Вольф вздохнул. На секунду он снова стал властителем, и в нем вновь заговорил Ядавин.
Он положил Луваха на пол и направился к Вале. Вдруг ее рука шевельнулась, часть отколотого алмаза упала на пол. Роберт подскочил к сестре и сжал ее запястье как раз в тот момент, когда из ладони вырвался луч. Он выкрутил руку так сильно, что затрещали кости. Вала вскрикнула от боли и умерла: направленный Робертом луч рассек ее пополам.
Вскоре Вольф, Хрисеида и Лувах перебрались на космический корабль. Звездолет поднялся по стволу пусковой шахты на вершину дворца и устремился к вратам, спрятанным в горах планеты кенготемпусов. И только тогда Хрисеида поведала Роберту о том, как Вале удалось выманить ее из родного замка и перенести в этот мир.
- Меня разбудил гексакулум, - рассказывала она. - Ты еще спал. Голос Валы предупредил, что, если я попытаюсь разбудить тебя, ты будешь убит самым страшным образом. Но Вала сказала, что я могу спасти тебя, беспрекословно выполнив все ее инструкции.
- Ты просто не знала о ее подлой натуре, - сказал Вольф. - Если бы она могла мне как-то навредить, то сделала бы это без промедления. И мне кажется, в тот момент ты перепугалась за меня. Прекрасно понимая, что ее слова могут оказаться пустой болтовней, ты все-таки не решилась рисковать моей жизнью.
- Да. Я хотела закричать, но испугалась, что она может исполнить свои угрозы. Я так боялась за тебя, что совсем потеряла голову. И мне пришлось войти в указанные ею врата, которые вели на нижний уровень нашей планеты. Перед уходом по ее приказу я отключила систему тревожной сигнализации и забрала рог. Вала встретила меня в пещере по другую сторону врат. Мы прошли в поджидавший нас гексакулум и оказались в этой вселенной. Остальное ты уже знаешь.
Роберт передал управление Луваху, после чего обнял и поцеловал Хрисеиду. Она заплакала, и у Вольфа тоже навернулись слезы на глаза. Его переполняла радость от того, что он вернул ее живой и здоровой; от того, что кончилась невероятно напряженная битва за жизнь любимой женщины. Но это были и слезы скорби по погибшим братьям и сестре. Облик взрослых и безжалостных властителей рассеялся в небытии минувших дней, и он снова видел их детьми, с которыми провел лучшее время жизни. Он оплакивал светлые чувства и взаимную детскую любовь. Он горевал о потере близких, которые так и не стали близкими.
Д. Смушкович
Эпатаж, или немного о Филипе Фармере
В одну реку можно войти дважды - в воображении.
Ф. X. Фармер
Фармер, Филип Хосе. Родился 26 января 1918 года, в г. Норт-Терре-Хота, штат Индиана. Обучался в Университете штата Миссури, Колумбия, 1936–37, 41, Университете Брэдли, Пеория, Иллинойс, 1949–50, удостоен степени бакалавра писательского мастерства в 1950, Государственном университете штата Аризона, Темпе, 1963–65. Служил в ВВС США, 1941–42. Женат на Бетти В. Андре; имеет сына и дочь. Работал: сталеплавильный завод, 1942–52, тех. писатель, оборонная промышленность: "Дженерал Моторе", Сиракузы, шт. Нью-Йорк, 1956–58; "Моторола", Скоттсдейл, шт. Аризона, 1959–62; "Бендикс", Энн-Арбор, шт. Мичиган, 962; "Моторола", Феникс, шт. Аризона, 1962–63; "Макдоннелл-Дуглас", Санта-Моника, шт. Калифорния, 1965–69. С 1969 - профессиональный писатель. Лауреат премий: "Хьюго", 1953, 1968, 1972.
Из "НФ писатели XX века" под ред. Н. Уотсон и П. Шеллингера.
Эта сухая выдержка из энциклопедии - пожалуй, самое скромное, что можно поведать об одном из самых известных и скандальных фантастов Америки.
Трудно предположить, что породило в молодом Филипе Фармере любовь к фантастике. Во всяком случае, в юные годы он поглощал фантастические журналы, однако карьера его как писателя-фантаста началась сравнительно поздно - в 1946 году, рассказом "О’Брайен и Обренов", опубликованным в "Adventure". Рассказ этот, по словам редактора, "абсолютно ничего из себя не представлял". Должно быть, подобный отзыв и послужил причиной тому, что на протяжении следующих пяти лет писатель не создал ни одного фантастического произведения. И тем не менее Филип Фармер оставался писателем - если не в жизни, то в душе.
Ему вообще не везло. Обучаясь в трех университетах (Университет штата Миссури, Университет Брэдли в Пеории, Иллинойс, и Государственный университет Аризоны), ухитрился получить лишь степень бакалавра писательского мастерства. Сменил массу мест работы (от сталеплавильщика до писателя-популяризатора, причем на последнем поприще добился немалых успехов, судя по тому, что работал последовательно на "Дженерал Электрик", "Моторола" и "Макдоннелл-Дуглас"), и еще больше городов, объездив Америку от восточного побережья до западного. За период с 1937 по 1952 год ему повезло всего один раз - с женой, Бетти Андре, которую он встретил в 1941 году. Их брак оказался на редкость прочным, особенно по американским стандартам. Женаты они и по сей день, а детям (сыну Филипу Лэрду и дочери Кристен) и внукам писатель посвящает наиболее занимательные из своих книг.
Известность пришла к писателю неожиданно. Повесть "Любовники" ("Lovers", 1952), отвергнутая прославленным Джоном Кэмпбеллом, одним из "отцов-основателей" американской научной фантастики, который в то время еще был редактором "Astounding Science Fiction", и не менее маститым Горацием Голдом из "Galaxy Science Fiction", появилась в журнале "Startling Stories" и почти немедленно принесла автору премию "Хьюго" как "самому многообещающему молодому автору года". Уже в этой работе проявились наиболее характерные черты творчества Фармера: увлеченность сексом, биологией, фрейдистские мотивы, и почти полное отсутствие чувства меры. История любви землянина, принадлежащего к репрессивной культуре далекого будущего, к инопланетной лалита - самке разновидности мимикрирующих насекомых, была показана с пугающей откровенностью; жестокость, нежность и зоофилия соединялись в единое целое, притягательное и отталкивающее.
Ободренный успехом, Фармер продал в "Startling Stories" следующую повесть - "По женщине в день" ("А Woman a Day", 1953, выходила также под названием "Остановка времени" ("Timestop!")) - и завершил работу еще над двумя романами. Несмотря на то что в этих книгах Фармер еще бессознательно отдает дань штампам, словно взятым из "библии Кэмпбелла" - своеобразного устава, разрешающего писателям одни темы и запрещающего другие, оригинальность била фонтанами из текста, еще не приобретшего зрелых, устоявшихся очертаний. Удивительная способность к экстраполяции, проявлявшаяся в ранних повестях и породившая жутковатый мир, подчиненный законам Западного Талмуда и религии, созданной бесноватым Айзеком Сигменом, стала предвестницей буйного миротворчества, так характерного для поздних произведений писателя.
Но неудачи преследовали писателя с неослабевающей силой. Закрылся журнал "Startling Stories", единственный, рисковавший печатать скандальные произведения молодого автора, оставив неизданным роман "Дэйр" ("Dare") (книга вышла лишь в 1965 году). Разорилось издательство "Shasta", которому Фармер предложил роман "Взыскуя плоти" ("I Owe for the Flesh"), а рукопись так и затерялась в редакционных архивах. Позднее этот роман стал основой первой книги пенталогий "Мир Реки", принесшей писателю "Хьюго", а найденный манускрипт был опубликован в 1983 году под названием "Река Вечности" ("The River of Eternity"). Но это будет позже, а пока казалось, что карьера молодого фантаста готова завершиться, едва начавшись.
Тем не менее Фармер не сдался - неудачи будто подстегивали его. Он пишет серию рассказов об отце Кармоди, закоренелом убийце, который, пройдя через сюрреалистический религиозный ритуал на планете Радость Данте, становится святым. Этот небольшой цикл известен в России единственной повестью "Ночь света" ("Night of Light", 1957). Журнал "The Magazine of Fantasy and Science Fiction" согласился опубликовать эти рассказы, несмотря на содержание, способное привести в ярость ортодоксального христианина любой конфессии.
Кажется, писатель не питает особого уважения к религиям, будь то христианство - в романе "Иисус на Марсе" ("Jesus on Mars", 1979) он еще раз вернется к этой теме, - ислам (как в "Нерассуждающей маске" ("The Unreasoning Mask", 1981)) или современные культы и секты, по поводу которых Фармер прохаживался особенно часто и весьма ядовито.
Эти и другие рассказы и повести ("Дьявол Растиньяк" ("Rastignac the Devil", 1954), "Человек из переулка" ("The Alley Man", 1959), "Отвори, сестра моя" ("Open То Me, My Sister", 1960), не говоря уже о квинтэссенции фрейдизма - рассказе "Мама" ("Mother", 1953), в котором астронавт находит душевный покой в матке инопланетного существа - приумножили славу Филипа Фармера как одного из самых скандальных и анархичных писателей-фантастов. Находились критики, обвинявшие писателя в оскорблении общественной нравственности, чувств верующих, и едва ли не в растлении малолетних. Впрочем, немалую роль в создании образа сыграл и сам Фармер, с конца сороковых годов до начала семидесятых активно и весьма плодотворно сотрудничавший с журналом "Плейбой". Более того, в библиографии писателя можно найти не только фантастические произведения и биографии литературных героев, но и откровенные эротические романы.
А первая книга Филипа Фармера - именно книга, а не повесть в журнале - вышла в 1957 году. Это был роман "Одиссея Грина" ("Green Odyssey"), принадлежавший к жанру "планетных приключений", то есть посвященный не столько герою или его похождениям, сколько миру, в который забрасывает его судьба. Наибольшую дань этому жанру из американских фантастов отдал Джек Вэнс, но и Филип Фармер внес в него заметный вклад. "Одиссея Грина" считается одним из классических произведений этого поджанра наравне с "Большой планетой" ("The Big Planet") Вэнса. Сменяющие друг друга экзотические пейзажи далекой планеты, сложность ее средневековой культуры, жестокость ее мужчин и любвеобильность женщин, завороженное отвращение, с которым воспринимает этот своеобразный мир застрявший на нем космонавт, не дают этой книге стереться в памяти.
Следующая его книга, "Плоть" ("Flesh", 1960), несколько раз издававшаяся на русском языке, стала важной вехой на творческом пути писателя. Многие идеи этой книги почерпнуты Фармером из книги Роберта Грейвса. "Белая богиня" ("White Goddess", 1947), которая внесла в сравнительное религиоведение не меньше, чем такая известная работа Фрейзера, как, например, "Золотая ветвь" ("The Golden Bough", 1922), но, несмотря на некоторую вторичность, писателю удалось удержаться на той грани, за которой эротизм романа превратился бы в самоцель. Тяжеловатый юмор романа, заставляющий вспомнить "Гаргантюа и Пантагрюэля", был объявлен "шокирующим", но уже на следующий год после выхода "Плоти" известный писатель и критик Альфред Бестер в журнале "The Magazine of Fantasy and Science Fiction" назвал Филипа Фармера в числе семи лучших фантастов Америки наравне с Р. Хайнлайном, А. Азимовым и Р. Брэдбери, считая его самым смелым из них. "Он единственный из фантастов, кто не боится довести любую идею до логического конца, каким бы неприятным ни был этот конец", писал Бестер. В дальнейшем Фармер оправдал подобный отзыв, хотя эпатаж его ранних произведений со временем поблек. Сцены, повергавшие в ужас публику пуританских пятидесятых годов, десятилетием позже оказались в рамках допустимого, если не ожидаемого.
Не только сексуальные мотивы постоянно прослеживаются в творчестве писателя. Герои его - как правило, люди неуравновешенные психически, неуверенные в себе, и оттого склонные к насилию и агрессии. Им не хватает опоры, некоего внутреннего стержня. Не случайно тема богоискательства доминирует во многих произведениях Фармера. А кто, как не боги, Властители Многоярусного мира и этикалы мира Реки? Но, как боги древнего мира, они в лучшем случае безразличны к человеку, а в худшем - враждебны.
Можно, впрочем, рассматривать подобные мотивы и как упражнения в прикладной психологии. Фармера нередко упрекают в недостатке психологизма, неубедительности характеров. Это не совсем верно - скорее писателя можно было бы обвинить в излишней яркости душевных черт его героев. Это не картины душ, а комиксы, шаржи, психологические теории, облеченные литературной плотью. Особенное пристрастие питает Фармер к Карлу Густаву Юнгу, в теорию которого о коллективном бессознательном, содержащем символы (названные Юнгом "архетипами"), накопленные человечеством за всю его историю, прекрасно укладываются более поздние произведения писателя о героях масс-культуры.
Еще одна из идей, пронизывающих все творчество Фармера, - путешествия во времени. Собственно говоря, первым романом этой группы можно условно считать "Дэйр" - историю потомков землян XVII века, перенесенных могущественными арра на планету звезды тау Кита, чтобы проверить, сможет ли род человеческий излечиться от терзающей его ксенофобии и научиться жить в мире с непохожими на них, но родственными "лошехвостами". Но по-настоящему это направление началось "Плотью", в которой экипаж межзвездного корабля возвращается на Землю с Веги через восемьсот лет после отлета. И это не единственный пример. В "Пробуждении каменного бога" ("The Stone God Awakens", 1970) физик Улисс Поющий Медведь пробуждается от анабиоза через миллион лет после нашей эры, чтобы найти Землю очищенной от скверны человечества пришельцами из созвездия Андромеды (действующими, надо заметить, из самых благородных побуждений). А те существа, которым человек подарил разум, - потомки слонов и кошек, енотов и медведей, псов и летучих мышей - разделены на два противоборствующих лагеря: слуги Вурутаны, Великого Пожирателя, и его противники. Схожая посылка использована и в намного более позднем (и объемистом) "Темном солнце" ("Dark Is the Sun", 1979), хотя действие этого романа отнесено уже не на миллион, а на пятнадцать миллиардов лет в будущее, в эпоху, когда расширение Вселенной сменилось сжатием, когда эффект Ольберса заставляет небо полыхать светом обрушивающихся друг на друга звезд, и лишь давно погасшее солнце темным кругом ползет по горящему небосклону.
А в романе "Последний дар времени" ("Time’s Last Gift", 1972) ученые двадцать первого века отправляются в прошлое - в эпоху палеолита, за двенадцать тысячелетий до нашей эры. Кажется, что роман развивается по шаблону - мудрые пришельцы из цивилизованной эпохи изучают в меру дикое кроманьонское племя. Но Фармер остается верен себе, выворачивая штамп наизнанку, и путешествие в прошлое оказывается лишь трамплином. Бессмертный хранитель истории человечества, Вечный Дикарь, собственный потомок и предок (носящий подозрительное сходство с любимым Фармером Тарзаном) использует экспедицию, чтобы начать свой путь, замкнув кольцо, и оставляет ученым капсулу со всеми сведениями, собранными им за тысячелетия земного пути.
В романе же "Врата времени" ("The Gate of Time", 1966) американского летчика, совершающего воздушный налет на питающие фашистскую Германию горючим нефтяные скважины Плоешти во время 2-й мировой войны, заносит во времени вбок, в параллельный мир, где… отсутствует американский континент. Так что миграция индейских племен была направлена не на восток, через Берингов перешеек, а на запад, в Восточную Европу, и река Днепр называется в этом мире Огайо (по-ирокезски "красивая"), а Венгрия - Дакота. Как обычно, Фармер демонстрирует в этом романе недюжинное знание истории, мифологии и филологии.
После "Плоти" творчество писателя развивалось как бы в двух направлениях. Первое, несколько неуверенно начатое "Перевертышем" ("Inside-Outside", 1964), продолжили знаменитые "Всадники пурпурной зарплаты" ("Riders of the Purple Wage", 1967; название повести является реминисценцией на сборник очерков Зейна Грея "Всадники лилового старца" ("Riders of the Purple Sage")), написанные специально для составленного Харланом Эллисоном сборника "Опасные видения" и принесшие Фармеру "Хьюго" за 1968 год, и "Овогенез птичьего города" ("The Oogenesis of Bird City", 1970). Чтение усложненного до предела текста, обильно усеянного непредставимыми (а порой и нецензурными) образами, вызывающими в памяти джойсовского "Улисса", является непростой задачей даже для заядлых любителей "новой волны". Мучительные поиски смысла составляют суть этих произведений, и прежде всего - смысла жизни художника. Главный герой "Всадников" Чайбайабос Виннеган (фамилия которого опять-таки перекликается с Джойсом - на этот раз с "Поминками по Финнегану") - художник, живущий в мире, где физические нужды человека перестали быть проблемой. Но нужды души остаются. И именно на художника, человека искусства, ложится задача избавить людей от этого цепкого голода.
Второе направление блистательно начал роман "Создатель вселенных" ("Maker of the Universes", 1965), первый в серии "Многоярусный мир". В течение следующих пяти лет Фармер написал еще три романа этой серии ("Врата творения" ("The Gates of Creation", 1966), "Личный космос" ("А Private Cosmos", 1968) и "За стенами Терры" ("Behind the Walls of Terra", 1970)), в 1977 - пятый, "Лавалитовый мир" ("The Lavalite World"), после чего оставил работу над серией почти на пятнадцать лет. Только в 1991 году появился шестой роман, "Гнев Рыжего Орка" ("Red Ore’s Rage"), а еще двумя годами позже - заключительный, седьмой, "Больше чем огонь" ("More Than Fire"). В этих романах Фармер продемонстрировал очередную грань своего таланта, дав новый толчок заезженной поколениями фантастов идее. Мир как площадка для игр… богов? Да, пожалуй, фармеровские властители действительно напоминают богов-олимпийцев: своевольные, вздорные, преисполненные презрения к "лебляббий" - простым смертным и безумно могущественные. Самый подходящий материал для демонстрации фрейдистских комплексов. Не случайно именно романы "Многоярусного мира" американский психиатр Джаннини использовал для ролевой терапии подростковых неврозов. (Впрочем, автор отплатил психиатру той же монетой, описав в "Гневе Рыжего Орка" незадачливого психиатра, пытающегося "вылечить" одного из властителей.)
В то же самое время, когда писались первые книги "Многоярусного мира", издательство "Essex House", специализировавшееся на эротической литературе, предложило Филипу Фармеру написать по заказу три эротико-фантастических романа. Тот, недолго думая, согласился, и в 1968 году на полках книжных магазинов появился роман "Облик зверя" ("The Image of the Beast"). Эта книга привлекла внимание читателей не только весьма откровенными сценами - в рамках одного не слишком объемного произведения автор сумел умно и весело спародировать детектив, триллер и роман ужасов! Даже в предусмотренных контрактом непристойных сценах (инопланетяне в этих романах получают психическую энергию, насилуя людей) Фармер ухитряется перемежать ужасное и смешное. Продолжение, короткий роман "Взорванный, или наброски среди руин моего рассудка" ("Blown, or Sketches Among the Ruins of My Mind", 1969), оказалось несколько слабее, но тем не менее привлекло внимание публики.