Она слезает с мясоедовских жирных колен и, ставя маленькие босые ступни в третью позицию, подходит ко мне. Протягивает тонкую белую руку:
- Света.
- Алексей, - отвечаю я и неожиданно для себя пожимаю её ладошку способом, который рекламировал Беляев на своей лекции (левая рука остаётся прикрывать живот).
Света на это чуть приподнимает бровь. Она совсем невысокого роста и, на мой вкус, чуть широковата в бёдрах. В остальном же всё на пятёрку с жирным плюсом (в прямом смысле этого слова) - ночная рубашка ничего не скрывает.
Мясоедов тоже поднялся и подходит ко мне. Дряблый обрубок правой руки от плеча до локтя, похоже, ничуть его не стесняет, но после рукопожатия со мной, он всё-таки прикрывает его левой.
- Мальчишки, я так рада вас видеть! - говорит Света и обнимает нас обоих за плечи, - давайте пить кофе!
- С коньяком! - кричит Мясоедов.
- С коньяком! - вторит ему Света. - Я всё сделаю, Дим, где у тебя коньяк?
- В большой комнате, на столе.
Она убегает в комнату, и мы с Мясоедовым остаёмся на кухне одни.
- Это моя жена, - тихо говорит он.
- Я понял, - также тихо отвечаю я.
- Она выздоровела, представляете? Сразу после… ну, вы понимаете. Вот так вот - раз, и всё, будто ничего и не было. Никаких последствий пребывания в коме! Ничего, представляете! И, знаете, что самое главное, она спокойно отнеслась к тому, что я инвалид… сказала, что любит меня любым, с рукой или без…
Его лицо светится, в глазах слёзы.
- Как вы выбрались? - спрашиваю я.
Мясоедов здоровой рукой вытирает слёзы.
- Через НИИгеомаш. Там же целый город под землёй! Потом Лаврентий с Русланом посадили Свету на санки, и я вывез её через один из выходов. Она очнулась ещё в пещерах, но была в полусонном состоянии, так что ничего не помнит.
- Вы ей что-нибудь рассказали?
- А что я ей должен был рассказать? - Брови Мясоедова сходятся к переносице. - Вы имеете в виду историю с пещерами?
- Ну да.
- Нет, я ей ничего не говорил и не собираюсь. Я дал Лаврентию, точнее, себе клятву ничего и никому не рассказывать об этом, - Мясоедов делает паузу. - Послушайте, а чего вы вчера так напились?
Возвращается Света с початой бутылкой коньяка в руке. На ней фиолетовый халат, который очень подходит к её рыжим волосам. "Оделась, - думаю я, - видимо, меня стесняется".
Мясоедов разливает кофе по трём чашкам, а Света капает в каждую на полпальца коньяку.
- За встречу! - поднимает свою Мясоедов.
- За здоровье! - отвечает Света.
- За жизнь! - говорю я.
Первый же глоток немного прочищает голову. После второго мысли становятся яснее, образы - чётче.
- Если вам интересно, - говорит Света, - это всё чушь, что в коме люди что-то там слышат, я вообще ничего не помню. Уснула и проснулась.
- Давай, не будем об этом, - морщится Мясоедов. - Всё уже кончилось.
- Хорошо, не будем. - Света прикладывается к чашке. - Забавно, когда я была маленькой, часто мечтала, как было бы здорово вот так заснуть и проснуться через много лет, когда я уже стану взрослой, и все мои детские проблемы будут позади…
- Да, у меня тоже такое было, когда я сдавал экзамены в училище, - говорит Мясоедов. - Думал, проснусь и узнаю - поступил или нет.
- Я тоже хотел уснуть, когда меня бросила одна девушка, - неожиданно для себя признаюсь я. - Уснуть и проснуться рядом с другой.
- Так тяжело было, да? - озабоченно спрашивает Света.
- Очень тяжело, - говорю я. - Зато в каждый следующий раз было легче.
- И много было этих разов?
- Много, Света, много.
Света словно мягкой широкой кистью проходится по мне взглядом. Не в силах его вынести, я топлю свой в чёрном омуте кофе.
"Зачем я вообще поднял эту тему, - думаю я, - ведь и так тошно… или это у меня проявления возрастного мазохизма?"
- Ну что вы всё о грустном! - встревает Мясоедов. - Давайте позитив какой-нибудь, что ли! Сегодня же праздник!
- А, давайте сходим погулять? - предлагает Света. - На улице солнышко. Может, на лыжах?
- Тебе ещё рано на лыжах, - с деланным беспокойством в голосе говорит Мясоедов, - давай, лучше дома посидим, пирог испечём… как раньше.
Сказав это, он зарывается лицом в рыжую копну Светиных волос. Света прикрывает глаза и шепчет:
- Дим, ну не надо… неудобно.
"Господи, какой же он счастливый, - наконец доходит до меня, - какие они счастливые!"
- Давайте, я домой пойду, - говорю я. - Мне ещё собираться нужно.
- Собираться куда? - спрашивает Света.
- Домой, в Москву. Ссылка кончилась.
- Ссылка? - не понимает она.
- Алексей заменял здесь больного коллегу, - поясняет Мясоедов, - теперь коллега выздоровел, и Алексею надо возвращаться домой.
- Жаль, - говорит Света, - мы ведь только познакомились.
Я пожимаю плечами, мол, что тут поделаешь.
Встаю из-за стола и возвращаюсь в комнату, в которой ночевал. Кровать разобрана, моя одежда - джинсы, носки, рубашка и свитер - аккуратно развешены на стуле рядом. Застилаю кровать и одеваюсь. Смотрюсь в маленькое зеркало на стене, но тут же отвожу глаза - смотреть на свою похмельную рожу невозможно. Выхожу в коридор и налетаю на стоящего там Мясоедова.
- Алексей, - говорит он нехорошим шёпотом, - мы с вами не обсудили самого главного.
- Чего? - спрашиваю я.
- Я думаю, вы понимаете, чего. Скажите, только честно, что вы собираетесь теперь делать?
- Ровно с таким же вопросом ко мне вчера обратился один наш общий знакомый, - говорю я, - и я ему ответил, что собираюсь напиться. Как вы знаете, обещания я сдержал. Но, думается мне, на самом деле, и вы и он хотели узнать другое: собираюсь ли я воспользоваться этим сам или привести сюда кого-нибудь другого?
Мясоедов отводит взгляд.
- Да, вы правы, именно это я и имел в виду.
Собираю в кулак всё, что есть в голове, и выдаю:
- К сожалению, я сейчас ничего не могу вам сказать, ни, тем более, обещать, но я не исключаю возможности того, что когда-нибудь мне придётся сюда вернуться, сами знаете зачем.
- Понимаю, - говорит Мясоедов, коротко кивнув, - спасибо за откровенность.
- Да, не за что, - отвечаю я, несколько смутившись, - я рад, что мы об этом поговорили.
- Поверьте, есть за что. - Мясоедов ещё раз кланяется. - Я так понимаю, вы готовы?
- Вполне.
- Тогда пойдёмте.
Пропускаю его вперёд. Упрямой косолапой походкой Мясоедов идёт к двери, энергично делая отмашку левой рукой. Я иду следом, наблюдая его широкую, чуть ссутуленную спину и бритый загривок. Сердце моё вдруг нехорошо сжимается и по груди проползает неясная тоска.
"Я привязался к этому человеку, - думаю я, - и уходить-то мне, на самом деле, совершенно не хочется, но и остаться тоже нельзя - хуже нет для брошенного мужчины, наблюдать за проявлениями человеческого счастья - и потом, мне просто не хватает воздуха, хочется (прямо по Беляеву) идти куда-нибудь, куда глядят мои слегка прояснённые коньяком глаза, перебирать ногами и шевелить при этом мозгами".
Вот я и иду. Пока что за Мясоедовым в прихожую.
Вот и момент прощания. Мясоедов понимает, что мы с ним, должно быть, никогда больше не увидимся, но всё равно, протягивая мне левую руку, говорит:
- До встречи, Алексей.
А я, тот ещё врун, тоже понимая это, ответствую:
- До скорого.
В прихожей появляется Света. Молча подходит ко мне, встаёт на цыпочки и мягко целует в щёку. Единственный честный человек из нас троих.
Выхожу в потухающий зимний день. Хватаю ртом трезвящий холод, и бреду по сугробам домой, в общагу. Собираю там свои вещи, нехитрый преподавательский скарб, и с этим скарбом тащусь на платформу. На полпути останавливаюсь. Буквально в двух кварталах отсюда Ленин дом, её маленькая квартирка, на втором этаже, её… Закрываю глаза и думаю: "Вот досчитаю до семи, обернусь и увижу бегущую за мной следом запыхавшуюся Лену".
Раз…
"Всю ночь тебя искала! - скажет она. - Под дверью твоей сидела, в ментовку ходила, в больницу…"
Два…
Несколько секунд во мне будет идти борьба: оттолкнуть её, развернуться и пойти на платформу, или прижать к себе, взять на руки, как ребёнка, и никогда не отпускать…
Три…
Не в силах противостоять неизбежному, я сдамся, сумки мои упадут в снег, освободившимися, невесомыми руками я сгребу в охапку маленькую замёрзшую Лену, которая сквозь стук собственных зубов продолжит бормотать мне в пальто: "…на кафедре дали адрес этого Мясоедова, я к нему, он какой-то странный, в одних трусах, говорит, ты на платформу пошёл…"
Четыре…
"Молчи, - скажу я, - молчи…"
Пять…
"…я знаю, я дура, каких мало, но ты прости меня, пожалуйста, а?"
Шесть…
- Молчи, - проговариваю я вслух, чувствуя, как по моей холодной щеке текут горячие слёзы, - молчи…
Семь…
Открываю глаза. Оборачиваюсь.
Лены нет, есть пустая, занесённая снегом улица, названия которой не помню. Изогнувшись вопросительным знаком, исчезает она в совсем уже тёмной городской окраине. Покосившиеся домишки по её берегам уютно горят окошками, на небе появляются первые звёзды.
–//–
Примечания
1
Станции метро, построенные открытым способом по единому проекту в 70-80-е годы, во времена борьбы с "архитектурными излишествами". На первых станциях проекта было ровно по 40 колонн, отсюда и название.
2
НИОКР - Научно-исследовательская и опытно-конструкторская работа.
3
Отцы-основатели Сопротивления материалов как науки.
4
Обиходное название Материаловедения.
5
Погибший экипаж космического корабля "Союз-11", потерпевшего аварию 30 июня 1971 года.
6
От "два сапога - пара". Один академический час.
7
Поворотный момент истории (англ.)
8
Каждому своё (нем.) Табличка с такой надписью висела над воротами в концентрационном лагере Бухенвальд.
9
Понятно? (фр.)
10
Конечно (нем.)
11
ГЭК - Государственная экзаменационная комиссия.
12
ТЗ - техническое задание, ТУ - технические условия.
13
Харуки Мураками и Рю Мураками - современные японские писатели.
14
При небольшой помощи моих рук? (англ.)
15
Психиатрическая больница № 4 имени Ганнушкина в Москве.
16
Корабль, на котором с 1893 по 1912 годы осуществлялись норвежские экспедиции к Северному и Южному полюсам.
17
Ложбинка между женских грудей (англ.)