- Да потому, что кое-что я в книгах почерпнул. Их каждый день читаю здесь.
- Как? Ты не выследил меня, чтобы застать одну?
- С зарею утренней я прихожу сюда всегда.
- А я с вечерней.
- Вот мы и не встречались.
- И что ж ты почерпнул из этих книг, кроме забавной древней речи?
- Узнал: месть кровная- лишь порожденье дикости позорной. Поэтому и убивать тебя желанья нет,- продолжал он щеголять изысканностью оборотов речи.
Она же говорила просто, порой казалось, простодушно.
- А я прочитала, что где-то заря с зарею сходятся. Сегодня я попала сюда раньше, потому что мама приказала не отлучаться вечерами. После гибели отца она заняла место вождя племени вешних и теперь боится за всех нас в ожидании набега.
- Позор-то племени нашему! Недаром тетрадь свою назвал я "Дневник дикого человека", принадлежа к племени такому.
- Как ты смешно говоришь, переставляя слова в фразах! - с улыбкой сказала она.
- Я говорю на языке древнекнижном,- с достоинством ответил он. - Научился ему, старые книги читая.
- Ты явно начитался сверх меры древних стихов. Тебе бы еще гекзаметром заговорить на куда более древнем языке, чем древнерусский.
Анд смутился. Девушка открыто смеялась над ним, но он все же сдержался, решив теперь следить за правильностью речи.
А она продолжала, как бы говоря сама с собой:
- Значит, все-таки дикий? Любопытно, что может сказать дикий человек?
- С кем я мог говорить? Кроме нас с матерью, не знаю грамотных.
- У нас тоже мало кто умеет читать.
- Мне можно подойти ближе? У меня нет острого кинжала. Есть только "тупой" дневник.
- Уж не рассчитываешь ли ты, что я стану его читать? - усмехнулась она.
- Он вовсе не предназначен для тебя.
- Люблю то, что мне не предназначено. Вообще люблю делать то, что не полагается.
- Ну конечно! Дочь вождя!
- Да, конечно!Дочь вождя вешних, которые неизмеримо выше вас, грязных бурундцев!- вдруг заносчиво воскликнула девушка, видимо, желая поставить юношу на место, не простив ему иронии.
- Почему же грязных?- улыбнулся тот.- Я сегодня переправлялся сюда вплавь. Одежду с дневником держал в руках. Так что я чистый.
- Я тоже приплыла, но не раздевалась. Теперь платье уже высохло. Мне его мама связала.
- Оно у тебя нарядное.
- Ты уверен?
- Я не уверен лишь в том, что оно сухое.
- Уж не собираешься ли ты убедиться в этом?
- Не больше, чем ты хочешь познакомиться с моей тетрадью.
- Вот как? Тогда отдавай мне сейчас же свою глупую тетрадь! - И она угрожающе направила на него кинжал.
- Почему же глупую?
- Потому что ты бурундец!
- Зачем же грозить бурундцу кинжалом? Ты хочешь с помощью насилия убедиться в моей глупости?
- Наши предки считали женщин слабым полом. Если ты и впрямь что-нибудь усвоил из прочитанного, то о каком же насилии с моей стороны может идти речь?
- Тогда спрячь кинжал.
- Не раньше, чем ты отдашь тетрадь. Я возьму ее свободной рукой. Близко не подходи.
- Зачем тебе мой дневник?
- Чтобы узнать, какой ты.
Юноша, улыбаясь, уступил и только спросил:
- А у тебя нет дневника, чтобы я тоже мог узнать, какая ты?
- Вот еще! Это нескромно!
- Разве я не воплощение скромности?
- Стой, где стоишь, пока я не прочту твое творение.
- Наши предки могли бы у тебя кое-чему поучиться.
- Ты так думаешь? - лукаво спросила она, устраиваясь на подоконнике, предварительно вытерев с него пыль кусочком холста, который носила при себе, в отличие от бурундских женщин.
- Ты будешь первой, кто прочтет мной написанное.
- Я всегда предпочитаю быть первой.
- Для меня ты самая первая.
- Меня зовут Эльмой, - сказала она, перелистывая страницу.
Он любовался ее силуэтом на фоне разгорающейся за окном зари.
Она же читала, изредка бросая взгляд на юношу. Он послушно стоял там, где она велела.
Наконец она захлопнула тетрадь и, вздохнув:
- Так вот какой ты, "дикий человек Кудряш"! - вернула Анду тетрадь.
- Прошу тебя, не называй меня так никогда!
- Но я не такая лгунья, как ты. Я не умею врать и всегда краснею при этом. Мама непременно догадывалась и строго наказывала. И я не напрасно грозила себе кинжалом.
- Лучше бы ты грозила им мне.
- А некоторые мои мысли ты верно угадал в своем "Дневнике".
- Ты тоже пришла к ним? - оживился Анд.
- Видимо, я не такая "начитанная", как ты. И интересовалась далеко не всем. Искала "прекрасное"! Его не встретишь в наше время, и я тосковала сама не зная о чем.
- Мы найдем это прекрасное! - воскликнул юноша.
Она пожала остренькими плечами:
- Как знать… Надо присмотреться…
- К чему?
- Хотя бы к тебе… А ты уже присмотрелся, вижу?
- Конечно, - возбужденно заверил Анд.
- Как быстро пролетело время, - вздохнула девушка. - Пора плыть домой.
- Ну подожди! - взмолился он. - Заря только разгорается!
- Дневное время опаснее всего, - мудро изрекла девушка и улыбнулась.
Глава 3
ЗАРЯ С ЗАРЕЮ
Но где теперь найти кого-то,
Похожего на Дон-Кихота?
Весна Закатова
Заря с зарею в Городе Руин никогда не сходились, разделенные или ярким днем, или непроглядной ночью.
Но в Доме до неба зори Эльмы и Анда сходились, не могли не сойтись!
Первой, с трудом переводя дыхание, в книгохранилище древних вбежала Эльма.
Убедившись, что она одна, девушка, привстав на носочки, потянулась за книгой к верхней полке.
И тогда, как по сигналу, появился Анд, шумно выронив на пол свою заветную тетрадь.
Вязаное платье Эльмы, конечно, еще не успело высохнуть и плотно облегало ее фигурку.
- Не приближайся! Не то убью себя! - со смехом воскликнула девушка, грозя сверкающим кинжалом.
- Но одновременно ты убьешь и меня, - серьезно отозвался Анд. - И почему только все у тебя такое красивое: и платье, и кинжал, да и ты сама?
- Где это ты вычитал? В рыцарских романах? Прощаю любезность рыцарю "Круглого стола", раз уж он не опоздал сегодня, как вчера!
Анд улыбнулся, но не признался, что давно уже поджидал Эльму внизу, спрятавшись у входа, чтобы она первой поднялась к заклиненной двери и они смогли бы снова, как у них повелось, разыграть свою первую встречу.
- Заря с зарею сходится! - как заклинание произнесла Эльма.
- Конечно, - согласился Анд, добавив: - Более того! Сливаются в одну зарю.
- Что ты хочешь сказать? - насторожилась Эльма.
Только то, что здесь у меня становится светлее на душе.
Эльма привычным жестом гордо вскинула голову:
- Не рано ли? Я собираюсь слегка огорчить тебя, бурундец.
- Чем можешь ты меня здесь огорчить?
- Тем, что никто из вас, бурундцев, не знает предка старше деда, а я… я открыла тысячелетнюю тайну вешних!
- Тайну вешних? У них есть тайна?
- О которой они не подозревают. Только здесь я недавно узнала, от кого они произошли.
- Не от обезьяны? - пошутил было Анд и спохватился, увидев, как гневно сверкнули зеленоватые глаза Эльмы.
- Я замолчу, если ты позволишь себе еще раз так пошутить!
- Ну, полно! Прости. Это же поверье, старое, как Город Руин!
- Не поверье, а учение: согласно ему, обезьяны, которых мы знаем лишь по картинкам, не предки, а родственники людей (ну вроде как мы с тобой!); а происходят и те и другие от общих, более древних видов.
- А вешние?
- Сейчас узнаешь.
Эльма с загадочным видом, поджав губы, прошлась вдоль шкафов, что-то достала и торжественно вернулась.
- Я покажу тебе мое самое большое сокровище.
- Там какие-нибудь великие знания?
- Там великие чувства. Вот смотри. Это маленькая книжка древних стихов.
- Кто же ее написал? - спросил Анд, бережно беря книжку.
- Она! Весна Закатова! Весна Первая! Вернее, ее дочь, не она!
- Почему дочь?
- Бурундцы все такие тупые?- Эльма капризно пожала плечами.- Дочь написала книгу о своей матери, поэтессе того времени.
- Какого времени?
- Тысячу лет назад.
- Как ты сказала? Весна Закатова? Но почему Весна Первая?
- Потому что все дочери в поколениях ее рода стали называться Веснами, а племя, порожденное ими, - ВЕШНИМ.
- Она походила на тебя?
- Нисколько! Я и двух строк не срифмую, а о силе чувств и говорить нечего! И была она маленькая, хрупкая, с острыми плечиками и огромными глазами. У нее была грустная судьба. Ее дочь, тоже Весна, поведала об этом.
- О чем слагала стихи эта поэтесса?
- Открой первую страницу. Там вводный сонет. "Горький сонет", словно написанный в наше время для нас с тобой. Только слов в нашем обыденном языке не хватило бы.
Анд послушно раскрыл маленький томик и благоговейно прочитал вслух первый сонет. Поэтесса предпочитала эту архаическую, скупую и емкую форму стиха.
ГОРЬКИЙ СОНЕТ
Где ты, Земля моя родная,
Леса, поля, долины, реки?
Ужель в пустыне злой одна я
В отчаянье сжимаю веки?Где шелест трав, цветов дыханье,
Полеты птиц, след влажный зверя?
Где в брызгах радужных купанье?
Погибло все! Бед не измерить!Кто виноват в судьбе несчастной?
Злодей ли, прихвостни, толпа ли,
Что ради выгоды сейчастной
Людей и землю растоптали?Но прогремят раскаты громко
Суда разгневанных потомков!
Анд поник головой, прижав книжку к груди, и сказал:
- Как она могла думать об этом еще тогда,когда беда в мире не случилась? - Потом поднял глаза на Эльму:- Почему не нашлось людей, в ком пробудила бы она заботу о нас, их дальних потомках, чей суд она предвещала?
Эльма покачала головой:
- Можешь ли ты, юный бурундец, предотвратить набег своего племени на вешних?
- Не остановить ладонью течения реки. Могу только сознавать преступность такого замысла!
- Вот и она понимала, куда идет человечество, но могла только горестно слагать свои сонеты. К тому же была более слабой, одинокой, чем мы… И еще… несчастной.
- Несчастной? Почему?
- Найди в книжке сонет "Рыцарь сердца".
- Рыцарь ее сердца?
- Может быть и так, - уклончиво ответила Эльма и устроилась в любимой позе на подоконнике.
Анд, перелистывая страницы, поглядывал на нее, пока не нашел нужное стихотворение.
РЫЦАРЬ СЕРДЦА
Он был смешон в глазах невеж,
Защитник слабых и бесправных,
Посмешище тупых невежд,
Чванливых, важных и бесславных.Себя всего он отдавал
Служению святой идее.
Он презирал и гор обвал,
С Драконом встречу или с Змеем.Сражаться насмерть был готов,
Ветряк приняв за великана!
В пучине времени за то
На Дно Забвения не канул!Но где теперь найти кого-то,
Похожего на Дон-Кихота?!
- Дон-Кихот? - удивился Анд, закрывая томик. - Но ведь это было много раньше. Его автор-насмешник выдумал.
- Автор высмеивал тех, кто не понимал истинного величия души Дон-Кихота, рыцаря Любви и Добра, его самоотверженного служения Справедливости. И Весна Закатова искала человека с такой душой. Вслушайся в горечь последнего возгласа в ее сонете, пойми, что там недосказано.
- Ты так думаешь?
- Не думаю, а знаю.
- Откуда?
- Из этой книжки. Дочь Закатовой пишет, что ее мать все-таки нашла своего Дон-Кихота!
- На радость обоим?- оживился Анд.
- На общее горе…
- Отчего же? Люди,готовые на подвиг, не жалея жизни, встречались, конечно, и в те далекие времена, - задумчиво заметил Анд.
- Знаю. Были люди, готовые отдать жизнь за других. Но "Дон-Кихот", имени которого почему-то не называет дочь Закатовой, был иным. Он был готов не только отдать жизнь, но и отказаться от счастья, от их с Закатовой счастья! Расстаться с родным миром,со всеми своими современниками,уйти в безвременье.
- Как это - уйти в безвременье? - насторожился Анд.
- Туда, где нет времени. Ты читал о космосе, о звездных полетах?
- Мне попадалось мало книг об этом. Но я всегда думал о неразгаданном мире звезд, любуясь ночным небом.
- И ты никогда не думал о тех,кто,может быть, летит там, вдали от Земли, - с укором сказала Эльма.
- Не знал о них. Должно быть, люди, терпя общепланетные бедствия, перестали рваться к звездам.
- А я знаю о них!- воскликнула Эльма, соскакивая с подоконника. - Я нашла отчеты того времени, когда все люди планеты переживали за тех, кто улетел и не вернулся. Ее "Дон-Кихот" был спасателем и стремился лететь на помощь. Он не был легендой, рожденной древним гением! Он был живым, любимым, близким Весне Закатовой человеком. Но она, не дрогнув, проводила его в безвременье.
- Где же нет времени?
- Тебе надо бы знать, что в ускоряющемся звездном полете время течет иначе, а при достижении предельной скорости почти останавливается. Путешественники, возвратясь, не застанут даже следующих поколений, не говоря уже о покинутых современниках! - Эльма стояла перед застывшим Андом, смотря снизу вверх, и глаза ее восторженно сияли.
- Как же твоя поэтесса могла спокойно проводить бросившего ее звездного "Дон-Кихота" в такой безвременный рейс? - покачал головой Анд. - Неужели не горевала, не плакала, не умоляла?
- Представь себе, проводила молча. Она не пожелала стать его женой, оставив его свободным. Более того, не призналась ему, что у них появится сын или Дочь. Но родилась Весна!
- Вот о какой матери написала она книгу!
- Поражен? Даже такого бурундца, способного записывать свои мысли, проняла исповедь Весны, дочери Весны, прародительницы вешних. Прочти же все сам и пойми, какой тайной вешних владеешь вместе со мной.
Теперь Анд устроился на подоконнике. Обладая даром молниеносного чтения, с помощью которого ему удалось одолеть здесь так много книг, он быстро "проглотил" тоненькую книжку. И понял, понял больше того, что говорила ему Эльма.
Дочь Весны Закатовой вовсе не писала о том, что ее мать не предупреждала звездонавта о появлении на свет их дочери. Она лишь бегло рассказала о мимолетной встрече поэтессы с космическим спасателем, в котором она будто бы увидела желанного "Дон-Кихота". И больше ничего…
Очевидно, остальное само родилось в сознании Эльмы только из-за того, что в их племени старшие сестры носили имена Весен. И романтичная девушка решила, что открыла тайну своего племени, будто бы берущего свое начало от маленькой поэтессы. И ей хотелось, безумно хотелось, чтобы сердечным другом Закатовой был улетевший звездонавт.
Анд охотно прощал Эльме эту ее мечту и не собирался опровергать ее.
Увидев вопрошающий взгляд подруги, он соскочил с подоконника, где сидел с книгой в руках в ее позе, и только сказал:
- Я понял, - и добавил, чтобы быть честным: - даже более того, что должен был понять.
- Нет! Ублюдок ничего не понял. Великий Урун-Бурун поможет Анду понять, содрав с него кожу, каково в Пору Ненависти искать здесь самку с берега вешних!
Этот грубый окрик раздался с порога заклиненной двери.
Анд и Эльма в испуге обернулись.
Там с торжествующим видом стоял тощий и сутулый бурундец в жреческой одежде с жиденькой бородкой и лысой головой.
Два десятилетия назад он точно так же стоял на этом пороге перед испуганной парочкой.
Прехорошенькая аппетитная толстушка протиснулась мимо него в приоткрытую заклиненную дверь, пахнув жгучим обаянием женского тела. И только что провозгласивший себя главой новой Церкви Жрец с гривой волос на голове и еще темной бородой в испуге отстранился, как от занесенной дубины. И женщина исчезла, хотя он успел узнать ее.
В книгохранилище, куда тайно захаживал Жрец, посередине обветшалого помещения с книжными шкафами в растерянности стоял молодой рыжий бурундец завидного телосложения с увесистыми кулаками, сейчас беспомощно сжатыми, с бегающими маленькими, узко посаженными глазками, которыми он рыскал по набитым пылью трещинам стен, пока не остановился на железном пруте в углу.
Жрец перехватил его взгляд и, желая проверить застигнутого, произнес на неважном древнем языке:
- Пусть не ищет Ур-Бур дубинки. Не Жрец убьет Ур-Бура, а муж Майды, если узнает о встрече Ур-Бура в таком месте с его женой, с его собственностью.
- Жрец никогда не видел переломанных позвоночников?- неуверенно спросил парень, показывая свою начитанность, но тщетно стараясь придать голосу угрожающий тон.
Жрец усмехнулся:
- Человек такой вертит головой,а руки и ноги у него не шевелятся, но голос есть. Его может услышать и Вождь, и муж Майды, ее владелец.
Ур-Бур снова посмотрел в угол, на железный прут.
Жрец спокойно продолжал:
- Подсобные жрецы поднимаются следом за своим Жрецом.Другого выхода, кроме лестницы, отсюда нет.
Ур-Бур согласно кивнул, и взгляд его бегающих глаз стал еще более растерянным. Ему не пришло в голову, что Жрец лжет, как и то, что Жрец присматривается сейчас к нему, к человеку, попавшему в его руки.
Жрец уже прикидывал, как ему использовать этого дубину, сделать его послушным орудием в своих руках.
Требовалось покончить наконец с проникшим с берега вешних Лжежрецом и с его ересью, основанной на достижении Добра, как противоположности Злу, в то время как из древних книг, ради которых Жрец поднимался в Дом до неба, явствовало, что Добро- это имущество.
Старый Вождь благоволил к Лжежрецу, покровительствовал пришельцам с берега вешних и едва ли не с презрением относился к толкованию Добра Жрецом. Чтобы утвердить религию Жреца, требовалось убрать Вождя, заменить его послушным владыкой, который изгонит и чужаков, и их лжепророка.
Жрец давно высматривал среди бурундцев подходящего человека. Но те, кто был силен и умен, представлялись ему непригодными для слепого выполнения его воли.
И вот Великий Случай дал ему в руки застигнутого врасплох могучего парня с увесистыми кулаками и сломанным в драке носом. Хитроумный план мгновенно созрел в Начинающей лысеть голове.
- Старый Вождь немощен и глуп, хотя его все еще слушают неразумные бурундцы. Выживший из ума старец наверняка поддержит мужа Майды.
Как загнанный зверь, Ур-Бур снова посмотрел на палку в углу.
- Жрец не проговорится,- успокоил его искуситель,- но Майда попалась, конечно,на глаза подручным жрецам. Разве Жрец может поручиться за каждого? - Он опять лгал, и опять простодушный бурундец не заподозрил этого.
Он лишь проворчал:
- Ур-Бур расправится и с мужем Майды, и с Вождем.