложив решение, которое устроит в первую очередь нашего юного инспектора, а во вторую – группу Калмановича на Земле, облако развеется без следа.
В своих рассуждениях я умудрился сделать следующий шаг. Представил себе, как ситуация выглядит со стороны, без дезинформационной завесы. Харвестеры, скорее всего, продолжают добычу изотопов в предписанном районе под контролем оператора на пульте ЦУПа. Заминка со связью организована сознательно, а время суток выбрано так, чтобы мы не заподозрили постановку. Телеметрия и оптика перекрыты по той же причине – иначе этот орешек командир Скобелев взял бы в одиночку и без большого напряжения. Нам оставили только голографический стол, который показывает не ситуацию, а лишь образ ситуации. Реагировать мы должны соответственно, а именно: обсудить детали происходящего, уговорить друг друга, что имеем дело с аномальным явлением, составить краткий внятный отчет для Земли и запросить у ЦУПа разрешение на эвакуацию, чтобы наблюдать за феноменом с "Ядра-Л". После этого нас похвалят за бдительность и раскроют карты. О, sancta simplicitas!
Для ускорения процесса я наклонился к раме голографа и, помахав растопыренными пальцами над миниатюрными параллелепипедами харвестеров, произнес с показной небрежностью:
"А ты заметил, Виктор, что они идут по собственной колее?"
Сказал наобум. Мне и в голову не пришло бы наложить маршруты друг на друга. Просто я следовал логике, принятой в Аркаде. Но Скобелев подскочил и сунул руку в манипулятивную зону голографа. Тут же внутри рамы появились две извилистые линии, красная и синяя. Виктор повертел картинку, и линии сошлись – один в один.
"Чёрт", – сказал он.
"В каком смысле?" – спросил Максим, который продолжал играть партию за идиота.
"Они идут не просто по колее. Они идут точно по колее".
"Поясни", – потребовал я, уловив в голосе Виктора незнакомые дребезжащие нотки.
"Такой инструкции для группы не существует", – заявил Скобелев, выделяя слова.
Я пожал плечами. Моя версия находила всё больше подтверждений. Затейники Калмановича за животики наверняка держатся. И тут командир спутал карты.
"Всё! – сказал он. – Хватит! Я немедленно отправляюсь туда. И остановлю этого идиота".
[Третье приближение]
Максим Левин, номер шестой (расшифровка аудиозаписи)
Загадка, тайна… Об этом я и мечтал, когда рвался на Луну… Но я почему-то – по молодости, наверное – и не думал совсем, что тайна может быть опасной. Что она может убить. Наоборот, ореол опасности придает тайнам еще бóльшую притягательность. Да и к опасностям я привык, спасибо Владимиру Николаевичу. Но одно дело спускаться в Воронью пещеру или нырять у Большого Барьерного рифа, когда рядом друзья и надежный инструктор. И совсем другое – оказаться в трехстах восьмидесяти тысячах километров от Земли, на мертвом пыльном шарике, где любая оплошность вызовет быструю смерть. Утешало, конечно, что здесь два опытных космонавта. Да и ЦУП в случае чего придет на помощь, но… Но! Утешало слабо, и я почувствовал то, что называют потерянностью. Словно я не человек, а безропотная бессмысленная песчинка в необозримо огромном океане. Меня носит течениями. Я быстро иду ко дну. Но не способен осознать неизбежность близкой гибели. И никто в мире не заметит, не вспомнит… Кому нужна песчинка?..
Как-то так, да. Нахлынувшее чувство оказалось настолько поглощающим, что у меня перехватило дыхание. Но Скобелев велел разбудить Ореха, и я опомнился. Надо действовать. И быстро. Рефлексию можно отложить на потом. По дороге в жилой модуль я думал, что мы имеем дело с чудом. Но никто не обещал, что мы встретим добрые чудеса. Наоборот, чудеса в космосе могут быть только жестокими. Мы вышли в новую среду обитания, а значит, наступила эпоха жестоких чудес. Не люблю пафос, но это так. Если необъяснимое поведение "Хирона" как-то связано с лунными аномалиями вообще, если за всем этим стоит разумная деятельность каких-то существ, то не стоит ждать от них доброжелательности. Возможно, эти существа просто-напросто нас боятся. Мы боимся их. Они боятся нас. Нормальная такая ксенофобия. И надо им как-то показать, что земляне доброжелательны. Что готовы к контакту и взаимопониманию.
Потом мы с Орехом пришли на пост. И там Артем приятно поразил меня, что сразу взял быка за рога. Честно говоря, от него не ожидал. Хотя с другой стороны, он профессионал и облазил Море Кризисов еще до возведения базы. Потом-то стало понятно, почему он такой деловитый и уверенный, но в первые минуты я всё списал на его опыт.
Артем заметил, что "кентавры" в движении к базе с ювелирной точностью воспроизводят свою прежнюю трассу. Командир на это сказал, что такой программы для "Хирона" не предусмотрено. До меня вдруг дошло, что ни Скобелев, ни Орех не видят чуда. В упор не видят! Рядом со мной находились два человека, которые готовы были обсуждать что угодно. Причины аппаратного сбоя, проблемы связи, скорость "кентавров" и потенциальную угрозу. Но они не хотели или не умели сказать о главном: мы встретились с необыкновенным! Что происходящее уже вышло за пределы нашего маленького мирка. Наших мелких интересов. Что сейчас и здесь творится мировая история. И, в общем, уже неважно, уцелеем мы в заварухе или нет. Что такое три смертных человека перед событием, которое раз и навсегда изменит цивилизацию?.. Скажете, наивно? Скажете, глупо? Сейчас мне и самому хочется так сказать… Я поддался эмоциям. Поверил в фантазию. Решил, что на пороге мечты… Жаль, что так получилось, да. Но мне не стыдно в этом признаваться, потому что ради мечты мы и летаем в космос. Ради звезд и мечты о звездах…
Я снова отвлекся, извините… Продолжу. Очевидно, у Скобелева лопнуло терпение. Он вообще энергичный человек и не любит бездействовать. Он сказал:
– Я собираюсь отправиться к "Хирону". Надо взглянуть, что там происходит.
Потом обратился ко мне:
– Максим, оформишь ВВС?
А я мечтал! И внезапно для самого себя воспротивился командиру. Тогда он мне казался скучным сухарем, который не способен разглядеть чудо. Было бы в высшей степени несправедливо, если бы к непознанному отправился человек без воображения, без страсти… Может, всё проще. Может, я приревновал Скобелева к феномену. Но это была ревность увлеченного человека. У меня и мысли тогда не мелькнуло, что при вступлении в контакт я войду в историю, как Гагарин или Армстронг. Наоборот, я был уверен, что впереди меня ожидают крупные неприятности и, возможно, смерть… Однако отправиться туда и увидеть всё своими глазами… представлялось таким естественным. Самым правильным, да… Может быть, помните "Космическую одиссею" Кубрика? Там такой астронавт Дэвид Боумен. Он фактически обречен, знает об этом, но продолжает полет к Юпитеру. И завершает миссию. Может быть, я представлял себя таким астронавтом. И я уперся рогом. Громко сказал:
– Виктор, я пойду к "Хирону"!
Скобелев не поверил ушам.
– Что еще за новости? – спросил он.
Я тут же придумал аргумент:
– Ты командир экспедиции. Ты номер первый. Ты отвечаешь за выживаемость базы. А мой номер – шестой. Считай, шестерка. Меня и надо посылать.
Однако Скобелев остался глух к моим, вполне разумным, доводам. Он сказал:
– Я еще и главный инженер базы. И "кентавры" под моей ответственностью. Много ты там разберешься?
– Разберусь, – ответил я. – Я, между прочим, с ними тоже работал. И железо знаю. Если что, у тебя по связи спрошу.
Я почему-то вообразил, что Орех меня поддержит. И обратился к нему. Но тот неожиданно выступил за Скобелева. Но как-то странно выступил. Он сказал:
– На вашем месте я дождался бы ответа с Земли. Но если уж приспичило, то пусть идет Виктор. Только, Витя, как ты собираешься с ними работать при максимальной скорости? В скафандре точно не угонишься.
"Кентавры" будто услышали нашего врача. И разом остановились.
Виктор Скобелев, номер первый (собственноручная запись)
Когда на Земле прорабатывались различные варианты выхода из строя кибернетических сборщиков накопителей "Кентавр", никто не мог предположить, что "Хирон" проявит "самодеятельность", т. е. начнет выполнять действия, не прописанные в управляющих программах. Подобное просто невозможно. Никакое повреждение центрального контроллера, его процессора, информационных накопителей, оперативного и постоянного запоминающих устройств в принципе не способно вызвать изменение программного кода, которое имело бы осмысленное содержание. И тем не менее в движении кибернетической группы прослеживался смысл.
С 6:32 по 7:35 UTC кибернетическая группа прошла 5 км – из района F в район D. Там она находилась до 8:02 UTC, после чего вновь начала двигаться с максимально возможной скоростью 5 000 м/ч. В 8:29 UTC, не добравшись до района C, группа остановилась во второй раз. При этом маршрут следования группы с точностью до 0,2 м (разрешающая способность навигационной карты) совпадал с колеей, которую создал "Хирон" в процессе добычи космогенных изотопов.
(Приписка на полях: "Именно "Хирон", Паша! Я тут же проверил все варианты. Пока шла подготовка, потом добыча, группа сходилась и расходилась – наследили за полгода изрядно. Но "Сократ" из всех возможных путей отхода выбрал именно эту колею. Тут нам есть о чем помозговать в смысле стратегии развития ИИ".)
На основе наблюдений за перемещениями кибернетической группы я пришел к выводу, что "Хирон" полностью функционален, идеально ориентируется на местности и решает какую-то конкретную задачу. Однако суть задачи оставалась неизвестной, а установить последовательность команд я не мог – не было связи с кибернетической группой. Классический замкнутый круг.