– Вы, наверное, думаете, Шиманский, что я солдафон до мозга костей и всё, что не касается военной службы, вызывает у меня скуку и оскомину? Это не совсем так. Вернее, совсем не так. Есть в жизни немало вещей, которые мне интересны. И ваш эликсир, наверняка, забавная штука.
– И что с того? – спросил Шиманский, отпив маленький глоток напитка почти забытого им на вкус.
– Я вот тут поразмышлял на досуге… – начал Роммингер. – И пришел к выводу, что мы с вами могли бы быть полезными друг другу.
– Как именно?
– Вы поможете вернуть мне здоровье, а я со своей стороны обещаю вам послабления в режиме содержания.
Шиманский задумался и когда начальник лагеря уже решил повторить своё предложение, ответил:
– Я вас должен разочаровать. Не забывайте, что я – узник. У меня здесь ничего нет, кроме пары досок для сна, тонкой материи для укрывания и почти пришедшей в негодность одежды. У меня нет даже простой мензурки для опытов, да и не нужда она здесь. А вы предполагаете наличие сложного химического вещества…
– У вас есть голова, профессорская голова. А в ней, уверен, хранится всё, что она накопила.
– Увы, этого недостаточно.
– Что, всё-таки, можно сделать?
– Боюсь, что ничего.
– Подумайте лучше.
– Что тут думать? Несколько дополнительных дней или даже недель агонии в лагере, которые вы можете выхлопотать для меня у смерти, не спасут несчастного ученого.
– Я готов принять меры, чтобы количество этих дней было гораздо больше, чем вы думаете.
– Гм…
– Ну так, что?..
На столе у Роммингера зазвонил телефон. Начальник лагеря выслушал донесение дежурного офицера.
– Отложим наш разговор, Шиманский. Звонили с контрольно-пропускного пункта. Похоже, вами вновь заинтересовались. Вам известен человек по фамилии Руф?
– Да. Он курирует многие вопросы, касающиеся разработок лаборатории, которой я руководил.
– В том числе эликсира?
– Лучше не спрашивайте, гер начальник. Я многого не должен говорить.
– Да вы ничего и не сказали мне.
– И тем не менее.
– Хорошо. Он попросил предоставить ему отдельную комнату для беседы с вами. Отказать не имею право – у него специальное разрешение. Наверное, вам не стоит говорить ему о нашей беседе. Для вашей же безопасности.
***
Руф вышел из-за стола и вышел навстречу Шиманскому, который зашел в небольшой кабинет.
– Здравствуйте, профессор, – очень приветливо и участливо сказал Руф, но руки не подал и вернулся на свое место. – Садитесь, прошу вас, – он показал на стул. – Вы неважно выглядите! Я непременно буду ходатайствовать, чтобы вам предоставили приемлемые условия! Такого ученого и в такие условия содержания! – Руф деланно и не совсем искренне возмутился. – Вам, наверное, очень плохо, профессор.
Шиманский надолго закашлял, достал из кармана грязный кусок материи и вытер губы.
– Переходите к делу, господин Руф, – грустно сказал он. – Ни к чему мне ваши сантименты. Не уверен, что вы не знаете, как живут заключенные в подобных заведениях. Что вам нужно?
– Поверьте, я вам искренне сочувствую. Не я вас сюда поместил и не я был инициатором вашего ареста.
– Перестаньте. Я о многом догадывался и почти был уверен, что и за мной когда-нибудь придут. Евреям нет места среди таких как вы. И это, наверное, к лучшему. Что вы хотите от меня.
– Ну, хорошо. Перейду к делу… Я должен вам сообщить, что после вашего ухода научный эксперимент терпит неудачу. Коллектив лаборатории делает всё, что в его силах, но ничего не получается. Вяльбе в отчаянии. Вроде бы, всё делается так, как и при вас, но дело не продвигается. Мы извели кучу народа, но ваш эликсир не действует. Люди умирают, а фантомы не рождаются! Как вы думаете, почему так происходит?
– Я не знаю, – пожал плечами Шиманский. – Возможно, Вяльбе ошибся в расчетах. Или закапризничал минерал. Что мы о нем знаем?
– Вяльбе навряд ли ошибся. Сдаётся мне, что дело в другом…
Он дал прокашляться Шиманскому, которого сразил очередной приступ.
– Дело, как мне кажется, в другом. После недолгих размышлений я сделал вывод, что в этом виноваты вы, профессор. Вы, скорее всего, успели подстроить так, чтобы никто кроме вас не мог изготовить этот проклятый эликсир.
– Вы не правы, я ничего такого не делал.
– А я думаю иначе. Так вы решили отомстить нам, немцам. Вы ждали вашего ареста и заранее подстраховались. Своего заместителя Вяльбе вы предусмотрительно не стали посвящать в свои планы.
– Вы не… – попытался оправдаться Шиманский.
– Напрасно вы отрицаете, Шиманский, – перебил его Руф. – Ну что ж. Я предвидел ваш ответ. Поэтому мне ничего не остается, как предложить вам сделку, от которой вы не сможете отказаться.
Руф заиграл желваками на лице.
– Предложение мое такое – вы подскажете, как продолжить эксперимент, а взамен мы даем вам гарантию, что ваши дети и супруга не станут следующими жертвами, которые будут подопытными людьми в стенах лаборатории.
– Не трогайте их, прошу вас! Это бесчеловечно! – вне себя от горечи вымолвил Шиманский. – Вы не посмеете сделать это. Лучше убейте меня.
– Посмеем, профессор, уверяю вас. На этот эксперимент и так потрачено много сил и средств. И ничто нас не остановит. Непременно, следующими жертвами будут ваши близкие, клянусь в этом!
– Возьмите лучше мою жизнь, – сказал в полной растерянности Шиманский.
– Мне сейчас не нужна ваша жизнь. И ваших родных, между прочим, тоже. Предлагаю вполне равноценный обмен. И заметьте – я не собираюсь настаивать на том, что вас лично подвергали пыткам. Всё-таки – страх перед смертью детей и супруги должен сделать вас благоразумным, не так ли?
Шиманский не мог возразить – он потерял сознание.
Перед своим отъездом Руф, получивший на то соответствующие полномочия, сказал начальнику лагеря Роммингеру, чтобы тот доставил Шиманского в госпиталь для лечения и позаботился о надежной охране, так как жизнь профессора ещё представляет для Рейха большую значимость.
Глава 9
Алексей почти смирился со своим положением. Получив несколько раз болезненные внушения от Курта, он решил, что невидимка, натешившись властью над новым рабом, отпустит его. Главное – не гневить фантома и тогда он не сделает ничего плохого. Нужно сохранить в порядке свою нервную систему и не стать загнанным, таким, например, как Борисыч. А что оставалось делать? Пытаться бороться с Куртом? Но как? Какими способами? Обратиться к экстрасенсам? Или сходить в церковь и попросить совета у батюшки? А может быть найти выход на ученых-физиков, химиков, биологов и кого там ещё, кто мог бы объяснить такое странное явление природы, как не ушедший в мир иной со времен второй мировой войны нацист? Но навряд ли кто-либо по-настоящему сможет помочь. Кто-то не поверит, кто-то сочтёт все это за бред. А потом Курт начнёт еще более жестоко издеваться, и тогда держись, Лёха!
С этими грустными мыслями Алексей зашёл в офис фирмы, в которой трудился системным администратором. Рассеянно прошел к своему рабочему месту, ни с кем не поздоровавшись. Сотрудники не могли не заметить изменения в поведении Мельникова, который до недавнего времени был очень приветливым и общительным работником. Почти неделю как ставший угрюмым и раздражительным Алексей ловил на себе недоуменные взгляды коллег. Люди шептались за его спиной, пожимали плечами. Странное поведение Мельникова не осталось без внимания шефа, который тоже был удивлен. Котов Геннадий Сергеевич, лет пятидесяти человек, смотрел на Мельникова через стеклянную стенку, разделяющую его кабинет с офисом. Котов нажал кнопку и по громкоговорящей связи вежливо попросил Мельникова зайти к нему на аудиенцию.
– Алексей Михайлович, э-э… ну… в общем, как вы себя чувствуете? – добродушный колобок Котов, которого подчинённые называли между собой Котом, погладил свою лысину пухлой ладошкой. Он немного смутился и внимательно посмотрел на Мельникова.
– Я? Нормально чувствую. Почему спрашиваете, Геннадий Сергеевич?
– А вы сами не догадываетесь?
– О чём?
– Да вы садитесь, – Кот показал на кресло и наклонил голову к селектору, – Ниночка, золотко, кофейку нам сделайте, будьте добры.
Секретарша через минуту принесла поднос, поставила чашки.
– Ещё что-нибудь, Геннадий Сергеевич?
– Нет-нет, спасибо, Ниночка.
Секретарша вышла. Шеф сделал маленький глоток и спросил полушёпотом:
– Алексей, скажи прямо – что стряслось? Ты какой-то странный в последние дни. Сам этого не замечаешь?
– По правде говоря, Геннадий Сергеевич, есть немного.
– Вот! И я, понимаешь, наблюдаю за тобой и чувствую – что-то не так с тобой. Замкнутым стал, круги под глазами… В семье нелады? Или заболел, может быть?
– Да нет, не заболел. Устал, наверное.
– А! Ну, так бы сразу и сказал, – облегченно вздохнул Котов. – Ну, потерпи немного. Вот сейчас объект сдадим, и всем нам легче станет. Я забронировал места в пансионат. Так что всем коллективом рванем на отдых деньков на пять. Помнишь, как в прошлом году? Лес, рыбалка на заре, дискотека возле костра, песни под гитару…
– Да-да, – безрадостно согласился Алексей.
– Ладно, идите, Алексей Михайлович, – Кот в предчувствии предстоящей поездки за город радостно потёр было ладошки, но, не заметив такого же оптимизма со стороны Мельникова, сделал печальное выражение лица и вздохнул.
Алексей вышел. Добродушный Кот покачал головой и поднял чашку, чтобы сделать глоток. Чашка, вдруг, сама по себе перевернулась в его руке кверху дном, и горячий кофе вылился на рубашку. Из кабинета послышался вопль шефа.
Мельников сел на своё рабочее место, включил компьютер. За окном офиса ярко светило солнце, отражаясь от сверкающего красавца Мерседеса, стоявшего на небольшой стоянке. Шли по своим делам прохожие. Недалеко в скверике на лавочке сидел молодой человек, не спеша ел чипсы и непринуждённо посматривал то в сторону офиса, то на Мерседес.
Покончив с трапезой, вытерев руки носовым платком, парень посмотрел по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, спокойно приблизился к автомобилю. Убедившись, что никто на него не смотрит, он к своему удивлению легко открыл незапертую дверь машины и проник в салон. Деловито и уверенно достал из кармана отмычку, вставил ее в замок зажигания. Затем легко завел двигатель, включил скорость. Газанул, надеясь быстро покинуть место, но машина оставалась неподвижной. Угонщик повторил попытку: поставил рычаг в нейтральное положение, затем вновь включил передачу, надавил на газ. Машина продолжала стоять. Парень решил включить заднюю, но машина с места не тронулась. Он не захотел сдаваться – Мерседес был слишком лакомым кусочком, к тому же так легко удалось проникнуть в него, и завелся без проблем! Наконец, он понял, что угнать автомобиль не удастся – видимо действует незнакомая противоугонная система. Парень с досады ударил кулаком по панели приборов. Потянул на себя дверную ручку, но дверь как будто заклинила. Толкнул ее плечом, но безрезультатно. Остальные двери, щелкнув замками, заблокировались. Угонщик начал паниковать. В довершении всего включился приёмник, и мужской хор на немецком языке заполнил салон песней о военном счастье доблестных унтер-офицеров. Молодой человек не на шутку испугался. Подёргав ещё несколько раз ручку, он хотел разбить стекло, но дверь, вдруг, неожиданно распахнулась. Секунду замешкавшись, угонщик выскочил из машины и быстро пошёл прочь. Едва сдерживая себя чтобы не побежать, он подошёл к дороге и в нетерпении стал ждать, когда проедет приближающийся грузовик, чтобы поскорее скрыться. Парень топтался на месте, бросая через плечо злые взгляды на непокорную машину, как будто пытаясь лучше её запомнить. Когда грузовик был уже совсем близко, парень ощутил сильный толчок сзади, так что спина прогнулась, и он едва не был смят колесами самосвала.
***
Поздней ночью в квартире Мельниковых, в которую едва проникал слабый лунный свет, как будто бы издалека, негромко, но отчётливо раздался условный стук: два длинных и три коротких. Чутко спавший Алексей открыл глаза, полежал несколько секунд, затем быстро встал, оделся и вышел во двор.
При его приближении дверь Мерседеса приоткрылась и он сел за руль.
– Поехали, – приказал Курт.
Машина выехала на пустынное шоссе.
– Быстрее! – скомандовал фантом.
Алексей прибавил газу.
– Ещё быстрей.
Машина стремительно набирала скорость.
– Езжай к Вечному огню.
Вскоре автомобиль подъехал к указанному месту. Вокруг была тишина. Огонь из газовой горелки бросал блики на гранитную композицию, посвященную героям Великой Отечественной.
– Жди меня здесь, – сказал голос.
Алексей закурил и смотрел через приоткрытое окно в сторону монумента. Он вздрогнул, когда несколько лавочек с характерным шумом опрокинулись. Молодые берёзки гнулись и трещали, ломаемые невидимой силой. В постамент, поднимаясь с земли, полетели булыжники. Внезапный поток воздуха потушил огонь. После того как памятник был осквернён, Алексей получил команду уезжать.
На заднем сидении слышалось злобное ворчание на немецком языке.
– Можно задать вопрос? – тихо спросил Алексей.
– Спрашивай.
– Для чего был нужен этот спектакль?
– А… ты про это?
– Да.
– Нервы.
– У призраков есть нервы?
– Тогда что же, по-твоему?
– Я не знаю.
– Я сам не знаю, но многие чувства у меня остались… Если бы не эта проклятая война, не испытывал бы я сейчас таких дурацких ощущений.
– Причём же здесь безобидные памятники?
– Притом, что это напоминает мне о войне.
– Ломать-то зачем?
– Ты что-то много стал разговаривать! Это не твоё дело! Дави педаль, Ганс! На этот раз обер-лейтенант Франс постарался и выделил нам хорошую машину! Вперёд, мой верный ефрейтор!
Алексей не рискнуть выяснять, почему его называют Гансом, кто такой обер-лейтенант Франц и поспешил подчиниться.
По ночному городку, визжа колесами на поворотах, мчалась иномарка. Мощные динамики содрогались от фашистских маршей.
На обочине, спрятавшись в неосвещённом месте, дежурила патрульная машина. Внимание борющихся со сном милиционеров привлекло необычное поведение проехавшего мимо Мерседеса, из окон которого грохотала музыка.
– Смотри, Серега, кажется за рулем пьяный. Устроил ралли, ублюдок…
Очнувшийся напарник также с подозрением посмотрел в след машине:
– Заводи!
Мотор заурчал, и патрульная машина бросилась в погоню.
– О, это уже интересно! – взревел от удовольствия Курт. – За нами погоня! Прибавь скорость!
Алексей оглянулся.
– Водитель Мерседеса, немедленно прижмитесь к обочине и остановитесь! – через громкоговоритель обратился один из милиционеров.
– Даже и не вздумай, – прорычал призрак и залепил Алексею подзатыльник.
Алексею ничего не оставалось делать, как подчиниться своему мучителю. Погоняв по улицам, Мерседес в какой-то момент, чтобы избежать столкновения с перекрывшей дорогу патрульной машиной, остановился.
– Эх, ты… – с досадой произнёс голос и выругался по-немецки. – Убери руки и пересядь!
Алексей повиновался и в тот же миг Мерседес дернулся с места задним ходом, лихо развернулся и помчался вдоль по улице. Милиционеры продолжили погоню и через некоторое время всё же смогли загнать Мерседес в тупик, освещённый светом одинокого фонарного столба. Они вышли из машины и осторожно с двух сторон стали приближаться.
– Выходите из машины с поднятыми руками! – приказал лейтенант.
Алексей открыл дверь и осторожно ступил на тротуар, подняв высоко над головой руки. Глупо улыбаясь и пожимая плечами, якобы он не причем, взглядом показал в машину.
– Там, наверное, еще кто-то есть, – шепнул прапорщик лейтенанту.
– Ага… Эй, держи руки повыше и отойди на три шага в сторону!
Алексей так и сделал. Милиционеры приблизились к Мерседесу. Прапорщик осторожно заглянул в салон.
– Там никого нет, – в недоумении сказал он своему напарнику.
Лейтенант, открыв дверь с другой стороны, также просунул голову в салон.
– Никого… Так ты нам голову морочишь, да? – возмущенно спросил он Алексея.
Тот отрицательно затряс головой.
– Нет?! – разозлился лейтенант.
– Нет, – эхом донеслось из машины.
– Значит, там всё-таки кто-то есть, – вздрогнул прапорщик. – Выходи, быстро!
Милиционеры на всякий случай приготовили оружие. Немного подождав, они быстро раскрыли двери, но машина была пуста.
– Ага, – лейтенанта озарило. – Эй! Открой-ка багажник.
Алексей сделал то, о чём его просили. Но багажник тоже был пуст.
– Не там ищите, – послышался голос из автомобиля.
– Во, гад! – прапорщик полез в салон.
– Сейчас мы тебя!.. – лейтенант также последовал за напарником.
Двери за ними внезапно закрылись. Милиционеры обшарили всё внутри.
– Ничего не понимаю, – пожал плечами лейтенант.
– Я тоже, – в тон ему ответил прапорщик. – Давай-ка всё-таки с этим уродом разберёмся, чего это он там стоит, как ни в чём ни бывало, – кивнул он на Алексея.
Милиционеры попытались выйти, но двери не поддавались. Щёлкнул включатель магнитолы. Из мощных динамиков полилась песня, до тошноты знакомая Алексею. Он стоял недалеко и с ужасом наблюдал, как в машине извивались милиционеры. Один из них попытался выключить магнитолу, но не смог. Другой обхватил голову руками. Через минуту двери одновременно открылись, и милиционеры выскочили из автомобиля. Магнитола сразу же выключилась.
– Я знаю – это твои проделки, гаденыш! – заорал взъерошённый лейтенант, наступая на Алексея. Прапорщик в это время заходил сбоку, приготовившись пустить в ход дубинку.
– Я ничего не делал, это не я… Я не виноват, – оправдывался Алексей.
– Ну, ты влип, мужик, – зашипел лейтенант.
Дубинки милиционеров взметнулись, чтобы обрушиться на Мельникова.
– Убирайтесь, быстро! – вдруг, грозно приказал кто-то невидимый.
Милиционеры, приготовившиеся было поколотить Алексея, опустили дубинки.
– Как ты это делаешь? Животом разговариваешь? Циркач? – спросил прапорщик.
– С детства не люблю фокусов, – сказал лейтенант, поджав губы и не собираясь прощать Алексея.
– Это не фокусы, – Алексей не мог сказать правды, да ему и так бы не поверили.
– Уже не важно, – лейтенант замахнулся, выбирая место побольнее. Алексей прикрыл лицо руками.
Прапорщик намеревался последовать примеру командира, но дубинка выскочила из его рук и ударила в лоб лейтенанта.
– Не понял!.. – лейтенант опешил и встряхнул головой от лёгкой контузии.
– О-па! – удивленно вымолвил прапорщик, проследив взглядом полет своей дубинки. Через секунду обе дубинки уже вовсю колотили милиционеров. Они с трудом поднялись на ноги, ошалело оглядываясь по сторонам. Невдалеке стоял не менее опешивший Алексей.
– Мужики, это не я, – едва слышно сказал он.
– Идите! – невидимый Курт прекратил экзекуцию. – Если расскажите кому-нибудь о том, что было – вам не жить!
Быстрые шаги милиционеров, бросивших патрульную машину, растворились в темноте.
– На сегодня хватит. Езжай домой.